Спасибо графине

Спасибо графине
Пьеса в двух действиях
(Все персонажи реальны, хотя их имена и поступки вымышлены)







Действующие лица:



Софья, интеллигентная женщина средних лет
Оксана, ее соседка
Борис, приятель Оксаны
Олег, постоялец



Действие происходит в наши дни в одном из провинциальных городов









ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
1. Картина первая
Просторная комната в современной квартире: диван, телевизор, обеденный стол и прочие необходимые атрибуты приличной обстановки.
Некоторое время на сцене никого нет. Потом раздаются настойчивые звонки в дверь и после паузы звук открываемого замка. С ключами в руках появляется взволнованная Оксана.
ОКСАНА (озираясь): Сонь, ты дома?! Ушла, что ли?! Нету тебя? (Убедившись, что никого нет, начинает нервно ходить по комнате, потом что-то бормочет, будто продолжая начатый ранее диалог): Ну, козел, блин! Урод! (продолжает возбужденно ходить из стороны в сторону, вертя в пальцах ключи). Нет, он, видите ли, разуверился! Да я сама первая разуверилась в этом оборотне! Будет тут мне еще! А я в прокуратуру напишу! И в этот, как его… В телевиденье! Подумаешь, нашелся тут незаменимый. Я таких козлов кобелиных пачками отшивала! И отшивать буду! Гнать его на хрен, пусть катится к едрене фене!
Появляется Софья в верхней одежде. Она вернулась домой, спокойно встает в дверях, постепенно раздевается и наблюдает за мечущейся Оксаной.
ОКСАНА (не замечая Софьи): Возомнил о себе невесть что, а сам-то. Не то что полезное, даже бесполезного не сделает, лентяй безрукий. Толку ноль, а нервы все пощипал, не дай Бог!
СОФЬЯ (понимающе): Поругались. Из-за чего на этот раз?
ОКСАНА: Ох! Пришла, что ли? Я тебя и не видела! Посижу у тебя, пока этот псих не успокоится.
СОФЬЯ (с улыбкой): Да сиди уж, не в первый раз, да и не в последний. Только он все равно знает, что ты у меня.
ОКСАНА: Знает-то знает, но ключа ведь у него нету! Ты, главное, дверь не открывай. А то и тебе достанется.
СОФЬЯ (смеясь): Мне не достанется, не переживай. А вот тебе уже пора разобраться в ваших отношениях. (Достает чашки, потихонечку накрывает на стол. В процессе разговора усаживаются пить кофе). Вот мы сейчас посидим спокойно и все обсудим. Расскажешь не спеша за чашечкой кофе, сама и разберешься - что у вас за любовь такая зарождается.
ОКСАНА: Да уж спасибо тебе. Я же по-соседски понимаю как тебе, наверное, наши вопли надоели. А что делать? Эта же скотина по-другому и разговаривать не умеет. Или орет как ишак резаный, или, если довольный, ржет как петух на насесте.
СОФЬЯ (смеется): Как же, интересно, петухи ржут на насесте?
ОКСАНА: Да не придирайся ты к словам. Вот как он ржет, так и петухи ржут, что не слышала никогда?
СОФЬЯ: Ржанья петухов? Нет.
ОКСАНА: Да ну его к лешему! Хоть пять минут с тобой в покое кофе попить дай. И не буду я про него даже говорить ничего, много чести для этого урода. Вот сейчас, например, я ему вчера говорю, когда он начал инструменты перевозить: в шкафу места нет, куда ты свои железки суешь? А он мне: им на улице в гараже храниться нельзя, там что-то такое электрическое намокнет. Ну а мне-то что? Я что должна его электросхемы по своим лифчикам заворачивать, чтоб не отсырели? А сегодня лезу на полку, так там его хлама больше, чем моих бигудей, и все мне на голову сыпется. И как вот с человеком разговаривать после этого? Ну я и швырнула ему в его упрямую башку весь этот мусор. Он еще, гад, так спокойно сначала специально, чтоб меня позлить спрашивает (передразнивает): и что я такого сделал, что ты взбесилась? А я ему: ты видишь, места нет? Не надо впихивать в этот шкаф невпихуемое! Я дверцу открыть не могу, чтоб мне что-нибудь на голову не упало! Так он говорит: выброси свое шмотье, а то ходишь как шалава распутная, стыдно с тобой рядом стоять. Это я-то шалава, Сонь? Представляешь? Он уже забыл, что ли, свою бывшую, вот уж кто шалава, так точно она. И вечно под мухой еще! Это она его спаивала, наверняка, специально. Кто же с ней трезвым-то сойдется, со страху ведь окочуришься!. А потом, главное, добавляет так, по-умному: я уже разуверился, что в этом доме для меня вообще где-нибудь найдется место.
СОФЬЯ: Так ты, значит, из-за места в шкафу на него так набросилась?
ОКСАНА: Да при чем тут место в шкафу?! Он еще ко мне не перебрался, а уже все вверх дном встало! Я когда с Витькой жила, разве тот так себя вел?
СОФЬЯ (с улыбкой): Да он еще похлеще был, вспомни!
ОКСАНА: Ничего не похлеще, напьется и спит себе спокойно, только храпел, зараза. Днем храпел, а ночью хотел, больше и не делал ничего, сволочь. Два недостатка и ни одного достоинства! Хотел и храпел, храпел и хотел…
СОФЬЯ: Ужасно! Как можно мириться с такими недостатками? Интересно, а какой из них ты считаешь бОльшим?
ОКСАНА: А какая разница? Что храпит, что хочет, - все равно не выспишься!
Софья хохочет
ОКСАНА: Смешно тебе! Ты сама попробуй, это ж круглые сутки продолжалось, а мне на работу с утра, я ж работала, а не он. Таскала ему только пожрать целыми сумками и готовила. Где уж он выпивку брал, - не знаю. Пойдет с утра работу искать и к обеду уже тепленький приходит, бац, - и храпеть. Не-е, с Витьком тоже несладко было. А жрал как, а? Целую бадью щей сварю, а назавтра нет ничего. Когда успевал только? Алкаши ведь столько не едят вроде. Да, Сонь?
СОФЬЯ: Не знаю я.
ОКСАНА: И, главное, говорит, я ем мало, я пощусь. Ага, постился он! Пятнадцать минут после каждого обеда!
СОФЬЯ: Ну так тебе не угодишь! Один храпит и не работает, другой работает и железочки хранит, а тебе все не нравится.
ОКСАНА: Эх, Сонька! Я ж понимаю все. Так ведь хочется же, чтоб все как у людей, чтоб любовь, нежность там, забота всякая. Ты вот всю жизнь одна живешь, ты этого не знаешь, уже и мечтать перестала. А я ведь и без мужика не могу, и тебе иной раз позавидую. Пришла домой, и сама себе хозяйка. Хочешь телевизор смотри, хочешь, на свиданку иди, никто тебе слова не скажет. Вот одна живешь, а все равно и не грустишь вроде никогда.
Софья задумчиво улыбается, пожимая плечами
ОКСАНА: А если что, - я ж тут рядом, я тебе грустить не дам.
СОФЬЯ: Это я вижу.
ОКСАНА: Мы вот с тобой в парк гулять пойдем. Там, между прочим, одинокие мужики попадаются: кто на пробежке, кто собак выгуливает.
СОФЬЯ: Спасибо за приглашение, только я что-то не очень знакомиться готова. Я уж лучше как-нибудь так, одной привычнее.
ОКСАНА: Дура ты, Сонь! Нельзя такой хозяйке и умнице одной. Все равно когда-то надо личную жизнь начинать.
СОФЬЯ (задумчиво): Нет, Оксаночка! Немолодая я для этого, да и желания нет. Вот сын пишет, что у него работа интересная, дел очень много, тоже не до личной жизни, вот ему бы пару… А там, Бог даст, внуки пойдут, им пригожусь. Не хочу ничего в жизни менять, налюбилась уже.
ОКСАНА: Не знаю, права ли ты или нет. Я, вот говорю тебе, одна не смогла бы жить. Мне без мужика скучно делается. А детей заводить сама боюсь, я ж не дура совсем, понимаю, что ребенка вырастить надо. Ох, да и рожать-то не от кого. От козлов не хочется, а нормальные что-то не торопятся со мной семью заводить, порасхватали их всех уже. (Вздыхает) Так и ждешь принца сказочного, а надежда все уходит и уходит. Мне ведь тридцатник-то уже давно пробил, а опоры так и не обрела.
СОФЬЯ: А ты не надейся ни на какую опору, живи сама. Пока будешь надежную опору искать, ничего не сложится. Захочешь от любимого родить – рожай, вырастить сумеешь, там все один к одному сложится. Я вот никогда не сомневалась, что сына рожу. Любила просто сильно.
ОКСАНА: А что ж замуж-то не вышла? Расскажи-ка мне про отца его, а то ведь так и не узнаю ничего. Никогда не расскажешь ведь. Работала с ним, да?
СОФЬЯ: Не рассказывала, потому что и рассказывать нечего. То, что он женат был, ты знаешь. Приезжал к нам сюда в командировку системы управления автоматизировать. Жил в гостинице каждый месяц по неделе. На работе мы с ним и пересеклись, я тогда ему технические задачи готовила, долго сидели, до ночи. Потом он меня провожал, а потом у меня же и оставаться стал. У него контракт через год закончился. Ему уезжать, а я беременная. Ну, он и уехал, а потом звонил каждый день, скучал очень. Сначала решила – не буду ему про беременность говорить, потом не выдержала, рассказала, так он сорвался, приехал. Не волнуйся, говорит, мы все решим, я к тебе перееду, распишемся, ты только держись…
Софья замолкает, видно, что воспоминания даются ее болезненно. Оксана внимательно слушает, в паузе кладет свою руку на руку Софьи, молча и сочувствующе ожидает продолжения.
СОФЬЯ: Не захотела я. Там ребенок, девочке пять лет, хорошенькая такая, Верочкой зовут. Очень красивая девочка, на отца похожа, он мне фотографии показывал. Жена с больным сердцем. Испугалась я.
ОКСАНА: Чего испугалась-то? Жены?
СОФЬЯ: Нет, конечно! Гнева Божьего или, как это сказать, судьбу чужую порушить…
ОКСАНА: Ох, и глупая же ты, Сонь, ну, чесс-слово! Гнева она испугалась! Бог он такие вещи допускает, а ты от своего счастья отказалась!
