Рассказ о любви. Цикл Челночные байки

     Среди старших групп, которые через фирму "Светал" регулярно летали в Стамбул, выделялся Геннадий, высокий, молодой, энергичный парень, который посещал Стамбул практически каждую неделю. В силу значительной разницы в возрасте я не могу сказать, что мы с ним подружились, скорее про такие отношения говорят – они сблизились, именно так примерно это и выглядело. Как правило, мы встречались перед полетом во Внуковском аэропорту, сидели рядом в самолете, да и в Стамбуле, особенно если наши группы жили в близко находящихся отелях, регулярно ужинали вместе. Гена занимался женской одеждой, у него было несколько точек в Лужниках, где всеми делами заправлял его партнер, а сам он ездил в Стамбул за товаром, в их связке у него это лучше получалось. Общеизвестно, что главным для успешной торговли является правильный выбор товара, так вот у Геннадия было удивительное чутье в этом деле. Если Гена отбирал товар, то успех был гарантирован. Я иногда наблюдал, как происходил этот отбор и всегда диву давался. Геннадий подходил к каким-то вещам, на которые я бы никогда даже не глянул, считая, что они продаваться не будут, а он их снимал с вешал и бросал на пол, произнося при этом зачастую немыслимые на мой взгляд цифры:

      – Десять тысяч за пять приездов возьму, из них красных пять, а остальных цветов по тысяче, а вот этого тысячу в черном исполнении, этого тысячу,  вот таких костюмов сто, ну а этих штук пять можно взять, - слышался Генин голос, а продавцы магазинов только и успевали артикул товара и количество заказанных  в свой гроссбух заносить. 

       Объемы его продаж выросли настолько, что иногда ему приходилось даже брать с собой помощника, в обязанности которого входило только таскать мешки с товаром в аэропорту.

       Как-то раз мы с Геной шли днем по Лалели, так называется район в Стамбуле, где селились русские "челноки" и находилось огромное количество оптовых магазинов,  и он предложил зайти в один из них, в котором, как потом оказалось, закупал основное количество своего товара.

        - Это не твой товар, поэтому я конкурента в тебе не вижу. Так бы ни в жисть с собой не взял. У Исаака, который там всем верховодит, какой-то немыслимый нюх на то, что сейчас у нас в Союзе пойдет на ура. Они очень хорошие ребята, но чудаки какие-то, имеют большую собственную фабрику, а своей продукцией не торгуют, где-то на стороне закупают. Пойдем, познакомлю, если вдруг что-нибудь своим бабам приобрести решишь, то сразу к ним иди, тебе по знакомству скидочку сделают, а если своих туристок к ним заводить начнешь, то можешь и в лучших друзьях оказаться. Пойдем, не пожалеешь.

     Я пошел, и не только не пожалел, а даже, по секрету скажу, до сих пор, как в Стамбуле оказаться приходится, к Джаваду, младшему брату Исаака, сейчас он там директорствует, обязательно в гости заглядываю – чай у него необычайно вкусный один старый продавец готовит, ну это я шучу, конечно, просто с хорошим человеком обо всем, что вокруг делается, поболтать приятно, ну и старые времена вспомнить иногда хочется. И каждый раз, вот уже более пятнадцати лет, Джавад встречает меня одним и тем же вопросом:

     - Толя, ты Гену не встречал? Увидишь, передай, что я с ним увидеться хочу.

     И каждый раз я ему отвечаю одной и той же фразой:

     - Джавад, я его не видел, но, если он вдруг у тебя объявится, ты ему тоже передай, что я его звонок жду.

     И мы оба с ним тяжело вздыхаем.   

     А все дело в том, что в одну из поездок Гена влюбился. Вообще-то он был женат, с супругой жили ладно и дружно, воспитывали двух сыновей, никаких нехороших планов ни он, ни она не строили, и даже не предполагали ничего, и надо же было такому несчастью случиться.

