Первенец

   В роддом  она приехала сама за рулём огромного, как  вагон, "Инфинити". Я ахнул, глядя на невысокую юную женщину. Красавица с пышными пепельными волосами шла от машины так легко, что её беременность как-то и не замечалась.
   Мы рожали уже третьего. Я любил свою, как её называл, Золушку-Сандрильону той устоявшейся любовью, которая приходит после десяти лет  супружества, но тут рот раззявил так, что Ирина ткнула меня в бок и хохотнула:
- Остынь, кобелино - не про тебя цветёт эта роза! Эх, мужики-мужики! Сколько вас ни корми, а налево смотрите, как в 17! - и шлёпнула по моей давно облысевшей голове.
- Да ладно тебе! - устыдился я, -  такому подивиться не грех! А ты у меня всё равно лучше всех!  - и , поддерживая под руку , помог подняться на крыльцо: последние дни ей было тяжеловато.
   Назавтра я пришёл проведать жену, прихватив с собой пацанов, они хотели сестричку, и не знали, какое их ожидает разочарование. Нам-то было известно, что к двум архаровцам добавится третий. Я - радовался, а вот Ирина... Тут всё было сложно...
   Сидели на лавочке. Сыновья скоро занялись своими ребячьим  делами, а Ирину будто прорвало. Она с упоением рассказывала о той красавице: как без конца приносят какие-то бумаги на подпись её подчинённые, что у неё отдельная палата, что она нисколько не кичится своим достатком, а под конец с сожалением поведала:
- А вот мужа у неё нет. Сама нам сказала - как отрезала. Таким от неё холодом дохнуло, аж оторопь взяла!
   Отнёсся я к этому равнодушно: подобных примеров в последнее время столько, что рожающую "для себя" женщину уж точно никто не назовёт "белой вороной".
А ещё через четыре дня мы прикатили забирать Артёмку. Сыновья с таким азартом выбирали братику имя, что даже забыли расстроиться, что их подвели родители!
   Мы усаживались в наш не новый, но отмытый до блеска драндулет, когда двери роддома распахнулись, и из них стремительной походкой вышла, нет выпорхнула, так она была грациозно-легка, та самая юная женщина. Никто её не провожал, никто не встречал, да и заветного свёртка, перевязанного ленточкой, в котором бы лежало крохотное, тёплое, пахнущее молоком человеческое существо при ней не было: в одной руке - кейс, в другой - брелок с ключами от машины, через плечо - кофр с ноутбуком. И - всё.
   Пискнула сигнализация, открылась дверца машины, она села за руль, грациозным движением поправила причёску, фыркнул двигатель, и автомобиль скрылся из глаз.
   Сердце кольнуло. Нет, я не был кисейной барышней, но...
   Я покосился на Ирину. Не дай Бог с нами бы такое приключилось: детей жена любила какой-то дико-первобытной  любовью. Потеряй она ребёнка...
- Сука! Какая же сука! - Ирка выматерилась так, что я остолбенел: за все годы, прожитые вместе, чёрного слова от неё ни разу не слышал.
- Отказалась она от дочки! - как все умные жёны, мои мысли она читала без труда, - Не то ты подумал, отец, для здоровья рожала, врачиха проболталась!  Отказалась! Молодость, видите ли продляет! Езжай, что ли!
....Мы никогда не возвращались к этому случаю в домашних разговорах.
Но я знаю, оба временами думали об одном:  когда-нибудь, через много лет обрушатся на ту женщину воспоминания, и она пожалеет о содеянном.
И будет поздно...
.
Сентябрь -14 октября 2015 г.