Исповедь века 3. Война 1941 г. - 1945 г

                3. Война 1941 г. – 1945 г.

   Был уже 1941 год, началась Великая Отечественная война. В первые же дни из села призвали всех трудоспособных мужчин, взяли всю технику: трактора, автомашины; почти всех лошадей. Всё для фронта!
   По приказу вышестоящих чиновников группа комсомольцев должна была снять колокола с церкви. Узнав об этом, сельчане вышли на защиту святыни – церкви, кто-то, осмелившись, ударил в колокол, вызывая тем самым ещё больше людей для защиты церкви. Сельчане встали стеной, но защитить так и не смогли, вооруженные люди запугивали арестом и расправой.
   Владик видел, как сбросили первый колокол, второй колокол, упав на первый, разломился надвое. Хотели снять и кресты, но народ встал насмерть, люди были настолько злы, что готовы погибнуть, но не допустить снятия крестов. И безбожники отступили.
   Из церкви вынесли все иконы, погрузили на машину и увезли в неизвестном направлении. Люди были подавлены всем произошедшим. А Владик смотрел и думал, что Бог этого так не оставит и накажет тех, кто совершил такое преступление. Так и произошло, вот правдивый пример. Человек в молодости был очень своевольным, в комсомоле был вожаком, он тоже творил бесчинства над церковью, над святыней, построенной более 300 лет назад. По рассказам сельчан, во время войны он был призван в армию, вернулся домой невредимым, героем с наградами. Вскоре он был избран председателем колхоза. Чувствуя себя хозяином, он вёл себя развязно, к советам старших не прислушивался, стал употреблять алкоголь и допился до «белой горячки». Раздевался донага, стремился убежать из дома. Его несколько раз возвращали, удерживали, но однажды он все-таки незаметно ушёл из дома. Это произошло зимою. Много дней председателя искали, но не нашли. А весной, когда проводили снегозадержание на полях, трактор деревянным клином вывернул его из-под снега. Он лежал нагим, поклёванный птицами. Похоронили его без почестей и без прощения. Бог всё видит и слышит. Бог наказал его справедливо.
   В военное время вся работа в селе легла на плечи женщин и ребят-подростков. Созревшие рожь и пшеницу жали вручную, также вручную обмолачивали, провеивали. Дети, начиная с 10-12 летнего возраста, без дела тоже не сидели. Кто возил обмолоченное зерно, кто навоз на поля, корм на фермы, кто пахал землю, пас скот.
   Восьмилетнее образование Владику, как и его некоторым друзьям, получить не удалось. В марте 1943 года в их класс зашли люди в белых халатах, среди них были директор школы Игнатьев Павел Игнатьевич и классный руководитель Дарова Нина Ивановна. Девочек попросили выйти из класса. Стояла гробовая тишина, все молчали, не понимая в чём дело. Один из представителей ФЗО обратился к ребятам:
   - Сейчас вы пройдёте врачебную комиссию, кто будет признан годным, будет направлен в ФЗО, где будет учиться профессии.
   Владик спросил:
   - А куда направят?
   Представитель ФЗО ответил:
   - В Караганду.
   Придя домой, Владик рассказал, что его отправляют в школу фабрично-заводского обучения в Караганду на шахты.
   - Не поеду! Сбегу!- со злостью сказал он. Ему очень хотелось учиться на прежнем месте.
   Вечером он пошёл к другу по учёбе Баранову Алексею, и они вместе решили временно скрыться в надежде, что про них забудут. Но надежда не оправдалась, их разыскивала милиция, как дезертиров в то военное время. Более десяти дней Владик с Алексеем скрывались, ночевали в банях, а днём прятались на сеновалах, чердаках. Сочиняли стихи о несчастной своей жизни.
                Увезут нас за границу,
                Как пойманную птицу,
                Из родного края, из села,
                В котором мать нас родила.

