Лето

     Твоим мальчишкам посвящается



1. У самостоятельного отца много забот и проблем.

- Докладываю: лагерь на карантине, когда откроется, сообщу дополнительно, - шикарным женским басом пророкотала начальник отдела кадров Римма Альбертовна. Легко перекрыв свет, льющийся из окна в дверной проем, она щурилась на солнце.
От неожиданности он резко развернулся от монитора и в испуге посмотрел на нее: в сознании возникли двое сыновей-подростков.
- Как! Мои же на чемоданах сидят! – в ужасе прокричал он.
- Какая-то инфекция. Обещают локализовать быстро, но сам понимаешь… - широко раскинув роскошные руки на последней фразе, она пожала плечами и пошла к себе.
- Куда же мне их девать, - в растерянности пробормотал он, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Вспомнил про тещу и тихонько застонал – придется идти на поклон.
Вечером купил тортик и с тяжелым сердцем направился к ней.
- Нет, - с порога изрекла теща, - я тебе уже говорила, что с работы не уйду. К тому же мальчики едут в лагерь, чего такой кислый?
- Лагерь пока не работает, не могу я их оставить летом одних – разнесут весь дом! Нона Константиновна, пожалуйста. Может за свой счет?
- А может за твой счет? Твои же дети, в конце концов. Я итак сижу с ними постоянно, пока ты в бесконечных подработках, посиди хоть разок ты сам. А я пока поработаю.
По мере разговора они переместились на кухню, где теща уже разливала чай и раскладывала по блюдечкам свой любимый торт. В молчании принялись пить чай. Она тем временем внимательно наблюдала за зятем и с тоской думала про дочь. Жалко его, но поведение в последнее время… Нет, но что же действительно делать с внуками?
- Роза… - в задумчивости изрекла она. Зять в испуге поднял на нее глаза.
- Роза, - с радостью человека, нашедшего едва ли не разгадку происхождению мира, повторила она.
- Нет! – жестко отрезал зять, отодвигая чашку.
- Или Роза, или бери за свой счет, - не менее безапелляционно ответила теща.
- Они же еще маленькие для ее воспитания, - чувствуя начало диалога, уже взмолился зять.
- Ничего себе маленькие! К тому же не надо делать монстра из моей тети. Да, строгая, но не более. Да и вариантов у нас нет – я действительно не могу взять за свой счет. Ты, я так понимаю, тоже. Остается тетя Роза.
Теща решительно поднялась, тем самым свернув едва начавшийся диалог.
Всю дорогу домой он думал о тете Розе. Сам видел ее лишь однажды, мельком, но столько всего слышал от жены, что никак не мог убедить себя в разумности этого выбора. Его мальчики десяти и четырнадцати лет и… восьмидесятилетняя тетя Роза – самодурка с деспотичным характером.
- А может с приходом старости она изменилась, стала мягче, - попытался успокоить он себя и, выйдя из машины, направился к подъезду. Подходя, увидел подозрительное для столь позднего времени скопление бабулек. Сердце его ёкнуло – это бабушки как по команде развернулись к нему. Их вид не предвещал ничего хорошего утомленному чайной беседой с тещей отцу двоих мальчишек.
- Мальчики, - угнетенным шепотом прошептал кто-то внутри.
- Похоже, - уже вслух произнес Он.
Пока выслушивал претензии, пока вместе с притихшими сыновьями прочищал забитый камнями и цементом водосток, прошло часа три. Грязные и утомленные далеко за полночь они втроем переступили порог квартиры.
- Мыться и спать, все разговоры утром, - скомандовал поникшим обормотам отец и поплелся на кухню.
Лишь часа через два он, обессиленный, рухнул в кровать и только сейчас обратил внимание на монитор телефона – тринадцать непринятых вызовов.
- Женщины, что же от вас столько проблем, - устало простонал он и практически сразу заснул. Ночью ему снился кошмар. Под неусыпным надзором тети Розы он с сыновьями голыми руками раздирает бесконечные камни, склеенные цементом. В какой-то момент расшалившиеся мальчишки общими усилиями сумели вырвать огромный булыжник с нижнего яруса каменной кучи, в результате чего все посыпалось в его сторону. Он в страшном испуге попытался убежать, но не вышло – камни сбили его с ног и стали сыпаться на грудь, перекрывая дыхание. Дети закричали. Закашлявшись, он проснулся. На его груди спокойно и методично с явным намерением улечься подремать крутилась пекинес Матильда, по квартире в одних трусах с дикими воплями бегали его дети. Мысль о тете Розе уже не казалась такой уж жесткой. Аккуратно мягким движением стряхнув с груди собаку, он повернулся. Это не ускользнуло от сыновей – те мгновенно притихли.
- Одеваться, умываться и завтракать, - вяло, но уверенно проговорил он.
- Кажется, мальчикам не хватает ласки, - осторожно произнес тот, кто-то внутри.
- Заткнись, - огрызнулся он и поднялся с кровати.
…
Завтрак проходил в спокойной обстановке. Не будем описывать тяжелое и неинтересное постороннему человеку разбирательство по вчерашнему вопиющему случаю, скажем лишь, что оно было и было строгим, как все в исполнении отца. Затем он перешел к новостям.
- Лагерь закрыли, - произнес и в ответ на блеснувшие в глазах сыновей восторженные искорки про себя добавил: «Не дождетесь». А вслух сказал: «Поедете к бабушке Розе – это родная тетка вашей бабушки Ноны».
- К кому? Куда? – посыпалось на него.
- К бабушке Розе. Куда… Действительно, куда? Позвоню Ноне Константиновне, узнаю. На сколько, не спрашивайте – не знаю, пока не откроется лагерь. Ну, если откроется.
Мальчики переглянулись и старший нерешительно заговорил.
- Отец, если бабушке Ноне уже шестьдесят лет, сколько же ее тетке? За восемьдесят? Представляешь, какая древняя бабка, кошмар! – Шурик брезгливо передернулся.
- Ты за словами следи: не тетка, а тетя и не бабка, а бабушка. И не такая уж и древняя, - лишь отмахнулся отец. Тут в разговор встрял младший.
- Пап, мы же о ней беспокоимся, - мягко начал Антон, на что отец криво ухмыльнулся, - как она с нами справится? Представляешь, как милая старушка будет уставать? А вдруг мы потеряемся куда? Как будет нервничать и волноваться.
- Конечно, - едва не испортив его дипломатический подход, ехидно хихикнул старший, - в ее возрасте, Тох, уже не нервничают, потому что за склерозом и маразмом уже ничего не замечают.
Мягкий Тошка сердито дернул брата за руку и вновь начал было обрабатывать отца.
- Давай мы останемся дома, с тобой, бабушкой. А то и ты остаешься один, и она будет скучать. А?
Отец посмотрел на младшего сына, стойко перенес его взгляд, полный робких надежд и ответил.
- Нет. Я работаю, бабушка тоже. А вы разнесете весь дом.
- Нет, - вскричал малыш, - мы будем себя хорошо вести. Честно, честно!
- Как вчера? – быстрым вопросом погасил отец Антошкин энтузиазм. – Про водосток уже не говорю. А кто вчера пекинеса запер в туалете, и маленькая Матильда просидела в темноте неизвестно сколько времени? Кстати, а сколько, кто-нибудь из вас двоих может мне сказать?
Младший всплеснул было рукой, желая продолжить, но под серьезным взглядом старшего брата остановился. Решив все-таки подхватить дипломатический вектор Антона, Шурик спокойно заговорил.
- Мы не запирали Матю специально, поэтому не знаем, как и когда она туда попала. Вот водосток, - да, но ведь все имеют право попытаться исправиться? Дай нам шанс и увидишь, что мы можем себя хорошо вести.
Отец молчал.
- Скучать ведь будешь, - мягко произнес кто-то внутри и он вдруг до боли в сердце почувствовал, что так и будет. К тому же, хотелось доверять пацанам, а с другой стороны… Так страшно оставлять без присмотра. Но воспоминание о тете Розе тоже только добавляло сомнений. Он все сильнее колебался, когда в дверь позвонили. Старший пошел открывать – пришла бабушка. Зайдя на кухню, она сразу увидела смятение на лице зятя и, наверное, поняла, о чем шла речь до ее появления. В этот момент зять всем нутром почувствовал, что теща спокойно и решительно взяла ситуацию под полный контроль.
- Я принесла адрес тети. Вчера ей звонила, ответила какая-то ненормальная. Она ей помогает – тетя плохо себя чувствует. Короче, надо обязательно ехать, - решительно глядя на зятя, произнесла она одним махом. Тот даже испугался, так явственно представилась жесткая верхняя полка в плацкартном вагоне, и послышался стук убегающих колес.
- Кому? – в недоумении спросил он.
- Саш, - обращаясь уже конкретно к старшему внуку, продолжила бабушка, - вам с Антоном. А там как сможем, подъедем мы с папой. Да? – грозно развернулась к зятю.
- Мммы, - заикаясь, отозвался тот, - а они? Кто это детей отправляет неизвестно куда к болеющей дряхлой бабке с ненормальной сиделкой? Я не понял, кто за кем смотреть будет? И как?
- Действительно ненормальная? – серьезно и с осторожностью спросил Шурик. Бабушка удовлетворенно повернулась вновь к внуку.
- Да это я так сказала. Нормальная женщина, просто незнакомая мне, вот и все. И связь по телефону была плохая. А голос очень даже приятный. Правда, блаженная какая-то. В хорошем смысле, не волнуйся, - резко оборвала она движение зятя, - она вам с тетей и поможет. И почему это неизвестно куда? На В...
Зять всегда легко взрывался. Вот и сейчас он даже не дал ей договорить.
- Нет, это исключено. Доверить детей неизвестно кому! Нет! Нет! И еще раз нет!
- Отец, мы поедем. Будем звонить каждый день, сообщать, что и как. Кстати, куда едем-то? – Шурик по-деловому открыл интернет в телефоне.
Тошка со всхлипом глянул на брата. Брат, ты же брат, как ты мог? Последние надежды малыша рухнули безвозвратно – прощай, родной город; прощайте, не разъехавшиеся друзья, разъезжаюсь я сам; прощай, компьютер… Сафи, Матильда,… Все прощайте. Прощайте все. От жалости к себе и тем паче при воспоминании о любимых кошке с собакой он уже готов был расплакаться, но от горючей печали его на время отвлек  бодрый и боевой голос бабушки.
Она была счастлива – расчет оказался верным, старший внук не подвел и как всегда перед серьезной задачей не спасовал. Теперь она спешила закрепить успех.
- Александр, ехать надо на Валаам, - торжественно произнесла она.
- Куда? – опять зять попытался все испортить, ну что с тобой делать, сколько можно моргать, в самом деле. Но все бесполезно, он продолжил, - там же непонятно кто живет! Исключено, они остаются дома.
Тошка широким жестом обеими ладошками вытер безудержно рвущиеся наружу слезы, и тепло надежды окрылило его сердечко.
- Что значит непонятно кто? Там мужской монастырь на минуточку! – и, не дав перебить ее зятю, продолжила, - а среди тех непонятно кого живет и моя тетя. Достойнейшая женщина!
Чувствуя, что еще чуть-чуть и бабушка с отцом разругаются, Шурик спросил.
- А как она там оказалась?
- Ее сослали. А после ссылки так и осталась, - неохотно переключилась боевая бабушка Нона.
- Сослали?... – мальчишки раскрыли рты.
- Это долгая и грустная история. Да и давняя, как-нибудь потом, а сейчас собираться. Бегом к себе, собирайте все необходимое.
Проводив спокойным взглядом мальчиков, развернулась к зятю.
- Да не болеет она, - тихо скороговоркой заговорила, - вижу же, что ты сомневаешься, вот и решила ускорить. А так чувствует себя нормально, на свои восемьдесят семь.
- Сколько? – гремучим шепотом спросил зять, резко приблизившись к теще.
- Ну, хорошо, восемьдесят семь с половиной. Но клянусь, как огурчик. Правда, эта ее ненорм…  Блаженная помощница странная, но… вариантов нет, сам понимаешь.
- Я боюсь за них, - с тоской прошептал кто-то внутри. И он повторил это вслух.
- Напрасно. Я похожа на авантюристку? – с достоинством спросила теща, он мотнул головой, - правильно, там живет Тимофей Егорович, помнишь? Он за ними присмотрит. К тому же о той нен… блаженной он очень неплохо отзывается. Успокойся. Да и тебе никто не мешает по выходным их навещать, - и продолжила, сделав вид, что не заметила поднимающихся бровей зятя, - с удовольствием составлю тебе компанию.

2. Отъезд. Манечка. Дорожные рассуждения маленькой шкоды. Как знакомятся милые старушки.

