Эшер. Трейлер к роману

Пассажиры занимали свои места в гондоле, непринужденно болтали и смеялись, готовясь к неспешному возвращению в космопорт второй планеты от Солнца. Для семей, желавших приобщиться к истокам, экскурсии на Землю считались традиционным развлечением выходного дня, поэтому присоединившийся к их группе на обратном пути путешественник-одиночка выделялся на фоне праздной публики, сколько ни старался оставаться незаметным. Молодой мужчина вжимался в мягкое кресло, поставив под ноги вещевой мешок и вцепившись руками в подлокотники, будто боялся вывалиться во время полета, и украдкой разглядывал пассажиров. До отправления оставалось всего несколько минут, но люди не спешили рассаживаться по местам: всем хотелось немного пошуметь и размяться перед долгой, убаюкивающей дорогой на гигантском солнцепсе.

Пневматический подъемник мягко, едва ощутимо толкнул гондолу вверх, приглушенно щелкнули фиксаторы, и непроницаемые заслонки на панорамных иллюминаторах поползли вверх. За многослойным стеклом белая пелена облаков окутывала Землю, обнимала колыбель человечества, укрыв её от пристального взгляда чёрных, пустых глазниц Вселенной с проблесками звёзд. Но молодой человек знал, что в обманчиво безжизненной пустоте, прямо над его головой вздымаются щупальца солнцепса – огромной космической медузы, к куполу которой прикреплена их гондола. Если верить буклету в комплекте с билетом в один конец, это была особь небольшого размера, всего двести пятьдесят метров в диаметре, для коротких перелетов между внутренними планетами. Мужчина понимал, что безропотным космическим гигантом управляет опытный погонщик, но когда пелена облаков внизу начала отдаляться, вцепился в подлокотники так, что побелели костяшки пальцев.

В салоне включили искусственную гравитацию, и пассажиры, наконец, расселись по своим местам: одни слушали музыку в наушниках-ракушках, другие тихо переговаривались, третьи дремали, откинувшись в кресле. Только путешественник-одиночка смотрел в иллюминатор, жадно впиваясь глазами в тёмные сгустки абсолютной пустоты, обрамленные искрами далеких звезд. Когда гондола вышла из тени Земли, из-за горизонта появилось Солнце – огненный карлик, жёлтый из-за искажения цвета светофильтром на стенах салона. Затаив дыхание, мужчина коснулся пальцами холодного сенсорного стекла и увеличил изображение, так что звезда заполнила собой весь иллюминатор, а потом довел приближение до предела. И тогда в свете короны он увидел молодых солнцепсов, игравших среди плазменных вихрей. Эти удивительные создания рождались на поверхности звезды, возвращались в её раскаленное лоно, чтобы произвести потомство, и питались солнечной радиацией. Погонщики обучали подросший молодняк, способный покинуть корону, и выводили на пассажирские рейсы в пределах Солнечной системы. Прирученных старых особей отпускали, когда им исполнялось 700-800 лет: обычно покорные животные начинали беспокоиться, норовили уйти с маршрута, а когда с их купола демонтировали крепления для гондолы, уходили умирать за пределы внешнего пояса. Завороженный танцем солнцепсов в плазменных вихрях, мужчина пытался представить себя на месте первых людей, вживую встретивших космических исполинов – инженеров, вогнавших в Солнце огромные заряженные буры для поддержания термоядерной реакции.

Уже несколько минут кто-то настойчиво дергал путешественника за рукав, но он только сейчас это заметил, увлекшись зрелищем в лучах короны. На соседнем кресле пристроился мальчик лет семи, с интересом наблюдая за реакцией незнакомца на изображение в иллюминаторе.

- Привет! Мы не знакомы, как я вижу, так что теперь будем: меня зовут Янар, - мальчик говорил уверенно и открыто, нисколько не смущаясь. Помедлив, он счёл нужным добавить: - На самом деле меня зовут Кэррол Осмос, имя Янар мне дали последние родители. Мне нравится новое имя, я подумываю его оставить, но под старым именем Кэррол Осмос у меня вышел известный труд «О восприятии в следующих жизнях»… Вы наверняка читали мою книгу? – получив отрицательный ответ, Янар насупился, потом снисходительно пожал плечами и продолжил: - Странно, что не читали. Так вот, я как раз пишу продолжение и будет лучше, если вторая часть выйдет под именем Кэррола Осмоса. Поэтому насчёт имени я ещё не решил. Я пока не всё могу понять в своей рукописи, но, когда вырасту, обязательно закончу её и опубликую. Это будет сенсация в научных кругах! А вас как зовут?

- Эшер, - ответил молодой мужчина, смущенный вниманием и откровенностью ребёнка. – Тебе разве не говорили, что в салоне надо вести себя тихо? Иначе солнцепс услышит нас, испугается и уйдёт с маршрута, а может даже взбесится.