СОФЬЯ: Не отказалась, Оксан! Я вот Владика родила. А про Бога нельзя так. Я хоть и не очень понимаю, но сердцем чувствую, не Господь допускает, а люди. Бог все дает, что не попросишь. А вот брать или не брать – это человек для себя сам решает. Я уверена, что все правильно пошло. Не зря говорят, на чужом несчастье своего счастья не выстроишь.
ОКСАНА: Ну а он-то что? Он-то ведь хотел с тобой остаться?
СОФЬЯ: Хотел. Очень хотел. Переживал страшно. Даже с женой объяснился. Сказал, что уходит. Она у него умница, молодец. Скандалов устраивать не стала. Всплакнула так, говорит, если там тебе лучше, то иди туда. Если будет хуже, то возвращайся, мы тебя любим.
ОКСАНА: Во дурра!
СОФЬЯ: Нет, Оксаночка! Не дура она. Я по этим словам поняла, что он им нужен. А я не имею права. Нельзя тому, кто в очереди последний стоит, всех локтями распихивать. Она была первая, у нее и права все. (Задумчиво): Prior in tempore, patrior in yure.
ОКСАНА: Это ты что сейчас сказала?
СОФЬЯ: Это принцип римского права такой: первый по времени имеет преимущественные права.
ОКСАНА: Глупости это все! Все это ваше римское право! Не в Риме живем, слава Богу! Да и не древнее время на дворе, третье тысячелетие, как - никак. Идет к тебе в руки, так бери, а будешь хлюпать, так ни с чем и останешься. Это уж я точно знаю! Это наше, тутошнее право, и оно так работает.
СОФЬЯ: Нет, не получается так. Все в мире взаимосвязано. Да я и не грущу, что так вышло. У меня сын от него, я считаю, что правильно поступила. И мы все счастливы.
ОКСАНА: А он-то что? Как же он-то согласился?
СОФЬЯ: А я ему сказала, что ребеночка не будет, чтоб не переживал, а возвращался в семью.
ОКСАНА: Обманула, значит?
СОФЬЯ: Ну, да.
ОКСАНА: Ага, только не там где надо! Все нормальные бабы врут, что беременные, чтобы мужика отхватить, а ты прямо блаженная какая-то, взяла и все наоборот сделала!
СОФЬЯ (улыбается): Где это ты таких нормальных врущих баб наблюдала?
ОКСАНА: Да везде! А что ты думала, все будут правду говорить? Да не бывает такого, мужики иначе вообще не женятся! А ты чокнутая точно, ну просто по всей голове! Жили бы сейчас себе припеваючи с мужем и сыном, и плевать хотели на всё.
СОФЬЯ: Не говори так, Оксан, ты здесь многого не уловила. Во-первых, неизвестно, как бы и кто жил. А, во-вторых, хитростью и обманом никогда ничего путного не построишь.
ОКСАНА: Нет, родная моя! Я тут буду спорить до посинения! Именно с хитростью и построишь: и на работу устроишься, и мужика словишь, и деньгу сшибешь. Тогда только счастье заработаешь.
СОФЬЯ: Заработаешь, только вряд ли счастье, так, видимость одну. А покой в душе, радость и удовлетворение только через светлый путь достигаются. Нельзя всю жизнь в боевой стойке стоять, мышцы не выдержат. Только это еще не все. Есть и высшие силы, которые нам показывают: взял чужое, так убедись, что тебе от этого только хуже. Многие из твоих «нормальных баб» довольны семейной жизнью?
ОКСАНА: Тьфу, да что ты такое говоришь?! Сейчас мужики такие, что от них никакой пользы в хозяйстве, только вред один. Все они, блин, а-а-а… даже говорить не хочу.
СОФЬЯ: Ну, вот тебе и ответ. Не мужики такие, а выбираем так. Хватаем чужое, а потом еще и недовольны. Терпения нет у женщин. И любви тоже. Когда любишь, плохого не пожелаешь. И прощать надо уметь, и поступиться чем-нибудь иногда.
ОКСАНА: Что это я буду поступаться? Я что, этому козлу все прощать должна? Нет, ты скажи, Сонь, я что – не права?
СОФЬЯ: А какая разница, Оксан? С любимыми людьми не всегда стоит быть правыми. Разве это важно?
ОКСАНА: Как это – «неважно»? Ничего себе заявочки! Ему, значит, все можно, и орать, и кулаками махать. Он, между прочим, в моей квартире живет, пусть знает свое место.
СОФЬЯ: Да какое место? Он же человек, мужчина! А ты ему как собачке место указываешь!
ОКСАНА: Собачке, это точно! Только не собачка он, а кобель вонючий!
Раздается звонок в дверь.
ОКСАНА: Вот! Точно - кобель! Пронюхал уже, где я. За мной, небось, пришел.
Софья идет открывать дверь. За сценой голос Бориса.
БОРИС: Привет, графиня! Как жизнь твоя молодая, беззаботная? Чучундра моя, небось, у тебя прячется?
Софья возвращается вместе с Борисом, мужчиной слегка помятым и небритым. Оксана демонстративно отворачивается в сторону.
СОФЬЯ: Попьешь кофе с нами?
БОРИС: Что ты мне кофе предлагаешь? От него ни уму, ни сердцу радости. (Оксане, стараясь быть нежным): Пошли домой, коза! Хватит графиню напрягать, я с тобой поговорить хочу, по-мужски, дома!
ОКСАНА: Знаю я как ты разговариваешь… У меня еще тот синяк не сошел…
БОРИС: Пошли, сказал!
ОКСАНА: Сам иди!
БОРИС: Ладно, пошли, не трону, если орать не будешь.
ОКСАНА: А я и не ору, только вещи свои не разбрасывай, не в хлеву живешь! Я, Сонь, об его тапки, которые возле дивана живут, палец на ноге сломала. Вот третий день уже болит. И как только так можно все…
БОРИС (строго): Опять завелась?!
ОКСАНА: Да ничего я не завелась! (хнычет): Мне ж тоже покоя хочется, чтоб нормально, чтоб как у людей, муж любимый, в доме порядок.
БОРИС: Ты мозги свои сначала в порядок приведи, дура. (Неожиданно резко повышает голос так, что и Оксана, и Софья вздрагивают): А ну, пошла домой, говорю!!!
Оксана вздыхает, медленно встает и, демонстрируя всем своим видом неудовольствие от вынужденного подчинения, очень медленно удаляется в сторону входной двери.
БОРИС: Ты, графинь, не ругайся на нас. Эта не соображает, что соседям покой нужен, ей бы лишь представление устроить. А ты наша зрительша, вот она и бегает к тебе всю дорогу. Забрала бы ты у ней ключи свои, что ли.
СОФЬЯ: Зачем? Пусть будут, и ей спокойнее, да и тебе, может, тоже. Иногда прибежит, выплачется.
БОРИС: Выплачется! Чего ей плакать-то? Что я ей плохого делаю?
СОФЬЯ: Борь, ну ты б хоть руку не поднимал на нее, а?
БОРИС: Я?! Я что, руку поднимал? Я ей один раз всего кулак показал, когда она меня в гараж к мужикам не пускала. В стойку боевую встала перед дверью и начала руками махать. Ну и пару раз она сама приложилась, руками-то когда машут и прыгают, можно и мебель повредить, не только синяк поставить. Так я ее скручу, а она ведь вырывается, дрянь. Я ж ее пальцем ни разу не тронул! А она меня как дубасит, ты видела? Вот, смотри здесь (хочет закатать рукав.)
СОФЬЯ: Ладно уж, идите, миритесь. Не ссорились бы уже…. Взрослые люди, вроде бы…
БОРИС: Ты мне, графиня, почитать дай что-нибудь. А то я этого твоего рифмоплета….уже заканчиваю. Там пара листов осталась. Вечером дочитаю, новую начну.
СОФЬЯ: И как, понравилось?
БОРИС: Да чему там нравиться – стихами всю дорогу говорят. Там, где нормально говорят, там нравится. Вот про женщин там смешно написано, типа, я же не могу молчать, раз я женщина. Коль одна мысль бабе в голову забрела, так она ее и говорит обязательно. Это точно, я тоже заметил, это вы все такие.
СОФЬЯ: Да, у Шекспира много таких выражений, он поэтому и не устаревает! А что бы ты теперь почитать хотел?
БОРИС: Ну только не в стихах! Нормальное дай, где разговаривают. Вон, что у тебя за книжка там, на диване валяется?
СОФЬЯ: Тебе наверняка понравится (дает ему книгу) Читал такую?
БОРИС (глубокомысленно): Ну, слышал, конечно, ладно, возьму пока. Не скучай, графиня! (Уходит).

2. Картина вторая
Квартира Софьи. Софья сидит за столом и пишет. Раздается звонок в дверь, Софья встает и идет открывать. Это пришла Оксана. Она выглядит похорошевшей, аккуратной, но немного грустной; одета в новый костюм.
СОФЬЯ: Долго ты не заходила. Хорошо выглядишь очень. Я не видела раньше этого костюма.
ОКСАНА (рассеянно): А-а, ну да, Борька мне купил.
СОФЬЯ: Вот и молодец! Очень идет тебе. А что грустная такая?
ОКСАНА: Да вот посоветоваться зашла, Сонь. Ты же умная у нас, и знаешь все.
СОФЬЯ: Ну, присядь тогда, посоветуемся.
ОКСАНА: А ты что тут делаешь? Опять работу на дом взяла?
СОФЬЯ: А что остается? Времени дома много, почему бы и не взять, если такая необходимость возникает.
ОКСАНА: Фу, необходимость! Какая может возникнуть дома необходимость в работе? Делать тебе нечего, вот что я скажу. Была бы не одна, так и думать бы забыла о своей работе. Щи бы вон варила целый день, да мужика кормила бы… Вот и радовалась бы!
СОФЬЯ (с улыбкой): Вот уж радости-то!
ОКСАНА: Да ты на меня не смотри! У меня опять все кувырком идет. И ругаться вроде бы меньше стали, а все не так…
СОФЬЯ: Что же тебе не так на этот раз?
ОКСАНА: Я, Сонь, даже и не знаю, как жить. Дома у нас сейчас тихо, спокойно. Да вот не так все. Я Борьке слово дала, что как только я с ним спорить начну, сразу в глаз получаю. Так что я теперь молчу целый день как статуя фараона в саркофаге и слова не могу сказать. Три дня уже молчу, сил моих нет. Ему-то, конечно, – лафа! Хочешь футбол смотреть, - пожалуйста, хочешь на рыбалку идти, - да ради Бога! Нравится ему, он себя хозяином сразу почувствовал, ходит царьком таким и командует. Вот сегодня говорит: молодец, хорошо испытание выдержала, пойдем тебе с аванса костюмчик купим, вот купили. (Оживляясь): Нравится тебе, да?