                Повезут куда-то далеко,
                Где кочуют туманы,
                Будет жить нелегко
                Без родимой мамы…
               
                Закуют в кандалы,
                Звон раздастся цепей,
                Будем жить как рабы,
                Не видать светлых дней…

                Пройдут уж годы молодые
                Вдали от Родины своей,
                И станем мы совсем седыми
                Средь обездоленных людей…
   
   Однажды, скрываясь в тёплой бане, Владик сказал Алексею:
   - Слушай, Алёша, я вот о чём думаю: сколько бы мы не скрывались, нас всё равно найдут. Значит, скрываться бесполезно.
   Рано утром они вышли из укрытия и вернулись домой. Владик начал ремонтировать прохудившиеся ботинки. Время шло к вечеру, Владик чинил второй ботинок, когда в избу вошли председатель сельсовета Ванюшин Н. М. и милиционер. Милиционер грубо сказал:
   - А! Вот и наш дезертир. Собирайся!
   - Вот починю ботинок, тогда можно и пойти,- сказал Владик и понял, что его юношеская жизнь закончилась.
   Мать заплакала, не с чем было проводить сына: ни хлеба, ни картошки. Председатель сельсовета Ванюшин Н. М. поручился за Владислава:
   - Пусть парнишка сегодня ночует дома, он не сбежит, не подведёт меня, а ты, дядя Ваня,- обратился он к отцу,- иди к завхозу, получи пуд муки, пусть мать испечёт хлебушка для сына.
   По непонятной причине Баранова Алексея Сергеевича в ФЗО не взяли, а вместо него мобилизовали другого их сверстника односельчанина Симакова Николая Семёновича малограмотного человека, не видавшего хорошей жизни со дня своего рождения, у которого осталась одна старая больная мать, отец его погиб на фронте в 1942 году, защищая свою Родину СССР. Видимо, за Баранова А. С. перед начальством похлопотали его родители и откупились. В то время его родители были в почёте, жили богато. Судьбу Баранова А. С. Владислав не знает. Между ними связи не было. Сельчане говорили, что его призвали служить на флоте.