- Лично я в это не верю, - Янар мотнул головой, беспечно отмахнувшись от предупреждения. – Как тысячи лет назад, когда люди летали на самолетах, а им запрещали включать примитивные устройства, чтобы сигнал не помешал приборам, и самолет не разбился. На самом деле ничего такого не было. Послушайте… - ребенок придвинулся к мужчине, понизив тон до заговорщического шёпота. – Вы так смотрите на солнце, звезды и солнцепсов, будто впервые их видите, будто они – что-то необычное. Но ведь это не так? Любой видел их в прошлых жизнях, это десятки, а то и сотни раз! Не может быть, чтобы вы ни разу не летали на самых обыкновенных солнцепсах, ведь правда?

Мужчина отшатнулся как от удара, побледнел и придал своему лицу самое надменное и скучающее выражение, на которое только был способен – обычно это помогало отпугнуть детей с их наивными, бесцеремонными вопросами. К несчастью для Эшера, он на самом деле впервые оказался в открытом космосе, вживую увидел солнцепса и в отличие от миллиардов людей в цивилизованной части вселенной не помнил свои прошлые жизни.

 ***

Люди давно научились лечить болезни, останавливать старение и почти победили смерть, но попали в ловушку собственного разума. Перегруженный информацией человеческий мозг с возрастом начинал давать сбои: слишком много событий, лиц и фактов, фрагменты которых складывались в ложные воспоминания, порождая апатию или параноидный бред. Этот синдром назвали «накоплением ошибок», и к жалким 170-200 годам он превращал здоровых, молодых телом людей в замкнутых на собственных фантазиях изгоев или буйных психов. Следующую эпоху человечество провело на волнах всевозможных наркотических препаратов в отчаянной попытке забыться, едва не захлебнулось и оказалось на пороге принятия закона «О принудительном ограничении продолжительности жизни». Именно тогда в узких научных кругах неожиданно всплыла старая, лишенная рациональной основы теория энергетических потоков.

Древнее учение предполагало, что сущность человека – нечто большее, чем его физическая оболочка в рамках четырёхмерного пространства. Стоит добавить Вселенной десяток-другой измерений, недоступных для обыденного восприятия, и откроется истинный облик человека – энергетический поток, протянувшаяся сквозь время линия, вдоль которой он движется всю свою жизнь. Развитие науки позволило людям найти недостающие подпространства и заглянуть в них, чтобы получить подтверждение полузабытой теории. Но по-настоящему невероятным открытием стали не сами энергетические потоки, а то, что они почти не прерывались во времени: душа каждого человека перерождалась в физическом мире десятки, сотни раз, следуя вдоль своей линии. По сути это были даже не линии, а петли, достигавшие максимальной концентрации на Земле, где рождались и умирали тысячи поколений до начала освоения Космоса. Исследования подтвердили, что большая часть населения на планете была реинкарнацией самих себя в том или ином колене.

С началом колонизации Солнечной системы во все стороны от колыбели человечества протянулись петли, опутывая исследованную часть космоса. Чем дальше от Земли, тем слабее становились потоки, вместе складываясь в энергетическое поле, концентрическими кругами расходившееся от планеты-прародителя.  Чем ближе к ядру этого поля жизни умирал человек, тем больше в пределах его радиуса смерти переплеталось петель, и тем выше был шанс получить реинкарнацию внутри такой области. Первопроходцы и пионеры дальних рубежей оказались обречены: их одиночные потоки затухали в глубинах космоса, не имея возможности продолжиться в другом человеческом теле так далеко от Солнечной системы. Истинно новорожденные с нулевой точкой отсчёта энергетической линии появлялись только на Земле, которая как магнит притягивала петли, замыкая их смертью или перерождением как можно ближе к себе.

Прошло несколько веков, и талантливый учёный нашел практическое применение истинной сущности человека: с помощью медитативных практик и ежедневных инъекций особой сыворотки, он сумел запомнить свою текущую жизнь для следующий, а после научил этому других. С каждым поколением люди всё лучше овладевали этой техникой, пока она не стала такой же обязательной как способность дышать. Это исцелило человечество от синдрома накопления ошибок, ведь память о прошлых жизнях не содержала фактов или информации, только эмоции и навыки. Всё равно что научиться кататься на велосипеде, испытывая восторг от каждой поездки, а родившись заново почувствовать неизъяснимую радость, впервые увидев старый велосипед, сесть на него и после пары неуклюжих попыток уверенно мчаться навстречу солнцу и ветру.

Поколения будущего уже обходились без инъекций, но обязательным условием «памяти» оставалось замыкание энергетических петель, поэтому люди возвращались к тому, что делало их счастливыми в прошлых жизнях – любимым, увлечениям, местам. Живописец мог несколько веков расписывать купол галереи: после перерождения, ребенком впервые увидев незаконченное творение, он чувствовал трепет и восторг, переполнявшие его за работой прежде, тратил годы на восстановление гибкости пальцев и кисти, а после возвращался к своему шедевру. Влюбленным достаточно было встретиться глазами в новой жизни, чтобы ощутить всю полноту связывавшего их когда-то счастья. По тёплой волне в сердце человек с первого взгляда узнавал своих родителей и детей из любой прошлой жизни, будь они в телах несмышлёных младенцев или седых старцев. От людей больше не требовалось тратить годы на обучение: в следующей жизни навыки возвращались после нескольких уроков или восстановления физической формы, в остальном человек плыл по течению новой информации, пока у него не возникало желания научиться чему-то новому. Делай что любишь, будь с тем, кого любишь, благоденствуй и умирай в своё время без тени страха и сомнения, чтобы переродиться и снова процветать.