СОФЬЯ: Тебе идет.
ОКСАНА: А только скучно нам, и мне, и ему, я так чувствую.
СОФЬЯ: Отчего же скучно? Займитесь чем-нибудь веселым вместе.
ОКСАНА: Чем заняться, Сонь? Он на меня смотрит и ждет, когда я сорвусь, я же вижу. Мы такие, понимаешь? Нам бы чего-то яростного такого, гремучего. А так со скуки подохнуть можно. Что одна, что с ним, - никакой разницы... Да я бы одна уже давно свалила бы куда-нибудь, неужели дома сидеть. А тут паси его, как стадо бизонов, еще бы на этой… как ее… валторне, что ли… играть, так точно деревенская акварель вырисовывается! (Софья смеется). Да что смеешься-то, Сонь, ну ты меня совсем не понимаешь, что ли? Я с тобой вполне серьезно разговариваю!
СОФЬЯ: Извини, Оксан. Я просто представила деревенский пейзаж, который ты мне изобразила: ты в своем новом костюме сидишь под раскидистым деревом и играешь на валторне. Хотя я предполагаю, что для нарисованного тобою пейзажа больше, конечно, волынка подходит. А вокруг мирно пасется стадо бизонов и у каждого – Борькино лицо. (Хохочет). Конечно, картина ужасная!
ОКСАНА: Дура ты, Сонь, хоть и умная вся! А вот когда я стояла во главе руля, у нас, между прочим, такого безобразия не присутствовало!
СОФЬЯ (стараясь скрыть улыбку): Ты не привыкла еще к тишине и покою, и я согласна, что это, скорее всего, не твое. Ну, так развеселиться же не только бытовыми сценами можно. А вы в кино на боевик сходите, или, например, на ужасы.
ОКСАНА (перебивая): Какие еще ужасы в кино? Мне вот здесь (стучит себя в грудь) надо, в душе чтобы горело, чтобы из себя выходило, - тогда – жизнь! А в кино чего я не видела? Ну, схожу я на эти твои ужасы, ну пожрали там мертвецы честных добрых космонавтов, и что? Мне-то что за радость?
СОФЬЯ: А какую ты ищешь радость в том, что вы друг в друга тапочки бросаете?
ОКСАНА (воодушевляясь): А-а, это ты слышала тогда, через стенку, что ли?
СОФЬЯ: Да не только я, все соседи, наверное, слушали. Вы же по ночам любите концерты закатывать. Хочешь – не хочешь, услышишь. Зато тебе потом приятно было, да? После того скандала сразу умиротворение на душе, верно?
ОКСАНА: Ну и что? Ну, и да! Мы потом полдня не ругались.
СОФЬЯ: Ага, потому что не разговаривали друг с другом!
ОКСАНА: Я тебе, соседка, вот что скажу. Костюм у меня теперь есть, можно Борьку и выгонять!
СОФЬЯ: За что?
ОКСАНА: А за то! Так просто. Ну типа, временно… Пусть помучается!
СОФЬЯ: Да выгнать-то недолго, тебе что от этого?
ОКСАНА: Пусть пострадает. А я себе пока другого найду.
СОФЬЯ: Оксан, а ты подумай хорошенько! Ты ведь это для себя делаешь. И страдать ты будешь, а не он. Ну он, может, тоже поначалу пострадает, только тебе от этого веселья не прибавится.
ОКСАНА: Почему это не прибавится? Очень даже прибавится! (Выпрямив спину, говорит мечтательно): Я вся такая гордая, независимая, красивая! А он несчастный и покинутый, плачет там и мучается.
СОФЬЯ: Насчет того, что он там плачет и мучается, что-то сильно я сомневаюсь. Выпьет с ребятами в гараже, да и расскажет, что ты его, ЕГО не оценила. А у тебя совсем по-другому будет. Два дня ты, конечно, походишь гордая и красивая, а потом прибежишь жаловаться, что одиноко, что ничего не происходит, что не с кем словом, или тапком, перекинуться. Так ведь будет?
ОКСАНА: Не-ет, Сонечка, нет, подружка! (заговорщически): я тут одну вещь придумала, сейчас расскажу. Решила я комнату сдавать.
СОФЬЯ: И кому?
ОКСАНА: Ты слышала, что завод наш набирает специалистов из Москвы? Так на заводе для новых сотрудников будут комнаты снимать. Вот я и хочу какому-нибудь инженеру московскому угол предоставить. И денежкой разживусь, и интеллигента подцеплю столичного!
СОФЬЯ: Оксан, а ты что со столичным интеллигентом делать будешь?
ОКСАНА: А что с ним делать? В кино, например, ходить!
СОФЬЯ: Смотреть, как мертвецы поедают честных космонавтов?
ОКСАНА: Сонь, ну вот как с тобой разговаривать, скажи мне? Я тут перед тобой вся несчастная, сижу, умираю из последних сил, а ты мне что говоришь?
СОФЬЯ: А я тебе говорю то, что понимаю из твоих объяснений. Ты сама посуди, ведь, с одной стороны, тебе хочется фейерверка, накала страстей, а с другой ты призываешь спокойствие и тишину. Ну не бывает так, знаешь ли? Тебе для себя самой определиться надо: или эмоции, без которых тебе не жить, или тихая гавань. Но только ты долго в тихой гавани высидеть не сможешь, уж очень у тебя характер динамичный, непоседливый. Как только ничего не происходит, ты сама что-то придумаешь, где-нибудь негатив найдешь, выкопаешь и раздуешь. Или нет, Оксан? Может быть я и неправа, только внутри ты все это очень хорошо понимаешь, мне кажется, сознаться только боишься. А Борис тебе очень подходит. Посмотри, сколько у него достоинств, он и рукодельный, и веселый. Между прочим, то, что он такой же характер имеет, как у тебя, тоже немаловажно. Кто еще будет такие концерты терпеть? Мало терпеть, надо еще и подыгрывать! Не каждый на это способен. В общем, мне кажется, что вы друг друга любите, и незачем тебе его выгонять. Только любовь у вас какая-то такая, дикая, что ли. А на самом деле вместе вам хорошо. Хорошо же, Оксан? Ну, сознайся! (тормошит ее). Правда ведь?
ОКСАНА: Ну что, что правда?
СОФЬЯ: Что вдвоем вам хорошо?
ОКСАНА (недовольно – скептически): Конечно, вдвоем хорошо! Иначе на кого бы я одна орала? Сама на себя, что ли?
Софья хохочет
СОФЬЯ: Вот и здорово! И оставь свои идеи, живи, как живется, и наслаждайся. Без истерик.
ОКСАНА: Без истерик… Ладно уж, попробую. А костюм, правда, тебе нравится, скажи?
СОФЬЯ: Очень.
ОКСАНА (гордо): Недешевый, между прочим, Борька пол-аванса отвалил за него. Это он меня дрессирует так. Типа я обезьянка в цирке, а он мне сахарку дает.
СОФЬЯ (смеясь): Так ты такие трюки делаешь, просто чудеса!
ОКСАНА: Какие такие трюки?
СОФЬЯ: Молчишь же три дня, вот и заслужила!
ОКСАНА: Да ну тебя, вечно ты со своими шутками! Такой настрой был, я уже себе все в лучших красках нарисовала, а ты взяла и все испортила.
СОФЬЯ: И что же я тебе испортила?
ОКСАНА: Да все! Я такого мужика уже приглядела, чтоб комнату ему сдавать, а ты меня отговариваешь.
СОФЬЯ: Где же ты его приглядеть успела?
ОКСАНА: Ну, говорю, на заводе же у нас! Первая-то партия специалистов к нам уже приезжала. Сейчас оформятся, - и на работу начнут здесь ходить. А этот – инженер, он к нам в цех приходил, видный такой. Без кольца! Свободный, видать, совсем, ну как трусы без резинки! С ним еще двое новых, ну те хоть и помоложе, зато не такие важные. Он у них самый главный там. Вот я про него и подумала, чтобы про комнату…
СОФЬЯ: Авантюристка ты, Оксанка!
ОКСАНА: Да ничего подобного! Я его все равно допеку! С Борькой, или нет, там видно будет! Ой, (испуганно прикрывает рот руками), ты только молчи, слышишь? А то мой-то из меня труп сделает и так прям в новом костюмчике и закопает.
СОФЬЯ: И совершенно справедливо!
Длительная пауза, во время которой Оксана пристально смотрит на Софью.
СОФЬЯ: Что тебе опять пришло в голову, непоседа ты моя?
ОКСАНА (безразличным тоном): Сонь, тебе-то как живется? Ничего ты про себя не рассказываешь…. Нечего рассказывать, что ли?
СОФЬЯ: Ну почему нечего? Вот сын звонил, все у него в порядке, друзей много, сессию сдают. Может, приедет на каникулы, если с ребятами не решат поработать остаться.
ОКСАНА (медленно, растягивая слова): Понятно, скорей всего, не приедет. Да что ему ехать-то сюда, в глухомань? Там – столица, жизнь кипит, а здесь что? Скукота и серость. Грустно здесь жить. А уж кому приходится одному, так и вовсе повесишься.
СОФЬЯ (пряча улыбку): Ничего, ничего, людям привычным одиночество не мешает.
ОКСАНА (резко срывается, хватает Софью за руки): Сонечка, милая, подружка, ну что тебе стоит? Ты возьми жильца-то, и ему хорошо, и тебе не скучно. Будет с кем словом вечерком перекинуться.
СОФЬЯ (удивленно): Вот это поворот, я даже не ожидала! Я-то зачем?
ОКСАНА (воодушевляясь все больше и больше): Что же тут непонятного, я ж за тебя переживаю. Сидишь тут в хрустальном гробике как принцесса это… на горошине, одна-одинешенька, и маешься.
СОФЬЯ: Да с чего ты взяла? И не принцесса, и не в гробике пока, да и не маюсь! И, между прочим, принцесса спала на горошине, а не рассиживалась!
ОКСАНА: Ну скажешь тоже! Как бы она на той горошине уселась?! А? Короче, милая моя, надо тебя жильцом взбодрить!
СОФЬЯ (весело и иронично): Ну да, и тебе развлечение поблизости.
ОКСАНА (говорит быстро и возбужденно): Да я разве о себе? Я же о тебе беспокоюсь! Ты же у меня совсем – совсем одна, ну ладно если я забегу иной раз, а дальше что?