   Утром мать испекла хлеб, наварила картошки, налила бутылку молока. Попрощался Владислав со своей семьёй: с родителями, братишками и его вместе с товарищем повезли на лошади в город Канаш на сборный пункт для отправки новобранцев в Караганду.
   В Канаше отец попутно заехал к своему знакомому. Часа через три привезли Владислава с Николаем на приёмный пункт и поместили их в здании кинотеатра, который находился напротив железнодорожного вокзала. В зале было темно, окна были зашторены тёмной тканью, а может быть, закрыты щитами. Шло какое-то страшное кино, но мысли Владика были не о кино, он ощущал себя, будто попал в какую-то яму, и думал только об одном – бежать!
   Подойдя к выходу из зала, он обратился к старушке, стоящей у двери:
   - Тётенька, выпусти меня, я кислого молока поел и хочу в туалет.
   - Мне вас не велено выпускать из театра,- ответила старушка.
   - У меня живот болит, вот-вот пущу в штаны,- настаивал Владик.
   - Нет,- не сдавалась охранница.
   - Ну куда я убегу, у меня там в зале остался мешок с продуктами, ну а если не верите, вот возьмите мою шапку, без шапки в такой мороз куда убежишь,- умоляюще продолжил Владик.
   - Ну ладно, иди, только не обмани!- сдалась, в конце концов, старушка.
   Не теряя времени, они вместе с товарищем убежали. Пришли на ту квартиру, где останавливался у знакомого отец. И отец, и секретарь сельсовета Анна Николаевна были ещё там…
   - Что вы наделали?- всплеснув руками, сказала Анна Николаевна.- Зачем вы сбежали? Ведь мне за вас придётся отвечать.
   - Ни за что отвечать Вам не придётся,- ответил Владик,- Вы получили документы о передаче нас в приёмный пункт кому надо. Теперь об этом не надо никому говорить и всё.
   Правду говорят, что утро вечера мудренее. Утром хозяин дома предложил отцу:
   - Иван Петрович, у нас недалеко от завода есть ремесленное училище ЖДУ, сходите туда, сейчас вроде бы ведётся набор в это училище.
   В железнодорожном училище директор Черноног Николай Григорьевич им дал другой совет:
   - Если бы вы пришли дня два-три назад, с удовольствием мы бы взяли ваших парнишек, но сейчас взять не могу, все группы укомплектованы. А вы не расстраивайтесь. На вагоноремонтном заводе таких мальчишек с удовольствием принимают учениками, вот и идите  туда, чем скорее, тем лучше.
   На заводе их очень дружелюбно встретил начальник отдела кадров Иванов Г. И., бывший фронтовик, на его груди были боевые ордена и медали, после беседы обоих парнишек приняли учениками слесаря в один из секретных цехов.
   С 15 марта у Владика с товарищем началась новая настоящая трудовая жизнь.
   Мастер слесарного участка однофамилец Владика Киселёв Григорий Макарович, к которому их прикрепили, был очень строгим и не всегда справедливым. Однажды он привёл ребят к заготовительному участку, положил на металлический лист нужные заготовки, проделал два отверстия в листе, зацепил крючками и потребовал тянуть побыстрее к цеху. А на дороге, по которой нужно было тащить груз, находилась металлическая стружка – всё это создавало большое трение, ребятам было тяжело, не под силу. Два дня занимал мастер подобной работой этих пацанов. У Владика разболелись живот и голова, не хватало сил на эту работу. На третий день Владик категорически отказался от такой работы. Мастер взревел:
   - Какое имеешь право отказываться от работы? Я мастер, имею право использовать вас где хочу и когда хочу!
   - Не знаю, какое у Вас есть право,- спокойно ответил Владик,- но я категорически отказываюсь от Ваших приказаний.
   Схватив Владика за руку, мастер повёл его к начальнику цеха Токареву Николаю Михайловичу. Зайдя в кабинет, покрасневший от злости мастер, сказал:
   - Вот этот сопляк не хочет работать, отказывается исполнять мои указания.
   - А в чём дело?- спросил начальник цеха.
   - Товарищ начальник,- вмешался в разговор Владик,- он нас с Колей моим другом заставляет таскать тяжёлое железо от кузнечно-заготовительного цеха. А у меня разболелись живот и голова, да и силы у меня нет, чтобы тащить такой груз. Ведь нас приняли учениками слесарного дела, а он нас заставляет делать другие работы. Когда же я научусь слесарному делу, если он будет использовать нас на другой работе.
   Последние слова Владик произнёс всхлипывая.
   Выслушав обоих, начальник цеха сказал:
   - Ты, Владик, выйди-ка в коридор.
   Ученик слесаря вышел из кабинета, но дверь осталась приоткрытой. Владик слышал, как начальник цеха ругал мастера, что тот не должен использовать несовершеннолетних на тяжёлых работах, что подростки не должны поднимать и перемещать тяжести более 8 килограммов на высоту полметра, что завод несёт ответственность за подростка, если что случится, то конкретно они оба будут отвечать. Владик стоял у верстака рядом со своим наставником-учителем Василием, когда к нему подошёл мастер, похожий в этот момент на пса, сорвавшегося с цепи, и сказал:
   - Ладно, больше за железом я вас брать не буду. Сегодня ты должен сделать тридцать штук петлей.
   Владик после двухнедельной практики уже мог делать такие петли, он взял молоток, напильник и другие инструменты и начал изготавливать петлю. Подросток нервничал, у него всё валилось из рук, из глаз его потекли слёзы. Мастер уже ушёл, когда наставник, спросил:
   - Владик, почему ты плачешь? Обидел кто?