 ***

Трёхлетнего Эшера родители привезли в монастырь Источника потока на Земле, не зная, что с ним делать: ребёнок никого и ничего так и не вспомнил, его приходилось долго, методично учить простейшим вещам. Три года его жизни стали настоящей пыткой для семьи из поколения, привыкшего, что стоит дать младенцу ложку и через несколько минут он начнет уверенно орудовать столовым прибором со скидкой на неразвитую координацию. С тех пор заботу о воспитании странного малыша взяли на себя монахи, и Эшер больше не видел родителей.

Мальчик учился яростно, остервенело, всегда чувствуя превосходство других детей над собой. Но это только подстегивало Эшера вкладывать больше усердия в каждое дело, за которое он брался, особенно если остальным послушникам оно давалось без труда – а так было всегда. Когда будущие монахи вместе с наставником смотрели на облака, медитировали на лоне природы или обсуждали истинную природу вещей, мальчик запоминал карты звёздного неба, изучал физику и математику, тренировал память. Пока дети пропускали через себя поток скучной, бесполезной информации вроде древнейшей истории или новостей с обитаемых рубежей Вселенной, Эшер делал заметки и перечитывал их перед сном, чтобы лучше усвоить. А ещё он учился не выделяться из толпы, прятать эмоции за маской доброжелательной уверенности, но это ему плохо удавалось. Иногда мальчик не мог скрыть удивления от обыденных вещей вроде фильма о бурах на Солнце и управляемой ядерной реакции в сердце звезды порой слишком сдерживался и выделялся своим равнодушием на фоне сверстников, радовавшихся первому выводку утки-мандаринки в монастырском пруду. День за днем собственное упорство и терпение наставников помогали Эшеру справиться с трудностями, преодолеть чувство ущербности, неполноценности, которое временами давило на него неподъемным грузом безысходности.

Раз в год мальчика навещали координаторы – агенты Порядка, которые с помощью чувствительной аппаратуры могли отследить любого человека и его энергетическую линию на десятки, сотни веков в прошлое. Они обследовали Эшера, прогоняли оттиск его потока на своей удивительной машине через семнадцать измерений в бесплодных поисках петли ребенка и проводили десятки тестов на идентификацию навыков. Тогда он чувствовал себя особенно беспомощным, а после отъезда агентов педантично пополнял список умений, которые должен приобрести. Координаторы объяснили наставникам, что энергетический поток мальчика обрывается в момент его последнего и единственного рождения, а по сравнению с многовековыми петлями нормальных людей его короткая линия, ведущая с родной планеты ребёнка на Землю, и не поток вовсе, а просто точка. Настоятель монастыря искренне и простодушно поделился этой новостью с двенадцатилетним Эшером, прибавив, что нет ничего плохого в том, чтобы быть точкой. Он рассказал, что на окраине обитаемой Вселенной есть люди, плохо знакомые с методикой памяти и умиравшие далеко от энергетического узла Земли они вспоминали прошлые жизни поздно, в подростковом возрасте, и непременно перерождались на дальних рубежах – чем дальше от первородной планеты, тем тоньше их поток. Новые точки, мужчины и женщины без прошлых жизней не появлялись на свет двенадцать поколений, с тех пор как человечество прекратило расширять границы обитаемых земель и добровольно ограничило свою популяцию ради всеобщей гармонии и благоденствия. На самом деле агенты опасались только одного: что Эшер мог быть одним из опасных преступников, которых в качестве высшей меры наказания отправляли на запечатанной ракете с большим запасом топлива и питательных инъекций умирать в глубины неисследованного космоса, чтобы оборвать их энергетическую линию и не дать переродиться человеком. Но последнего смертника осудили пятьдесят лет назад, и он давно уже умер, а точка Эшера не подходила ни к одной зарегистрированной петле, поэтому в шестнадцать лет координаторы прекратили свои посещения.

Молодому мужчине предстояло покинуть монастырь на следующее утро после того, как ему исполнится двадцать три года – монахи больше ничем не могли ему помочь и не видели смысла обучать его дальше. Настоятель долго готовил воспитанника к этому дню: учил не выделяться из толпы, ориентироваться в незнакомых городах, применять огромным трудом приобретенные навыки на пользу себе и обществу. «Возможно, ты обретешь свою память в глазах незнакомца или отражении цветка в капле воды, - говорил он. – Но будь готов к тому, что это не произойдет никогда, и научись главному – радуйся в жизни тому, что у тебя есть, не сожалея о том, что обрести не дано». И вот первый встречный мальчишка в гондоле по дороге с Земли раскусил Эшера и заставил его спасаться за треснувшей маской самообладания и равнодушия.

