Окно судьбы. Первая брачная ночь

Я очень благодарен читателям, которые отнеслись снисходительно к моей первой пробе пера написать рассказ, который по просьбе особо доброжелательных, стал перерастать на что-то, похожее на очерк. Кто знает, может получится и роман с Божьей помощью и молитвами моих читателей...Ведь сказано, что не святые горшки лепят...

В качестве развёрнутого эпиграфа к тому, что настучится по клавам, я приведу стихотворение Булата Окуджава "Я пишу исторический роман":

В склянке темного стекла

из-под импортного пива

роза красная цвела

гордо и неторопливо.

Исторический роман

сочинял я понемногу,

пробиваясь как в туман

от пролога к эпилогу.



Были дали голубы,

было вымысла в избытке,

и из собственной судьбы

я выдергивал по нитке.

В путь героев снаряжал,

наводил о прошлом справки

и поручиком в отставке

сам себя воображал.



Вымысел - не есть обман.

Замысел - еще не точка.

Дайте дописать роман

до последнего листочка.

И пока еще жива

роза красная в бутылке,

дайте выкрикнуть слова,

что давно лежат в копилке:



каждый пишет, как он слышит.

Каждый слышит, как он дышит.

Как он дышит, так и пишет,

не стараясь угодить...

Так природа захотела.

Почему?

Не наше дело.

Для чего?

Не нам судить.




Я подхватил на руки Ирину, теперь уже безраздельно мою Ирину, и, осыпая её поцелуями, куда могли дотянуться мои губы, никого не стесняясь, не понёс, а побежал   к лифту....Весь мир был у наших ног!

И на этом сказка не кончается, а только начинается новая глава. Окно судьбы превратилось как бы чудом в окно возможностей для небывалых свершений в жизни клиники. Но об этом потом. А сейчас уделим внимание влюблённым до одури друг в друга молодожёнам.

Эти колокольчики, которые звучали в наших сердцах - Динь-динь-динь, динь-динь-динь, напевая нам о любви, подгоняли нас похлеще бичей. Ворвавшись в прихожую, мы просто упали на пол, и никакие нам постели и мягкие ложа не нужны были. Основной инстинкт был нашим господином и богом. И мы с упоением подчинились ему.

Здесь, в квартире Ирины, мы почувствовали себя первыми людьми на земле - Адамом и Евой. Единственное живое существо здесь - кот Бегемот, такой же обаятельный, как в романе М.Булгакова "Мастер и Маргарита", наблюдал за нами с нескрываемым любопытством. Он ещё никогда не видел такого взрыва плотской страсти и сам её не испытывал. Его любимая хозяйка в одежде Евы просто вытворяла чудеса изобретательности. И её Адам был на высоте.

И познали они сладострастную любовь не по наущению дьявола, по благословению Господнему: "И благословил их Бог, и сказал им Бог: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте..." Я посмотрел в изумлённые глаза кота и смеясь произнёс: "Учись, студент!". Кот понял меня, громко мяукнул и пошёл на кухню, напоминая нам, что поцелуи поцелуйчиками, но без подкрепления телесного быстро потеряют силу. Уж ему-то об этом не знать! Род кошачий гораздо древнее человечьего...

Впереди у нас все прелести первой брачной ночи, а мы только слизали верхние сливки из крынки молока, чтобы заморить червячка нашей страсти. И эту крынку самого вкусного в мире молока любви нам предстоит пить вдвоём всю ночь. Ирина накинула на голое тело халатик, в котором она встретила меня в первый раз. И в нём она была так обворожительна, так очаровательна, что отправляясь за ней на кухню, я не мог от неё оторваться, обнимая сзади, целуя её шею и плечи. Она, наполняя комнату счастливым смехом, обернулась и перевязала чресла своего Адама полотенцем.

Ничего подобного, она, искушённая в любовных утехах молодая женщина, никогда ещё не испытывала. "Какое счастье, что я не ошиблась в нём! - подумала она и, целуя в губы, сказала:

- Любимый, такие. как мы, - самые преданные жёны, я никогда не дам тебе повода разочароваться во мне.