   - Мастер приказал мне сделать сегодня тридцать петлей, а время-то уже обед. Когда я это сделаю?- ответил Владик.
   - Ты не беспокойся, я свои тебе добавлю, если не успеешь выполнить задание,- подбодрил его наставник. 
   Помощь не понадобилась, Владик задание выполнил, причём с хорошей отметкой ОТК.
   Через два с половиной месяца ребята сдали экзамены и стали работать самостоятельно, задания выполняли с хорошим качеством.
   Владик привык к шуму станков, стуку прессов, лязгу металла. У него появились новые друзья по работе – это Николай Гринь из Белоруссии, Володя Мясников, Михаил Тимкин, Лёва Ривин и другие. Все его уважали как честного, открытого человека.
   После ежедневной двенадцатичасовой рабочей смены три раза в неделю ребят собирали недалеко от завода на двухчасовую военную подготовку, просившимся на фронт был один ответ: «Бронь».  В остальные дни ребята посещали кино, танцы и другие мероприятия. В выходные дни, которые были раз в месяц, ходили в родное село за продуктами и повидаться с родственниками пешком туда и обратно, и так 35 км налегке, обратно столько же с мешками за спиной, в которых было по 6 кг картошки, по бутылке молока, хлеб и другие продукты.
   Когда Владику исполнилось 16 лет, ему согласно его свидетельства о рождении выдали паспорт, который он сдал в отдел кадров на хранение с его документами (так было положено во время войны), а вот у его товарища не было свидетельства о рождении. Однажды, возвращаясь из дома, куда друзья ходили к своим родителям за продуктами, Николай с матерью зашли в районный отдел милиции, узнать, как и где можно получить свидетельство о рождении. Когда они обратились в дежурную часть, милиционер спросил их фамилию, узнав, сказал подождать немного. Затем вышел другой милиционер и спросил Николая:
   - А кто ещё с тобою есть?
   - Да он ждёт меня на базарной стоянке, где привязывают лошадей,- ответил Николай.
К Владику подошёл милиционер в форме и спросил:
   - Это ты Киселёв Владислав?
   - Да, это я,- ответил тот.
   - Пойдём со мною,- скомандовал милиционер, увидев, что парнишка хочет оставить мешок с продуктами на месте, где стоял, добавил,- мешок возьми с собой, он тебе пригодится.
   Владик понял, что его разыскивает милиция, но, не подавая вида, шёл рядом с милиционером в отдел милиции. Придя туда, увидел плачущую мать Николая. Из кабинета вышел ещё один милиционер и сказал работнице отдела:
   - Вот этих молодых людей проводи в прокуратуру.
   Мать Николая в слезах просила Владика, чтобы он не бросал её сына что бы ни произошло. Владик понимал, что всё обойдётся хорошо и пообещал, что с её сыном будет всегда вместе, если их не разъединят.
   Прокурором была женщина, она пригласила ребят в кабинет, предложила сесть, затем уточнила их фамилии, с какого они года рождения, место рождения, куда ходили, откуда идут. Владик рассказал всё, что интересовало прокурора, Николай молчал. Потом прокурор спросила:
   - А почему вы сбежали, не поехали в ФЗО, куда вас направляли?
   - Я сбежал, потому что не захотел работать в шахтах, у меня плохое здоровье,- ответил Владик.
   - А вы знаете, что вас разыскивает милиция?
   - Нет, не знал.
   - За дезертирство вас будут судить и посадят в тюрьму.
   - Я не дезертир. Я и Коля работаем на заводе ВРЗ в городе Канаше. А то, что Вы говорите, что нас посадят в тюрьму, так я и там буду работать.
   - Какой ты смелый человек и тюрьмы не боишься! А документы у вас есть?
   - Документы мои находятся в отделе кадров завода, при себе имею только заводской пропуск и всё.
 Владик протянул имеющийся у него документ прокурору. Та посмотрела на пропуск и сказала:
   - Ну что ж, документ удостоверяет твою личность, и фото есть, и печать есть; задерживать вас не могу. Идите, работайте, но не убегайте, иначе вас будут судить, как дезертиров. Желаю здоровья и удачи в трудовой жизни.
   Мать Николая долго стояла со слезами на глазах, ждала ребят. Она обрадовалась, увидев их без сопровождения милиции. Владик и Николай отправились в Канаш, отдохнули немного и пошли на работу в ночную смену со спокойной душой. В то время станки не простаивали, как картошка в котле, у работников лапти изнашивались быстро, взамен них выдавали деревянные колодки. Не только обувь, бывало, люди не выдерживали нагрузки, падали на рабочем месте.
   Жил Владик на квартире в деревне в двух-трёх километрах от города. Хозяйка не знала русского языка, переводчицей была её восьмилетняя дочь. Хозяйка была инвалидом первой группы по зрению. На руках малолетние дети мальчик и девочка.
   - Как же вы живёте?- поинтересовался Владик.
   - Нет у меня ни родных, ни близких, муж на фронте погиб. Живём так, как Бог велит,- был ответ.- Иногда соседи приносят немного картошки или муки, на отопление избы все надворные постройки сожгли.
  Владик пообещал помочь этой обездоленной семье. С завода он привозил на деревянных санках деревянные отходы или крупную стружку для отопления. Делился он и своим пайком, картошку и молоко покупал на рынке. Узнав, что хозяйка не получает никакой помощи от колхоза, и никто её жизнью не интересуется, он направился к председателю сельсовета Зиновьевой Валентине Михайловне, с которой произошёл разговор.
   - Вы знаете Зинаеву Ольгу Николаевну? У этой женщины муж погиб на фронте, защищая нас с Вами, у неё двое малолетних детей. Я хотел бы Вас спросить, почему Ваше правление не помогает семье, у которой муж погиб на фронте?