 ***

Мужчина сухо велел Янару вернуться к родителям, рискуя грубостью привлечь ещё больше внимания к себе, и остаток пути притворялся спящим. Только перед посадкой он, забыв об осторожности, открыл глаза и восторженно следил за приближением земли – изящной литографии белых городских улиц с кирпично-красными крышами в окружении изумрудных садов. Едва молодой человек сошел с трапа, как толпа захлестнула его: столько людей в одном месте он не видел никогда, даже во время больших праздников в монастыре.  Ночь он провел в маленькой гостинице, а на утро отправился на рынок, чтобы найти работу на первое время.

Пёстрая, шумная жизнь торговых рядов под открытым небом, настоящего города внутри города, закружила Эшера, увлекая его от одного яркого прилавка к другому, перебивая мысли зазывными криками продавцов. Сюда стекались тысячи людей со всех концов Вселенной, чтобы купить, продать, но главное окунуться в мир диковинных чудес и безделушек, увлеченных споров и ярморочных развлечений. Все улыбались, шутили и держали себя так, будто давно знают друг друга, а если и не были знакомы в прошлых жизнях, то старались устроить сделку выгодной и приятной для обеих сторон, чтобы с радостью встретиться после перерождения. Эшер быстро понял, что рыночная сутолока – лучшее место, чтобы затеряться на виду у тысяч людей, где каждый занят своими делами. Мужчина бродил в толпе, вглядываясь в незнакомые лица, прислушиваясь к голосам в надежде почувствовать отклик энергетической памяти, узнать кого-то. Слова настоятеля не шли у него из головы: вдруг это никогда не произойдет? Что если его удел – смирение или бесплодные скитания до самой смерти в поисках того, что не дано обрести?

Вдруг кто-то робко тронул молодого человека за плечо – обернувшись, он увидел девушку со смущенной улыбкой на губах.

- Привет, Эшер! – сказала она непринужденно, будто здороваясь со старым знакомым, но в её голосе промелькнула вопросительная нотка.

- Привет, - только и сумел ответить ошеломленный мужчина. Он точно знал, что никогда раньше не встречал её, просто не мог встретить до сегодняшнего дня. – Откуда ты меня знаешь?

- Мы встречались… на лекциях? На ярмарке? – силилась вспомнить незнакомка, смущаясь всё сильнее. – Ну конечно, мы виделись раньше, только я никак не вспомню где… Откуда иначе мне знать твое имя?

- Я вырос в монастыре Источника потока и до вчерашнего дня не покидал Землю. Все послушники в нашем монастыре – мальчики, а разговаривать с туристами позволено только наставникам и настоятелю. Я тебя не знаю, - с вызовом возразил Эшер на случай, если это чья-то злая шутка или проверка.

- Ты меня разыгрываешь! Я знаю… знаю, что ты хотел бы носить белую робу монаха, но тебе разрешают одевать её только на праздники, потому что ты не настоящий монах. Знаю, что у тебя есть список вещей, которым ты хочешь научиться, и каждый день добавляешь туда один пункт, а каждую неделю пробуешь что-нибудь из него, - в голосе девушки смущение сменилось упрямым желанием доказать свою правоту и скрытой обидой, будто Эшер обманывал её. – Хочешь сказать, что мы встречались в прошлой жизни? Но тогда я бы не помнила все эти… факты, не смогла бы вспомнить! Глупость какая!

 Молодой человек крепче прижал к груди вещмешок с немногочисленными пожитками и аккуратно свёрнутой белой робой, которую ему позволяли надевать только по большим праздникам. Он вглядывался в черты лица девушки, дрожащие губы и всполохи недоверия в глубине серых глаз, пока в его душе боролись привычка скрываться от людей, не говорить лишнего и страх упустить откровение, явившееся в облике незнакомки.

- Я никому, никогда не рассказывал о своём списке, даже настоятелю, - ответил Эшер, замешкавшись, потом набрал в грудь воздуха и добавил: - Я не помню свои прошлые жизни, а координаторы говорят, у меня их и не было.

Девушка изменилась в лице, будто её разум отказывался принять признание Эшера в свете собственных знаний об этом человеке. Она сжала виски ладонями и осипшим от волнения голосом прошептала:

- Мне нехорошо… задыхаюсь. Давай уйдём отсюда? Пойдём к воде, пожалуйста. Слишком много людей, мне нечем дышать!

Эшер бережно взял девушку под руку и осторожно повёл сквозь толпу, словно она значила для него больше, чем многовековая мудрость монахов Источника потока на Земле. Они выбрались на берег канала, почти безлюдный в утренние часы, где девушка опустила босые ступни в прохладную воду и только тогда успокоилась.

 ***

- А всё-таки я тебя знаю, - задумчиво повторила она, пощекотав пальцами ног янтарного карпа, подплывшего слишком близко. – Например, ты очень гордишься механическими часами, которые сам собрал по старинной схеме. И ненавидишь, когда у тебя что-то получается хуже, чем у других.

- Прекрати, пожалуйста. Ты слишком много знаешь обо мне – это пугает, - мужчина неуклюже попытался перевести в шутку неудобный разговор. – Но у меня правда есть часы и список, может, я как-нибудь покажу его тебе. Пусть ты знаешь кое-что обо мне, но я-то о тебе ничего не знаю. Как тебя зовут?