     Туристочка в его группе однажды появилась, внешне очень симпатичная, фигурка что надо, смышленая, возраст самый подходящий, лет двадцать пять ей было, дома муж с дочкой ждут, вроде, что человеку надо? А вот глянули они друг на друга еще там, в аэропорту Внуковском, в том накопителе, где мы все посадку ожидали на втором этаже, и завертелась тут настоящая драма. Я свидетелем всего этого с самого начала был, поэтому и знаю все доподлинно. Не знаю, может, Генка ее еще раньше, пока таможню его группа проходила, приметил, поскольку там, на верху, он ее к нашему столу, где в основном все старшие с ближайшим своим окружением собирались, сразу же подвел и познакомил – Людмилой, мол, ее кличут. Старшие, народ  зрелый и опытный, сразу же почувствовали, что там что-то закручиваться начинает, но все встретили ее спокойно и доброжелательно, что в чужие дела-то лезть без спроса. Через неделю они снова вместе, так и началось. Временные союзы, перерастающие потом в крепкие семейные пары, в той огромной армии "челноков" были вовсе не редкостью, а скорее системой; в экстремальной ситуации, в которой мы постоянно пребывали, люди встречали ту свою половинку, которая зачастую была им предназначена самой судьбой, только встретилась вот не сразу. Вот так и у Гены с Людмилой произошло.

      Каждую неделю целых четыре дня они по Стамбулу ходили за руки держась, от счастья аж светились все, в самолете, по дороге домой, сидели грустные и печальные, наглядеться друг на друга никак не могли, а при расставании около трапа выглядели так, как будто видятся в последний раз. У меня прямо сердце разрывалось от жалости. Народ на них смотрел по разному, конечно, особенно женщины, многие очень даже неодобрительно, а эти двое вели себя так, как будто волшебным занавесом ото всех отгорожены и никто ничего вокруг не замечает.

     Такое счастье долго продолжаться не может, обязательно найдется какая-нибудь черная душа, которой до всего дело есть, и которая чужую радость личным горем считает. Вот так месяца через три безмятежного счастья и тут такое случилось. Людмилу каждый раз муж в аэропорту встречал, кто-то ему информацию и слил, да не просто так словами, а еще их и компрометирующими документами, в виде фотографий целующейся парочки, подкрепил. Муж у Людмилы парень был нормальный, отношения выяснять на людях не стал, даже виду особенного там в аэропорту не показал, так что Гена домой спокойно добрался, а вот там ждал его скандал, да не маленький.

     Информацию-то не только мужу Людмилы подбросили, ее и Гениной жене тоже предоставили. Она дама была простая, всяческим там политесам не обученная, поэтому встретила она любимого супруга со сковородкой в руках, которую и употребила по назначению. Гена пару недель с перевязанной головой ходил, а уж со шрамом на всю оставшуюся жизнь пришлось примириться. Саданула она его с размаху, прямо наискосок через весь лоб отметина осталась. На сопутствующее сотрясение мозга Гена внимания особенного не обратил, работа бюллетеней не признавала, хоть ползком, но дело делай, а вот как дальше жить, он не знал. Людмила исчезла, телефонами мы тогда избалованы не были, поэтому звонить было некуда, а адрес он ее не выяснил, не до того было, и так каждую неделю виделись. Неделя тянулась за неделей, все без изменений, и тут кто-то ему сказал, что видели его любимую в Стамбуле, но только не в их обычные дни в конце недели, а в другую смену, ту, которая с понедельника по четверг бывает.   