   - А Вы кто такой?- спросила она.
   - Я живу на квартире у этой женщины, работаю на ВРЗ.
   - У нас в деревне много таких,- сказала председатель,- и помогать всем мы не можем.
    Владик возразил:
   - Я не знаю, сколько у Вас в деревне таких нуждающихся, но этой семье Вы обязаны помочь, выделять муку и дрова. А если Вы не сделаете этого, я напишу письмо в адрес Верховного Совета СССР, чтобы Вам разъяснили, кому, сколько и как Вы должны помогать.
   После некоторого молчания председатель сельсовета сказала:
   - Не нужно никуда писать. Мы на правлении решим этот вопрос и обязательно привезём Вашей хозяйке и муку, и дрова.
   Владику пришлось ещё не раз ходить в правление колхоза. Он всё-таки добился цели в обеспечении обездоленной семьи самым необходимым для жизни.
   Владик часто болел, больше всего его донимали бронхит, воспаление лёгких. Осенью на работе он почувствовал себя плохо, обратился к мастеру смены с просьбой дать направление в здравпункт, который находился на территории завода. Придя туда, пожаловался на головную боль и сильную слабость, дежурный врач замерила температуру и сказала, что нужно срочно обратиться в больницу. В больнице, в которую Владислав пришёл с направлением врача здравпункта, его приняла тоже дежурный врач Волкова Нина Антоновна. Замерила температуру, послушала в области груди и в области спины, сказала, что у него высокая температура, видимо, воспаление лёгких. Далее спросила, где живёт. Владик ответил, что живёт в деревне. Врач поинтересовалась, есть ли знакомые и друзья, сказав, что ему далеко идти нельзя, может не дойти…
   Владик по сей день не понимает, почему она, врач, зная, что человек в таком тяжелом состоянии может не дойти до места проживания, не положила его в больницу в стационар для экстренного лечения. И ему пришлось в холодную тёмную ночь в тяжёлом состоянии идти более трёх километров до места проживания. Утром, а он почти не спал, Владик еле слез с тёплой печи, которую ему уступила хозяйка, у него сильно кружилась голова, его тошнило. До больницы он шёл более двух часов – это три-то километра, у него при кашле выделялись сгустки крови. Врач терапевт та же, которая принимала ночью, увидев состояние Владика, направила его в стационар на лечение, где ему незамедлительно провели обследование  рентгеном, которое показало двустороннее крупозное воспаление лёгких в тяжёлой форме.
    Во время лечения, которое длилось почти месяц, он сильно похудел, еле двигался по коридорам больницы. Мать к нему в больницу приходила редко, потому что от села Гришино, где она жила, до города Канаша расстояние 35 километров.
   В очередной раз, когда мать пришла в больницу, врач сказала:
   - Вашему сыну нужно хорошее питание, такое как свежее горячее молоко, яйца, иначе он не скоро поправится и в дальнейшем будет часто болеть.
   - Каждый день к сыну приходить не могу, потому что живу далеко,- сказала мать.
   - Я выдам вашему сыну больничный лист на десять дней, берите его домой и не забудьте, что его силы и здоровье зависят от питания. Берегите его от сквозняков и холода.
   В своём селе Владик жил восемь дней, мать за ним ухаживала как за грудным ребёнком, поила его горячим молоком, натирала ему внутренним гусиным салом грудь и ступни ног, не давала выходить на улицу.
   Владик поправился и вышел на работу, где его встретили друзья и подруги. Все поздравляли его с выздоровлением, желали успехов в работе и больше не болеть. Придя на квартиру в деревне, где он проживал, где его так же очень ждали и радовались его возвращению и избавлению от болезней. Владик спросил:
   - Как вы живёте без меня? Привозили ли дрова, муку и ещё что-нибудь от колхоза?
   - Никто не приходил, ничего не приносил и не привозил,- ответила хозяйка.
   - Здоровый больному не верит, а богатый бедному никогда не поможет,- немного помолчав, сказал Владик. Через несколько дней Владик пошёл к председателю сельсовета, где состоялся неприятный разговор. Однако через три дня привезли всё, что полагалось.
   Вскоре Владиславу выделили жилую площадь от завода, куда он и переселился.
   Год спустя, Владислав, работая с односельчанином своей бывшей хозяйки, поинтересовался, как она живёт, как дети. Оказалось, что хозяйка умерла, сына определили в приют, а дочь куда-то исчезла, где она, не известно. Выслушав эту неприятную весть, он почувствовал как бы грех в душе за то, что он оставил их одних в такое тяжёлое время. Сам он тоже жил нелегко, как и все в военное время.
   На заводе, в том цехе, где работал, познакомился Владислав с прекрасной девушкой, с которой подружился, затем дружба переросла в чистую любовь, которую они берегли как зеницу ока более двух лет, затем они поженились, зарегистрировали брак в ЗАГСе. В 1946 году перед началом Великого поста, то есть до Пасхи, они приняли венчание в церкви, в его родном селе.
Благодаря заботе о церкви и успешному ходатайству старосты церкви Машенькина Ильи Ивановича и священника перед руководством республики и Москвы в конце мая 1945 года было разрешено открытие церкви для верующих прихожан и ведение службы, без колокольного звона.
   Когда Владислав бывает в своём селе, каждый раз в первую очередь молится перед святыней, здесь он крестился, венчался, был на отпевании своих родных и близких.