- Тата, - ответила она. И Эшер рассказал девушке о жизни в монастыре, попытках пробудить память энергетического потока, беседах с настоятелем, координаторах и машине, которая видела в семнадцати измерениях. Тата слушала, удивлялась и качала головой, изредка дополняя рассказ фактами, которые удивительным образом вспоминала сама.

- Не понимаю, откуда я столько всего знаю о тебе, но раз уж координаторы не смогли разобраться… - выслушав Эшера, девушка пожали плечами. – Если кто и знает об энергетических потоках и перерождениях больше, чем они, так это Брого Тум. Ты ведь знаешь, кто такой Брого Тум?

- Учёный, который изобрел технику памяти о прошлых жизнях: инъекции, медитации, петли и всё такое, - кивнул мужчина. – Вроде он отошёл от дел и больше не занимается исследованиями потока. Думаешь, мне надо его найти?

- Думаю, у тебя не получится. Он так давно отошел от дел, что уже несколько веков его никто не встречал, - Тата замялась, не решаясь высказать вертевшуюся на языке мысль. – Есть и другая версия исчезновения Брого Тума. Говорят, он настолько увлекся изучением потока, что отказался умирать и продлевал себе жизнь, пока совсем не свихнулся от накопленных ошибок в мозгу. А когда агенты Порядка пришли за ним, то нашли свиток с его последней работой, в котором было написано что-то настолько ужасное, что Тума без суда и следствия приговорили к смертной казни и отправили на ракете с топливом и провизией на семьдесят лет в открытый космос. Чтобы он не смог переродиться и рассказать всему человечеству то, о чём тогда узнали агенты. Наверное, это пустые слухи, а Брого Тум сейчас преспокойно выращивает цветы на необитаемой планете или перегоняет солнцепса на край Солнечной системы, и ему просто надоело быть великим Брого Тумом. Но его самого ты не найдёшь, это точно. Можно поискать его статьи в Библиотеке, но координаторы наверняка уже пробовали и ничего не нашли. Что скажешь, если мы наведаемся к Эрминам? Кажется, они собрали крупнейшую частную коллекцию рукописей об энергетических петлях, может у них есть неопубликованные работы Брого Тума.

- Кто такие Эрмины? – Эшер насторожился, не желая впутывать в поиски других людей.

- Семейство аристократов, неформальные правители этой и нескольких соседних планет. У нас, конечно, нет правителей, но почти всё здесь принадлежит Эрминам. Их дом находится на том конце города, - девушка махнула рукой в сторону космопорта, где вчера приземлился солнцепс Эшера. - А ещё они охотно принимают просителей, может, и нам повезет, только бы успеть сегодня до конца регистрации.

Молодого человека не пришлось долго уговаривать: ему не терпелось наверстать годы, проведенные в попытках достучаться до памяти прошлых жизней, и теперь он был готов до исступления цепляться за призрачную надежду. Тата уверяла, что до последнего рождения обожала любоваться на дом Эрминов, самый красивый в округе, поэтому без труда найдет к нему дорогу. Но Эшер не доверял перспективе брести через весь город наугад, полагаясь только на ощущения девушки, и настоял на маршруте, проложенном интерактивной картой города. Солнце стояло в зените, когда выбранный путь привёл их к дому Эрминов – но не к парадному крыльцу, где регистрировали просителей, а к пышному саду с чёрного хода.

Густая живая изгородь высотой в полтора человеческих роста окружала внутренний двор, не оставляя любопытным прохожим шанса проникнуть в частную жизнь хозяев поместья. Эшер несколько раз прошёлся вдоль сплошной зелёной стены, не желая верить в ошибку на интерактивной карте, а Тата только добродушно посмеивалась над его ворчанием и доверчивостью. В переулке кроме них никого не было, только над изгородью иногда мелькал тёмно-красный мяч, в сполохе голубых искр отскакивая от силового купола назад в руки невидимого игрока.

По словам Таты, регистрация просителей в это время дня уже закрывалась, поэтому девушка предложила молодому человеку проводить его до гостиницы и вернуться сюда завтра, на что Эшер согласился, не скрывая разочарования. Они уже уходили, когда с мягким, приглушенным хлопком в живой изгороди отворилась скрытая дверь, и в проёме показалась чья-то взъерошенная голова:

- Эй! Идите сюда, оба. Помоги, пожалуйста…

Молодые люди замерли в нерешительности, мужчина хотел было что-то спросить, но взъерошенная голова исчезла, оставив потайной проход в сад Эрминов открытым.

Эшер ожидал увидеть внутренний двор, но вместо этого оказался в небольшом парке, где каждая тропинка, цветок и статуя дышали любовью к природе сообразно вкусам владельцев дома. Струи фонтанов переливались в лучах солнца, цветы обвивали колонны резной беседки, алебастровые скульптуры словно камеи белели в прохладной, густой тени деревьев. На площадке посреди сада стоял мальчик двенадцати лет, нетерпеливо постукивая ногой о каменные плиты.

- Мяч опять застрял в изгороди. Надоело, честное слово! – мальчик совершенно серьезно, искренне негодовал. – Главное, силовое поле сверху не даёт ему вылететь на улицу, а как застревать в изгороди, так это пожалуйста. Неужели ничего придумать нельзя? Он там, наверху, - ребёнок указал пальцем на мяч, зацепившийся за верхние ветки живой стены, а в его голосе звучала не столько просьба, сколько требование. – Достань, пожалуйста!

