Фильмы Гайдая. Операция Ы

Операция «Ы» и другие приключения Шурика


В 1965 году Гайдай выпускает свой первый полнометражный «золотой» фильм, - «Операция «Ы..». На дворе уже не оттепель, но еще не заморозки. Советскую страну возглавил Леонид Ильич Брежнев. Впрочем, Гайдай всегда существовал в своем собственном времени. Фильм до определенной степени «модернистский», поскольку состоит из трех самостоятельных киноновелл, каждую из которых можно считать отдельным фильмом, - «Напарник», «Наваждение», и, собственно, «Операция «Ы». Не случайно именно вторая новелла получила приз фестиваля в Кракове. Понятное дело, сюжетно эти новеллы никак не связаны между собой. Их связывают только главный герой, впервые выведенный Гайдаем на сцену – Шурик. Выбор имени здесь тоже несет определенную знаковость. По всей видимости, рассматривались разные варианты, - в частности, Эдик и Владик. Но победил вариант имени, которые быстро стало почти что нарицательным. Комичность присутствует уже в самих этих звуках: Ш-у-у-р-и-и-к. Почему, кстати, Шурик, а не Саша или, допустим, Александр? Главный герой практически неизменно оказывается Шуриком, и очень редко, - Сашей. Может быть, юмор здесь еще и в несовпадении звучания «Саши» и «Александра» с «Шуриком»? Критики, как всегда, видят в выборе имени чуть ли не антисоветчину. Сценарист данного фильма Костюковский рассказывал: «Недавно один критик говорит: «Как глубоко, что он отказался от имени Владик. Ведь Владик — это Владлен. Владлен — это Владимир Ленин. Гайдай не хотел употреблять это имя, так как был диссидентом» . Конечно, уважаемый критик говорит полнейшую глупость уже хотя бы потому, что Владик – это Владислав, а никакой не Владлен.
И потом, как же быть с вариантом «Эдик», - что, это тоже намек на вождя мирового пролетариата?! Но, видимо, так силен соблазн теперь, после смерти автора и кончины советской власти, во всем узреть «диссидентство». В действительности, поясняет Костюковский, Гайдай сделал своего героя Шуриком в честь своего брата. Вот так, всё по-семейному, и никакого диссидентства. Нужен был просто некоторый комический эффект, а вовсе не свержение советской власти, - при этом подошло имя родственника. Вполне справедливо Костюковский тут же поясняет, что Гайдай не был ни диссидентом, ни шестидесятником, просто он был талантом. И, добавим мы, он не был диссидентом хотя бы потому, что был глубже многих диссидентов, и видел мир дальше, чем они. Но московские критики до сих пор убеждены, что они знают все лучше всех.
Итак, перед нами явление нового героя, Шурика, в блестящем исполнении Александра Демьяненко (1937-2000). Как актер он был известен и до Гайдая, в частности, своей ролью в фильме «Карьера Димы Горина» (1961). Но здесь его карьера оказалась на самом высоком взлете: на него обрушилась невиданная популярность. К сожалению, как это нередко бывает в кино, слишком быстрый и высокий полет закончился не менее быстрым и болезненным падением: Александр Демьяненко навсегда оказался в тени своего героя, навеки остался «Шуриком». До самой своей смерти в 2000 году он не мог избавиться от наклейки гайдаевского персонажа. Считается, что это погубило его дальнейшую артистическую карьеру. В данном исследовании мы не собираемся рассуждать на тему: кто виноват? Нас интересует в первую очередь личность Леонида Гайдая. Обвинять Гайдая в закате карьеры Демьяненко так же наивно, как обвинять любого гениального режиссера в том, что актеры, снявшиеся в его фильмах, не могут найти себя в фильмах других режиссеров. Быть может, напряженная работа актера у гениев делает слишком трудным еще один прыжок выше головы в следующем фильме. Можно сказать и стандартные слова о том, что многие не выдерживают испытания славой. В качестве слабого утешения в таких случаях добавляют такие же стандартные слова о том, что великий актер всегда найдет себя, а раз человек «выпал из обоймы», - то, значит, такова ему истинная цена..
Люди, произносящие подобные общепринятые фразы, видимо, не задумываются над тем, что, блестяще проявив себя в определенном амплуа (например, комическом), актер вызывает желание и у других режиссеров использовать его в том же самом амплуа. Если он начинает сопротивляться, то может надолго остаться без работы. Тут уж фактор случайности играет весомую роль: разглядят ли режиссеры в данном артисте кого-то кроме комика, или не разглядят? В этом смысле слишком яркие роли опасны именно своей излишней яркостью, за которой трудно или невозможно бывает рассмотреть что-либо еще. Кроме Демьяненко можно вспомнить и еще один пример в советском кино, - Савелий Крамаров. Тоже актер незаурядного комического дарования (снимавшийся, кстати говоря, и у Гайдая). Но его настолько однообразно использовали в амплуа комичного «придурка», что, в конце концов, привело артиста к депрессии, а затем и к эмиграции в 1982 году из СССР в США (причины эмиграции были, конечно, не только в одинаковом амплуа). Александр Демьяненко не эмигрировал, но так на всю жизнь и остался в грустном одиночестве со своим Шуриком.