Весь день посвятили сборам. Подключены были все четверо – собирали вещи, бегали по магазинам, сообщали друзьям об отъезде, пристраивали животных – бабушка категорически заявила, что поедет вместе с зятем отвезти внуков. Зять в свою очередь наотрез отказался от поезда – только на машине. Тошка обрадовался – он любил ездить с отцом. Любил настолько, что даже горечь от необходимости отъезда несколько погасла. Шурик, хмыкнув, подумал, какие же бабушка с отцом категоричные, и тоже обрадовался назревающему путешествию на машине. В отличие от брата он радовался лету на острове. Во-первых, не в лагерь, уже ура заглавными буквами. Во-вторых, доверено серьезное, ответственное дело – как ни крути, а уход за старушкой это, хоть и не самое приятное, но мероприятие. В-третьих, безумно хотелось уехать куда глаза глядят – от школы, ото всех знакомых, от этой… Да, да, да, очень хотелось скрыться, спрятаться. Настроение было бы, наверное, хорошим, если бы не омрачали две мысли, которые будто маленькие буравчики терзали мозг и не давали переключиться. Точнее даже три – третья называлась «Отец». Чем он тут будет заниматься? Шурик тяжело вздохнул. Первые две более простые – «милая старушка», от имени которой почему-то невольно вздрагивает отец и принимает боевую стойку бабушка. Да, бабушка – «солдат в юбке», «суровая женщина» и так далее и тому подобное, всех семейных прозвищ и не вспомнить. И «лагерь» - вдруг быстро откроют?
- Не хочу, - вслух произнес Шурик, на что брат посмотрел вопросительно и окликнул. Но он лишь отмахнулся, тяжко вздохнул и погрузился обратно в свои мысли.
Среди всех был еще один член семьи, который всегда радовался совместным поездкам на машине, но которого никто, никогда, ни о чем не спрашивал – Манечка… Маленькая терракотовая шкода была счастлива, когда любимый хозяин заводил ее мотор, ласково гладил руль. Ну, хороший он, – сильно стесняясь, докладывала она всем на стоянке. И мальчики у нас замечательные, ну и что, что дверьми хлопают? Не специально же, просто силу еще плохо распределяют, маленькие они, мягко моргая фарами, отвечала она на вопросы праздных любопытных. Что? А, ну да, у нас есть еще бабушка. Что? Нет, я же говорю, бабушка, точка.
Сейчас, уже поняв, что едут далеко – хозяин проверил масло и что-то там еще, сама Манечка в этом плохо разбиралась, мальчишки забили полный багажник – она нежилась на солнышке и предвкушала поездку. Когда понимала, что предстоит ПУТЕШЕСТВИЕ, всегда пыталась угадать – куда, какая будет дорога. Нет, качество покрытия ее не волновало – Он очень хорошо следил за дорогой и всегда умудрялся выбрать лучшие участки полотна. Как-то даже у него на работе стоявшая рядом машина спрашивала, как так получается, что малышка шкода  никогда не попадает в ямы – странно, ведь самый, самый водитель у нее, у той самой, самой машины. Манечка лишь смущенно пожимала боковыми зеркалами и ничего не отвечала самовлюбленной нахалке – смысл? Та же никогда не ездила с ним. Она-то, Манечка, лучше знала, кто самый, самый. И этот самый, самый каждый день гладил ее руль, с улыбкой смотрел в треснутое лобовое стекло и шептал: «Не волнуйся, починю». Шептал с таким чувством, что малышка готова была взлететь. Звуки его голоса производили на Манечку такое впечатление, что у нее было ощущение, будто и без капли бензина она завелась бы и повезла его, куда только ему вздумалось бы пожелать. Думаем, уже всем понятно – хозяина Манюня любила беззаветно и преданно и готова была везти всегда и везде.
- Но только ЕГО! – легкая тучка набежала на ее фары, Манечка вспомнила грустное, но постаралась отогнать печальные мысли, ведь сегодня едут все те, кого она любит возить, даже бабушку. При воспоминании о теще хозяина она фыркнула, от чего он выглянул из-за капота, внимательно посмотрел на нее, прислушался, покачал головой и нежно закрыл капот. В последний раз посмотрел на трещинку в лобовом стекле, с улыбкой вспомнил нелепый вопрос «Кто дал Манечке по лбу?», похлопал по поверхности и сказал: «Не волнуйся, скоро поедем».
Тетя Роза жила на «малой земле», как выразилась теща. Если точно – на крохотном островке, к которому от основного острова архипелага ходил старый, скрипучий паромчик. Перебравшись на остров, они сразу попали в цепкие руки местного экскурсовода, за умеренную плату разъяснившего им, что здесь имеются две достопримечательности: пустующая келья монаха-отшельника и дом старой ссыльной. Поняв, что второе как раз цель их путешествия, отец уточнил дорогу. Оказалось, что этот дом виден буквально отовсюду, поскольку расположен на самой высокой точке островка. Распрощавшись с аборигеном, они осторожно двинулись на маячивший вдали дом. Подъехав, обнаружили, что он довольно большой. Возможно даже добротный, но определить это мешала местная лиана, которая оплела практически все стены и теперь вела нешуточную борьбу с домом за окна. Остановив Манечку максимально близко, они выгрузились из машины и оглядели окрестности.
- Лес-то какой кругом, - с беспокойством прошептал кто-то у него внутри.
Обсудить это не успели, так как отворилась дверь и навстречу им вышла… Да, да, тетя Роза собственной персоной. Точнее, бабушка Роза. Именно бабушка, причем настолько глубокая, что в душе у отца вновь и вновь всколыхнулись все сомнения, терзавшие его в связи с передачей на попечение этой древней дамы родных мальчишек. Казалось, дорожка позади нее меняет цвет от ссыпающейся с этого раритета человечества пыли, а цветы, рассаженные по бордюрам, склоняют  головки в знак уважения к такой старости.
Пока каждый из четверых разглядывал ее и предавался своим мыслям, маленькая бабулька довольно резво для больной, нуждающейся в сиделке и дополнительном уходе, приближалась к ним, опираясь на древнюю клюку. У палки был такой вид, что складывалось впечатление, будто ее срезали в день и год рождения бабушки Розы.
- Интересно, если ее спрятать, бабка ходить сможет? – братья переглянулись.
- По рогам настучу, - тихим эхом отозвался отец, полыхнув резким взглядом. Мрачная бабушка тем временем стремительно приближалась.
Мы не оговорились – бабулька была действительно самого мрачного вида. И шла так, будто штангист к последнему, самому решительному в его жизни подходу к штанге. Подходу, после которого решается все – золото олимпиады, место в сборной страны. Да что там – целая жизнь.
- Да, Нона Константиновна, гены, - повернувшись к теще, ехидно прошептал зять.
- Она тетя моего мужа, - со злорадным удовольствием вернула ему теща.
- Неужели? Странно, одно лицо, - теща позеленела, но отложила обиды до возвращения домой, когда все слышащих внуков рядом не будет.
- Смирррно!!! Построились по росту! Руки по швам! На первый, второй рассчитайсь! – зычно проорал антиквариат оторопевшим мужчинам.
- Тетя, - тихо и робко произнесла теща, зять ухмыльнулся в усы.
- Извини, увлеклась. Ну-с, что тут у нас, - сбавила обороты бабулька и вперила старушечьи, выцветшие глаза в отца.
- Тетя, он уезжает со мной. Остаются внуки, - мальчики вжали головы в плечи.
- Как звать? – мгновенно переключившись на них, проорала бабушка.
- Вы плохо слышите? – с едва скрываемой иронией уточнил зять.
- Еще и вижу отвратительно, но издевательства отличить в силах, - презрительно отозвалась бабулька и продолжила, - советую сменить тон, юноша.
- А то что? – усмехнувшись, спросил зять.
Бабушка не ответила, лишь быстрым движением древних, костлявых ручек неожиданно для всех повалила его на землю. Теща ликовала, дети же с криком бросились к отцу, в первый момент даже не осознав, кто и что сделал.
- Ну, что же Вы развалились, молодой человек. Поднимайтесь, на земле прохладно. Рада познакомиться. Ирка, помоги с сумками, - гаркнув ему прямо в ухо, бабулька ойкнула, - забыла, ее же нет. Позже придет. Что ж, прошу тащить поклажу самостоятельно. Я вам не помощница.
И, махнув рукой в знак следования за ней, бабулька как ни в чем не бывало энергичным шагом двинулась к дому.
Разложив вещи по полкам старого скрипучего шкафа, любезно предоставленным мальчикам хозяйкой, все привели себя в порядок и, следуя приглашению древней бабульки, проследовали в столовую – обедать.
Поскольку сиделка до вечера отсутствовала, бабушка Нона помогла хозяйке накрыть на стол и все, неожиданно почувствовав зверский аппетит, расположились у тарелок и начали с удовольствием обедать. Было вкусно, на ближайшие двадцать минут в столовой стихли все звуки, кроме стука ложек. Да во дворе слышно было лишь зычное мяуканье кошки. Точнее кота – большого рыжего кота они приметили сразу, как подъехали. С тех пор этот наглый жирный котяра прикладывал все усилия для того, чтобы пометить своими духами всю малышку шкоду – от колес до антенны. Та страдальчески закатывала фары, обзывала его всеми ругательствами, какие только слышала на стоянке, и всячески пыталась подвернуть под себя колеса. Увы, никакие уловки, даже беззвучные громогласные проклятия, извергаемые малюткой, не помогали – кот не проваливался сквозь землю, не убегал наутек, поджав уши и хвост, более того, он методично продолжал свое мокрое и неприятно пахнущее дело.
Когда, после второго блюда в столовой повисло сладостное умиротворение, и хозяйка сообщила о приближающемся чае, отец решил познакомиться с ней поближе.
- Роза Илларионовна, - так звали ее, - где Вы таким приемам научились?
- В армии, - только и ответила та, мальчишки удивленно подняли на нее глаза, а бабушка продолжила, - я ведь служила инструктором по самбо, солдатиков учила самообороне. Давно это было.
Бабушка затихла, колдуя над чайничком с заваркой. Отец продолжил.
- А как же Вы сюда попали? За что Вас сослали? – теща метнула на него взгляд, осуждающий за прямолинейность расспросов. Хозяйка, развернувшаяся к этому моменту к ним лицом, лишь хмыкнула на ее предосторожности.
- Да ничего, я привыкла. Раньше и не так спрашивали. А сослали мужа, он был агентом наших разведслужб. В какой-то момент то ли провалился, то ли оклеветали, толком и неизвестно. Он не рассказывал. А когда сослали, мне разрешили сюда приехать вслед за ним. Затем он заболел и умер. А я так и осталась – не захотела возвращаться. Куда? Некуда. Да и могила его тут…
Грусть легкой тенью пробежала по ее лицу, и мужчины увидели в старческих, изрезанных глубокими морщинами глазах слезинки тоски и одиночества. Отец кашлянул, сыновья испуганно переглянулись. Как все мужчины, они тяжело переносили женские слезы, даже – а может и тем более – в исполнении столетней дамы.
- Все, пока хватит вопросов, - решительно взяв себя в руки, сказала бабулька и поставила чайник на стол. Темами для разговоров во время чаепития рулила исключительно она.

3. До встречи в эфире. Война, брат? Нет, борьба, брат. Первые осторожные планы.