СОФЬЯ: Не переживай, мне тебя вполне хватает.
ОКСАНА: И человеку приятное сделаешь, и деньги заработаешь. Сонь, у тебя квартира огромная, три комнаты, ну куда тебе столько места? Сдай ему пока вон Владькину комнату, все равно пустая стоит. Да ты же все равно на работе целый день проводишь, а вечером вместе в гостиной телевизор посмотрите, чаю попьете. У меня двухкомнатная, так я бы и то с ним поместилась. А тебе вообще сам Бог велел! Согласна?
СОФЬЯ: Да я и не задумывалась над этим как-то. Незачем это все.
ОКСАНА: А денег соберешь, Владику потом машину купишь или еще что-нибудь.
СОФЬЯ (нерешительно): Не знаю, вроде хватало пока, и не бедствовали. Оксан, мне это не нужно совсем, да и тебе ни к чему, лишнее. Сама подумай, ну совершенно посторонний человек будет здесь жить, зачем? Ты начнешь ему глазки строить, от Бориса еще схлопочешь…
ОКСАНА (обиженно): Ну какие глазки? Я, если захочу глазки строить, на работе с ним время найду. А здесь ты будешь хозяйкой… И хорошо, что посторонний, лезть не будет. Дверь закрыла, и спать пошла. (Начинает пританцовывать) Ой, какая я умница! Я тебя уговорила, да? Уговорила?
СОФЬЯ: Ну, не знаю я, подумать надо.
ОКСАНА: Да что тут думать?! Думай, - не думай, а я тебе хороший совет даю, слушайся меня, пока не поздно. Я ж тебе ничего плохого, кроме хорошего, не посоветую. Там, между прочим, желающих много комнату сдать. Время упустишь, потом пожалеешь. Вот скажи, скажи честно, плохо тебе одной?
СОФЬЯ: Честно? Плохо - это когда…
ОКСАНА (поспешно и радостно): Вот и отлично, что плохо! А я что говорю? Я тебе то же самое и говорю. А если плохо, то надо сделать что?
СОФЬЯ: Что?
ОКСАНА: Чтобы было хорошо! Правильно?
СОФЬЯ: Правильно… Только не чужого же человека пускать.
ОКСАНА: А ты чужого и не пускай, ты сперва познакомься, выспроси все – про семью, про  жену, про зарплату, сама, конечно, тоже представься, а потом сразу и пустишь... Ну, ладно, ладно, решишь потом – пускать его или нет. Он, кстати, тоже выбирать будет, ему еще и не всякое место подойдет. Ой, молодец я все-таки!
СОФЬЯ: Да что ты радуешься? Я еще ничего не решила! Мне с сыном надо будет посоветоваться.
ОКСАНА: Ну и советуйся, а я пока на заводе договорюсь. Ты как завтра, целый день работаешь?
СОФЬЯ: Ну, да, как обычно.
ОКСАНА: Вот и отлично! Умница ты, умница я, ах, какие мы умницы с тобой! (Целует Софью). Ты мне просто настроение подняла, а то ведь я совсем загрустила!
СОФЬЯ: Чем же я его тебе вот сейчас подняла?
ОКСАНА: Да у меня даже злость на Бориса прошла!
СОФЬЯ: Деятельная ты моя, тебе лишь бы интрижку какую-нибудь затеять! Учти, Оксанка, если ты начнешь приставать здесь к кому-нибудь, тебе не только от Бориса достанется, а еще и от меня!
ОКСАНА: Соо-онь! Ну ты что? Ну ты что, меня не знаешь?
СОФЬЯ: В том-то и дело, что знаю, и хорошо.
ОКСАНА: Я тебя когда-нибудь обманывала?
СОФЬЯ: Нет.
ОКСАНА: Сонь, ну ты же мне как мама или старшая сестра. А вдруг у тебя с ним у самой что-нибудь получится?
СОФЬЯ: А вот это вряд ли.
ОКСАНА: Тогда тем более, что зря переживать-то? Я же говорю: познакомишься, представишься, не захочешь, скажешь, - нет, извините, я передумала, ну, придумаешь что-нибудь вежливое. Ах, например, я совсем забыла, что необходимо сдать площадь ну там… под крокодилью яйцекладку …э-э-э… нашему мэру, то есть - городской управе… Ну, то есть, нашему городскому зверинцу. Типа, у нас разнарядка такая обязательная для членов этого… жилпотреба. Сонь, а крокодилы яйцами размножаются?
СОФЬЯ: Где это ты у нас в городе зверинец с крокодилом видела?
ОКСАНА (с готовностью): Видела! Огромного крокодила! (жестами изображает высокий человеческий рост). С яйцами!
СОФЬЯ: Да что ты?
ОКСАНА: Абсолютно точно! Ладно, можно по-другому. Вот, например: вы понимаете, я бы рада сдать, и вы мне подходите, но я психически больная и по ночам на меня нападает приступ вампиризма. А когда он на меня нападает, то я сама потом нападаю, поэтому…
СОФЬЯ (с улыбкой перебивает ее): Ну, хватит! Он нападает, я нападаю, заговорилась совсем!
ОКСАНА: Так что, Сонечка, ты уговорилась?
СОФЬЯ: Оксан, я не знаю, мне все равно, хочешь, приводи своего постояльца, но имей в виду, что если мне что-то в нем или в ваших с ним отношениях не понравится, я его тотчас же выгоню!
ОКСАНА (радостно): Заметано!
Оксана уходит, Софья провожает ее до двери.

3. Картина третья
Квартира Софьи. Заходят Оксана и Олег.
ОКСАНА: Вот и квартира, сейчас я вам вашу комнату покажу.
Уходят за пределы видимости, откуда некоторое время слышны их приглушенные голоса, потом появляются вместе.
ОЛЕГ: Очень мило, чисто, опрятно. Но почему хозяйки нет дома?
ОКСАНА: Да она мне поручила, у нее времени совсем нет, вот она мне специально для этого даже ключи оставила, чтобы я вас привела. И что ваша комната, как вам, нравится?
ОЛЕГ: Нравится. Признаться, я даже не ожидал. Если я в качестве постояльца подойду вашей хозяйке, то, думаю, что все срастется.
Оксана внимательно и нежно разглядывает Олега.
ОЛЕГ: Вас что-то заинтересовало в моей внешности?
ОКСАНА: Скажите, пожалуйста, а вы натуральный москвич, да?
ОЛЕГ (с улыбкой): Так обычно спрашивают блондинок про их натуральность…
ОКСАНА (с гордостью поправляя прическу): А я действительно натуральная блондинка.
ОЛЕГ: Я это сразу увидел. Или угадал.
ОКСАНА: Ну а вы-то?
ОЛЕГ: А я - нет, должен сознаться. Это я про москвича.
ОКСАНА: Ой, а с виду, ну прям вылитый. То есть вы не в Москве живете?
ОЛЕГ: Почему же, до сегодняшнего времени жил в Москве. А переехал в нее из своего родного города. Потом как-то так получилось, мимикрировал, знаете ли…
ОКСАНА: Знаю, конечно! А откуда?
ОЛЕГ: Что откуда?
ОКСАНА: В Москву откуда это… э-ми-крировали?
ОЛЕГ: Из Сарова, город такой есть в Нижегородской области. И в Москве жил шесть лет. Вот до этих самых пор, пока не решил перебраться к вам сюда. Теперь, видимо, осяду здесь.
ОКСАНА: Милости просим!
ОЛЕГ: Спасибо.
Появляется Софья и останавливается, не заходя вглубь комнаты, прислушиваясь к разговору.
ОКСАНА: Значит, здесь и будете жить. Кухня там, а посуды здесь достаточно, вам и тратиться не придется.
СОФЬЯ (недовольно): Здравствуйте! Я вижу, вы уже без меня все решили… А ты даже не предупредила. Нехорошо!
ОКСАНА: Ой, а вот и хозяйка! Знакомьтесь: это Софья Андреевна.
ОЛЕГ (подходит к Софье, слегка кланяется): Здравствуйте, Софья Андреевна! Меня зовут Олег Юрьевич. А Оксана любезно показывает мне вашу жилплощадь.
СОФЬЯ: Да я уж вижу, что показывает… Быстро как… Я даже не ожидала.
ОКСАНА: Олегу Юрьевичу очень понравилось. (Поворачивается к Олегу): Я правильно говорю?
ОЛЕГ: Совершенно верно. У вас уютно, чисто и просторно. Я был бы рад у вас остановиться.
СОФЬЯ: Ну, что же. Я, подумаю тогда… Вы извините, я как видите, только что с работы. (С нажимом, обращаясь в сторону Оксаны): Гостей не ожидала. Комнату не готовила. Сейчас приведу себя в порядок, поставлю чайник, и мы обговорим все, что вас интересует. Хорошо?
ОЛЕГ: Замечательно! Только не стоит ради меня производить никаких дополнительных действий. Я, наверное, дам вам сейчас возможность отдохнуть, а позже просто перезвоню и мы обо всем договоримся. Вас это устраивает?
СОФЬЯ: Договорились.
ОЛЕГ: Вот и отлично, тогда прощаюсь, чтобы не занимать ваше время. Всего доброго.
СОФЬЯ: Всего доброго.
ОКСАНА (кокетливо): До свидания, Олег Юрьевич.
Олег с улыбкой слегка кланяется Оксане и уходит.
Некоторое время Оксана и Софья молчат. Причем Оксана возбуждена, ей не терпится обсудить визит Олега, но вид серьезной и озадаченной Софьи ее смущает. Оксана несколько раз пытается заговорить, но передумывает в последний момент. Пристально следит за перемещающейся по комнате Софье, которая неторопливо раздевается, набрасывает на плечи домашнюю шаль, подходит к окну, на котором стоят цветы, и начинает их поливать.
ОКСАНА (не выдержав): Ну что, как он тебе?
СОФЬЯ: Не знаю, вроде ничего.
ОКСАНА: Как это «ничего»? Разве можно на такого видного мужчину говорить «вроде ничего»?
СОФЬЯ: А я его как мужчину не разглядывала. Я его рассматривала как потенциального жильца. (Помолчав): Думаю, что можем и договориться. Но ты-то могла меня предупредить, что сегодня планируешь его привести?
ОКСАНА: Ой, Сонечка! Ну, прости, прости, пожалуйста. Я, вообще-то, специально хотела его привести, чтобы ты не знала, ну и не успела передумать, естественно. Получилось?
СОФЬЯ: Получилось, получилось… Авантюристка! Только зачем?