 Кто же он такой, «товарищ» Шурик? Здесь мнения расходятся. То, что студент и комсомолец, это понятно. То, что не лишен интеллигентности и простого человеческого обаяния, - это тоже ясно, как дважды два. А в остальном.. М. Брашинский, например, видит в Шурике не больше, не меньше, как «бойскаута раннебрежневской формации» . Может быть и верно, но уж больно серьезно, по-киноведчески, сказано. Сам Шурик даже, наверное, не понял бы, что этим хотели сказать. И что это еще за «бойскауты» в СССР?! Да неужели и в самом деле была особая «раннебрежневская формация» молодых людей? Более верной, думается, является несколько иная точка зрения. Из бурлящей массовки выделился индивидуальный герой. У Гайдая им стал Шурик, которого мы со временем начали воспринимать как образцово-смехового шестидесятника. Ковбоечка, "техасы", кеды, сопромат, приработки на стройке, рюкзак, фольклорная экспедиция, платонические влюбленности - очкастый блондин, как губка, впитал внешность эпохи (в 70-е Шурик-изобретатель в "Иване Васильевиче" - это уже функция, служебный персонаж). Есть, разумеется, и автобиографические элементы в этом образе. По воспоминаниям вдовы Леонида Гайдая, образ Шурика (внешность и характер) режиссер списал с себя. "Это его точная копия, - рассказывала Гребешкова, - от походки до жестов. Леонид мечтал создать положительного персонажа - немного нелепого, но доброго очкарика" .
Более далекие, кинематографические аналоги для этого персонажа тоже могут быть прослежены. Например, С. Добротворский полагает, что в галерее далеких предков Шурик больше всех перекликается с героями Гарольда Ллойда . Не только потому, что оба в очках. И первый из триумвирата американских киноклоунов и советский смеховой медиум сконструированы из вторичных общественных атрибутов. Обоим не надо разговаривать. Обоим надо только быть. Там канотье, тут ковбойка. Там костюмчик, который мама-провинциалка построила сыну на выпускной бал и в котором он отправился покорять столицу, тут - джинсы из чертовой кожи, с обилием карманов и заклепок, стремительно входящий в моду бытовой дизайн ранних 60-х. Там - вечный клерк, тут - вечный студент. Адресат комического противостояния у обоих похож. Ллойд и Шурик сражаются с обстоятельствами. Ощутимая разница однако, состоит в том, что у Ллойда внешняя сила носит стихийный, анонимный характер, а для Шурика она персонифицируется то в отправленного на "сутки" дебошира, то в антиобщественные действия мелких городских жуликов или крупных восточных управленцев. Понятно, что дальше Ллойда эволюция героя пойти не могла. Общество сделало очередной виток против резьбы. Смех перестал циркулировать по вертикали и устремился куда-то набок, к грустным или злым комедиям. Эти комедии, однако, снимал уже не Гайдай, а такие режиссеры как, например, Эльдар Рязанов. Времена Шурика прошли.
Но зрители смеялись, и будут смеяться. Что в нем особенного? Обычный вроде бы советский студент, активист, работает на стройке. Вежливый: стоя под проливным дождем на остановке, пропускает всех в автобус до тех пор, пока двери не закроются и автобус не уедет, оставив незадачливого студента мокнуть на остановке. Весь этот калейдоскоп событий происходит под музыку Александра Зацепина, с которым Гайдай стал сотрудничать как раз с этого фильма. О начале работы с Гайдаем Зацепин потом рассказывал: «Поначалу Леонид Иович был несколько подозрителен. В сценарии были его собственные ремарки, какая и где должна быть музыка: здесь полька, тут марш, там галоп, там еще что-то… Я все это внимательно прочитал, но музыкальную экспликацию сделал по-своему. Гайдай спрашивает: «А почему ты здесь не хочешь галоп?» Я отвечаю: «Здесь выбегает закопченный Смирнов в мочалках вместо трусов и с ожерельем из изоляторов. Мне кажется, тут лучше самбу сделать. Он ведь похож на дикаря». Гайдай подумал и говорит: «Ладно, попробуй». Он давал возможность искать и не давил на композитора. И музыка легла в фильме просто замечательно. Гайдай был доволен. Так я попал в его группу» . И этот дуэт получился очень удачным. Именно музыка Зацепина внесла свежий дух оттепели в картины Гайдая. Мотивы джаза или свинга легко узнаваемы в «Операции», и это, конечно, примета новых времен. Можно играть джаз, но при этом все-таки не предавать родину. Уже хорошо. И когда Шурик в новелле «Наваждение»  спрашивает у другого героя, Дуба, что он слушает, а тот говорит, - Ван Клиберна (врет, конечно), то и здесь заметно дыхание оттепели. Ван Клиберн был американским пианистом, победившим на конкурсе имени Чайковского во времена хрущевских перемен. Этот молодой человек стал одним из символов потепления отношения между «Востоком» и «Западом». Конечно, в начале 50-х слушать американского пианиста было бы криминалом. А теперь, вот, «свобода»..