Наступила минута прощания. Сначала все шло хорошо – мужчины самым решительным образом начали изгонять наглого котяру. Несмотря на командообразные мольбы хозяйки быть с ним мягче, отец решительным пинком откинул шерстяного толстяка от последнего чистого колеса терракотовой любимицы.
«Спасибо, родной ты мой человек», - только и успела подумать Манечка, как кот уже вновь прилепился к колесу с другой стороны. Манечка вздрогнула всем своим железом. От возмущения всколыхнулось все ее нежное металлическое нутро. Сколько можно, в самом деле! Но тут уже ее спасли мальчики – и снова спасибо – они подняли такой крик, что наконец-то напугали наглеца и он… Да, сбылись надежды шкоды – поджав хвост и рыжие уши, он умчался в лесную чащу. Бабулька, казалось, слегка обиделась, но ничего. Манечка облегченно вздохнула. Но вдруг…
Неожиданно для себя трое мужчин, каждый по-своему, почувствовали невероятную грусть. У Сашки мелькнуло в воображении, что он маленьким островком отрывается от материка и всем организмом ощущает боль лопающихся корней гигантских деревьев, шум в ушах от грохота ссыпающихся в место разлома комьев земли и печаль на сердце от того, как быстро удаляется материк. «Ни фига себе, на паромчике покатался», - с нарочитым юмором попытался он стряхнуть с себя печаль.
У отца в это время шел бесконечный сердитый диалог с тем, кто там внутри на тему близости отцов и детей и необходимости для укрепления оной постоянно быть рядом с мальчиками.
Тошка еще не дорос ни до внутриголосовых терзаний отца, ни до буйных фантазий брата. Исключительно из-за этого, а не из-за слабости, как мог бы кто-нибудь подумать, он просто и громко зарыдал в голос. Отец перепугался.
- Пап, ты в следующие выходные приедешь? – сквозь рыдания изрек малыш.
- Тоха, ты что это скис? Какие следующие выходные? Одного бензина сколько! Да и не соскучишься еще!
Шурик, незадолго до тошкиных соплей пожавший отцу руку, не говоря ни слова, развернулся и пошел прочь.
- Сань, - отец в смятении не знал, бежать за старшим или вытирать нос младшему.
«Бензина ему жалко. Знаем мы, кого тебе жалко», - с закипающей злостью думал Шурик, в сердцах смахивая голыми руками головки кустов крапивы.
- Саша, мы не попрощались! – прокричал отец.
- Я уже, - не оборачиваясь, холодно откликнулся старший сын.
- Сань, ты уходишь? – в растерянности прошептал тот, внутри, и у отца от беспомощности и тоски заныло сердце.
На помощь пришла теща, растерявшаяся было в первый момент. Ветеран советской армии, не издав ни звука, стояла и, казалось, любовалась водной гладью озера.
С отъездом отца с бабушкой весь дом погрустнел и затих. Хозяйка тихо сидела на веранде и что-то там перебирала в корзинке. Занималась она этим с таким удовольствием, что Шурик даже подошел ближе – клубки шерсти изумрудного цвета.
- Вяжете, бабушка? – от скуки он решил пообщаться с позапрошлым веком.
- Ой, - от неожиданности резко вскрикнула старуха, и Шурик предусмотрительно отпрянул. Падение отца было свежо в памяти мальчика.
- Ну, да, хочу забацать свитерок. Веришь, мне особенно свитера удаются.
- Верю, - отозвался Шурик и присел напротив.
Бабулька еще некоторое время поковырялась в корзинке. Но вот отложила, подняла глаза на мальчика и спросила:
- Он всегда такой плаксивый?
- Никогда. Даже не знаю, что нашло, - механическим голосом ответил Шурик, в мыслях промокая маленьким платочком горючие слезки своей душе. Периодически, довольно часто, платочек приходилось отжимать от соленой воды.
- Ну да, ну да, - пристально глядя в него, проговорила старушка, - ты иди к брату, чтоб не один. А придет сиделка, будем пить чай. Если что, зови, прибегу.
Шурик с ухмылкой кивнул и поднялся. Придя в комнату, посмотрел на брата – тот в глубокой задумчивости сидел на кровати и глядел в стену, поглаживая коробку с фенечками.
- Тох, - вытягиваясь на своей кровати, окликнул его брат, - кончай, что тебя так развезло? Считай, что мы уехали в лагерь.
- Почему он не приедет на выходные, - со слезами воскликнул младший.
- Зачем ему приезжать? – с неожиданной агрессией вскричал старший, - он нас хорошо пристроил, теперь может жить, как хочет, встречаться с кем хочет, сколько хочет. Бабка тоже, предательница, развязала ему все руки.
Всплеск злости также неожиданно затих, как и вырвался наружу. Шурик уставился в потолок. Брат испуганно за ним следил, по-прежнему поглаживая коробку со своими сокровищами.
- Сань, хочу, чтобы приехал, чтобы не встречался, чтобы с нами, - с дрожью в голосе изрек малыш.
- Я тоже, - буркнул старший, и в комнате на время воцарилась тишина.
- Шур, ты ничего дома не оставил? – с робкой надеждой спросил малыш всегда организованного брата.
- Отца, - зло процедил Сашка.
- Я не в том смысле, - всплеснул рукой Антон и, перебравшись на кровать к брату, продолжил, - мы могли бы сказать папке, что забыли что-то очень важное и его срочно надо привезти!
- Ага, твои фенечки, - глянув на коробку брата, фыркнул Саша и презрительно заключил, - детский сад.
- Ну, придумай не детский! – возмущенно толкнул его Тошка, - он должен приехать к нам, а не…
И несчастный маленький мальчик уткнулся себе в коленки и заплакал еще горше, нежели до этого. С тоской глянув на брата, затем вновь на коробку, Сашка медленно приподнялся на локте.
- Тох, а это мысль. Ты был в диком расстройстве, - подожди, не реви, - уезжать не хотел и забыл коробку с запчастями для своих финтифлюшек. И без них еще больше расстроился. Совсем расклеился – надо привезти.
- Фенечки. Только я их взял. Ты что предлагаешь, соврать папке? – всхлипывая и отрывая голову от колен, отозвался младший брат.
- Лгать отцу недопустимо, - от громового голоса мальчики подпрыгнули на кровати: в дверях комнаты стояла хозяйка дома.
- Подслушивать тоже, - вновь холодная злость гигантской волной накрыла Шурика.
- А если надо спасти отца, семью, тогда можно? – мягко встрял Тошка.
- Тогда можно, - снисходительно улыбнулась пожилая дама  и пригласила пить чай. Сама пошла вперед, и мальчики услышали старушкин шепот: «А когда-то и нужно».
В столовой на столе все уже было готово для чаепития. В глубине комнаты, возле блюда с пирогом, стояла женщина – лицо ее показалось Шурику отдаленно знакомым.
- По какому случаю пир? Отмечаем двести лет со дня битвы при Ватерлоо? – кисло спросил он, попытавшись плюхнуться на один из стульев. Женщина в испуге взмахнула ножом, которым нарезала пирог, и вскрикнула – от этого ее движения Шурик инстинктивно ухватился за стол. И очень вовремя, так как непредсказуемая старушка неожиданно резво вырвала из под мальчика стул, не давая ему сесть.
«Попробуй зареветь!» - мысленно рявкнул Шурик брату и сердито повернулся к бабке. Та, безмятежно улыбаясь, произнесла:
- Позвольте представить, моя помощница на ближайшие месяцы Ирина. У них на работе какая-то реорганизация, она сидит за свой счет. И в этом мне очень повезло, компания самая замечательная. А к столу первыми садятся самые старые и уважаемые члены семьи. Ну, можно только самые старые, - и бабулька, вполне довольная собой, видом покрасневшей помощницы, общим эффектом, произведенным на оторопевших мальчишек, аккуратно поместила себя в мягкое кресло.
- Антон, будь так добр, подвинь Ирине стул, ей там неудобно пройти, - мягко махнув костлявой рукой, обратилась она к младшему.
Пока все в тишине рассаживались, бабушка с радужным выражением на лице раскладывала нарезанный крупными кусками пирог по блюдечкам.
«Божий одуванчик, блин», - сердито подумал Шурик.
- Надеюсь, пирог с яблоками все уважают? А к Ватерлоо он не имеет никакого отношения. Мы с Иришей очень обрадовались, когда узнали, что вы приедете. Скучновато нам одним, видите ли. Вот и решили испечь. Пекла она, я командовала.
«Кто бы сомневался, командирша. Скучно, говоришь? Ну, бабушка, не я об этом заикнулся. Сама напросилась», - мысленно буркнул себе Шурик и, увидев обращенный на него все еще растерянный и перепуганный взгляд младшего брата, с улыбкой подмигнул ему.
- Пирог вкусный, - кивнул он Ирине и подумал: «Кого же ты мне напоминаешь?»
Чаепитие протекало спокойно. Сиделка быстро разговорила Антошку и вот они уже сидели и обсуждали … бе …  фенечки. Девчачье увлечение брата – плести фенечки – действовало Александру на нервы. Он с искренней уверенностью в некоей неправильности подобного увлечения у настоящего мужчины нещадно боролся с ним. Но Тоха был непоколебим и плел всегда, везде и всюду. Какие-то узлы придумывал и вплетал в простые, казалось бы тесемочки. Нанизывал всевозможные бусы, бисеринки, даже маленькие перламутровые – тьфу, слово-то какое противное – аккуратные пуговки. Еще лез к отцу, с восторгом показывал, что придумал. А девчонки в классе! А классная! Даже однокласснице Шурика, их приятельнице Таньке Коротковой умудрился подарить браслет. Короче, если брат садился возле своей коробки, он мог часами, тихо мурлыкая, составлять узоры, вплетать и расплетать. Отец тоже. Шурик возмущенно кивнул своим мыслям. Если бы не его какое-то спокойное отношение, Сашка был уверен, что уже поборол бы эту пагубную страсть брата. Но отец всячески защищал и поддерживал младшего, улыбался и хвалил браслетики, а однажды после высмеянного Шуриком очередного шедевра, дождался, пока Тоха соберет свои манатки, уйдет в детскую, и такое устроил Шурику. При воспоминании у него даже горечь появилась во рту – так жестко отец никогда не разговаривал. После этого борьба за брата у Александра не прекратилась, но видоизменилась до скрытой демонстрации тихого, презрительного пренебрежения.
- Тоха, ты помешался, что ли? – устало, но неумолимо изрек и сейчас Сашка и взгрустнул, вспомнив ужасное прощание с отцом. От печали его отвлек голос сиделки. Вернее будет сказать то, что она говорила. Нет, говорила она по-прежнему фигню о фенечках, но Сашка никак не мог отделаться от ощущения, что где-то слышал именно эти сочетания слов. Слышал? Видел? Думал он, прислушиваясь.
- Только я честно скажу, понравился мне браслетик или нет, договорились? – Тоха уже собрался дарить ей фенечку. Ну, ты даешь, брат, как тебя легко купить: один кусок пирога и «какое милое, неожиданное увлечение» и ты готов первой встречной подарить браслетик.
И Шурик вновь углубился в свои не самые веселые мысли.
…
Наутро братья встали с приподнятым настроением. То ли подействовало солнышко, весело светившее в окна дома, то ли вкусный запах блинов из кухни. То ли… объявленная вчера поздно вечером война. Нет, не война, борьба. Борьба за семью. Точнее, объявление о борьбе за семью и отца, батю, папку. Да, дорогой ты мой читатель, накануне вечером, после чаепития и долгого обсуждения, мальчики позвонили отцу – и в качестве контрольного выстрела бабушке – и сообщили об обнаружении ими кошмарного. Даже, я бы сказала, абсолютно горестного события – Антон забыл, страшно сказать, коробку с наборами для изготовления фенечек. Бабушке звонил сам страдалец. Папе – старший брат. Шурик смотрел, как Тошка собирается с мыслями, взъерошивает волосы, дрожащими руками ищет в телефонной книжке номер отца, набирает, и не выдержал.
- Дай мне, - выдернул у брата аппарат и продолжил, - ты все испортишь, он тебе не поверит.
И с нарочитым издевательством в голосе поведал несчастному, ничего не подозревающему отцу, о том, как умеют лукавить, точнее даже обманывать, мальчишки десяти и четырнадцати лет, когда они вступают на тропу борьбы за своего родного отца, за справедливость.
После выполнения первоначальной миссии – сообщения о начале боевых действий – мальчики с облегчением легли по койкам.
- Ты сам учил нас, отец. Мужики должны быть мужиками до конца. Мы как настоящие мужики будем бороться за тебя до конца, до последней капли крови, - Шурик вздрогнул от неожиданного восторженного всхлипа брата.
- Да, бороться, – откликнулся Тошка на мысли Шурика, в горячности озвученные тем вслух. 
 Одним словом мальчики хорошо выспались, утром быстро поднялись, умылись и направились на кухню. А там… На столе в плоской тарелочке возвышалась дымящаяся горка блинов. Шурик даже слюнки сглотнул от предвкушения удовольствия. Рядом с блинами стояла баночка со сметаной – эх, отца нет, подумалось ему. И вазочка с вареньем – Тоха оторвется по полной, вновь не удержался от мыслительного полета Сашка.
- Долго же вы собираетесь к столу, я уже сожгла половину спичечного коробка, - недовольно хмыкнув, раритетная бабулька действительно отложила коробок со спичками, - будем тренироваться.
И на испуганные взгляды братьев поспешно успокаивающе улыбнулась: «Не сегодня, не волнуйтесь». Сели за стол, за едой бабушка что-то вспомнила и обратилась к сиделке.
- Звонила Нона, - и на быстрые взгляды мальчиков, - да, да, ваша бабушка Нона. Они с отцом приедут в выходные. Что это надумали, уж и не знаю. Что-то там забыли привезти.
Братья были довольны – первые выходные как будто за ними. А там продолжим. А старушка, хитро улыбнувшись Ире, продолжила есть. Далее, уже когда все поели – видимо, волновалась, чтобы никто не подавился, - сообщила всем присутствующим о распорядке жизни в ее доме. В числе прочего не самого приятного, как-то чтение, беседы и прогулки с ней, была еще утренняя зарядка. На смущенное уточнение Иры для всех ли, бабушка была непреклонна – да. Шурик с гримасой на лице оглядел фигуру сиделки, надо будет подсказать бабке про бег на время.
- А что забыли? – ему было интересно узнать мнение старой вдовы проколовшегося разведчика о фенечках.
- Ириша, может быть, после завтрака проводи мальчиков на улицу. Покажи им, так сказать, окрестности, - и развернулась к Шурику, - не знаю, она не сказала.
Но он ей почему-то не поверил. А меж тем бабушка не лукавила – Нона Константиновна постеснялась сообщить, что забыли привезти мальчикам. «Солдат в юбке», она, как и Шурик, относилась к увлечению младшего внука с сомнением.
После завтрака Ира действительно направилась показывать им окрестности. Начали с осмотра усадьбы и построек на ней. Усадьба оказалась довольно большой, а вот построек было немного – большой сарай, беседка, овитая источающими одуряющий аромат плетистыми розами, и какая-то лачуга. Последняя Ире явно очень нравилась, понравилась она и детям. В ней все было пропитано стариной и тайной. По стенам на ветхих полочках расположились всевозможные баночки, неведомые инструментики, приспособления. Все было покрыто вековым слоем пыли и паутины. И ко всему этому сиделка притрагивалась осторожно и ласково, как к пяточкам новорожденного. Сашку едва не стошнило. Мальчишек же больше всего заинтриговало каменное кольцо, расположенное в середине лачуги. Оно возвышалось примерно на метр от пола и было прикрыто деревянной крышкой.
- Что это? – спросил Антон.
- Не знаю, - пожала плечами Ира и потянула мальчиков дальше, за пределы лачуги и усадьбы.
В этот день они обошли весь остров. Как оказалось, Ира любила по нему гулять. А поскольку надо было еще и хозяйку сопровождать на прогулки, к моменту приезда мальчиков она изучила его весь. Теперь с удовольствием делилась с детьми. Причем косноязычие ее, над которым, как они уже заметили, посмеивалась бывшая самбистка, постепенно ушло и к окончанию прогулки они слушали ее витиеватую речь, не отвлекаясь и затаив дыхание. По возвращении, у калитки, пребывавший в глубокой задумчивости Тоха серьезно сказал:
- Тебе надо больше говорить вслух.
Шурик хмыкнул, Ира покраснела и мягко подпихнула малыша в калитку.
Когда женщина ушла, Шурик, глядя в глаза брату, спросил:
- А причина твоей задумчивости в ее косноязычии, то есть его исчезновении?
- Нет. Кольцо. Сашка, его надо обследовать! Зачем там крышка? – горячо зашептал младший брат.
- Нет, - мотнул головой Шурик.
- Нет? – медленно повторил брат.
- Нет, это не кольцо. Потому и крышка. Это колодец, как пить дать. А обследовать, - брат напрягся, - обязательно!
И с видом двух заговорщиков они пошли в дом.