     Гена резко изменил свой распорядок и остался в Турции на полную неделю, но, если с пятницы по понедельник делами занимался, то дальше начал подругу свою высматривать. Для начала в аэропорт скатался, думал там проще всего встретить, но в той суете пропустить человека очень легко, вернулся в город ни с чем. Начал все отели, в которые светаловцы разместились, обходить - нет ее. Он парень настойчивый, подряд по всем отелям пошел, к тому времени у "Светала" конкуренты появились – фирма "Бегемот" начала через Шереметьево летать, да и всякие мелкие компании стали народ регулярными рейсами Аэрофлота и Турецкими авиалиниями тоже завозить. Никакого успеха. Он уж все магазины, в которых Людмила отоваривалась, по десятку раз за день обегал, понимал, что, если она от него скрыться хочет, то предупредит всех своих поставщиков, чтобы ее не сдавали,  и тоже без результата. Ну, не перебираться же в Турцию совсем? Не знаю, какие мысли у Гены в голове тогда крутились, но, если раньше он работой самозабвенно занимался, то здесь просто неистовствовать стал. В Стамбуле ни на секунду не присаживался, десятки новых магазинов раскрутил, с фабрики на фабрику ездил, ассортимент свой существенно улучшил. Цены у турок сбивал знатно, объемы-то большие, вот турки и шли ему на встречу. Дело дошло до того, что пришлось им с напарником и склады, и количество торговых точек существенно увеличить. Стала их фирма потихоньку расширяться, офисом они обзавелись с новыми людьми, которые начали в крупные магазины Генин товар ставить на реализацию. Товар спросом пользовался, шел прекрасно, если и до этого у них все было хорошо, то в течение нескольких месяцев их дела круто вверх пошли. Казалось все, любовная горячка начала затихать, вернее, ее трудовой порыв приглушил, и все вернулось бы, наверное, на круги свои, если бы как-то не произошла случайная встреча, нос к носу прямо посередке улицы столкнулись наши голубки, причем произошло это в буквальном смысле: Гена мчался куда-то, ни на кого внимания не обращая и ничего вокруг не замечая, и врезался в спину Людмилы, разговаривавшей с какой-то дамой. Произнеся дежурное "простите", Гена собирался рвануть дальше, но увидел любимые глаза и все…

     Выяснения отношений никаких не было, были только Генины слезы. Людмила жестко, чтобы не сказать жестоко, оборвала все его восторженные ахи да охи и быстренько опустила Гену на землю, заявив, что она "другому отдана и будет век ему верна". Я не просто так Пушкина переиначил, так мне сам Геннадий рассказывал. В категорической форме объяснила она, что все кончено, у нее семья, дети, более они видеться не должны и все такое прочее.

     Этот день перевернул Генину жизнь. Он пошел в ближайший магазин, где торговали всевозможными съестными вещами, купил бутылку виски, какого-то низкосортного, заперся в гостинице, выпил ее прямо из горлышка и сломался, начал он глушить свое горе в водке.

     Работать он продолжал все в таком же темпе, проблем никому не доставлял, кроме своих близких, поскольку в Турции он был одним человеком, а вернувшись в Москву, превращался совершено в другого.

     Тут надо отметить, что увеличение объема товарооборота его фирмы повлекло за собой необходимость привлечения дополнительных финансов, много товара они стали на реализацию отдавать, пришлось в долги влезать. О банковских кредитах тогда никто в нашей среде даже не помышлял, деньгами чаще всего ссужали друг друга знакомые, зачастую просто так, поверив на слово, но иногда и под  небольшой процент, появилась и такая услуга. Гене никто не отказывал, мне он тоже был постоянно должен около двух тысяч долларов, суммы он брал не большие и на короткий срок, отдавал их всегда вовремя. Репутация у него было безупречная, поэтому и турки, поднявшиеся на наших плечах, стали все охотнее отпускать товар в кредит. Так и получалось, что должен был Гена всем, и общая сумма долга накопилась огромная, правда, товаром, который у него на складах лежал, да в торговле крутился, обеспеченная полностью. 
     Как-то мне позвонила Генина жена и попросила приехать к ним домой, еще раз с Геной поговорить. Выбрал я один денек и вечерком в день прилета Гениного к ним с букетиком цветов и тортиком завалился. Гена как раз только из Лужников вернулся, выпимши, конечно, но еще в таком состоянии, когда хоть что-нибудь понимать мог. Долго мы с ним на кухне сидели, за жизнь разговаривая, светать уж на окном стало, но он стойко ни одной рюмки не тронул, хотя бутылка на столе стояла, да и рюмки полными были. Мне его жена по телефону-то, когда умоляла приехать, сказала, что Гена только меня и послушается, поскольку я старше значительно, и он меня уважает очень и очень. Может, действительно так было, поскольку спать мы у него легли трезвые.

