В Древнем Египте. Часть 6

*     *

Не может ночью спать Хинтон,
Озабочен, озадачен и смущён,
В сердце горечь и томленье,
В голове одни сомненья.

«Как не расстаться с царевной младой,
Как отцу признаться в страсти такой?»
Никак не может сомкнуть очи,
Вот встаёт он среди ночи,

Идёт к Сфинксу, пирамидам…
Взору небо звёздное открыто.
Свежий воздух набирает в грудь:
«Как понять случившегося суть?»

И вдруг при лунном свете видит,
Вверх ползёт по пирамиде,
Быть может, дух иль человек живой:
«Кто б ни был ты, я за тобой».

О духе пирамид не раз слышал Хинтон,
Но ничего подобного ещё не видел он.
«Коль дух явился в эту ночь,
Я потягаться с ним не прочь».

Чувствуя в душе порыв, смятение,
Он неотступно следует за тенью.
Не упуская дух из виду,
Поднимается на пирамиду,

Забирается всё выше, выше…
У пирамиды вместо крыши
Лишь гранитная плита,
Вот уж и она видна.

А на вершине, словно ясный свет,
Находится не дух – красавица Нефрет.
С удивленьем смотрит на него,
Не понимая ничего.

– Здесь я одна только бываю,
Как свои пальцы пирамиды знаю.
А ты в этих краях чужак,
Смог забраться сюда как?

– Не волнуйся, я прекрасный скалолаз,
Видно, Бог привел сюда обоих нас.
Нам предстоит расстаться вскоре,
Так что от тебя свой грех не скрою.

Я полюбил тебя навеки верно,
Когда ещё не знал, что ты царевна.
А когда узнал, кто ты,
Хотел из сердца выбросить мечты,

Но, как ни боролся со страстью своей,
В тебя влюблялся сильней и сильней.
Становилось всё тесней в душе любви.
Скажи, любимая, мне правду, не томи,

Что передать Гадеппи, моему отцу,
Неужели с ним пойдёшь к венцу?
Не знала Нефрет, что ответить ему,
Ведь таила даже от себя любовь свою.

Глаза ж её могли без слов сказать,
То, чего не должен был он знать.
Чтоб это скрыть, царевна опустила взор.
И тут явилась им сама богиня Хатор,

Как яркая звезда с неба, блистала,
В руках заветный систр держала.
– Нефрет, не бойся ничего,
Выполняй веленье сердца своего,

Держись указанной лишь им дороги,
Об остальном заботятся пусть боги.–
Заиграла тихо мелодию любви
И исчезла среди звёзд вдали.

Подняла голову Нефрет:
– Ты очей моих лишь свет.
Люблю тебя всем сердцем, страстно.
Моё согласие Гадеппи ждёт напрасно.

С тобой была и буду честной до конца,
Я не стану женой убийцы своего отца.
Прошу, останься здесь со мной,
Вместе мы сильны с тобой.

– Родная, ты вдохнула в меня жизнь!
Готов я той, кого боготворю, служить.
Всё, что имею, положу к твоим ногам,
Только отцу сначала долг отдам,–

Отвечал царевич ей,
Кивая головой своей–
Я обещал отцу исполнить его волю.
Нет для меня печальней доли,

Но я должен отчитаться пред ним,
Только клянусь сердцем своим,
Что признаюсь ему в любви к тебе.
Не знаю, что он уготовил мне,

Но, надеюсь, поймёт, благословит
И пожениться нам с тобою разрешит.
Молю Всевышнего весомыми словами,
Чтобы не встал отец мой между нами.

– Дорогой, мне понять тебя несложно,
Долг чести выполнять, конечно, нужно,
Но причинить большое зло Гадеппи может,
Хоть он тебе отец, будь очень осторожен.

Нам суждено расстаться вскоре,
Не миновать печальной доли,
Но ещё будем вместе мы с тобой.
Знай, я дождусь тебя, родной,

Или примчусь к тебе сама,
Когда стану наиболее нужна,
Во что бы то ни стало.
Теперь прими в подарок покрывало.

Время придёт – накройся им,
Всё, что окажется под ним,
Становится невидимым совсем,
А из-под него всё видно между тем.

Оно пригодится тебе вскоре
Укрыться от беды или горя.
– Владычица, не враг себе я ведь,
Быть осторожным обязуюсь впредь.

Эту ж ночь лунную, полную счастья,
Нам подарила судьба не случайно.
И они крепко обнялись,
В поцелуе их уста слились,

Посидели в тишине немного,
Помолились вместе Богу.
Потом спустились вниз по плитам,
Поклонились Сфинксу монолитному,

Заключили мир и лад между собою,
Ночь же коротать пошли в свои покои.
Утром Нефрет Хинтона проводила
До причала у берега Нила.