4. Первые выходные на острове… с отцом.

Вот уже второй час отец методично обшаривал все полки в детской. Коробки с красной полосой нет нигде.
-Тоха, малыш, куда же ты ее дел? - в отчаянии отец устало плюхнулся в кресло. В ушах назойливой трелью раздался голос старшего сына: "…а не найдешь, оно и лучше, хоть не будет позориться перед "разведчицей". Ну, поревет маленько - фигня дело".
- Нет, дружок, не фигня, - представив плачущего Антона, скрипнул отец зубами, -  уже и кличку бабке придумал, поросенок-переросток.
Найти коробку так и не удалось, пришлось звонить теще. Она тоже уже искала - ничего.
- А ты купи новую, - подкинула та разумную мысль.
Но легко сказать "купи", он ничего в этом не понимает. Всю вторую половину пятницы посвятил беготне по рукодельным магазинам и выбрал самый хороший на его взгляд набор. Расплатившись, бережно, как малыша, взял коробку, погладил. Продавщица, с интересом наблюдая за осторожными манипуляциями его загрубевших рук, с любопытством поинтересовалась, кто занимается плетением. Узнав, что сын, улыбнулась: «Успехов мальчику». С улыбкой на лице и коробкой под мышкой он вышел на улицу. В кармане зазвонил телефон.
- Антошка, - радостно подпрыгнул тот, кто-то внутри.
- Да, сынок, - сам удивился теплу своего голоса и радости, разлившейся на сердце.
 - Соскучился уже! – вновь возник тот, кто-то внутри. Сын осторожно поинтересовался о судьбе коробки и выходных.
- Не нашел, но я купил, привезем. Больше ничего не надо?
- Пап, ты точно приедешь? - дрожащим от радости голосом произнес мальчик.
- Конечно, - кивнул отец, все шире расплываясь в улыбке, - приеду.
- Не надо ничего, ты приезжай, - выдохнул малыш и ответил сияющим взглядом старшему брату, пристально изучающему его лицо во время разговора.
- Ира! – буквально влетев на кухню, прокричал Антон.
Сиделка с интересом повернулась к мальчику, тот продолжал.
- Завтра утром приезжает папка! Ты можешь что-нибудь вкусненькое к чаю сварганить? Шарлотку, например. В день приезда было вполне достойно.
- Достойно, говоришь, - повязывая фартук, задумалась женщина, - есть еще более достойный вариант. Домашний торт.
- Сможешь? – с небольшим сомнением, чтобы вдруг не обидеть, спросил Тошка.
- Да. Ради встречи папы что угодно, - мальчик счастливо хихикнул и убежал. Сиделка тоскливо посмотрела ему вслед: «Ради папы»…
Уже ночью неожиданно для себя Тошка распахнул глаза. Страшно хотелось пить, но идти на кухню было еще страшнее – кругом одна чернота.
- Сань, - толкнул он брата, но безрезультатно, брат спал крепким сном праведника, замышляющего очередные козни. Тошка вздохнул, сел на кровати и вздрогнул от перспективы идти по малознакомому дому одному в кромешной темноте.
- Что ты, не мужик, что ли? – спросил он себя и резко встал. По счастью, до кухни было недалеко, а там… К великой радости мальчика там брезжил свет и крутилась Ира. Он быстро миновал темный участок пути и буквально впрыгнул на освещенный пол. На часах полночь, у раковины Ира моет гору посуды.
- Ты что не спишь? – зевая, спросил он ее.
- Так торт же! Сейчас уже заканчиваю, - ответила женщина.
Тошик глянул на обеденный стол, там были разложены маленькие безе. Он подошел к столу и, не удержавшись, сунул одну в рот. С удовольствием хрустнул.
- Тошка, это для торта, - не оборачиваясь, с теплом в голосе произнесла сиделка. Мальчик хитро улыбнулся в ответ и предложил помощь. Она кивнула и спросила:
- Ты чего встал-то?
- Да, - Антон налил стакан воды и залпом выпил, - пить захотел.
Ира уже закончила с посудой и подошла к столу.
- Ну что ж, начнем, - и стала выкладывать варенье с кремом на корж.
- А я? – спросил мальчик.
Закончив с кремом, Ира ответила:
- А ты выкладывай безе плотным слоем, - и улыбнувшись, - Тошка, на торт. А если останутся, можно будет съесть.
Так они выложили несколько слоев, оставшиеся три штучки мальчик с наслаждением отправил в рот.
- Надо украсить. Сможешь натереть конфетку на терке? – с улыбкой глядя на него, спросила сиделка. Тошка кивнул и начал осторожно натирать шоколадную конфету, усердно перемещая терку над тортом.
- Ух, ты, - восхитился он, изучая полученный результат, - как магазинный!
- А теперь в холодильник и спать.
Помыв руки, они вместе дошли до комнаты мальчиков, Ира осторожно чмокнула Тошку, пожелала спокойной ночи и пошла к себе. Малыш с улыбкой добрел до кровати, улегся и сразу уснул. Маленький мальчик даже не заметил, что старший брат не спит и с горечью смотрит на него.
- Предатель, - с нажимом на букве «д» тихо произнес Шурик и отвернулся к стенке.
Суббота началась просто чудесно. Утро, как будто предчувствуя радостное событие, встретило всех солнечной погодой. Даже Шурик встал в таком расположении духа, что без привычных уже сопротивлений засобирался на зарядку с самбисткой. Хоть настроение у всех было хорошим, он все же опять не решился спросить, как она опрокинула отца в день приезда. А бабулька обрадовала сообщением об отмене зарядки. По случаю приезда женщины – Ира и хозяйка – были заняты приготовлением выходного обеда. Для этого командирша уже уютно устроилась в своем мягком кресле. Мальчикам же разрешили погулять по территории усадьбы. Наконец-то появилась минутка обследовать колодец в лачуге. Что там именно колодец, мальчишки сразу поняли, когда в первый день ходили туда в сопровождении Иры.
- Эта глупая Ирка ничего не понимает, - гордый от осознания того, что взрослая женщина так очевидно проигрывает им в уме, Шурик энергично отмерял шаги до лачуги. В азарте он не сразу заметил, что рядом стало тихо. Остановившись, обнаружил, что Тоха стоит метрах в десяти позади и чем-то расстроен.
- Не понял, - совсем по-отцовски произнес Шурка.
- Не зови ее глупой, пожалуйста, - как будто опасаясь не успеть,  торопливо произнес малыш. Шурик издевательски усмехнулся и с закипающей злостью пошел на брата. Тошка не двигался, стоял, нахохлившись.
- Не понял, повтори, - малыш повторил, упрямо глядя в глаза старшему брату. Пока он повторял, тот смотрел в братские глаза, пересчитывал отцовские искорки и злость отпускала.
- Хорошо, - улыбнувшись, неожиданно спокойно ответил он и подтолкнул брата вперед. Тошка расслабил запотевшие от напряжения кулачки.
В лачуге было темно и прохладно. На каждом шагу они натыкались на какие-то предметы, которые, казалось, состязались друг перед другом в умении воспроизвести как можно больше звуков. Так же на каждом шагу в носы, глаза и рты лезла паутина, от которой Тошка чихал, а Шурик брезгливо пытался увернуться.
Добравшись до каменного кольца, они перевели дух. Едва сняв крышку, они поняли, что их догадка была верна – колодец. Обследование, которое состояло в громком крике и кидании камушков внутрь, показало, что колодец настоящий и глубокий. Парни решили, что в него обязательно надо слазить.
- В понедельник, со временем определимся позже, - сказал Шурик и младший довольно кивнул.
С горящими в предчувствии приключения глазами они вылезли из сараюшки. И от радости вскрикнули. Какой-то мужчина удалялся от дома. Но радость была в том, что возле самого крыльца стояла рыженькая маленькая шкода, а из нее вылезали папа с бабушкой. Метнув на всякий случай камнем в кусты справа, где показалась морда котяры, они побежали к отцу.
- Мальчики мои, - мягко прошептал тот, кто-то там внутри.
- Здорово, как себя вели? - вслух спросил отец.
Отец с тещей приехали рано. Батя сразу выложил Тошке новую коробку и начал:
- Извини, старик, все перерыли, но твою не нашли.
В этот момент на улицу вышла Ира. Сашка чуть не подавился – на руке у нее был новенький браслетик «от кутюр», Тошкина фенечка. Саня украдкой глянул на старших и понял, что бабушка Нона взором молодого энергичного сокола на охоте смотрит туда же. Самбистка стоит далеко и видит или нет, непонятно. Отец, к счастью, пока отвлечен, но это пока. Если что-то обнаружит, мало не покажется никому. Санька, не зная, что делать, изо всех сил пытался перехватить взгляд сиделки. Безуспешно. И в этот момент бабушка Нона удивила его до глубины души – она спокойно подошла к Ире и, пристально глядя той в глаза, накинула ей на руку свою кофточку, фенечка оказалась надежно закрыта. Шурка выдохнул. Ира, слегка замешкавшись, ушла в дом и быстро вернулась – кофты и, главное, фенечки уже не было.
- Здравствуйте, Вы, судя по всему, Ирина, сиделка тети Розы? – обратилась теща к ней. Тут на Иру поднял глаза отец и вздрогнул.
- Вы?! – то ли удивленно, то ли возмущенно медленно произнес он, - а как Вы здесь?
Бабушка Нона и тетя Роза одновременно с удивлением спросили:
- Вы знакомы?
Ира растерянно кивнула.
- Мы работает вместе, - уже с полным безразличием отозвался отец. Что на это подумала сиделка, не узнал никто, а меж тем тон отца больно кольнул ее сердце. И тут Шурик, кажется, ее вспомнил – сердце его болезненно бухнуло вниз. «Окружили». Но это потом. «Обязательно разберусь», - решительно подумал он, а сейчас.
- Отец, можно тебе сказать? – осторожно начал он, - давай отойдем.
Мужчины отошли к кустам, из-за которых выглядывал наглый рыжий кот.
- По-моему, ты вытянулся, - ухмыльнулся тот, кто внутри.
- Ну, чего? – спросил отец.
- Ты извини меня за прошлые выходные, за прощание. На меня что-то нашло, - робко подняв на отца глаза, произнес Шурик.
- Все в порядке, бывает, - отец примирительно обнял сына и продолжил, - пошли ко всем, а то «разведчица» кажется, следит за нами.
И продолжил.
- Я тебя только прошу, Тоху не задирай. Вы же братья, самые близкие люди на свете.
Мальчик кивнул и потянул его к остальным.
...
Некоторое время спустя Роза Илларионовна послала Иру в сарай. Пожилой хозяйке захотелось всех побаловать чаем из самовара. Сиделка, осторожно переступив порог огромного, темного помещения, искала, чем бы припереть дверь, чтобы в помещение поступал свет. Но пока она шарила глазами по сторонам, доступ света в сарай практически прекратился. Она испуганно обернулась – в дверях стоял отец мальчиков. Ира облегченно выдохнула.
- Надеюсь, теперь Вы объясните мне свое пребывание здесь? – в упор уставившись на нее, холодно спросил он.
- Ничего удивительного в моем присутствии здесь нет. В настоящий момент я сижу в отпуске за свой счет. Вот и нашла пока работу на лето.
Он кивал, поняв, что она закончила, недовольно спросил:
- Именно у моей родственницы?
- Признаться, я даже не думала, что это Ваша родственница, - Ира начала волноваться, природное косноязычие опять могло все испортить, - до момента, когда увидела мальчиков, мне бы это и в голову не пришло. Откровенно сказать, я думала, что Роза родственница Маруси – это же она искала ей сиделку. Так заботилась, я была уверена, что так и есть.
Он, не отвечая, кивнул и… ушел. Дверь с грохотом захлопнулась, Ира осталась в кромешной темноте. Пытаясь вспомнить, зачем она сюда пришла, женщина в расстройстве стояла и смотрела в темноту, туда, где только что был он. Вдруг дверь стала медленно приоткрываться. В первый момент сердце радостно ухнуло, но, поняв, что тому, кто снаружи, очень тяжело, а  он открыл бы легко, со вздохом Ира поспешила помочь тому, на улице. А там был…Тошка.
- Ты чего? Старуха тебя потеряла, - удивленно спросил мальчик. Ира улыбнулась.
- Антон, бабушка, а не старуха, - веришь, не помню, что надо принести.
- Верю, когда отец ругается, я тоже впадаю в ступор. Самовар, - живо откликнулся мальчик и продолжил, - только чего он на тебя рассердился?
Она пожала плечами, не могла же она назвать мальчику причину отцовского гнева. Подхватив с полки самовар, тоскливо поплелась за ребенком – настроение было испорчено безвозвратно.
…
После обеда отец вдруг засобирался.
- Ты не заночуешь? Мы же тебе еще ничего не показали, - расстроено зашептал младший.
- В другой раз как-нибудь, а сейчас надо ехать, - теща грустно молчала, до последнего она надеялась, что зять задержится, но вот все надежды рухнули.
И тут, когда все кроме нее успели расстроиться, с удовольствием опустив чайную чашку на стол, подала голос вдова провалившегося разведчика.
- Так паром будет только завтра после обеда, - отец не поверил своим ушам. У него похолодело все внутри – а грандиозные планы? Теща слегка улыбнулась внукам. Сердце сиделки легонько ухнуло. Мальчишки, … мальчишки просто и громко закричали «Ура» и бросились к отцу.
- Вы уверены?- замороженным голосом спросил отец хозяйку, руками слегка притормаживая порыв сыновей.
- Конечно, - со спокойной уверенностью леопарда, съедающего только что пойманную лань, отозвалась та, -  паромщик же с вами приехал, что, не говорил?
Отец в задумчивости мотнул головой.
- Я слышала, он действительно это сказал, - тихо, пытаясь поймать его взгляд, подтвердила сиделка слова хозяйки.
Он ответил ей поникшим взором и опять мотнул головой.
- Остаемся, - радостно прошептал тот, кто-то внутри.
- Да, - кивнул он и повернулся к пацанам, - ну, пошли обозревать окрестности.
- Иру возьмите с собой, иначе потеряетесь, - сказала хозяйка и повернулась к бабушке Ноне, - а ты оставайся. Посидим еще, почаевничаем.
Нона Константиновна кивнула. Мальчики с криками "ура" помчались надевать сапоги.
- Два ноль, мы ведем, - только и шепнул ликующий Сашка. Тошка счастливо кивнул в ответ.
Вечером в воскресенье, когда отец с бабушкой отбыли, в дверь Ириной комнаты постучали. Решив, что Тошка, она весело отозвалась: «Войдите». Дверь открылась и мгновенно закрылась – в комнату вошел Шурик.
- Не собираюсь ни о чем рассуждать, хочу лишь, чтобы ты понимала одно. Ты никогда не приблизишься к отцу. Ты никогда не приблизишься к нашей семье. А все уловки с Тохой – это подло, - и мальчик, решительно развернувшись, стремительно вышел из комнаты. Хлопнувшая дверь последней каплей перевесила чашу весов Ириных сил. Сиделка обессилено присела у двери и тихо, по-девчоночьи с обидой заплакала.