Тата едва сдерживала смех в почтенных стенах дома Эрминов и только развела руками – не ей же, в самом деле, лезть наверх. Эшер перевел недоверчивый взгляд с девушки на мяч, потом на мальчишку: он плохо понимал, что происходит, но в монастыре его учили помогать просящим, поэтому молодой человек подчинился. Он вплотную подошёл к изгороди, глазами выискивая ветки покрепче, а про себя прикидывал, кто этот ребёнок, так вовремя открывший перед ними потайную дверь в сад Эрминов, и можно ли просить влиятельное семейство об ответной услуге.

- Я не достану, ветки не выдержат, - Эшер покачал головой, не найдя подходящей опоры.

- Да ладно, прошлый раз ведь достал! Тогда мяч равно в этом же месте застрял, - мальчик явно не привык, чтобы ему отказывали.

- В прошлый раз?.. – эхом отозвался Эшер, не веря своим ушам. Тата, а теперь этот парнишка… очередная проверка координаторов, подумал он. Но зачем? Или настоятель, пожалев сироту, подговорил этих людей подыграть, будто они его знают. Как жестоко с его стороны и больно, пусть даже из благих побуждений. Мысли гудящим вихрем проносились в голове молодого мужчины, а в потемневших глазах отражалась нарастающая, беспомощная злость. Глядя на него, Тата не на шутку встревожилась: то ли прочла по лицу обуревавшие Эшера чувства, то ли вспомнила о нём что-то, что заставило девушку испугаться. Не говоря ни слова, мужчина схватился за нижние ветки, рывком подтянулся, нашёл опору для правой ноги в сплетении нижнего яруса и выбросил тело вверх, кончиками пальцев сбив мяч с вершины изгороди.

- Ну что? Так я достал мяч в прошлый раз или нет? – резко спросил он, спрыгнув на землю, а мяч перелетел через всю площадку и с тихим шелестом закатился в траву.

- Вроде так… Разве сам не знаешь? - мальчик нахмурился, неприятно удивленный ожесточением, прозвучавшим в голосе мужчины.

В эту минуту на лестнице, выходившей в сад, появилась статная женщина, самая красивая из всех, кого когда-либо видел Эшер.

- Это леди Эрмина! – с придыханием прошептала Тата, пока хозяйка дома спускалась к ним.

- Пьетро! Кто эти люди и почему ты впустил их? – строго обратилась она к мальчику, но, вглядевшись в лицо Эшера, добавила уже мягче: - А, это ты…

- Кто, я? – тихо переспросил мужчина, без тени подобострастия или смущения глядя в глаза одной из самых влиятельных женщин во Вселенной. – Кто?..

- Прости, никак не вспомню твоего имени, - ответила леди Эрмина с примирительной улыбкой. – Кажется, это ты тогда без разрешения рвал розы в моём саду, и я немного вспылила… за что прошу прощения. Напомни, давно это было?

- В другой жизни? – подсказал Эшер, чувствуя, как его злость выгорает, оставляя после себя тлеющие угли обиды. Теперь уже трое хотели обмануть и запутать его, преследуя неизвестную цель. Тата привела его сюда, мальчик заманил в сад, а хозяйка дома пытается убедить, что он когда-то уже бывал здесь. - Зачем вы мне это говорите?

- Что значит, зачем? Я ведь помню тебя. Это случилось не в прошлой жизни, нет! Теперь я бы даже не почувствовала, что когда-то сердилась на тебя, это ведь было не всерьез, - женщина нахмурилась совсем как Пьетро, начиная догадываться.

- Меня здесь никогда не было, ни в этой жизни, ни в прошлой. Координаторы проверяли мой энергетический поток, они подтвердят, - Эшер наблюдал, как на красивом лице леди Эрмины появляется то же выражение, что было у Таты утром, когда они встретились. Нет, думал он, если бы они притворялись, то могли бы играть свои роли получше. – Вы помните, как я был в вашем саду, госпожа. Но вы знаете, что меня здесь не было. Ведь знаете, правда? Хорошо подумайте, и сами поймёте.

Пытливый взгляд молодого человека поколебал уверенность хозяйки, и она отступила на шаг назад:

- Мне надо связаться с одним знакомым и уточнить… кое-что, - с этими словами женщина поспешно скрылась в доме, не ответив на последний вопрос. Следом за ней юркнул заинтригованный Пьетро: он впервые видел, чтобы обычный человек так дерзко разговаривал с его матерью. Тата хотела было коснуться плеча Эшера, но отдёрнула руку, и, после минутного колебания приняв какое-то решение, убежала за Эрминами.

Мужчина остался в саду один. То же солнце, что и на Земле, светило Эшеру, но тепло его было незнакомым, чужим, кожей ощущалось иначе. Эти два дня многое изменили в мире человека без прошлых жизней, многое перевернули в его сознании. Он двадцать лет надеялся, что его вспомнят, примут, расскажут кто он и что должен делать. Но Эшер не ожидал, что всё случиться именно так – даже координаторы не предвидели ничего подобного.