ОКСАНА: Что зачем?
СОФЬЯ: Приводить так, чтобы я не знала?
ОКСАНА (мнется): Ну-у, это так… Я вот так подумала…
СОФЬЯ: Говори, что ты там подумала.
ОКСАНА: Подумала, что я ему без тебя все сейчас распишу подробно, какая ты хорошая, и квартиру твою светлую и чистую покажу. А он когда увидит, то сам захочет тут поселиться и тебя уговорит. (Смущенно): А то я боялась, что ты передумать можешь.
СОФЬЯ: Могла бы! Я вас когда увидела, так в тот же момент и передумала. Рассердилась, что меня не предупредили. Нельзя так, Оксан!
ОКСАНА (поспешно): Ну я больше так не буду, правда-правда!! Ну, честно-честно! Ну прости меня, ладно? Ты же у меня добрая! Простила?
СОФЬЯ: Простила!
ОКСАНА (радостно пританцовывая): Вот и здорово! Отлично! Просто отлично! (целует ее в щеку): Спасибо, графинюшка ты моя ненаглядная!

Занавес
Конец первого действия.




ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
1. Картина первая
Та же квартира Софьи. За столом в тренировочном костюме сидит Олег, у него в руках паяльник, он ремонтирует мелкий предмет бытовой техники, при этом тихонечко напевает.
СОФЬЯ (за сценой): Олег Юрьевич, вы чай будете?
ОЛЕГ: Да вы отдохните, Софья Андреевна, не стоит обо мне беспокоиться.
Входит Софья с чайником, накрывает на стол
ОЛЕГ: Мне бы очень не хотелось вас утомлять. Кажется, вы все время в движении. Поверьте, я привык обходиться самостоятельно.
СОФЬЯ: Ничего утомительного, правда! Давайте чаю попьем.
ОЛЕГ: Давайте, Софья Андреевна. Я вот уже почти заканчиваю, работать будет как новый… Ну-ка, ага. (Отставляет исправленный прибор в сторону и с улыбкой наблюдает за Софьей). У вас уютно как-то очень. Видимо, поэтому и притягиваются в эту квартиру и соседи, и постояльцы типа вот меня…
СОФЬЯ (усаживаясь за стол): Вы первый у меня постоялец, Олег Юрьевич, если б Оксана не подсуетилась, вряд ли бы я согласилась так неожиданно изменить свой привычный быт… Смешная она, конечно, сама все придумала, сама реализовала. А в результате, видите, как удачно получилось, и вы, кажется, довольны, и я привыкаю.
ОЛЕГ: Я не только доволен, я очень рад нашему знакомству… Забыл сказать вам. Сегодня Бориса, соседа вашего, встретил в лифте. Говорит, собирается зайти. Спрашивал, когда вы дома будете. Хочет лично вам в руки книгу отдать и, как он сам выразился, обсудить некоторые «атипичные места». Что это за атипичные места такие я, честно говоря, не понял. Что он читает у вас?
СОФЬЯ: Не знаю, что он там нашел (улыбается). Я ему давала том Ильфа и Петрова - «Двенадцать стульев» и «Золотой теленок». Почему-то жалею, что у молодежи это не популярная книга. Вы же, наверное, ею тоже в молодости зачитывались? Мне кажется, такая книга не понравиться не может, но о впечатлениях расспросить его хочется.
ОЛЕГ: Прекрасная вещь! Наше поколение разговаривало цитатами оттуда. (Цитирует): «А вы не боитесь, Ляпсус? Там же шакалы! – Очень меня это пугает! Они же на Кавказе не ядовитые!». Или: «Волны перекатывались через мол и падали вниз стремительным домкратом…»
Софья и Олег смеются. Неожиданно в комнате появляется Оксана. Она расстроена, возбуждена, чуть не плачет.
СОФЬЯ: Боже мой! Откуда ты? Что случилось?
ОКСАНА: Я вот по привычке что-то даже забыла в дверь позвонить, как схватила твои ключи с тумбочки, так и пришла. (Садится к столу). Я с вами чай буду пить. (Олег и Софья за ней ухаживают, Олег несколько снисходителен, слегка улыбается). Хоть минутку спокойно посидеть тут у вас, в приличной обстановке. Можно, графиня?
СОФЬЯ: Садись уже давай.
Некоторое время держится пауза, во время которой Оксана нервно хватается то за один, то за другой столовый предмет.
ОЛЕГ: А я вот, осмелюсь спросить, почему все-таки «графиня»?
СОФЬЯ (осторожно и ласково, предварительно взглянув на Оксану, в то же время с улыбкой): Так называет меня Оксанин приятель…
ОКСАНА (резко взрываясь): Что?! Приятель?! Нет у меня никакого приятеля! И вообще! Он мне - неприятель! У нас военные действия!
ОЛЕГ: Да-а, иметь неприятеля в собственном тылу дело довольно рискованное и может привести к совершенно неожиданным последствиям. Вплоть до капитуляции!
СОФЬЯ: Рассказывай давай, что там у тебя за неприличная военная обстановка опять создалась?
ОКСАНА: Да и рассказывать нечего, опять все за старое. Пришла, говорю, надо машинку стиральную посмотреть, ну протекает же шланг, ну, неужели не видно? Сидит. Читает. Главное, внимательно так, как будто катехизис учит, чтоб в партию вступить. Я второй раз, снова, говорю, ты опять свет в туалете не выключил. Я когда с работы пришла – горит! Ну, ребята! Это же каждый день вот так. Как прихожу, даже если дома никого нет, так обязательно свет горит. Я же ему уже даже объявление написала.
ОЛЕГ: Какое объявление? Где?
ОКСАНА: На двери у нас висит (Оживляясь): В стихах, между прочим. И ведь сама сочинила. (Декламирует):
Свет в квартире вы-ключи.
И возьми с собой ключи.
Если в тучах горизонт,
Прихвати еще и зонт.
А? Каково? Вот! Стихи собственного сочинения ему женщина посвящает, где он еще такого почета удостоится? (Олег и Софья улыбаются). То есть всю душу ему, гаду, выворачиваю. И никакой благодарности!… Дай-ка мне пирожка твоего еще, Сонь, не могу сдержаться. Вот я хоть и хорошо готовлю, но как у тебя, - не получилось ни разу. Я тут решила на диету сесть, уже второй день сегодня. Вчера вот говорит мне: «Что-то ты, милая, во все стороны расширилась, боюсь, если так дело дальше пойдет, то скоро кровать просядет». (Обращается к Олегу): Вот можно такое женщине сказать, а? Вот вы мужчина, вы такое скажете?
СОФЬЯ: А что весы говорят?
ОКСАНА: А? Весы? Они уже не говорят, они кричат! (Олег и Софья смеются). Да ну вас, честное, блин, слово. Одно дело весы, а другое – человеческие отношения. Чувство такта должно быть или нет? Не у весов, конечно. Понятно, что у них ни души, ни совести, ни тактильности! Тем более я уже давно худеть собиралась. (Тянется за очередным пирожком, на секунду замирает, но уступает соблазну). Ну, ладно, диету завтра начну.
СОФЬЯ: Значит, он поддержать тебя хочет.
ОКСАНА: Меня? Да что я сама не могу, что ли?! Что у меня, силы воли, что ли, нет?
ОЛЕГ: Есть?
ОКСАНА: Конечно, есть! Я просто ее лишний раз тратить не хочу, я ее экономлю. А он себя поддержать не может. Сонька, ты ему книжки не давай больше. То философствовать начинает о смысле жизни, то сидит, скалится. И, главное, как прошу его что-нибудь сделать, он сразу (передразнивая): «Не видишь, я занят?» А спросишь, чем, так: «Как чем? Я сейчас отдыхаю!». Непонятно что за смысл книжки читать, если деньги надо зарабатывать? Нет, если ты, конечно, какой-нибудь телеведущий или там политик из Госдумы, книжка не помешает. Может, правда он в партии членовредительствует? Недавно на митинг ходил. (Задумавшись): Или врет? … Да нет, вроде не врет. Пришел весь промокший и охрипший, я тогда про зонтик ему и сочинила. Говорит, на площади стояли, он там лозунги орал. (С иронией): Лидер-пидер!
ОЛЕГ: И какой партии?
ОКСАНА: А? Да не знаю я! А какие бывают?
ОЛЕГ: Бывают разные, их сейчас больше семидесяти, точно не знаю. Есть те, кто за монархию, например, а есть те, кто против коррупции. Партия так и называется «Народ против коррупции»…
ОКСАНА: Вот это да! Против коррупции здорово, только… это значит что же? Правящая партия и та, что против коррупции, – это разные, что ли?
ОЛЕГ: У каждой своя программа… Даже женская партия тоже есть. И не одна!
ОКСАНА: А женщинам-то какой резон объединяться в партию? Мы и так все едины. Против мужских закидонов все как одна сразу встанут грудью в амбразуре! Нам партия не нужна, мы друг друга и без партбилета выручим! Правда, Сонь? Вот ты меня всегда выручаешь, потому что женщина, и мои проблемы тебе понятны. (Олегу,выражая озадаченность): А что? Может, мой-то как раз в женскую партию и вступил? Или туда только женщин принимают?
ОЛЕГ: Думаю, что мужчинам можно вступить в партию, которая занимается женскими вопросами. Не всегда по физиологическим признакам в партию приходят, еще иногда и по моральным убеждениям.
ОКСАНА: Да?! А что ж вы сразу-то не сказали? И что там мужики решать могут в женских партиях?
ОЛЕГ: Вопросы-то разные, я не знаю. Вот недавно, например, активистки нескольких регионов собрались, чтобы проблему киднеппинга обсуждать. Потому что актуальна, к сожалению.
При слове «киднеппинг» Оксана испуганно застывает, а потом медленно придвигается к Софье.
ОКСАНА (полушепотом): Сонь, а это он сейчас приличное слово сказал?
СОФЬЯ: Борис твой ни в какой женской партии не состоит, он у меня недавно интересовался: какой практический смысл в замораживании пенсий и почему это преподносится как рациональность.
ОКСАНА: Почему?