                На горе стоит церквушка,
                Чуть-чуть наклонилась,
                Как убогая старушка,
                К Богу попросилась…

                От церквушки чуть пониже,
                Где стоит часовня,
                Протекает ручеёк
                Родника воды холодной.

                Эта чистая вода,
                Она всегда святая,
                В день крещения Христа
                Людей исцеляет.

                Кто поможет той церквушке
                Встать вертикально,
                Навести внутри порядок,
                Придать вид начальный?

   Судьба Симакова Н. С. следующая: на Канашском ВРЗ, после перевода из цеха, в котором он работал вместе с Владиком, его перевели в другой цех слесарем по сборке воздушных тормозов на вагонах. Работал хорошо, без замечаний. Приятели часто встречались, говорили о жизни, о работе, о планах на будущее. Симаков часто говорил, что его мать болеет, зовёт его домой. В 1949 году осенью он с завода уволился по семейным обстоятельствам. Вскоре его мать умерла, он остался один. Через некоторое время встретил девушку, женился, жили, как все на селе. Родилась дочь. По неизвестной причине стал употреблять «джина» из бутылки, заболел и в 1971 году умер. После похорон от горя и печали умерла его жена. Осталась дочь наследница в доме, который стоит на курьих ножках. Вот такие дела в жизни с его друзьями и товарищами, которые забыли не только Владика, но и самих себя. Нехорошо!

Киселёв Владимир Иванович