5. Ни минуты покоя! Колодец. Культпоход.

В понедельник обследовать колодец мальчикам не удалось. Весь день «радистка» - новая кличка, данная Шуриком хозяйке, хоть и не вполне соответствовала ее прошлому, но Тошке понравилась. Так вот, весь день радистка будто караулила их. Ей постоянно нужна была какая-то помощь. У нее назревали бесконечные дела, которые надо было выполнить именно сейчас и именно с помощью мальчиков. Ближе к вечеру бабулька перепугала их намеками на поход в лес. А когда к ней пришел какой-то страшный, обросший мужик, ее хозяйство приросло двумя болотными костюмами. Конечно, костюмами это названо было с большой натяжкой. Высоченные резиновые сапоги, прорезиненные комбинезоны, чехлы на голову – все это размерами было примерно на наших двух мальчиков. После ухода жутковатого гостя древняя дама вместе с Ирой на веранде с восторгом изучали обновки. Тут мальчики переполошились не на шутку.
- Вы собрались на болота? – осторожно, боясь еще больше разволновать и без того сияющих хозяйку с сиделкой, спросил Александр.
- Мы собрались на болота, - с ударением на слове «мы» бабулька повернулась к ним. В глазах ее было ликование, - и не на болота, а в лес. Вот Плюшкин! Но какое счастье, что Плюшкин! Сыновьям уже за тридцать, а он хранит их одежки. Вам повезло, будете экипированы по полной программе. Ни один кровосос, ни одна змея не смогут подкрасться. То есть, подкрасться смогут, но причинить вреда никогда! Быстро мерить.
И бабушка с непреходящим ликованием протянула им старую резину.
- В лес мы собираемся сегодня? – спросил Шурик, нерешительно влезая в один из комбинезонов.
- Нет, уже поздно. Завтра утром, если ничто не помешает, - энергично ответила ему хозяйка, не отрывая цепкого взгляда от костюмов.
- А нам может что-то помешать? – робко уточнил Шурик.
- Погода. Но, по счастью, она благоволит всю неделю, - бабулька на миг оторвала восторженный взор от одежды и глянула в окно.
- Пусть бы помешала, - шепотом сказал Тошка, впрыгивая в свой костюм.
Когда мальчики полностью оделись, самбистка произвела смотр одеяний. Ира тоже пыталась, но куда ей было до ястребиного ока ветерана советской армии? Да и смотрела она все на какие-то, по мнению хозяйки, глупости. Не жмет, удобно. Настоящим мужчинам не жмет и удобно всегда. А если жмет или неудобно, надо только лишь вспомнить, что они настоящие мужчины. И все.
Бабушка с удовлетворением потерла руки и дала команду на раздевание. И очень вовремя, поскольку день был тридцатиградусный, а вечер очень душный и мальчики усиленно старались быть настоящими мужчинами, но даже у тех есть предел. Буквально выпав из костюмов, чем вызвали беспокойное замешательство в глазах Иры, они отпросились погулять. Счастливая бабушка наконец-то потеряла бдительность и отпустила. Довольные ребята вышли на крыльцо, но успели только улыбнуться друг другу – хлынул проливной дождь. Шурик подставил лицо крупным частым каплям и тихонько застонал – о колодце не могло быть и речи. Да и Ира уже зазывала их в дом. Погода благоволила детям, не рвущимся в лес, но все же внесла свои коррективы в их планы.
Слегка расстроенная бабулька пошла к себе. Все остальные как-то сразу почувствовав усталость, разбрелись по дому кто куда.
Разразилась гроза. Молнии сверкали со всех сторон. Ира заглянула к мальчикам – приближалось время вечернего чаепития. В комнате был только Шурик, он лежал на кровати и читал книгу. На вопрос о Тошке, не оборачиваясь, лишь пожал плечами.
Ира нашла малыша на застекленной веранде. То ли он не успел уйти, то ли зачем-то вышел позже. Мальчик сидел на диване с поджатыми коленями и перекошенным от страха лицом. Сидел и, не отрываясь, смотрел в огромные окна веранды – казалось, какая-то сила не давала ему отвернуться ни на миг, чтобы убежать в комнату.
- Тошка, ты испугался? – присела Ира рядом.
Мальчик кивнул и даже вскрикнул от очередного раската грома. Ярким светом полыхнуло повсюду. Сиделка ласково прижала его к себе.
- Не надо бояться. Это на небесном шоссе два «барана» не поделили дорогу. Вот и столкнулись так, что лбы затрещали, и искры из глаз посыпались.
Ребенок нервно хохотнул.
- А у нас там мама, - вдруг сказал он, показав на небо.
Сиделка мягко погладила его по голове и поцеловала.
- Папка думает, я ничего не понимаю, - с неожиданно выплеснувшейся обидой всхлипнул малыш, - а я все понимаю.
- Она болела? – осторожно спросила Ира. Мальчик кивнул.
- Я же тебе говорила, у них тут потоп! – резко раздалось в дверях веранды. Там стояли хозяйка и Саша.
«Ну как же вы можете!» - подумала Ира и с укором посмотрела на ту.
- А они сидят, сплетничают. Наверное, о нас, - заговорщицки легонько толкнула бабулька Шурика и повернулась к Ире, - неси тазы, тряпки! Да быстро. Мальчишки, помогите-ка ей.
Только тут  Ира и ее маленький приятель заметили огромную течь в углу и втроем с Шуриком побежали в чуланчик. Когда расставляли тазы и раскладывали тряпки, Шурик сказал хозяйке:
- Можно попробовать починить. Только мы одни не справимся, вот если бы  с отцом, например, в выходные, - и Тошка с улыбкой кивнул.
Утро встретило всех прекрасной погодой, но, поскольку было очень мокро, в древнем организме бабульки разыгралось что-то там неведомое детям. Даже зарядка была проведена Ирой в сокращенном варианте. Потом мальчики как обычно побежали вокруг усадьбы. И, как обычно сославшись на дела, сиделка отказалась. И, как обычно, Шурик презрительно усмехнулся.
Возвращаясь, мальчики услышали возбужденный голос отставной самбистки.
- Куда? Врешь, победа всегда будет за мной! Розалия Илларионовна еще никому не проигрывала, - военное прошлое бабульки давало себя знать всегда и везде, - даже когда умру, ты проиграешь. Отдам дом пионерам. Или кто там сейчас. А перед этим вырублю все.
- И с кем Розалия Илларионовна воюет? Надеюсь, с Ирой? – с усмешкой повернулся Саша к брату.
- Ты что, исключено, - все же с некоторым волнением за сиделку отозвался Тошка.
Подойдя, они едва не расхохотались. Бабушка воевала с лианой, посягающей на огромные застекленные стены веранды. Бабуля граблями пыталась подтянуть на себя гибкую ветвь, а та раз за разом с хлестким стуком вырывалась.
- Роза Илларионовна, - подойдя, произнес Саша, - давайте поможем. Лестница есть?
Бабулька энергично развернулась, и с высоты своих полутора метров надменно поглядела на мальчиков.
- Лестница? Да у меня была лестница уже тогда, когда вас еще на свете не было!
- Главное, чтобы она была сейчас, - отозвался Саша. Тошка прыснул.
- А ну пошли, - оскорблено махнула бабулька Шурику и резво рванула к огромному сараю. На крыльцо вышла Ира.
- Чего они? – Тошка показал на лиану.
- Давай им поможем? – он кивнул.
Ира вынесла с веранды стул и ножницы, и они быстро постригли усы растительному агрессору. Все вернули в дом.
В это время с большущей старой, деревянной лестницей шумно вернулись старшие.
- А!!! – резко остановившись, гневно вскрикнула старушка.
- Кто?!! – с той же интонацией продолжила она.
- Мы, - смущенно отозвалась Ира.
- Зачем? Кто позволил? – бабушка была вне себя.
- Мы хотели помочь. Сделать приятный сюрприз.
- А кто просил? – надулась бабулька, - к тому же я не люблю сюрпризов. А ты?
Она повернулась к своему напарнику, краснеющему под тяжестью лестницы.
- Терпеть не могу, - мрачно отозвался тот и, отдуваясь, потащил лестницу обратно в сарай. Позади него старым треснувшим колоколом над островом летел бабулькин голос.
- Думать надо, прежде чем помогать, - сердито заключила та и помахала костлявым кулаком лиане.
- То-то же, знай наших!
- Роза Илларионовна, Вы себя хорошо чувствуете? – спросила Ира.
- Не хуже вас всех, а что?
- Ну, утром же… - Ира многозначительно посмотрела на старушку.
- Ой, забыла, - растерялась та. Ира поспешила сменить тему разговора.
- А почему вообще не обрежете? – кивнула она на лиану.
- Да ты что? – возмущенно взорвалась бабулька, мгновенно позабыв о возрасте и болячках, - красиво же! Да и … развлечение, - и замолкнув, она с достоинством пошла в дом.
- И вообще, - уже из дома, - кто-нибудь в этом семействе помнит, что мы идем в лес?
Мальчики кисло улыбнулись, Ира отправилась на кухню готовить бутерброды.
Из леса вернулись под вечер. Усталые, довольные мальчики принесли полные бидончики душистой земляники. Потом Тошка допоздна боролся со сном, сидя на кухне и наблюдая, как Ира перетирает ягодки с сахаром.
Сейчас же умиротворенная бабулька присела в уличное плетеное кресло, мягко посмотрела на детей и с улыбкой сказала:
- Когда-нибудь и вы поймете, какое это счастье, суметь сделать то, что когда-то безумно любил и не мог осуществить на протяжении долгих лет.
Колодец был отложен на среду.
Среда началась плохо.
И это несмотря на то, что зарядка была отменена. Лучше бы она состоялась. Дело в том, что случилось неприятное - хозяйка решила развивать их культурно, как она выразилась. И рано утром, едва продрав глаза, они вчетвером поехали на основной остров, в монастырь. Туда же якобы приехал какой-то хор какого-то Сретенского монастыря. Петь.
Почему, если один хочет петь, другой должен его слушать, Шурик недоумевал. Сиделка была счастлива. Рад за Вас, мэм, но причем тут мы? Почему мы должны Вас сопровождать на эти хоралы? Отставная самбистка тоже вон как вырядилась. Детям необходимо послушать! Кто вбил в Вашу неправильно разумную голову подобную глупость? Жили мы без монашеского пения и всю жизнь проживем. Вы не можете, так и катитесь сами, в смысле слушать.
- Как там себя вести? - в беспокойстве толкнул его брат.
- Что? - Шурик горестно помотал головой, - мадам, Вы портите мне брата. Раньше были только фенечки, которые я бы победил. А теперь даже и не знаю, чего бояться.
Шурик глядел на воду и печалился об отце, доме, школе, даже… Но нет, только не о... это нет, никогда.
Хор был небольшой.
- А? - да какая разница, что это не весь состав. И что он огромный? Даже эти двенадцать легко испортят жизнь двум нормальным подросткам. Что ты лезешь со своими комментами, - мысленно ворчал Шурик на Иру.
И вот началось. Шурик не мог потом сказать, на каком звуке, на какой мелодии он потерял ощущение реальности. Не помнил. А момент, когда он решил, что тело его вот сейчас расстанется с некоей неосязаемой, но необходимой частью помнил хорошо и на пароме, глядя на воду, пытался осознать то свое состояние.
 Ира вдруг ни с того ни с сего сказала.
- Это григорианское хоровое пение.
Шурик оторвался от воды и в недоумении рассеяно посмотрел на нее.
- Ну, то, когда у тебя душа развернулась, - слегка покраснела женщина.
Конечно, развернулась! Шурик никак не мог понять, что произошло. В тот момент мужики в черном запели так, что ему показалось, небо вот-вот распахнется, и его душа, безумно казалось, пытавшаяся вырваться из хлипкого тела, умчится куда-то высоко вдаль.
- Только молчи, - мысленно гаркнул он тогда Ире, в упор пялившейся на него, - не сбивай настроение.
К счастью промолчала, поняла. С пояснениями пристала лишь на пароме.
В этот день на ежевечернем докладе отцу Сашка попросил того купить диск с григорианским хоровым пением. Судя по ответной тишине, от неожиданной просьбы отец на несколько секунд потерял самообладание. Потом механически пообещал и позвал Тошку. Тот в восторженных красках все разъяснил.
- Да, только вечером едва не опоздали на паром. Розалия Илларионовна изволили оставить в храме клюку. А поскольку без нее она не может, а пропажа была обнаружена только на станции, Ире пришлось возвращаться. А поскольку она бегать на время так и не начала… Короче, батя, мы с Санькой сидели и волновались, что ночевать будем у подножия монастыря. Окончательно поверили, что день удался, лишь тогда, когда запыхавшаяся Ира с клюкой буквально влетела на станцию. Ты знаешь, ей так к лицу был растерянный, взволнованный вид, - с улыбкой заключил Тоха.
- Знаю, - мягко улыбнувшись в усы, отозвался тот, кто-то внутри.
- Понятно, - вслух хмыкнул отец.
Колодец был отложен на четверг. Но ни в четверг, ни в пятницу они так и не смогли добраться до лачуги. Вездесущая ветеран советской армии, вдова разведчика, самбистка с энергией молодого щенка придумывала все новые и новые мероприятия, после которых все, включая сиделку, буквально валились с ног. Всякий раз, с удовольствием роняя голову на прохладную подушку, Шурик думал, кто же кому устраивает нескучную жизнь.