СОФЬЯ: Мы с ним говорили на эту тему. Единственное разумное оправдание изъятия денег на государственном уровне в мирное время может быть только дальнейшее, - именно дальнейшее! - развитие инфраструктуры: подъем промышленности, или мероприятия по здравоохранению, например. Это потому, что отдачу от вложений можно получить только при инвестициях в то, что развивается. Развитие промышленности в итоге приводит к внедрению новых технологий, здравоохранение – к сохранению рабочей силы. А поскольку у нас этого не происходит, все накопленные пенсионные деньги направляются не на другие экономические статьи расходов, не в иные отрасли, а на латание дыр, иными словами, на погашение аппетитов тех, кто эти деньги заранее проел и уже никогда не вернет. В этом никакой рациональности, и Борис это понимает, потому и спросил! А поскольку пенсионные выплаты были прекращены, это показатель того, что они уже истрачены. И теперь чтобы их выплатить, надо сформировать новый источник дохода или, по-другому, - придумать новый способ добычи или отъема денег, и в скором времени следует ожидать нового рывка нашего затянувшегося кризиса. А это значит, - заработанные ранее пенсии выплачены пенсионерам уже никогда не будут. Я понятно говорю?
ОКСАНА: Очень понятно! Я поняла теперь, что Борька раз пенсиями интересуется, значит точно не в женскую партию пошел. Не надо это ему, и без того круглые сутки вокруг меня… на диване валяется… Да его наверное ни в какую приличную партию-то не примут. Если только в партию любителей продавленных диванов. А в пенсионерскую пусть ходит, там и ловить-то нечего. Я тогда, пожалуй, не буду по партийному поводу нагоняй давать, найдется еще за что другое ему вломить.
СОФЬЯ: Да, вломить ты найдешь за что, даже когда не за что. А что на самом деле его интересует? Может тебе его партия тоже понравится? И что ты к книгам придралась? Попробуй с ним вдвоем одним делом заняться, поговори с ним.
ОКСАНА: Ой, да с ним о чем говорить-то? Хотя мозги прочистить надо, надо… Это я про его мозги сейчас. Мои – чистые!
СОФЬЯ (тихо, вздыхая): Вот как у тебя получается. Так ненароком и сбиваешь с верного пути.
ОКСАНА (не поняв): Что?! Избиваю?! Я?!
ОЛЕГ (шутя, при этом подняв вверх палец для привлечения внимания): Сбиваешь. Верного. С пути.
ОКСАНА (вздыхая): Ох, был бы верным… А верного с пути не собьешь…
Раздается звонок в дверь, Софья, улыбаясь, показывает Олегу и Оксане, что все они понимают, что это может быть именно Борис. Оксана выпрямляет спину, делает каменное лицо, хмурит брови, Софья идет открывать.
БОРИС (появляясь в комнате с книгой и не обращая никакого внимания на Оксану): Я тут книгу принес, вернуть хочу. Вот ведь пишут-то, а?
СОФЬЯ: Понравилась?
БОРИС: Еще как понравилась!
СОФЬЯ: Что именно, поделись!
БОРИС: Да все! Вот, например. (Раскрывает книгу на заранее заложенном пальцем месте и читает с выражением, держа книгу перед собой. Видно, что он пытается для Оксаны вложить особый смысл в слова) «Молодая была уже не молода. Ей было не меньше тридцати пяти лет. Природа одарила ее щедро. Тут было все: арбузные груди, нос – обухом, расписные щеки и мощный затылок. Нового мужа она обожала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени и даже не по отчеству, которого она так никогда и не узнала, а по фамилии: товарищ Бендер». Ну разве не шедевр? Вот уж на все времена литература, верно?
Софья переглядывается с Олегом, они улыбаются.
БОРИС: Смешно - да, но настоящая женщина именно так к мужу и должна относиться.
ОЛЕГ: Как «так»?
БОРИС: С почтением, уважением (поднимает палец вверх).
ОКСАНА (не выдерживая): Это ты ко мне должен с уважением относиться, ясно?!! А то…
БОРИС (важно и спокойно, не глядя в ее сторону): А со скандальными бабами я вообще не разговариваю.
ОКСАНА: С бабами?!! Это я - баба?!! (Резко вскакивает и встает перед ним). Я – женщина и ты меня должен уважать!!!
БОРИС: Кто? Ты?! Ты – женщина?!
ОКСАНА: Ну да, женщина!
БОРИС: Да не женщина ты никакая, а так…
ОКСАНА: Что «так»? Кто же я, по-твоему?!
БОРИС: Ты?
ОКСАНА: Я, я? Кто?!
БОРИС: Эта… (пытается что-то изобразить в воздухе рукой). Выхухоль!
У Оксаны вырывается возмущенный вопль, она открывает рот, не зная как ответить. Потом сникает и как-то даже успокаивается.
ОКСАНА (после паузы): А вчера говорил, что ехидна.
БОРИС (ударяя кулаком по столу): Выхухоль хуже!
ОЛЕГ (переглянувшись с Софьей и поймав ее кивок быстро вступает в беседу, желая не допустить скандала): Нет ничего хуже, чем разъяренная муха. Это я точно знаю!
СОФЬЯ: Разъяренная? А как можно разъярить муху?
ОЛЕГ: Сам не знал, пока не столкнулся. А что вы, Борис, стоите, садитесь, я про муху расскажу. (Борис усаживается за стол. Постепенно в беседе лицо Оксаны проясняется, происходит обычное спокойное чаепитие). На днях я пытался убить очень назойливую муху. Она летала по кухне и отвратительно жужжала. Но две произведенные мною попытки к желаемому результату не привели, только муха стала осторожнее, перестала садиться на поверхности и стала летать кругами. А самое интересное, знаете, что я заметил? Она как будто бы нападала на меня, потому что каждый ее круг проходил все ближе и ближе к моим глазам. Такое ощущение было,будто она хочет внимательно посмотреть мне в глаза. Я очень удивился и стал за ней наблюдать. Застыл, перестал двигаться и моргать. И это было удивительно: муха подлетала к моим глазам и разворачивалась для нового витка. Подлетала каждый раз все ближе и ближе. Вот тогда я абсолютно точно понял, что муха видит в моих глазах источник своей опасности и атакует именно его.
ОКСАНА: И что потом?
ОЛЕГ (шутливо): Но я не испугался! Я ее все-таки победил.
Все смеются.
БОРИС (задумчиво): Вот так все в мире и устроено. Если хочешь покоя и чтоб никто под ухом не жужжал, приходится прибить. Пока не прибьешь, - не отстанет.
ОЛЕГ: Завоевание мира с помощью военных действий…
СОФЬЯ: Не обязательно применять военные действия, есть же и другие способы.
БОРИС: Этот зато самый надежный, только он и срабатывает. Во всяком случае, для большинства людей, которых я знаю (многозначительно смотрит на Оксану). Ну, согласен, с некоторыми его применять не стоит, так они и не доводят до бешеного состояния. Это все от воспитания зависит. Вот тебя, графиню, взять, например, вся-то ты как из пансиона благородных девиц, при тебе и выругаться то нельзя!
ОЛЕГ: Все время хочу спросить, почему все-таки «графиня»?
БОРИС: Дык эту же звали так, как ее, - Софью Андреевну! Жену Толстого. Мы когда с графиней знакомились, я сразу вспомнил. Она мне представилась, а я сразу смекнул, потому что знаю, -так жену нашего великого писателя звали. А она графиня была. Я это хорошо еще со школы запомнил. У нас училка по литературе на Толстом повернутая вечно, всю жизнь его нам рассказывала, в Ясную Поляну нас возила. Ничего не помню, а вот как жену звали, запомнил почему-то. И еще что он из дома ушел и помер.
СОФЬЯ: Грандиозная женщина была, под стать своему великому мужу.
ОЛЕГ: А мнения об ее влиянии на Толстого очень разные. Принято считать, что именно она довела его до преждевременной смерти на забытой Богом станции.
СОФЬЯ: Да, по-разному трактуется ее вклад в творчество гения. А, кстати, Борис, обратили вы внимание, что в этой книге, в «Золотом теленке», Остап шлет миллионеру Корейко телеграмму со словами: «Графиня изменившимся лицом бежит пруду»? Это реальный текст телеграммы, отправленной корреспондентом одной газеты со станции Астапово, где умирал Толстой, о событиях того трагического дня.
БОРИС (удивленно): Да ладно! Вот не ожидал! Как все перепутано в литературе! А я-то думаю, что за ерунда такая! А они, оказывается, все друг у друга списывают! Даже телеграммы!
ОЛЕГ: Стыдно сознаться, но я тоже этого, кажется, не знал.
ОКСАНА: Вот какая женщина! Топиться, наверное, в пруду хотела! Значит, не она своего графа до смерти довела, зря на нее наговаривают. А на самом деле она хорошая была, да, Сонь? Как ты, да?
СОФЬЯ: Не знаю, но что великая, и достойная быть женой такого человека, - в этом я уверена!
БОРИС: Да и ты у нас, графинюшка, тоже великая, благородная, настоящих графских кровей, наверное.
СОФЬЯ: Ну что ты, обычных я кровей, совсем не графских.
БОРИС: Зато нежная вся, как это… женственная, а уж про ум я и не говорю вообще. Вон сколько книжек прочитала! Только зачем они тебе? Женщин ум только портит. (Спохватившись): То есть, это я хочу сказать, когда много ума у женщины, то зачем? Ей ведь главное, -  чтоб задачу мужику поставить, а он уже сам найдет как ее выполнить.
ОКСАНА (перебивая): Что-то ты не очень бежишь задачи выполнять, которые я перед тобой ставлю!
БОРИС: А ты молчи! Задачи тоже надо уметь выражать человечьим языком. И правильные задачи надо ставить, а не капать каждый раз по темечку (передразнивая): зю-зю-зю-зю-зю-зю…
ОКСАНА: Ой, я не могу, вы посмотрите на него! Ему еще задачи надо пра-виль-ные, а то он за неправильные не берется.
БОРИС: Ну что за человек такой, а? Ну какая из тебя правильная женщина, если ты кругом некондиция?
ОЛЕГ: Хорошо, а какая женщина, по-вашему, правильная? То есть, как она должна себя вести?
БОРИС (важно приосанившись): Хорошо. Объясняю. Вот чем женщина от мужчины отличается? Скажу! Женщина – она все внутри себя знает. Она все умеет как бы заранее. Ей вроде как по жизни и компас не нужен. А мужику - нужен, чтоб там дорожки все и бугорки обойти. Он по компасу так пройдет, что из любой передряги невредимым выберется и подругу свою вытащит. А без компаса и не знает ведь куда свою силу вложить…
ОКСАНА: Вот только не надо устраивать тему из своего мнения! Ой, я не могу. Рассуждает сидит! Компас!
БОРИС (продолжает, не обращая внимания на Оксану): Если женщина сердцем живет, то мужик – мозгом. Он все продумывает и реализует. Во как!
ОЛЕГ: Ну, с этим трудно поспорить.
