Глава 7. Прерванный полёт

Этот полёт не сравнится ни с чем!      
Воздух как будто пропитан ванилью,   
а сам ты несёшься со звёздною пылью,
с неведомой ранее скоростью,   
чтобы быстрей поделиться той новостью!
С кем? Да не важно, с кем!

Знаешь, что скоро на лётном пути,
здесь, на открытой тобою планете
ты смеешь влюбиться с утра, на рассвете,   
уже в половине девятого,    
и взгляд устремив свой на образ распятого,    
слышишь: «Конечно, лети!»

Люди проходят с улыбкой, а ты   
нежно берёшь и целуешь ей руки.
Не в силах терпеть эти сладкие муки,
ты шепчешь с мольбою, прижавшись к щеке:
«Летим с тобой дальше – рука в руке!
Вместе! До самой звезды!»

Молча она револьвер достаёт      
сорок четвёртого ровно калибра         
и сразу стреляет, лишив тебя выбора, 
в самое сердце влюблённого!
И нет уже больше тебя окрылённого –
прерван счастливый полёт.

Вдруг открываешь глаза: словно дым,
ветер уносит виденья о том,
что будет с тобою, но это потом…
Сейчас же – она соблазнительно рядом,
смотрит смущенно пленительным взглядом
и отвечает: «Летим!»

***

– Не подходи к ней, – сказал Страх. – Женщины опасны.

Ловец пока ещё и не думал подходить, но отвести взгляд от прелестной купальщицы он уже был не в состоянии. Она только что вышла из воды, прикрывая полупрозрачной накидкой упругое мокрое тело, и, игнорируя непрошенных гостей долины, направилась мимо них к своей пещере. Пройдя несколько шагов, девушка обернулась и мило улыбнулась Ловцу ветров, после чего пошла своей дорогой, не размениваясь на дальнейшие пустяки. Этой улыбки было достаточно.

Ловец дёрнулся с места, намереваясь догнать её, но Страх схватил его за руку.

– Это Напея, нимфа долины. Ты не должен влюбляться в неё. Иначе ты рискуешь не добраться до Повелителя ветров. Никогда.

– Я больше не слушаю тебя, Страх, – вырывая руку, негодовал Ловец. – Ты что, забыл?!

– А как же тот мужчина, Роман? Ты же вызвался помогать ему!

– Именно ему я сейчас и помогаю. Похоже, в своём мире он заинтересовался одной женщиной, и я уже начал проживать то, что ему ещё только предстоит. Сейчас там, у него, наступила ночь. Роман спит и не думает обо мне. За это время я испытаю любовь этой нимфы, после чего пойду к Повелителю ветров. А если женщины настолько опасны, что мне не удастся достигнуть своей основной цели, тогда Роман узнает об этом этой же ночью. Я приду к нему во сне и предупрежу. Ведь так мир образов помогает людям?

– Да, так, – согласился Страх. –  Но всё же я должен тебя предостеречь. Влюблённость – это сладостный, восхитительный период наслаждения, который вольёт в твоё сердце столько счастья, сколько ты никогда не испытывал. Но период этот короткий, он закончится. И сердце твоё начнёт страдать. Оно захочет вернуть себе счастье: оно будет тосковать по нему, жаждать его, требовать, просить и вымаливать. Но тот, кто раньше дарил тебе это счастье, не сможет давать его снова, потому что он уже тоже не будет иметь его. И тогда ты захочешь бежать, лишь бы только не испытывать этих страданий… Не каждый это проходит достойно.

Ловец ветров замер в раздумье: «Испытать счастье и потом горевать по нему? Да, наверное, это больно. Расстаться с тем, кто делал тебя счастливым? Да, наверное, это требует большого мужества. Но ведь если я пройду мимо любви, я всё равно буду горевать из-за того, что не испытал такого чуда. Так уж пусть лучше на короткое время, но я буду счастлив! А там посмотрим…»

И он оставил Страх у озера и быстрым, почти летящим шагом бросился вслед за Напеей, скидывая на ходу походную сумку с усталых плеч.

Рассветы и закаты складывались в дни, дни – в недели, недели – в месяцы. Но создавалось впечатление, что вовсе нет никакого календаря. Нет ни дня, ни ночи, ни времён года, ни света, ни тьмы. Есть одна безграничная пора – пора двух влюблённых, для которых был создан этот прекрасный мир. Солнце вставало из-за гор, чтобы они могли любоваться друг другом при свете дня; звёзды зажигались на небе, чтобы им было лучше мечтать и загадывать совместное будущее; птицы пели для них серенады, цветы дарили им свой аромат…

«И почему это должно когда-то закончиться? – задавался вопросом счастливый мужчина, лёжа на устланной душистыми травами постели и глядя на то, как его возлюбленная, умывшись утренней росой у входа в пещеру, снова идёт к нему. – Сегодня такой же день, как был вчера; нам хорошо вместе, и мы не хотим расставаться. У других это, может, и заканчивается, но с нами такого точно не случится, потому что наша любовь и наша привязанность – одна на миллионы. Ни у кого никогда такого не было!»