Вот он на судно лёгкое взошел,
И курс на север взял Хинтон.
Раскинув берега, плескался Нил,
Задумавшись, Хинтон на барке плыл

Мимо пальм и зелёных полей,
Но думы все были только о ней,
О ненаглядной, юной царице.
И по ночам лишь она ему снится.

Глава 3

Вот по реке, спустившись вниз,
Прибыл Хинтон в город Танис.
Пришёл царевич во дворец,
Там с нетерпеньем ждал его отец.

Царь Гадеппи был суров:
– Что ответил нам Пророк?
Уж теперь тебе известно,
Когда прибудет к нам невеста?

Почему в Общине загостился сам
И что так долго делал там?
– Виноват я пред тобой,
Но казнить меня постой.

Сначала услышь исповедь мою,
А уж потом верши волю свою.
И стал рассказывать Хинтон,
Что повидал в Общине он,

Что Роу месяц дал Нефрет,
Обдумать тщательно ответ.
А за это время изучал их быт и веру
И сам в царевну влюбился без меры.

– Отец, без неё мне жизни нет,
Благослови на брак с Нефрет.
Гадеппи чёрным стал от злобы:
– Благословил тебя я чтобы?!

Презренный червь, предатель, негодяй,
Вот что, мерзавец гнусный, знай,
Ты, лживый вор, хочешь награды?
Только не дождешься и пощады!

У меня решил отнять Египет и невесту
И я должен благословить тебя за это?!
Теперь слушай, что скажу:
Тебя пытать нещадно прикажу,

Пока в обмен на жизнь никчемную твою,
Мне не отдаст Нефрет любовь свою.
Когда ж я сделаю её своей женой,
Ты мне за всё заплатишь, дорогой!

На блюде золотом ей подарю
Отрубленную голову твою.
А с крысами могильными,
Живущими под пирамидами,

Во тьме, сырости и пыли,
Которые меня отказом оскорбили,
Поступлю худого хуже,
Пусть уроком всем послужит.

Истреблю там всех до одного,
Не оставлю живого ничего.
Пощажу только Нефрет.
Для меня запретов нет.

Не видать тебе уж никогда сынов Общины!
Ты больше не царевич – нет у меня сына!
Топнул Гадеппи кривою ногой,
По столу хлопнул жирной рукой,

Завизжал гнусаво даже,
Появилась тут же стража.
– Что прикажете, наш царь,
Распрекрасный государь?

– Посадить мерзавца в камеру-клетку,
Но хорошо кормить, чтоб оставался крепким,
Мучился под пытками, страдал,
От боли корчился, но не умирал.

Хинтону скрутили руки за спиной
И в заточение потащили за собой.
Глубоко спустились в подземелье
И бросили в ужасном помещении.

Грубо пихнув в каменный мешок,
Вход накрепко закрыли на замок.
Да, страшна темница эта,
Мало воздуха, нет света,

На полу каменные плиты,
Словно маслом все облиты,
Стены внутрь наклонены,
Скользкие, до боли холодны.

Где-то очень высоко
То ли щель, то ли окно.
И впрямь каменный мешок,
Он и мрачен, и глубок.

«О любимая Нефрет,
Неужель спасенья нет?»
И будто слышит: «Дорогой,
Есть у тебя подарок мой,

Время именно его настало».
Он вынимает покрывало,
На себя кидает, как пушинку,
Превращаясь в невидимку.

И вот входят служивые люди,
Несут скудную пищу на блюде,
Открывают вход в темницу…
Как же тут не удивиться?

Роняют с кушаньем поднос.
В глазах ужаса вопрос.
«Почему нет узника в темнице?
Отсюда ж невозможно скрыться!»

Бежать бросились с испугу,
На помощь стали звать друг друга,
В темницу не закрыли даже вход.
Вот такой вот поворот.

В безумстве бросились будто бы за ним.
Теперь не поздоровится стражникам самим.
А Хинтон невидимый свободно
Мимо них прошёл спокойно.

Так же шёл по улицам Таниса,
К реке незаметно спустился,
А там, у берега Нила
Барок всяких много было.

На ту забрался, что шла на юг,
Затерявшись средь господ и слуг.
Благо невидимке это несложно,
Теперь передохнуть немного можно.

До пирамид уж недалече,
Пункт приближается конечный.
Здесь он знает каждую песчинку.
Вскоре снимает платок-невидимку,

По безлюдной пустыне идёт,
Устремляясь лишь вперёд.
Лелеет лишь одну причину –
Предупредить скорей Общину,

Что его отец затеял худо,
Что нужно уходить немедленно оттуда,
Что послал Гадеппи войско в их края,
Уничтожило чтоб всё и вся.

Продолжение следует.