БОРИС: (воодушевляясь еще больше): Ага! Согласны, значит? Вот, женщина, значит, говорит: «Вот, пойди-ка да изобрети мне, пожалуйста, например, …колесо! … или стиральную машину!». А мужику что остается? Он идет и изобретает! (Обращаясь к Оксане, многозначительно): Если его, конечно, попросить вежливо. И, главное, - вовремя! И еще - женщина должна ему помочь. Инструменты принести, подать в нужный момент.
ОЛЕГ (шутливо): Действительно, задача должна быть поставлена в нужное время, правильным тоном и с принесением подручных материалов.
БОРИС (важно, поднимая вверх палец): Вот как раз такая правильная задача и будет как бы вместо компаса. А по означенному компасу все и выстраивается. Потому что у мужика технический ум, а у ба… (взглянув на Софью и осекшись): …у женщины – внутренний, от Бога.
ОЛЕГ: Есть мнение, что мир создан Богом так плохо именно потому, что сам Бог был холост.
СОФЬЯ (смеясь): То есть, перед ним некому было поставить задачу?
ОКСАНА (подхватывая шутку): И подать нужные инструменты!
Все смеются.
БОРИС: Но тут еще одно есть важное правило.
СОФЬЯ: Какое же?
БОРИС (важно): Женщина сначала вдохновляет на великие дела, а потом сама же и мешает их выполнять. (После паузы, обводя взглядом всех сидящих за столом и видя их веселую заинтересованность): Все уже готово, - и компас, и инструменты, и приступаешь к изобретению этого вот колеса, а тут как раз и начинается: «Пойди, выброси мусор!», «Что ты тут насвинячил?», «Мне срочно надо лук порезать и мясо провернуть!». (Свирепо, резко оборачиваясь в сторону Оксаны, которая вздрагивает при его окрике): Можно так жить, а?!!
ОКСАНА: Ой!
СОФЬЯ (укоризненно): Борис, ну не так сердито, это уже, наверное, слишком…
БОРИС: Нет, не слишком! Меня упрекают, что я ничего не делаю, а когда делаю, то все не так. Берешься за что-нибудь, у нее сразу припадок. (Оксане): А когда у тебя припадок, у меня сразу упадок! Разве из этого что-нибудь выйдет путное?! А?!
ОЛЕГ: Да-а-а, ничего удивительного, это может стать закономерностью…
ОКСАНА: Ну неправда это, ну, честное слово! Сонечка, милая, ну ты же знаешь, ну заступись за меня, графинюшка! Да я же никогда без дела не психую, у меня же все на подпертом основании строится! А потом разве можно говорить, что я желания отбиваю? У нас с тобой, Борь, даже до желания не доходит. Правда, Сонь, не вру! Истеричь – не истеричь, все равно сидит как сыч!
СОФЬЯ: Вот ты опять свой талант к рифме продемонстрировала.
Все заинтересовано смотрят на Оксану, обстановка разряжается. Оксана довольно улыбается, шевеля губами, повторяя свою последнюю фразу.
ОКСАНА (довольно): Правда, я так стихи писать начну скоро, смотрите, как здорово получается.
СОФЬЯ: Вот прекрасно! Может быть, и правда твоя энергия найдет в этом приятном занятии какой-то выход. Достойная реализация.
ОКСАНА (обращается к Борису, примирительно): Тебе тоже нравится?
БОРИС (восхищенно): А то как же! Ты когда в рифму говоришь, у тебя настроение доброе. Ты мне такая еще больше нравишься! Вот домой придем, я тебя писать за поэзию засажу.
ОКСАНА: Ну, да, знаю я тебя, наверняка это ты с ироникой говоришь. А ты меня там не прибьешь?
БОРИС: Ну, если ты первая меня не добьешь своими придирками, что скорее всего, тогда, конечно, обязательно…
ОКСАНА (весело и мечтательно): Ой, ребята, начну стихи писать, прославлюсь... Я когда сборник выпущу, обязательно тебя, Сонь, вспомню. Так и напишу в предисловии: «Этот сборник посвящается моей любимой соседке. Без ее влияния я бы ничего бы и не написала бы. Спасибо графине!» А? Как тебе? Понравится такое обращение?
СОФЬЯ: Понравится, конечно! Я буду очень признательна.
ОЛЕГ: Мы все будем признательны и горды. А уж с таким посвящением, - и подавно! Это ничего, что я уже немножко заранее к вашей славе примазываюсь? На правах еще одного соседа?
ОКСАНА: Да ладно, конечно, что мне жалко, что ли… Вы, Олег Юрьевич, хоть человек временный, но очень в нашу популяцию вписались. Как будто и жили здесь всегда.
ОЛЕГ: Правда? Спасибо, Оксана! Мне очень приятно это слышать. А потом временное и постоянное – такие условные понятия… (Смотрит многозначительно на Софью): Их очень легко поменять местами. Как вы считаете, Софья Андреевна?
Софья улыбается и опускает глаза.

2. Картина вторая
Все та же комната – гостиная в квартире Софьи. Сначала комната пуста. За сценой слышится шум, голоса, отдающие команды типа «Ставьте сюда! Заносите, заносите. Мы сейчас это подвинем. Не мешай!». Становится понятно, что происходит перемещение крупногабаритных вещей. На сцене появляются Борис и Олег, раскрасневшиеся после физической нагрузки, за ними - веселые Софья и Оксана.
ОЛЕГ: Да, ты оказался прав, Борис, без грузчиков бы не управились.
БОРИС: Доволен я! Уж передохнём немножко, отпразднуем, а там с новыми силами, вечерком, я уж все и рассортирую по уму.
ОЛЕГ (улыбается): Еще бы! Большое дело сделал! Серьезное! Заложил, так сказать, фундамент семейной жизни!
БОРИС: Во, блин, и фундамент заложил, и бутылочка осталась. (Достает из-за пазухи и ставит на стол бутылку со спиртным).
ОКСАНА: Да не-е! Какой фундамент! Он только вещи перевёз!
СОФЬЯ: Оксана, как я за тебя рада! И сейчас все можно будет спланировать именно так, как ты об этом мечтаешь! Дай я тебя расцелую!
ОКСАНА: Ой, Сонька, и не говори, сама не верю! Я как бы и не я вовсе, на душе прямо кошки поют! А Борька-то какой стал, а? Красивый он у меня, правда? (С любовью смотрит на Бориса). Вот одно только меня беспокоит.
СОФЬЯ: Что именно?
ОКСАНА: Когда мужчина предложение сделал, он что хочет этим сказать, а?
Мужчины, занятые до этого открыванием бутылки и подготовкой фужеров, переглянувшись между собой, начинают прислушиваться к разговору женщин.
СОФЬЯ (недоуменно): Наверное, то, что он хочет связать с тобой свою жизнь. Разве нет?
ОКСАНА: А я вот думаю, может в этом хитрость какая-нибудь кроется, которую я не знаю.
СОФЬЯ: Какая в этом может быть хитрость, я что-то не пойму.
ОКСАНА: Сама не пойму, ну а вдруг кроется? А я ее не вижу.
ОЛЕГ: Есть, есть хитрость, Оксаночка! Борис сделал вам предложение как мужчина, который больше не может скрывать того восхищения, которое вы у него вызываете. Он очарован вашими прелестями и нашел в себе силы показать, что вполне серьезно хочет дожить с вами до старости. Не каждый на такое способен. Это смелый и мужественный поступок!
ОКСАНА: Это понятно! Благодарю за мужество. Согласна на замужество. Ой!
Все аплодируют неожиданному экспромту Оксаны. Она раскланивается.
БОРИС: Во, молодец! Ты, Ксанка, вообще у меня Ильф и Петров! И ты хорошо сказал, Олег Юрьич! Восхищен прелестями и не смог скрывать! (Оксане): Что верно, то верно, я теперь, как распишемся, становлюсь полноправный владелец всех твоих прелестей без всяких нравоучений и воплей с твоей стороны. А ты, как верная жена, во всем должна меня слушаться и перечить можешь только с моего согласия.
ОКСАНА: Ага-а! И пользоваться будешь при этом всеми моими прелестями бесплатно, да?
БОРИС: Я уже честно расплатился за них своими отжатыми мозгами! Ты ж их в мясорубке раз сто прокрутила!
ОКСАНА: Ну, вот опять досталось… Ладно уж, прости! Я кстати, тебе стих новый посвятила. Хотите, чтоб я вам его сейчас проде-е…монстрировала?
ВСЕ: Конечно! Очень!
ОКСАНА (откашлявшись, пафосно декламирует): Обними меня и прости,
Не пускай меня на дно про-пасти.
Я с тобой как треска в сети
По своей же воле и глупости.
И не хочется сети рвать,
И не хочется прочь бежать.
Остается одно с тобой, -
Рыбкой стать тебе – золотой.
ОЛЕГ: Прелестно! (Аплодирует).
БОРИС (Оксане, строго): Это в каком же смысле?
ОКСАНА: В прямом, я твоя золотая рыбка, такие только в сказке бывают, и то не каждый старик выловит… Я дальше еще не придумала. У меня пока только короткие стихи получаются.
ОЛЕГ: Это замечательно! Краткость, Оксаночка, это особый дар, Чехов называл его сестрой таланта. А в Японии вообще один из самых распространенных жанров поэзии – это стихи в три строчки.
ОКСАНА: В три? Что же там можно написать за это время?
ОЛЕГ: Уверяю вас, можно написать мудро и очень красиво. Вот, например:
Счастье спрятано внутри тебя.
И когда влюбишься,
Предложи свое счастье другому.
ОКСАНА: Красиво!
СОФЬЯ: Действительно, очень красиво!
ОКСАНА (Борису): А тебе как?
Борис делает непонятные жесты руками, не зная как выразить свое мнение.
ОКСАНА: Тебе что, не нравится?
БОРИС: Ну почему не нравится Так…
ОКСАНА: Тогда почему не проронил ни слова?
БОРИС: Да потому что не понял ни одного! И рифмы там нет никакой… Вообще, я только твои стихи люблю, мне другие еще со Шекспира надоели!
СОФЬЯ (смеясь): Ой, а я думала, Борис, что тебя Шекспир равнодушным не оставил. Что-то тебе все-таки там понравилось.
БОРИС: А мне все и понравилось. Сначала. Пока моя стихи не начала писать. Теперь, когда она мне такие стихи каждый день пишет, разве я ее с каким-то Шекспиром сравню? Не-е-ет уж! Наша лучше!
ОЛЕГ: Так никто и не спорит!