     Утром Гена мне предложил заскочить к нему на склад, что-то срочно понадобилось взять оттуда, смотаться с ним в Лужники, куда я давно хотел заглянуть,  а затем вернуться домой и продолжить этот разговор. Мне отказываться было неудобно, вдруг действительно эти разговоры подействуют и удастся парня спасти? Сели мы в его машину и отправились неподалеку в большой гаражный кооператив, где Гена купил несколько боксов, превратив их в немалое по объему складское хозяйство.

     То, что ждало нас там, повергло в шок даже меня. Но давайте по порядку.

     Мы заехали вовнутрь, при этом Гена удивился, что вместо обычного сторожа ворота милиционер в форме открывал, а другой в этот момент внимательнейшим образом наши с ним паспорта изучал. Не оставили без внимания мы и некоторое количество людей в милицейской форме, которые казалось бы без дела болтались в проходах между длинными гаражными рядами. Ну, раз люди ходят здесь, значит так нужно, решили мы и направились в середину всего этого хозяйства, где и находился Генин склад. Я ни разу там не бывал, и  буквально сгорал от любопытства, настолько много слышал рассказов о том, что там Гена натворил. По этим рассказам выходило так: ребята купили с десяток гаражей, которые не просто находились рядом, нет, они стояли компактной группой, при этом сразу в двух рядах, то есть несколько гаражей стояли спиной друг к другу. Гаражи были кирпичными, поэтому строительная бригада, быстренько ликвидировала все стенки, разделявшие ранее это пространство на небольшие индивидуальные ячейки,  подперли где надо дополнительными колоннами, чтобы крыша не рухнула, замуровали все ворота, соорудив один вход, снабдила этот вход замечательными запорами и все – склад готов. Вдоль стены стояли стеллажи, а посередке там лежали коробки и мешки с товаром. Вот так это мне Гена рассказывал, поэтому я себе все отчетливо представлял, но глазками своими все равно хотел увидеть, как все это выглядит. Но, когда мы открыли ворота, то картина была как в "Берегись автомобиля" - девственная пустота. Сторож валялся в ногах, повторяя, что он ни причем, его ударили по голове, и он больше ничего не помнит. Правда, милицию именно он вызвал, они и приехали, но ничего не нашли, уж назад возвращаться хотели, да мы тут подоспели. 

     Гена часов в пять утра накануне завез туда немало товара, прилетевшего с ним из Стамбула, да там внутри находилось с пару-тройку грузовиков разнообразнейшего шмотья. Как это можно было все провернуть, чтобы никто ничего не видел - не понятно. Такое количество товара только грузить много времени требует, да машину не одну. Кооператив был большой, народ привычку имеет и днем и ночью разъезжать, а тут все вывезено, а свидетелей не нашлось ни одного.

    Этот случай сломал Гену окончательно, пить он стал по-черному, работу забросил, несколько раз его незадачливые кредиторы даже били, но что сделать можно, если мужик обличие человеческое потерял? А потом Гена вообще исчез, жена его домой с работы вернулась, а Гены нет, как пишут в передаче "Найти человека" – ушел из дома и не вернулся. Вот и остался он должен многим, в том числе и нам с Джавадом тоже. И вздыхали мы не по этим денежным потерям, а по хорошему человеку и мужику замечательному - Геннадию.

    История с Геной окончательно убедила меня, что такая вот бешеная любовь, какая на Гену навалилась,- болезнь очень опасная, мало кому она счастье приносит, а в основном боль да страдание оставляет.