6. Вторые выходные… с батей. Болезнь.

Он с удовольствием погладил путевки в санаторий на все выходные и вздрогнул от телефонного звонка – теща.
- Чтоб тебя, - с горечью ругнулся он и, вновь поглядев на путевки, - не отвечать что ли?
- Она же тогда точно придет, - со смехом сказал кто-то внутри.
- Не лезь, - огрызнулся он и нажал кнопку телефона. Раздался голос тещи.
- Неудобно тебя отвлекать, но, на острове проблемы, - в трубке все стихло, он завел глаза.
- Нона Константиновна, не надо трагизма, какие проблемы, говорите, - с интонацией уставшего к концу смены психиатра произнес он.
- Тетушкина сиделка приболела, - уже тетушка, отметил он про себя, - отпросилась на выходные отлежаться, а продукты закончились. Мальчишкам на большую землю одним боязно. Давай съездим, поможем?
Он с тоской глянул на путевки, но сдаваться так сразу не собирался.
- Там же Тимофей Егорович?
- Неудобно пожилого человека просить, к тому же у него нет машины, как он все попрет, на себе?
- Я не понял, они подгадывают, что ли? – осторожно, закипает, подумалось теще, - на неделе все чудесно, к выходным то одна проблема, то другая.
- Не выдумывай! – не удержалась Нона Константиновна, – всего только вторые выходные! Сиделка, да, подвела немного, соглашусь, но все мы люди. В конце концов, это же наши дети! Надо съездить!
И сама испугалась своей твердости – на зятя нельзя давить, только уговоры.
- Послушай, - мягче начала она.
- Согласен, съездим и заберем их сюда, - жестко ответил он, разрывая путевки.
- Что у тебя там за звуки? Почему заберем? – переполошилась теща, но зять уже отключился. Звонить повторно не решилась, по опыту знала, что только все испортит.
- Зато мальчишек увидишь, - робко сказал кто-то внутри.
- Я даже соскучиться не успеваю, - ответил он, с грустью выбрасывая клочки бумаги.
В дороге в машине царила обстановка неприкрытой войны – от переживаний малышка шкода пару раз на светофорах едва не заглохла. Безумно растерявшись, бедная малютка еще больше расстроилась от того, что любимый хозяин даже не заметил ее оплошности. Ехали в абсолютной тишине, единственное, что обсудили – покупка продуктов. Решили купить сразу все, до приезда на остров, что и сделали.
Не замечая ничего вокруг, он, завешанный сумками, приблизился к крыльцу. Поднял глаза… На крыльце стояла она, та самая ненормальная сиделка. Не больная, с улыбкой на губах, она предлагала ему помочь с продуктами, приговаривая, что все есть и они зря волновались и так нагрузились. Не отдав ни одной сумки, он поставил все у своих ног и медленно стал поворачиваться назад, к теще.
- То есть? – с тихим бешенством спросил он ту. В этот момент раздался оглушительный раскат грома, и все небо озарилось невероятной вспышкой от молнии. Сиделка взвизгнула, дверь дома решительно распахнулась, едва не скинув бедную женщину с порога, и на нем эффектно возникла ветеран советской армии, инструктор по самбо и рукопашному бою. Из-за ее сгорбленной спины весело выглядывали его дети.
- Бать, как мы рады тебя видеть, - и стремительно выбежав, повисли на его шее.
- И я рад, - ласковым эхом отозвался им кто-то внутри у него.
- Кто-нибудь мне объяснит, что происходит? – строго спросил он вслух. Первой пришла в себя теща.
«Самбистка не успела, возраст», - на автомате подумалось ему.
- Тетя, что это за цирк? – и, не дав никому опомниться, в особенности сиделке, продолжила, - мы несемся за тридевять земель, покупаем кучу продуктов, а оказывается, Ира УЖЕ здорова, продукты закуплены. Кто теперь это будет есть, я Вас спрашиваю?
- А ты не громыхай строгостью,  - резво сморгнув, отозвалась отставная офицерша, и с вызовом оперлась на свою клюку, - едут они далеко, видите ли, а ничего, что к своим детям и больной родственнице? Я сказала, что Ира больна?
- Да, - шипя, отозвалась теща.
- Значит, сказала, бабушка же не может врать, - обращаясь к внукам, отозвалась тетя Роза, - Ирка, а ты выздоровела или не болела?
Ничего не понимающая сиделка переводила взгляд с одной вояки на другую, пытаясь понять, что надо ответить и украдкой поглядывая на отца с мальчишками.
- Нет, не болела, - помотала она головой.
«Дура», - мелькнуло в голове у тещи.
«Убью всех, хотя нет, гражданских пощажу», - эхом отозвалось у зятя.
«Дура. Не успела. Впрочем, как всегда», - подытожила самбистка кипучий мысленный разговор, а вслух продолжила.
- Опять, - внезапно обмякнув, облокотилась на дверной косяк, - Ирка, уже второй раз за последний месяц.
- Во-первых, не зовите ее Ирка, - тихо, с расстановкой проговорил отец мальчишек, - во-вторых, что за месяц второй раз?
- Путаются мысли, или слова? – повернулась она к сиделке. – Если ты здорова, как лошадь, чего я тебя записала в больные? Что-то где-то у кого-то путается. Что, где и у кого? Ну, положим, у кого понятно, у меня. Где? В голове. А вот что? Мысли или слова? Вопрос открытый…
Все в исступлении смотрели на бабушку. Первым в себя пришел зять.
- И Вы так хорошо помните, что именно за последний месяц именно два раза вот то «что-то» путается именно у Вас и именно в голове? По-моему, Вы просто врете и издеваетесь над нами, - со спокойной злостью отозвался он, чем вызвал взрыв негодования тети Розы.
- Не сметь подозревать меня во лжи. Розалия Ил … никогда не врет! Не врет Розалия Ил… Ты… Как тебя?... А меня?... Как меня зовут-то? – в дикой растерянности развернувшись к сиделке и совершенно натурально побледнев, она неожиданно скуксилась, как маленькая девочка. Сиделка и мальчишки растерялись, у Антошки на глаза даже навернулось подобие слез.
- Плакать собираются, - беспокойно сказал кто-то у него в груди. Он приобнял Тошку и ласково произнес.
- Успокойтесь, бабушка, зовут Вас Розалия Илларионовна. Мы Вас зовем Роза Илларионовна. Сиделку зовут Ира. Меня, - договорить легендарная жена разведчика не дала.
- Что ты меня за дуру держишь? Я прекрасно знаю, как тебя зовут. Пошли в дом, дождь вон начинается, машину-то загони под навес, тоже, поди, мокнуть не хочет. Бензина-то задал? – рыженькая шкода благодарно моргнула фарами. Бабуля, забыв клюку на крыльце, уверенной походкой двинула в дом.
- Конечно, - тяжело вздохнул он в ответ, с трудом вспоминая первопричину этих сумасшедших каникул детей. Потянулся к сумкам, почувствовал руку Иры и легкий удар током. Теща что-то заметила. Интересно, а сиделка?

7. Колодец, наконец-то. Беда – малыш потерялся.