- Я знаю это, Иринушка, потому и сделал выбор на тебе. У меня были в жизни женщины, но ни одна и близко не "может сравниться с Матильдой моей". Сам Бог сделал тебя инструментом, чтобы изменить мою судьбу. Я бесконечно благодарен тебе и ни одну я так не любил, как тебя.

Они сели за стол, перекусить бутербродами с пиццой, запивая всё ароматным чаем. Кот Бегемот теперь одобрительно смотрел на молодого человека. который с первого раза понравился ему, хотя и пахло от него псиной. "У моей дорогой хозяюшки хороший вкус", - подумал он, ловя на лету кусочки колбаски.

 

Подкрепившись, мы отправились в спальню. Широкий альков был заранее усыпан лепестками роз. Тихо звучала прекрасная музыка. И сказала она: "Да лобзает он меня лобзанием уст своих! Ибо ласки твои лучше вина". И ответил он: "Прекрасны ланиты твои под подвесками, шея твоя в ожерельях". И он целовал её, вдыхая её благоухание.  "Мирровый пучок - возлюбленный мой у меня, у грудей моих пребывает",- сказала Ирина.

И отвечал я ей соломоновыми же словами: "О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные". "О, ты прекрасен, возлюбленный мой, и любезен! и ложе у нас - зелень; кровли домов наших - кедры, потолки наши - кипарисы", - отвечала Ирина и эта любовная игра очень её забавляла. Я - "Подкрепите меня вином, освежите меня яблоками, ибо я изнемогаю от любви". Она - "Возлюбленный мой принадлежит мне, а я ему; он пасет между лилиями".

Так мы пестовали друг друга словами и ласками. И нам было очень хорошо! Но тут я вспомнил о своём пёсике Рики. Я, уже стыдливо прикрывая наготу, встал с постели, чтобы одеться и оправиться к себе домой. Рики нужно было покормить , ему нужно было погулять.

- Ты куда, Одиссей, от жены и от детей? - встрепенулась, как горлица, Ирина.

- Извини, я совсем о Рики забыл. Пёсик один дома. Ему и погулять пора.

- "Доколе день дышит прохладою, и убегают тени, возвратись, будь подобен серне или молодому оленю на расселинах гор". - процитировала Ирина по памяти и я не мог не надивиться её глубиной.

- И пёсика можешь привести сюда, пусть у нас живёт. Где трое, там и четвёртый поместится. Одно плохо, станет трое мужиков против меня одной.

- А почему против, мы все будет только за тебя во всём. А Бегемот уживётся с Рики?

- Уживётся. Во-первых, он котёнком жил с собаками, а во-вторых, они уже познакомились заочно по запахам, которые мы и не улавливаем.

- Какая же ты умная, моя Мэри Поппинс! Само совершенство! 

Я смотрел на бывшую блудницу, лежавшую во всей своей прелестной наготе среди лепестков роз  и опять мне пришла мысль тургеневского Базарова: "Этакое богатое тело! Хоть сейчас в анатомический театр". И не расхотелось покидать её даже на час. А Ирина встала с постели и, подражая леди Совершенство, накинув халатик, стала петь и выплясывать, благо просторная спальня позволяла это делать.

Мэри, леди Мэри,

Вы само совершенство,

Вы само совершенство,

От улыбки до жестов

Выше всяких похвал.

Ах, какое блаженство,

Ах, какое блаженство,

Знать, что я совершенство,

Знать, что я идеал.

  https://www.youtube.com/watch?v=Zio4eUVwkD0

Я любовался ею, не в силах сдвинуться с места. Пока она сама не выпроводила меня из спальни.

- Иди, дорогой, погуляй и возвращайся с пёсиком. Он у тебя чудесный По-моему, породы папильон, если не ошибаюсь. А я здесь приберусь и приму душ.

- Такое впечатление, что ты никогда не ошибаешься, как Понтий Пилат. Это действительно папийон  или папильон. Я подобрал его щенком, его просто выбросили на улицу бывшие хозяева, когда поняли, что у него "священная" болезнь - эпилепсия. Но ему уже пошёл четырнадцатый год и он ещё крепенький, и у него ещё одни сучки на уме.

- Как у его хозяина! Смотри у меня, я видела, как на тебя смотрят медсёстры и молодые врачихи. Не загуляй у меня!

Ирина, смеясь, проводила меня до дверей.

(Продолжение следует)