И вот однажды у пещеры появилась старушка в длинной тёмной одежде. Её голову покрывала такая же длинная тёмная шаль. В одной руке она держала клубок ниток, а в другой – ножницы.

– Присядьте, отдохните с дороги, – предложили хозяева и помогли усталой путнице разместиться в плетёном гамаке, подвешенном под большим раскидистым дубом, растущим возле пещеры.

Они поднесли ей воды и укрыли ноги пледом, а сами расположились на траве, не переставая держаться за руки.

– Куда держите путь, бабушка?

– Путь мой не имеет ни начала, ни конца. Я сама решаю, где мне сделать остановку и когда двинуться дальше. Вы мне нравитесь. На вас приятно смотреть.

– Мы любим друг друга, – сказала женщина и повернулась к своему возлюбленному, чтобы в очередной раз встретить его взгляд, подтверждающий эти слова.

Он с трепетом смотрел в её глаза, и сомнений не было: они любили друг друга. Старуха искренне хотела изобразить улыбку, но ей удалось лишь слегка прищуриться.

– Вижу, что сейчас вам ничего другого не требуется. Но если когда-то вы захотите дальше пойти каждый своей дорогой, возьмите вот это.

И она протянула милой парочке клубок ниток и ножницы. Влюблённые переглянулись, не понимая о чём идёт речь, но взяли нечаянные подарки из-за уважения к своей гостье. Потом они проводили старушку до поворота тропы, идущей от пещеры дальше в долину, и здесь она задала свой вопрос:

– Как зовут вас?

– Мы называем друг друга Любимыми, у нас нет других имён.

– У всех есть свои имена, – сказала старушка и пошла прочь от провожатых, скрываясь в вечернем тумане.

Эта ночь прошла иначе, чем все предыдущие ночи влюблённых. Впервые они говорили не о любви.
 
– А ведь у нас у каждого действительно должно быть своё имя, – уверенно произнесла женщина.

– Да, я тоже пытаюсь вспомнить, – потирая пальцами лоб, отвечал мужчина.

– Ведь как-то тебя звали до нашей встречи. Что ты делал до меня? Чем занимался?

Он смотрел на стену пещеры, но как будто сквозь неё. Память начинала понемногу возвращаться.

– Я жил далеко отсюда, и я… ловил ветра. Да! Вспомнил! Моё имя – Ловец ветров, я прилетел сюда на ветре!

Ловец вскочил со своего места и несколько раз прошёлся из угла в угол, окончательно восстанавливая в памяти события, предшествующие встрече с возлюбленной.

– Ты ловишь ветра?! Вот это да!

Женщина тоже не могла усидеть на месте и бросилась к нему. Они крепко обнялись от радости его прозрения и, взявшись за руки, выбежали из пещеры. Снаружи их встретила полная луна, ярко освещающая долину.

– А хочешь, я покатаю тебя на ветре? – с задором воскликнул Ловец ветров.

– Конечно, хочу!

Он залихватски свистнул, и тут же к нему прилетел лёгкий ветерок, совершавший ночную прогулку где-то неподалёку. Влюблённые сели ему на хвост и взлетели над долиной.

– Эге-гей! – кричал Ловец. – Нравится?

– Да! Это потрясающе! – отвечала ему женщина, прижимаясь грудью к его спине.

Они летели то выше, будто к самой луне, то спускались ниже, гладя руками верхушки деревьев. Ещё ниже! И вот они почти скользят по водной глади озера, хохоча в брызгах прохладной воды.

– А меня, меня как зовут? – спрашивала на лету женщина. – Моё имя ты вспомнил?

– Да! Ты Напея, нимфа этой долины!

И Ловец ветров вдруг почувствовал, как больно кольнуло его сердце. Он стал снижать скорость и приостановил полёт, приземлившись у пещеры. Напея спрыгнула с ветра, и Ловец отпустил его восвояси.

– Напея! Конечно! Как я могла забыть?! И всё это – мои владения! Я хозяйка всей этой красоты!

И она в свете луны начала кружиться вокруг деревьев и кустов в удивительном радостном танце. Ловец смотрел на неё, как и прежде, с любовью и восхищением, но капля грусти уже влилась в его сердце: мужчина понимал, что не только он способен осчастливить её – у нимфы есть и свои собственные радости.

Утром, впервые за эту счастливую пору, Ловец обнаружил, что проснулся один. Напеи не было рядом. Он вышел из пещеры и увидел свою возлюбленную, возвращающуюся из долины домой. Она бросилась к нему в объятья.

– Где ты была? – обеспокоенно спрашивал он, не переставая целовать её в волосы и обнимать крепче.

– Я будила долину, – виновато отвечала она и прижималась к нему сильнее. – Прости меня, Любимый, но это мои обязанности. Ведь я нимфа и должна пробуждать силы природы, чтобы деревья и травы продолжали расти, а насекомые и птицы не хотели покидать это место.

– Никогда, никогда не бросай меня больше!

– Да, Любимый!
 
На следующее утро Напея проснулась с намерением разбудить своего возлюбленного и пойти в долину вместе с ним. Но рядом его не оказалось. Ни внутри, ни снаружи пещеры Ловца ветров не было. Встревоженная нимфа побежала по тропинке в сторону озера, где она впервые его увидела. Там и нашла сейчас. Он сидел на берегу и смотрел на небо.