 ***

С закрытыми глазами он стоял посреди сада, запрокинув голову и подставив лицо солнечным лучам, прислушиваясь к шорохам в траве, щебету птиц в кронах деревьев, лёгкому дыханию ветра. Из дома смущенной тенью выскользнула Тата и неслышно приблизилась к мужчине.

- Прости, я рассказала всё про тебя леди Эрмине. Не совсем всё, что знаю сама, только что ты не помнишь прошлые жизни, - призналась девушка виновато, но в её голосе звучала плохо скрываемая радость. – Леди Эрмина сказала, что поможет. Раз уж она и её сын вспомнили тебя… по-своему, не так как я, но всё-таки вспомнили. Слышишь, она обещала помочь! Тебе ужасно повезло, ведь правда? – Тата дернула Эшера за рукав куртки, привлекая к себе внимание. Мужчина, наконец, открыл глаза и перевел на неё недоверчивый взгляд. – Она хочет поговорить со своими знакомыми, пригласить учёных и помочь тебе… нам узнать, где начинается твой энергетический поток и почему мы – я, леди Эрмина и её сын Пьетро так странно помним тебя, Эшер. Это будет посильнее, чем координаторы с их машинами! А ещё она послала людей в гостиницу, где ты остановился, чтобы забрать вещи: пока мы во всём не разберемся, ты поживешь здесь – она настаивает!

Мужчина в недоумении смотрел на Тату, которая светилась от счастья, будто это её судьбу волшебным образом взялся устраивать могущественный дом Эрминов.

- Но все мои вещи здесь, - растерянно пробормотал Эшер, прижимая к груди вещмешок с нехитрыми пожитками вчерашнего послушника.

- Тем лучше! – девушка просияла и взяла молодого человека за руку. – Идём в дом, Пьетро хочет тебе что-то показать.

Тата повела его к высоким стеклянным дверям, выходящим в сад, и Эшер благоговейно ступил под своды дома Эрминов. Они оказались в галерее с крышей из мозаичного стекла и старинными книжными стеллажами из красного дерева вдоль стен. Здесь были тысячи книг – настоящих, бумажных! В массивных, толстых переплётах и пергаментных, хрупких обложках – у Эшера дух захватило при виде этой сокровищницы воплощенных знаний в эпоху обезличенных электронных текстов.

- Отец говорит, только слова на бумаге имеет силу, а в словах на экране правды нет. По мне так только место зря занимают эти его слова на бумаге, - пояснил Пьетро, заметив выражение лица гостя. – А ты правда ничего не помнишь о своих прошлых жизнях, и у тебя нет потока? Чудно, я-то помню, что видел тебя в нашем доме: в столовой, в моей старой детской наверху и ещё много где. Могу даже закрыть глаза и увидеть, как ты стоял или делал что-то, или… - мальчик запнулся, поймав на себе сердитый взгляд Эшера и умоляющий остановиться – девушки. – Тата сказала, вы ищите книги и рукописи Брого Тума. У нас этого добра – полно, похоже, старый Тум думал как отец и всё записывал на бумаге.

Пьетро поманил пальцем передвижную лестницу, которая бесшумно выехала из стены в дальнем конце библиотеки, и указал ей место, где нужно остановиться. Мальчик легко взлетел по ступеням, привычным движением ладони вверх заставил платформу подняться выше и к ужасу Эшера начал вытаскивать книги и швырять их прямо на пол.

- Это из классического учения Тума, длинная и страшно нудная книга… А это вообще не Тум, но отец говорит, автор неплохо восстановил пробелы в теории энергетических петель, - юный Эрмин ронял бесценные труды с таким равнодушием, будто рылся в старых, забытых игрушках. Тата сначала подбирала книги и аккуратной стопкой складывала их в стороне, бегло просматривая название, потом отобрала несколько и стала листать, развалившись на горе подушек в центре галереи.

Мужчина не решался взять в руки первое попавшееся издание, будто от его выбора зависело получит он ответы на свои вопросы или нет, а пол вокруг передвижной лестницы уже был погребен под бумажным оползнем. Вдруг с верхней полки соскользнул небольшой тубус и откатился прямо к ногам Эшера. Молодой человек наклонился, и его пальцы коснулись шершавой, покрытой патиной поверхности, а резная крышка легко поддалась, оставив на ладони чешуйки потрескавшейся белой краски.

- Что это? – мужчина извлёк из тубуса свиток, а Пьетро свесился с платформы, чтобы получше разглядеть его находку.

- Удачно поймал! Это последний труд Брого Тума, тот самый, в котором написано нечто настолько ужасное, из-за чего старика замуровали в ракете и отправили за край вселенной, - ошеломленное выражение на лице Эшера развеселило мальчишку, и он звонко засмеялся. – Шучу! То есть, это правда последняя рукопись Тума, которую забрали агенты Порядка, но там только заумные философские изречения на мертвых языках из трактатов древних – Сократ, Конфуций, Спиноза. И не написано ничего такого, за что можно получить смертный приговор. Думаю, Тум просто выжил из ума на старости лет, а эту штуку забрали, когда за ним пришли и заставили его… переродиться. Сейчас он наверняка ведёт засекреченные исследования энергетических линий для Порядка или его отправили высаживать леса на планеты-пустыни у самого рубежа, чтобы не портить репутацию величайшего учёного всех времен и народов. Последнюю рукопись, говорит отец, изучили вдоль и поперёк, но ничего не нашли, и тогда он выкупил её для своей коллекции.