Вечером в воскресенье, когда папа с бабушкой Ноной уже уехали, а мальчики сидели в своей комнате, Тошка неожиданно выставил кулачок  перед лицом брата. Из кулака торчали две спички.
- Откуда спички? - мгновенно среагировал Шурик.
- На кухне взял. Давай, тяни. Кто вытащит без серы, тот лезет первый. В колодец – или завтра, или никогда!
Шурик приподнял руку, посмотрел на спички, перевел взгляд на возбужденное лицо брата, заглянул тому в озорные искрящиеся глаза и опустил руку.
- Ты чего? Передумал? - разочаровано промолвил малыш.
Шурик снова глянул в Тошкины отцовские глаза и помотал головой, - нет, первым полезу я.
А на разочарованный жест брата сказал:
- Ты следом, не расстраивайся, - и, чтобы переключить того, спросил, - как твоя подруга, фенечку оценила?
- Да, - с восторгом подхватил Тошик любимую тему, - ей понравилась.
Шурик ухмыльнулся - отец опять прав, как легко малышу поднять настроение.
- Я уже новый узор придумал, она ахнет, - не без гордости произнес младший брат.
В понедельник вечером они начали готовиться к походу к лачуге с колодцем.
Перед этим Тошик заскочил к Ире, сообщил, что чай они пить не хотят. И заодно попросил фонарик и тут же, под секретом строжайшей тайны разболтал, куда идут. Про колодец, разумеется, ни слова. Но, увы, она итак забеспокоилась и пустилась в расспросы.
- Спешу, спешу, все подробности завтра, - и, хихикая, Тошка убежал.
Она осталась стоять на кухне, пытаясь оценить, что может таить в себе мероприятие мальчиков и насколько это опасно для них.
- Ой, чай, - опомнилась она и поспешила в столовую.
А Тошка добежал обратно до брата.
- Где ты так долго? – сердито спросил тот.
- Фонарик взял у Иры.
- Надеюсь, ничего ей не разболтал? - на строгий вопросительный взгляд Шурика Тошка отчаянно замотал головой.
Братья стали одеваться к вечернему путешествию.
Ира же с чаем пришла на веранду и вздрогнула от неожиданности – в кресле с самым воинственным видом уже расположилась ветеран советской армии.
- У нас же вечерний чай, - с ударением на слове «вечерний» сердито изрекла бабулька.
Ира, все еще находившаяся в глубокой задумчивости, стала быстро накрывать на стол, то и дело роняя чайные принадлежности под холодным взором хозяйки. Взором, которому мог бы позавидовать удав КАА из книги «Маугли». Вдвоем с бабушкой они загипнотизировали бы втрое больше бандерлогов.
- Я не могу пить чай в такой нервозной обстановке, – и Ира, вздрогнув от раскатов голоса Розы Илларионовны, еще раз уронила ложку, - что случилось?
- Тетя Роза, а что за каменное кольцо в лачуге у забора? – подняв на ту глаза, осторожно спросила сиделка.
- А, колодец, - вяло выдохнула бабулька и вновь с удовольствием расслабилась в кресле.
- Колодец в сарае? Настоящий? Для воды? – недоуменно спросила Ира.
- Да не сарай это. Козырек, - и с тихим удовлетворением продолжила, - раньше добротно строили. Зимой пойдешь воду брать, ни снега, ни наледи. Да и в дождливую погоду удобно. Ну, раньше было, теперь-то вода в доме… Что у тебя с глазами?
Действительно, пока хозяйка говорила, Ира, положив с десяток ложек сахарного песку в чашку бабушки, замерла в позе соляного столба с широко распахнутыми глазами.
- Они хотят в него влезть! – сообразила она и без звука сорвалась к двери.
- Стоять! – остановил ее громовой голос самбистки. Сиделка развернулась и невольно восхитилась метаморфозе, произошедшей с бабулькой. Куда только подевалась вечерняя старческая расслабленность.
- Нам нужен план, - голосом полководца отчетливо изрекла Роза Илларионовна.
Под светом круглой луны мальчики двинулись искать приключений. Чем ближе по холодному темному вечеру они приближались к лачуге, тем большие сомнения одолевали Шурика.
- Вернуться? - и вспомнил отцовское "пацан сказал, пацан сделал". Если не можешь, боишься, сомневаешься, не обещай. А если уж пообещал, веди себя как мужик - делай.
- Пап, а может ты говорил не об этом? - так и хотелось спросить Шурику.
Внутри лачуги, уставившись в колодец, Саша не нашел ничего лучше, чем сказать в него: «Ууу».
- Ну, ууу, - гадким скрипучим голосом отозвалось эх… Эхо?! Какое эхо?!
Братья уставились друг на друга. Даже в темноте было видно, как побелели их лица. Тошка, дрожа всем телом, опустил голову и тихо спросил в колодец: «Ты кто?»
- Не твое дело! Это вы кто? Чего пришли? – от грохота голоса у братьев едва не лопнули барабанные перепонки в ушах. С визгом они бросились прочь.
- Ишь ты, кто, - из-за угла трухлявого шкафчика вышла самбистка.
- Ира, убери матюгальник на полку, я не достану, - и, вспомнив рост сиделки, вздохнула, - ты тоже, стул опять неси.
- Вы их напугали, - со стулом в руках в лачугу вошла взволнованная сиделка.
- Зато, даст Бог, больше сюда не сунутся. К дому побежали-то? – и на утвердительный кивок сиделки продолжила, - Пошли чай пить, уже остыл.
Наутро Ира обнаружила на двери лачуги массивный навесной замок, а связка с ключами приросла еще одним ажурным ключиком.
- Где только она их берет? – подумала сиделка, любуясь очередным шедевром ключного мастерства, и хихикнула, - да, мальчишки, ее вам не обыграть. Не та школа.
И что-то мурлыкая себе под нос, направилась к дому, под сенью которого витали бесконечные озорные планы, возводимые двумя ЕГО неутомимыми проказниками. Но, казалось, даже в воздухе видно, как из спальни хозяйки выстраивается контрзащита для всех их проделок – медленно, но всегда вовремя и всегда удачно.
Сиделка добралась до кухни, подошла к маленькой грифельной доске, прилаженной к стене, взяла кусочек мела, стерла цифру «3» под словом «Бабушка» и поставила «4». Под словом «Мальчики», выведенном правее, по-прежнему красовался «0».
- Может, поменять местами? Мальчиков поставить слева, может тогда выиграют. Ой, нет, - вспомнила она про колодец, оставила все как есть, положила мел и с улыбкой направилась будить мальчишек.
После обеда, ближе к вечеру Шурик вырвался из-под тотального контроля радистки и внимательно изучил траву возле лачуги и замок на двери. Придя в комнату, пристально посмотрел на брата и жестко произнес:
- Ты нас сдал. Никакой тайны, никаких чудес. Ты сдал нас сиделке, а та бабке. Ну, а бабка включила свой многовековой опыт и развела нас как лохов.
- Я не, - Тошка осекся. Шурик зло махнул на него рукой.
- Решай, или ты кончаешь водить дружбу с этой… Или ты мне не брат, - безапелляционно произнес старший. По лицу Тошика было видно, что он ужасно расстроен и борется с какими-то решениями внутри себя. Неожиданно спокойно он ответил.
- Я подумаю, - и стремительно ушел из комнаты, из дома, на улицу. Под пристальными взглядами брата из детской, Иры из кухни, раритетной бабульки с веранды малыш шел прочь от дома в сторону леса.
- Ира, зови Шурика, быстро! – громко прокричала самбистка. Сиделка и сама уже побежала к старшему брату.
- Сашка, - влетела она в детскую, - пошли к Розе.
- Не хочу. И вообще я ложусь спать, - не оборачиваясь к ней, с презрительными нотками в голосе ответил Шурик.
- Что? – с тихой яростью спросила Ира, и тут Шурика буквально оторвало от пола. Мальчик не заметил как, но очень быстро он вернулся на пол уже на веранде и оказался перед бабкой, сидящей в своем любимом кресле.
- Надо же, как … быстро, - в замешательстве глядя на них, только и произнесла бабулька. Но тут же вспомнила причину столь стремительной встречи со старшим братом и перешла в образ полководца.
- Друзья мои, у нас что-то случилось. Для начала, Александр, куда пошел брат? Когда вернется? – и она вперила свои старушечьи глаза на ребенка.
Шурик, итак разозленный выходкой сиделки, окончательно рассвирепел.
- Что-то случилось? Это что-то вот стоит, - ткнул он пальцем в Иру.
- В моем доме попрошу обращаться друг к другу по именам и говорить друг о друге с называнием имен, - спокойным, но очень грозным голосом, не предвещавшим ничего хорошего, произнесла старушка, - повторить с именами сможешь?
- Издеваетесь? – яростно выпучил глаза Шурик.
- Ничуть, - с невозмутимостью коршуна отозвалась бабулька.
- Послушайте, Тошка ушел, надо бежать за ним, - встряла сиделка.
- Помолчи, - только и оборвала ее старушка, по-прежнему непреклонно глядя на мальчика. Шурик сдался, в глубине души он тоже уже очень волновался за неожиданный демарш брата.
- Хорошо, - и сглотнув, продолжил, - Тошка имел неосторожность поделиться с Ирой нашей тайной, а та сразу предала нас Вам, Роза Илларионовна. Устраивает такая форма?
- Абсолютно. То есть ты полагаешь, лучше было бы, если бы Тошка сдержался и не рассказал Ире? – Саша кивнул.
- Или может быть еще лучше, если бы он, по детской наивности ей проболтался, а она, будучи взрослой, порядочной женщиной, ничего не предприняла сама и скрыла это от меня? – Шурик опять кивнул, но внутри у него от сложности ли предложения, или еще от чего-то, что-то дрогнуло.
- Понятно. Предположим, Тошка промолчал или Ира ничего не предприняла, что было бы сейчас? Вы же собирались влезть в колодец, так? – по-прежнему спокойно и уверенно гроза приближалась к Шурику.
- Да, - все же независимо отозвался он.
- Молодец. Ира, ты посмотри, как отвечает. Гордый, сильный, независимый молодой человек собрался лезть в старый, скользкий колодец глубиной двадцать колец и доверху заполненный водой. Мало того, собрался лезть туда с десятилетним братом. Молодец.
- Я полез бы первым, - только и нашел Шурик, что ответить. Что в колодце есть вода, при обследовании он видел, но мальчик и не предполагал, что тот такой глубокий.
- Конечно, ты же старше и несешь ответственность за брата. Но вот ты поскользнулся и провалился, что дальше? – Шурик судорожно сглотнул и не ответил.
- Пошли за Тохой, - умоляюще посмотрел он на Иру. Женщина кивнула.
- Стоять, - спокойно изрекла бабулька, - теперь ты согласен, что она не предала вас, а спасла? – Шурик кивнул и с чисто детским любопытством спросил.
- А кричали то как? Как получилось так громко?
- Да в этот, Ира, как называется?
- Мегафон, - тихим эхом отозвалась сиделка, - Роза Илларионовна, мы действительно пойдем. Уйдет ведь далеко, не догоним.
- Конечно, бегите, телефон возьми. Быстро! – и тут все вздрогнули.
Зазвонил телефон Шурика. Отец. Мальчик растерялся и побледнел.
- Спокойно, мы прозевали время выхода в эфир. Соберись и отвечай. Про брата ни в коем случае. Александр, сейчас тот самый момент, когда надо соврать, – взглядом удава глядя пристально на него, изрекла самбистка.
- Ало. Да, отец, привет. Да что-то увлекся, Ира книгу дала почитать, - сиделка покраснела и скрестила за спиной пальцы, - вот зачитался, извини.
- Да, да, все в порядке. Голос? Что голос? Нет, нет, все хорошо. Тоху? Бать, а его нет, – самбистка крепко вцепившись в подлокотники кресла, напряженно уставилась на него.
- Нет, все нормально. Просто они с бабкой пошли гулять.  – Роза Илларионовна обиженно поджала губы, - Хорошо, они с бабушкой пошли прогуляться перед сном. Что? Кто потеряется? Да хрен бы она пот… Извини. Роза Илларионовна не теряется. Она ориентируется в лесу как молодая гончая, это ее собственные слова. Бать, все хорошо, не волнуйся. Ты же приедешь на выходные? Ну, все, пока.
Шурик отключился, вытер обильно проступивший на лбу пот и перевел дух.
- Вам найти мне дух захватывающую книгу, - мотнул он головой Ире, - а всем нам найти Тоху как можно скорее. В противном случае отец нас убьет.
- Тебя это волнует? – с ударением на слове «это» спросила бабулька.
- Послушайте, бабушка, давайте поскорей найдем Тошку, а потом будем выяснять, кого что волнует.
Саша с Ирой побежали следом за малышом в лес. Метались, кричали, но все впустую. Наконец, совсем выдохшись, Ира наклонилась всем корпусом вперед, едва переводя дух.
- Сейчас, наверное, не время говорить, что пробежки ты напрасно игнорируешь, - с издевкой в голосе сказал абсолютно не запыхавшийся Шурик.
- Все, звоню Розе, - мальчик кивнул.
Бабулька сообщила, что уже подъезжает местный лесник и потребовала, чтобы они немедленно возвращались. Они побежали назад, по надломленным веточкам, которые предусмотрительно ломали и ломали, пока выкрикивали Тошку из чащи.
Лесником оказался тот самый Плюшкин. Едва они подошли к дому, как сразу увидели готовых к выходу хозяйку и его. Мужчина выдал им по мощному фонарю и спросил, на какие пары делимся. Голос подала самбистка.
- Не делимся, идем все вместе, иначе, не дай Бог, потом будем искать еще и друг друга. Они выстроились широкой полосой и с криками пошли прочесывать лес.
А маленький Тошка шел и шел. Он даже не услышал летящих ему вслед криков брата и Иры, когда те побежали вдвоем в надежде сразу его найти. Мальчик настолько был оскорблен и обижен, что слух изменил ему, и он шел и шел быстрым шагом. Шел туда, куда глаза глядят, точнее, туда, куда и не глядел. Бедный мальчик заливался горючими слезами.
- Ты, я же тебе доверял самое сокровенное, и про маму тоже, а ты. Предательница, - размазывая по грязным щечкам слезы, мальчик шел и шел, пока не наступил момент, который всегда наступает.
Слезы понемногу начали затихать. А мальчик, выплеснув весь этот соленый водопад, стал успокаиваться. И в этот момент он начал замечать, что творится кругом. А вокруг был глухой, незнакомый лес. Мало этого, уже темнело. А когда в темноте нечто мягкое бесшумно коснулось его щеки, бедный мальчик, перепугавшись не на шутку, сорвался с места и с криком побежал. Бежал он до тех пор, пока не зацепился за какую-то корягу и не упал. Тут, окончательно осознав, что он потерялся, малыш зарыдал с новой силой. Он вдруг вспомнил бомжа, сидящего у дороги, по которой они ехали сюда. И со всей яркостью детская фантазия нарисовала ему картину, как он, потерявшийся навсегда и не найденный ни Санькой, ни отцом, ни Ирой с самбисткой, становится таким же старым, неприятным бомжом, заросшим длинными волосами и запутанной грязной бородой. И все проезжающие мимо водители брезгливо отворачиваются. Хотя, здесь даже водителей не будет. Здесь не будет никого! Никого, кроме диких животных, птиц и того, мягкого, что касается щек в темноте. И малыш только было зарыдал с еще большей силой, как вдруг услышал крики.
- Тоха! Антон! – практически одновременно раздались голоса Шурика и Иры. И повторно с новой силой. Тошка закричал что было сил в ответ.
Спустя некоторое время с фонарями в руках на него вышли четверо: Сашка, Ира, Роза Илларионовна и тот ее страшный гость, что принес им лесные костюмы сыновей. Тошка бросился к ним. Ира опустилась рядом с ним и прижала мальчика к себе. В этот миг мужское горячее Тошкино сердечко с истинным великодушием простило ей все предательства на долгие годы вперед.
- Тошка, милый, как мы испугались! Ты только не сердись, мы же боялись за вас, - слегка расслабившаяся самбистка с улыбкой стояла рядом и мягко кивала в поддержку Ириных слов, - Роза Илларионовна, когда узнала, что речь идет о колодце. Ты, кстати, знаешь, какой он глубокий? Двадцать колец! Она так перепугалась.
До слова «перепугалась» ничто не менялось в позе ветерана армии. Здесь же она возмущенно дернулась всем своим маленьким костлявым тельцем, но, благоразумно посчитав, что происшествий с детьми на один вечер предостаточно, разумно промолчала. Ее движение, как ни странно, не ускользнуло от Шурика. Мальчик слегка коснулся бабулькиного локтя.
- По-моему, перепугалась Ира.
- Ну, скажем прямо, ты тоже, согласись? – охотно откликнулась Роза Илларионовна и мальчик с улыбкой кивнул.
Когда же все благополучно добрались домой, мальчиков отмыли от приключений, согрели примиряющим горячим чаем с плюшками и вкуснейшими конфетами и уложили спать, старушка встретила Иру в коридоре. Высоко подняв голову, она изрекла.
- Розалия Илларионовна не пугается никогда, ничего и никого. Попрошу тебя учесть это на будущее.
И гордо направилась спать.
- А я пугаюсь, - утомленно улыбнулась ей вслед измученная Ира. Она облокотилась на стенку и, тихонько, но очень горько заплакав, сползла по ней на пол. Так она просидела еще какое-то время, плача о мальчишках, их «слепом» отце, и своей жизни пока не наступил все тот же облегчающий момент. Успокоившись, женщина встала и, направившись к себе, завернула за угол. У двери ее спальни стоял смущенный Шурик. 
- Разверни ладонь, - попросил мальчик, когда Ира подошла. Она развернула, Шурик положил плоский, гладкий, теплый от его рук камушек.
- Тоха уверяет, что он исполняет желания. Я проверял, точно, работает, - и с небольшой паузой, - спасибо тебе.
И мальчик развернулся в сторону детской. Зажав в ладони подарок, Ира молча проводила его взглядом и зашла к себе. В ее комнате на прикроватной тумбе лежала большая красивая … шишка, украшенная новенькой фенечкой.