– Что ты тут делаешь? Почему не сказал мне, куда идёшь?

Он кинулся её обнимать.

– Прости меня, Любимая! В день, когда мы с тобой встретились, я оставил здесь тот ветер, на котором прилетел сюда. Мне нужно его снова поймать и договориться кое о чём. Ведь я Ловец ветров, и мой долг – общаться с ветром.

– Никогда, никогда не бросай меня больше, слышишь?!

– Да, Любимая!

Но как бы они ни хотели не причинять друг другу огорчения, долг имени каждого звал их за собой: нимфа бегала в долину и танцевала там свои танцы, а Ловец ветров уходил к озеру искать своего помощника, чтобы придумать вместе с ним, как добраться до Повелителя ветров. При этом каждый из влюблённых сильно тосковал друг по другу в период разлуки и чувствовал себя виноватым за это вынужденное расставание. А когда они наконец-то оказывались рядом, чувство вины и взаимные претензии лишь усиливались. Поэтому не было больше радости и счастья – им на смену пришли горечь и уныние.

И теперь солнце вставало из-за гор, чтобы они покидали друг друга на целый день и занимались каждый своим делом; звёзды зажигались на небе, напоминая им, что у каждого есть своя путеводная звезда; птицы пели прощальные гимны любви, а цветы почему-то пахли не так приятно, как раньше.

– Ну зачем мы вспомнили наши имена? – прижималась к груди Ловца  Напея. – Ведь если бы мы оставались друг для друга только Любимыми, всё было бы, как и прежде. И пусть бы долина жила своей жизнью, сама по себе – ничего бы не случилось. Но теперь я знаю, что должна служить ей, и не могу бросить это занятие.

– Дело не только в том, что мы знаем свои собственные имена, – с сочувствием гладил её по голове Ловец ветров. – Теперь я знаю и твоё имя, и от этого мне гораздо тяжелее. Ты нимфа, а значит, ты способна обворожить любого путника, проходящего по долине. Как мне с этим жить?

– Мне тоже нелегко, – отвечала со слезами Напея. – Ведь теперь я знаю, что в любой момент может прилететь нужный тебе ветер и унести тебя от меня.

– Всё испортила эта старуха. Не надо было приглашать её в наш дом!

Напея ничего не сказала, а лишь вспомнила о клубке ниток с ножницами, которые преподнесла им эта женщина. Также она вспомнила и её слова, и сейчас их смысл дошёл до её сознания: «Если когда-то вы захотите дальше пойти каждый своей дорогой…»

В тот же день нимфа положила клубок и ножницы в свою шкатулку и убрала её в укромное место в углу пещеры. С тех пор, всякий раз проходя мимо этого места, она бросала взгляд на шкатулку и замирала от таинственности, которую та излучала: «Может быть, в этом и есть избавление?» Напея знала, что скоро их страдания станут невыносимыми для обоих. И ещё она знала, что только у неё хватит сил, чтобы отрезать нить у клубка.

И вот однажды долину посетил сильный ветер, такой, что срывал листья с деревьев и уносил их далеко прочь. Напея видела, с каким воодушевлением, почуяв этот ветер, Ловец поднялся со своего места и выбежал из пещеры. Он стоял и жадно смотрел на мощные порывы долгожданного гостя, но чувства к Напеи не давали ему вдоволь насладиться этим зрелищем. Сердце щемило.
 
Он обернулся. Она стояла на выходе из пещеры и держала в одной руке клубок ниток, а в другой – ножницы. Во взгляде Ловца читались муки безысходности и одновременно с этим удивление по поводу предметов в руках Напеи. Она смотрела на него пристально и ждала знака. У Ловца увлажнились глаза, нижняя губа его дрогнула, но слова не получилось произнести – лишь еле заметный кивок головы.

Нимфа дрожащими руками отмотала от клубка немного нити и, запрещая себе чувствовать что-либо, отрезала её, громко щёлкнув ножницами. Тут же хвост ветра оказался в крепких ладонях Ловца и он, оседлав свою добычу, умчался из долины любви. Напея ещё долго смотрела ему вслед, вспоминая, как ярко и бурно начиналась их счастливая пора и как печально она закончилась.

***

Заметить, вызвать интерес
и подпустить. Всё ближе, ближе…
Кто больше: ангел или бес?
Да Бог с ним, подожду – увижу!

Увлечь, увлечься, тайной стать,
влюбиться в собственные тени…
Иди сюда! Давай играть,
что ты герой, безумец, гений!

Приблизить так, чтоб вместе вдох...
И лишь на этом расстояньи
узнать, застав себя врасплох,
что дальше – только расставанье.

Начать тихонько отдирать
до боли, до кровавой кожи:
не отпуская – прогонять,
не вынося – любить до дрожи.

Устать. Попробовать простить,
забыть и тут же снова вспомнить…
Хотелось ближе подпустить,
хотелось смыслами наполнить.


Продолжение следует...

Рисунок Анны Мартыненко.