ОКСАНА (отводя в сторону Софью, так, чтобы мужчины не слышали их разговора): Сонька, ты только не обижайся, только скажи честно, я правда умная?
СОФЬЯ: Это ты о стихах?
ОКСАНА: Да причем тут стихи, Сонь, про стихи я и без тебя знаю, вон как все ими восторгаются.
СОФЬЯ: Тогда не понимаю. Ты сейчас в смысле своего согласия на замужество?
ОКСАНА: Да нет же! С этим вопросом все тоже ясно уже! Ты мне честно скажи, умная я, что Олега нашла? Мужик – золото! Правда, Сонь? Ой, графиня, заживем теперь! А какая ты добрая, что не отказалась его пустить, когда я, такая умная, его привела! Всем теперь рассказывать буду, что ты такая же добрая, какая я умная! Ведь он же влюбился! (Пытается закружить Софью от избытка эмоций).
СОФЬЯ: Олег Юрьевич?
ОКСАНА: Ну да!
СОФЬЯ: Ты о чем?
ОКСАНА (сияя): Ну как! Он уже тоже объяснился в своей любви! Добрая моя графиня!
СОФЬЯ (мгновенно помрачнев): Правда? Я не знала… И когда он это сделал?
ОКСАНА: Да вот, пару часов назад, когда вещи Борькины перевозили, а он помогал. Спасибо тебе, графиня!
СОФЬЯ: Пожалуйста. Интересно. И как он выразил свои чувства?
ОКСАНА: А вот так и выразил, сказал, что тоже чувствует себя влюбленным, только не находит слов. В общем (медленно, как будто пытается повторить услышанное дословно), как бы он чувствует в своем сердце такое же чувство любви, как Борис, и не хочет с ним бороться, ну то есть с чувством не хочет бороться, а не с Борисом, конечно, с Борисом он вообще не говорил, что будет бороться; потому что оно для него непривычное и очень приятное. Вот как! Я так рада!
СОФЬЯ: Ты думаешь, это хорошая для тебя новость?
ОКСАНА: Еще бы! Очень хорошая! Мужик влюблен, это же здорово! Их, чтобы растормошить, столько сил надо затратить, а тут сам напросился. А еще сказал, что хочет сначала взять кредит в импотечном банке.
СОФЬЯ (автоматически): В ипотечном.
ОКСАНА: Ну да. Потому что тот проект, над которым они работают, очень прибыльный, и через полгода ему за него заплатят столько денег, что он даже сможет запустить какой-то особенный бизнес. Короче, все будет очень здорово, только не сразу. Он дальше что-то подробное стал говорить, только я в этом ничего не поняла, и поэтому с этого места подслушивать перестала.
СОФЬЯ: Подслушивать? Что ты перестала подслушивать?
ОКСАНА: Ну как что? Говорю же тебе, Олег признавался в любви, а я подслушивала!
СОФЬЯ: Я ничего не поняла! Кого ты подслушивала? Он что, не тебе в любви признавался? А кому тогда?
Оксана недоуменно смотрит на Софью, до нее потихоньку начинает доходить, что ее новость неправильно понята.
ОКСАНА: Сонь! Ну ты совсем, что ли. Да ты что, не поняла ничего, что я тебе сейчас говорю? Ну, конечно, не мне, а Борису! (У Софьи меняется выражение лица. Теперь оно выражает ужас). Он все это Борису говорил! И про бизнес, и про любовь. А я только подслушивала.
Софья хватается за сердце и на несколько секунд застывает в этой позе, после чего медленно поворачивает голову и внимательно разглядывает мирно беседующих в стороне Олега и Бориса.
СОФЬЯ (протяжно): Даже не знаю, почему эта новость так меня огорошила.
ОКСАНА: И я не понимаю, зачем ты огорашиваешься от таких новостей. Это же здорово!
СОФЬЯ: Не вижу ничего здорового в таких объяснениях! Но, честно говоря, я даже представить себе не могу, к чему может привести динамика таких отношений.
ОКСАНА: Да к чему она может привести?! Ни к чему плохому не приведет, я не позволю! Только к хорошему, ты же сама мне говорила, что если человек искренне влюблен, он становится открытее, честнее, с ним не страшно! А сама как будто испугалась чего-то, да? Ну вот чего ты испугалась? Чего вообще нам с тобой бояться, а?!
СОФЬЯ: Насчет бояться ты права…  Нет, правда, чего уж тут бояться? Пусть теперь Борис боится.
Мужчины, ожидая возвращения Софьи и Оксаны, все чаще оборачиваются на беседующих подруг.
БОРИС (обращаясь к дамам): Девочки! Олег мне тут предлагает смазать! Настойчивый такой!
СОФЬЯ (про себя, тихо): Уже! (Вслух – Борису): Да? И как ты к этому отнесся?
БОРИС: Как? Я не против, лишь бы моя не возражала! А будет возражать, так ей самой неудобно будет.
СОФЬЯ: А если согласится, то ей будет удобно?
БОРИС: Так мы без вас ничего пока и не затеваем. Мы вас пригласить хотим!
СОФЬЯ: Куда?!
ОЛЕГ: Милые дамы, составьте нам компанию, присоединитесь к импровизированному столу. Пока мы не справляем официальное новоселье Бориса, позвольте так сказать, смазать рельсы для его плавного переезда!
ОКСАНА: Уже идем! (Тащит Софью за рукав к столу).
СОФЬЯ (вполголоса, облегченно вздыхая): Ах, вот оно что! Рельсы! Рельсы смазать…
Компания объединяется за столом.
БОРИС: Я, графинюшка, спасибо тебе хочу сказать.
СОФЬЯ: За что же?
БОРИС: Да вот за то, что ты нас с Ксанкой миришь, помогаешь нам все время. Сколько ж мы пока притирались друг к дружке, к тебе бегали, время твое воровали. Теперь уж я ее к тебе пускать не буду. Я на правах мужика сам ее воспитывать должен, без твоей помощи. А вам своих забот хватит, и без наших сцен. (Оксане): Правильно я говорю?
ОКСАНА (кивает): Угу!
СОФЬЯ (заинтересованно, все еще под впечатлением мучающих ее страшных догадок): Борь, я правильно понимаю, ты хочешь сказать, что теперь реже будешь заходить в эту квартиру?
БОРИС: Верно! А то как же? Я скоро человек абсолютно женатый, буду дома жену сторожить, и незачем туда-сюда бегать!
СОФЬЯ (облегченно): Ну, слава Богу!
БОРИС (не расслышав): Что?
СОФЬЯ: Я говорю, ты, Боря, - настоящий мужчина. И я очень рада, что вы с Оксаной решили пожениться.
ОЛЕГ: Правильное решение! Вызывает даже некоторую зависть.
Софья смотрит на Олега пристально.
СОФЬЯ: Олег Юрьевич, вам некомфортно от того, что Борис будет женат?
ОЛЕГ: Ну что вы, Софья Андреевна! Я очень рад за Бориса и Оксану. Меня более беспокоит моя участь, а именно, - что вот моя судьба до сих пор не определилась… И я, по возможности, хотел бы в этот вопрос внести ясность.
Борис с Оксаной многозначительно переглядываются и поспешно встают.
БОРИС: Что-то мы, графинюшка, засиделись у тебя сегодня… Пойдем мы, пожалуй, это… вещички мои переставлять.
ОКСАНА: Да, Сонь, вы и так сегодня нам помогали сколько, пора и отдохнуть от нас (многозначительно ей подмигивает).
СОФЬЯ (Оксане): Я тебя провожу.
Борис за руку прощается с Олегом.
БОРИС (Софье): Спасибо, графиня! (Выходит).
Софья и Оксана отходят в сторону двери и разговаривают вполголоса.
СОФЬЯ: Я теперь поняла, о какой хитрости со стороны Бориса ты меня спрашивала. Ты думала, что он даст согласие на предложение Олега и поэтому женится на тебе для конспирации, да?
ОКСАНА: Не-е, конспирация нам не нужна, мы уже не предохраняемся. Стоп. Какое это предложение Олега?
СОФЬЯ: То, которое ты подслушала сегодня утром.
Оксана недоуменно таращит глаза.
СОФЬЯ: Ну, на то предложение любви, которое Олег сделал Борису. Ты считаешь, что Борис хочет жениться на тебе, чтобы скрыть свою возможную связь с Олегом?
Оксана несколько секунд смотрит на Софью, потом, поняв, что та имеет в виду, заливается смехом.
ОКСАНА (сквозь смех): Ой, уморила, графиня! Ой, я не могу… Это же надо такое придумать! Ты решила, что этот – тому… про любовь… Ой!
СОФЬЯ (потихоньку начиная улыбаться, заражаясь веселым смехом подруги): А что я должна была подумать, по-твоему? Ты же мне сама сказала, что Олег объяснился в любви…
ОКСАНА: Ну да, объяснился! Объяснился Борису в любви к тебе! А ты невесть что подумала, ужас! (Вновь, оборачиваясь на Олега, пытается безрезультатно подавить приступ смеха).
СОФЬЯ (для нее это очередное, на этот раз приятное потрясение): Ко мне?!!
ОКСАНА: Сонька, глупая моя умница, да в тебя он влюблен, в те-бя! Я ж это все сегодня и подслушивала. Сказал, что такое чувство восхищения к женщине как сейчас, он, наверное, не испытывал с шестнадцати лет! К женщине, Сонька, к женщине, у которой он живет, и жить с которой он бы хотел всегда! И кто эта женщина, по-твоему, а? Да уж что тут говорить, разве и без слов не видно? Все, ухожу, разбирайтесь сами, умру сейчас от смеха! (Уходит).
Софья медленно возвращается в комнату, Олег встает ей навстречу и протягивает руки.
ОЛЕГ: Можно мне вернуться к прерванному разговору?
СОФЬЯ (подавая ему обе руки): Вы хотели…
ОЛЕГ: Я хотел внести ясность в один вопрос.
СОФЬЯ: В какой же?
ОЛЕГ: О возможном искоренении во мне греховного чувства зависти к чужому счастью. Нет, что-то я слишком туманно выражаюсь. Я хотел обрести собственное счастье… И предложить его вам, как рекомендуют японцы в этом красивом хокку.
СОФЬЯ (нежно, с улыбкой): Счастье спрятано в нас самих.
ОЛЕГ: Да уж, лучше спрятаться оно не могло! (Обнимает Софью, которая доверчиво кладет голову на его плечо).




Занавес.
Конец пьесы.




Адрес электронной почты автора: eleon888@mail.ru