8. Предпоследние выходные… с папкой.

- Что ж, все чудесно, - осмотр своего отражения в зеркале доставил ему удовольствие. Театр, да.
- Потом не забыть купить цветы. Вечером. А вечером… - подумав о радужных перспективах вечера, он даже мурлыкнул. Чудесное настроение шаловливой волной растекавшееся по телу, холодным душем остудил телефонный звонок.
- Теща, - с ехидством возник грустно молчавший доселе кто-то внутри.
- Заткнись, выключу, - возмущенно произнес он вслух.
- Попробуй, - слегка нагрубил тот, кто-то внутри и полюбопытствовал, - отвечать будем?
Он лишь тяжело вздохнул и нажал кнопку аппарата.
- Добрый день, Нона Константиновна. Понимаю, что звоните по делу, но не могу говорить. Очень спешу. Занят, - не дав воткнуться теще, на одном дыхании протараторил он. Кажется, даже слышал, как та вдыхала воздух, чтобы прервать его.
«Увы, Нона Константиновна, стареете, сегодня Вы мне день не испортите», - подмигнул он себе в зеркало.
- Уверен? – с интересом возник тот, внутри.
- Заткнись, - ответил он и от неожиданности вздрогнул.
- Что? – взревела теща. В трубке, наконец, возник ее голос.
- Это я не Вам, - быстро и безропотно произнес зять и от неожиданности в единый миг потерял инициативу в разговоре, вернуть которую, как ни страстно желал, уже не смог. Теща говорила веско и без остановки. Он же лишь стоял, слушал и ловил воздух ртом, как, наверное, только что она, пытаясь издать хоть один звук. Увы, теща не так и стара.
- Придется все изменить, - с металлом в голосе телеграфировала она с помощью любезного сотового оператора.
- Надо отвезти Иру на остров. Она, оказывается, где-то работает, - это он хорошо знал, - а сейчас отправлена за свой счет. Какая-то реорганизация, что ли. Вот на неделе, оказывается, ездила на работу что-то там подписать.
«Не видел», - мелькнуло то ли у него, то ли у того, кто внутри, то ли у обоих сразу. Теща не останавливалась.
- Что-то там подписать, оформить. Теперь возвращается.
«Хорошо, пусть, не будем ей мешать», - только в мыслях и смог он вставить. Тещин словесный поток летел со стремительностью горной реки, вышедшей из берегов после проливных дождей и грозящей затопить прилегающие города, без жалости прорывая находящиеся на ее пути защитные сооружения.
- Конечно, она бы вернулась сама, но тетушка, - «вот опять тетушка», подумалось ему, - написала ей такой список покупок. Извини, там есть даже домкрат. Зачем тете домкрат? Она же не строитель! Сам понимаешь, Ире не дотащить на руках.
- Ало? – вопросительно выдохнула Нона Константиновна вместо точки.
- А хорошо было бы прокатиться. Увиделся бы... – робко произнес тот, кто-то внутри.
- С кем? – лишь спросил он.
- …Ну, с детьми, - грустно затих тот внутри.
- Что с кем? – слегка опешив, начала терять терпение теща, - с Ирой и домкратом. И прочими вещами по списку. Только она еще не все купила, мы могли бы помочь. В конце концов, наша тетя.
- В конце концов, она деньги за это получает. Стоп, - не желая втягиваться в очередную ссору с тещей, быстро произнес он, - я сейчас перезвоню.
Отключившись, он секунду постоял, глядя на себя в зеркало.
- Отменяем театр и вечер? – с наплывающей робкой надеждой изрек тот, кто-то внутри.
- Выключись, - огрызнулся он и набрал номер.
- Римм, привет, - ответил на приветствие Риммы Альбертовны, и дальше не так бодро, аккуратно подбирая слова, продолжил, - слушай, тут такое дело. Помнишь, у нас есть сотрудники, которые сидят за свой счет? А они могут как-нибудь приехать на работу? Например, подписать что-нибудь?
- Могут, тебе кто нужен? – энергично отозвалась Римма, - как появится, отправлю к тебе. Фамилия?!
- А… нет… я. Никто, спасибо, - в смущении он отключился.
- Отменяем? – вновь возник тот, кто-то внутри.
С громким стоном, переходящим в вопль отчаяния он рухнул на диван. Глядя в потолок, прокричал:
- Ну почему? Почему? Я все лето не могу провести выходные с любимой женщиной?
- С любимой? – недоуменно спросил кто-то там внутри, и сознание нарисовало ему образ сиделки, - как же?
- Нет, нет, нет! Нет!!! – буквально взревел он в ответ.
- Нет? – печально переспросил тот, внутри, и затих.
Он как-то сразу понял, что тот замолчал. Стало безумно пусто. Примерно так пусто было, наверное, когда после всемирного потопа одинокий спасшийся страдалец бродил по пустынной земле и гадал, повезло ему или остальным.
- Эй, ты чего? – тишина, - Эй!
Выключился! Наконец-то! В самый неподходящий момент! Он с тоскливой безысходностью набрал тещин номер.
Час спустя в самом отвратительном настроении он подъехал к месту встречи с тещей. После телефонных упреков и слез не хотелось видеть никого – хотелось погасить весь свет на земле, выключить все звуки и посидеть в темноте, тишине и одиночестве. Но где там – у придорожного столба возвышалась Нона Константиновна. За ее спиной просматривалась… Ира. У того, кто внутри, разлилось тепло по телу, от чего сердце приятно глухо ухнуло.
- Наконец-то. Больше не замолкай, понял? – произнес он и улыбнулся сиделке.
Женщины влезли в машину и тихо ждали, пока он, смеясь в усы, изучал список самбистки.
- У тети Розы приступа склероза не было, когда писала? – спросил он, мягко посмотрев в зеркало заднего вида. И тут же перевел взгляд на тещу, так как тот, кто внутри, смутил его нежным обращением:
- Привет, программистка, я скучал.
Выходные прошли плодотворно. Мужчины съездили на большую землю за металлом для крыши веранды. По просьбе Тошика – мальчик подошел к отцу после завтрака, без звука взял его за руку и, уведя к беседке, уже там, заикаясь, попросил отца позвать с собой Иру – они поехали вчетвером. В дороге отец отметил какое-то изменение в отношениях Иры с Шуриком. Как будто ушло то, постоянно чувствовавшееся неприязненное отношение мальчика к женщине. В какой-то момент тот даже помог ей уложить в машину сумки.
Затем втроем – периодически опять-таки возникала сиделка с той или иной помощью – заделали течь. Старая самбистка также постоянно крутилась вокруг, но ни во что не лезла. Было ощущение, что пожилая дама купается в столь редком для нее обилии людей, как маленькие птички в солнечных лужицах на раскаленном подоконнике. Когда течь был заделана, ее торжественно пригласили принять работу. Самбистка ликовала – ему было очень приятно видеть такую откровенную радость старой дамы.
Вечером, в субботу, ему вдруг позвонили. Отец посмотрел на монитор телефона – Римма. Мальчики напряженно слушали отцовские «да, понял» и, когда он отключился, в один голос спросили.
- Пап, а в следующие выходные ты приедешь? – в комнате воцарилась тишина. Был слышен лишь противный писк комара.  Какое ему было дело до переживаний всех этих таких разных людей.
И в этой звенящей тишине он услышал свой такой незнакомый и радостный голос.
- Конечно, сынок, мы обязательно сюда приедем, но не в следующие выходные. Лагерь заработал.
- Нет! – только и прокричали сыновья. Хозяйка с Ирой загрустили.
- Может и правда детям здесь лучше? – осторожно произнесла теща.
Отец хмыкнул, посмотрел на женщин, на детей и, ни слова не говоря, пошел прогуляться к берегу. Глянув друг на друга, за ним осторожно пошли мальчики. О чем говорили мужчины, какие доводы приводили дети и отец, история умалчивает – как настоящие мужчины, они не рассказали никому. Только дети провели на острове … все лето. И каждые выходные отец – уже без уловок с их стороны, без наездов тещи – приезжал к ним, в этот занятный старый дом с его не менее занятной и такой же старой хозяйкой.

Эпилог.

В конце августа он привез мальчиков домой, торжественно пообещав старой самбистке навещать ее. В городе он сразу погрузился в мелкие заботы, связанные в основном с подготовкой к новому учебному году мальчишек. В одной из поездок по магазинам, вылезая из машины, он встретил Тимофея Егоровича, приятеля тещи по работе. Того, кто соседствовал на острове с самбисткой.
- Тимофей Егорович, какими судьбами? Как настроение тети Розы? – с огромной радостью обратился он к пожилому мужчине.
- Какой тети Розы? – недоуменно спросил тот в ответ.
- Как какой? – опешил отец и только тут сообразил, что на острове ни разу не видел его и ничего о нем не слышал.
- Подожди. Раз уж мы встретились, ты мне лучше вот что скажи. Что ж ты мальчишек бабушке совсем не даешь? – от удивления отец лишь вскинул брови, а тот продолжил, – с тех пор как уволилась, совсем сникла. Она же все лето без дела, мог бы хоть иногда подбрасывать.
- Уволилась? Когда? – ошарашено спросил его зять.
- Да уж с полгода, - с не меньшим удивлением ответил тот и, покачав головой, пошел своей дорогой.
…
Зять переступил порог, и теща сразу поняла, что настроение у него самое грозное.
- Это правда? – теща, еще не вполне понимая, не отвечая, смотрела на него. А зять, пристально глядя ей в глаза, продолжил.
- Но почему, если ты уже полгода без работы, почему ты устроила эту суматоху с Валаамом? Почему, под предлогом работы отказалась сидеть с детьми? Почему? Не молчи! Ответь мне только на один вопрос: почему?
Теща вдумчиво смотрела ему в глаза и после продолжительной паузы сказала.
- Прости, мне хотелось вернуть тебя. Разве плохо получилось?
Зять коротко охнул, как будто кто-то легонько ударил под дых. Вспомнились веселые мордашки мальчишек, старая самбистка и… она там, на острове. Внутри защемило сердце, и кто-то нежно всхлипнул.
- Хорошо, - только и кивнул суровой теще и, ничего больше не сказав, пошел из квартиры. По лицу бабушки его сыновей одновременно растеклись слабая улыбка и две крупные слезинки.
…
Раздался звонок. Шурик поставил точку, сложил листы сочинения, нежно их пригладил. В последний раз задумчиво глянул в окно на уходящее вдаль лето, будто что-то вспоминая, и вместе с одноклассниками пошел к выходу. В коридоре к нему стремительно подскочил брат.
- Чем занимались? – прыгая вокруг, быстро спросил Антон.
- Сочинение писали на тему «Как я провел лето», - ответил Шурик.
- Ты тоже про бабулю-самбистку? – с озорным блеском в глазах спросил его младший брат. Рассмеявшись, они вместе пошли вдоль по коридору. Неожиданно у обоих пиликнулили телефоны – это пришла смс-ка с одинаковым текстом: «Привет. Я приехала. Как прошел первый день? Ира».
- Нет, все-таки еще не научилась разговаривать. Придется закреплять эффект обучения, например, в ближайшие выходные, – покровительственным голосом с утвердительной интонацией произнес младший и пиратской походочкой продолжил дорогу.
- Совсем как папа, - откуда-то издалека, с острова легким ветерком отозвалось ему вслед, и затем брату - Шурик, догоняй.
И старший, улыбнувшись, пошел за Тошиком.