В руках у Эшера оказался сложенный в несколько раз пергамент, испещренный письменами на языках, которые уже много тысяч лет не звучали во Вселенной. Разбросанные по свитку вставки из прозрачного, гладкого на ощупь материала напоминали разрозненные фрагменты витража.

- Пьетро! Можешь убрать потолок? – молодой человек разглядывал эти пластинки на просвет, но всполохи солнца на мозаичном стекле крыши мешали сконцентрироваться. Движением руки мальчик отдал приказ невидимым датчикам, и купол галереи раскрылся цветными лепестками.

Эшер переворачивал свиток в руках, складывал, загибал углы и снова разглаживал, сосредоточившись на узоре из прозрачных фрагментов. В какой-то момент его пальцы поймали ритм, начали двигаться быстро и ловко, будто действовали сами по себе и не требовали усилий от молодого человека. Не замечая ничего вокруг, мужчина погрузился в стремительный поток обрывочных мыслей и старался придать пергаменту форму, которая неожиданно возникла у него в голове. Когда схема была закончена, в его руках оказалась сложенная в несколько раз бумажная головоломка с прозрачным, разделенным на сегменты треугольником посередине. Эшер машинально поднял её вверх и сквозь многослойное просвечивающее «окно» в центре посмотрел на солнце. Мужчина несколько минут приглядывался и на мгновение даже перестал дышать – внутри треугольника что-то двигалось.

- Тата! Люди ведь не могут видеть энергетические петли, только замерять и просчитывать их с помощью машин? – окликнул он девушку. – Посмотри сюда!

Тата заглянула через плечо мужчины, встав на цыпочки, пару минут, прищурившись, всматривалась в прозрачное «окно» и вдруг ахнула. Пьетро, не желая оставаться в стороне, поднырнул под локоть Эшера и тоже уставился в треугольник.

- Мааам! Мама, иди сюда! Ты должна это увидеть! – вдруг закричал мальчик, вывернулся из-под руки молодого человека и, поскальзываясь на разбросанных по полу книгах, бросился к экрану-коммуникатору. – Я вызову отца, он должен срочно приехать и тоже это увидеть!

Но путь мальчику преградил прислужник, появившийся в библиотеке из бокового коридора.

- Госпожа, пришли координаторы и требуют господина Эшера. Говорят, этот человек у нас в доме, - доложил он, увидев леди Эрмину, спускавшуюся по лестнице из верхних комнат на крики сына.

- Мама! Ты что, пригласила агентов Порядка?!? Рассказала им про Эшера? – разразился обвинениями Пьетро, на секунду забыв, зачем собирался вызвать отца.

- Тише! Зачем они мне нужны? Я не связывалась с Порядком. Пусть ждут у дверей, я выйду, - отдала приказание слуге леди Эрмина, надменно прибавив: - А требования предъявляют в каком-нибудь другом доме, но не в моём. На что вы смотрите? – обратилась она к молодым людям, не сразу заметив разбросанные по полу библиотеки книги и пергамент в поднятых руках Эшера.

В этот момент он думал о великом учёном, изгнаннике Брого Туме – о его костях, источенных ветром и высушенных лучами чужой звезды на далекой необитаемой планете или запертых в капсуле космического корабля, летящего в никуда, словно беззвучная погремушка Смерти. Мужчину неприятно кольнула мысль о появлении координаторов, забывших о нём на долгих семь лет и, казалось, навсегда. Но он тут же выкинул их из головы, поражённый зрелищем внутри треугольника. В его нижнем сегменте он видел Солнце, чей яркий свет приглушали десятки слоёв прозрачных пластинок. В левой части треугольника, отображаясь словно через линзу, чернел провал открытого космоса, в котором двигалось светящееся пятно. От напряжения у молодого человека заслезились глаза, но он разглядел в движущейся массе подобие червя, гигантского по сравнению с планетами мимо которых он проносился. По дороге чудовищу встречались редкие, тонкие энергетические потоки, которые тварь тут же заглатывала, разинув огромную пасть. В третьей линзе треугольника Эшер со стороны видел путь червя сквозь безвоздушное пространство: существо направлялось к сияющему цветку Солнечной системы, состоявшему из миллиардов лепестков-петель с ослепительной сердцевиной – сплетением простиравшихся в прошлое на тысячи лет человеческих жизней. Пожирая на своём пути энергетические линии, Червь приближался к Земле.

Эшер прокручивал в голове череду событий этого дня, больше похожую на воплощение чьей-то незримой, непреклонной воли, которая привела единственного во Вселенной человека без прошлых жизней к разгадке тайны последней рукописи Брого Тума. И в его душе крепла решимость разобраться во всём до конца, даже если выбранный путь приведёт прямо к Червю.