В результате стычки с хулиганом в исполнении Алексея Смирнова, происходит их новая встреча, на стройке, где подрабатывает Шурик, и куда героя Смирнова (Верзилу), отправляют на «перевоспитание» за хулиганство. Здесь-то и происходит масса комических ситуаций. Кстати, знаменитая сцена в конце новеллы «Напарник», когда Верзила на все предложения милиционера «поработать», отвечает «Я», имеет своим истоком события из биографии Леонида Гайдая. Это было во время войны. Когда приехал военком отбирать пополнение в действующую армию, на каждый вопрос офицера, Гайдай отвечал "Я". "Кто в артиллерию?" "Я", "В кавалерию?" "Я", "Во флот?" "Я", "В разведку?" "Я" - чем вызвал недовольство начальника. "Да подождите вы, Гайдай, - сказал военком, - Дайте огласить весь список" . Как видим, оригинальная история была куда серьезней и драматичней.
Отголосок войны встречается и в другом эпизоде данной новеллы «Операции..». Когда Шурик «учит жизни» Верзилу с помощью розги, выясняется, что ему 41 год, его зовут Федя, у него семья, две дочки. Стало быть, он ровесник Гайдая, - значит, воевал и под обстрелом отбойного молотка лежал вполне осмысленно...  Все это вносит неожиданную нотку трагедии в безоблачный комический сюжет. В связи с этим можно вспомнить и другой эпизод из того же фильма, - на сей раз, из новеллы «Наваждение». Шурик читает своей возлюбленной Лиде в исполнении Селезневой стих Ярослава Смелякова про «хорошую девочку Лиду» (кстати, здесь тоже есть автобиографическая черта – это стихотворение Гайдай читал на экзамене при поступлении во ВГИК) . Оказывается, оба главных героя этой новеллы любят творчество Смелякова. Стих – так себе, ничего особенного. Ничего смешного, но и ничего трагического. Если, конечно, не знать, что советский поэт Ярослав Смеляков дважды сидел в сталинских лагерях (в общей сложности около десяти лет) . Так что внешняя невинность данного эпизода скрывает в себе недавнее и чудовищное прошлое.
А на поверхности все весело. Шурик и его криминальный компаньон бегают по стройке словно гангстеры в американском кино. Как будто это не очередная стройка социализма, а какой-нибудь вестерн! Вокруг процветает демагогия. То прораб, блестяще исполненный Михаилом Пуговкиным, несет какую-то невероятную чушь в виде калейдоскопа цифр про масштабы данного строительства, которые, конечно же, превышают масштабы собора Парижской Богоматери – неплохая пародия на советскую гигантоманию; то Верзила требует от Шурика, чтобы тот рассказывал ему о том, как наши космические корабли бороздят просторы.. а там уж неважно чего, - ну, хотя бы, Большого театра. Последнее звучит святотатственно. Именно в 60-е годы Советский Союз был опьянен своими успехами в космосе. Но в устах демагога и беспредельщика Феди эти успехи поневоле становятся предметом издевательства.
Федя не только издевается: он еще и остроумен. Еще в эпизоде конфликта с Шуриком, на предложение уступить место беременной женщине: «она готовится стать матерью», - он отвечает, - «а я готовлюсь стать отцом». А чего стоит хотя бы одна фраза: сейчас с людьми надо помягше, а на вопросы смотреть ширше». Как видно, Федя не владеет русским языком в совершенстве, но зато эту фразу можно считать гениальной формулой советской оттепели. Собственно, именно благодаря этим «мягше» и «ширше» стал возможным выход на экраны обсуждаемых комедий, сам «феномен Гайдая». А вот другая фраза напарника Шурика. Верзила Федя, похмелившись, поедает роскошный обед и научает Шурика: "Запомни, студент, кто не работает - тот ест", и именно здесь - наше до боли родное «Рио-де-Жанейро», хрустальная мечта детства (пусть и не такая, как у Остапа Бендера). Пропущена всего одна частичка «не» во всем знакомом советском лозунге, и получается истина чуть ли не на все времена. Да, изменился общественный строй, быт, идеология, экономика, дензнаки, лозунги, улицы, дома, продукты и одежда. Человек - остался. Герой времени Гайдая, он же герой нашего времени . Шурик, конечно, Федю перевоспитывает. Его методика вызывает у Феди сильные сомнения. Во время экзекуции, воспитательной порки, он даже интересуется у Шурика, комсомолец ли он. Получив утвердительный ответ, Верзила говорит: это же не наш метод. Ну да, ведь ТЕПЕРЬ с людьми надо помягче.. Однако еще за десятилетие до съёмок этого фильма, это был вполне «наш» метод, только не такой «мягкий», а с пытками и расстрелами. Эпизод наказания Феди, конечно, комичен, но иногда вызывает далеко не веселые ассоциации.
Вторая часть «Операции «Ы» таких ассоциаций почти не вызывает (разве что вышеупомянутый эпизод со стихотворением Смелякова). Композитор Александр Зацепин рассказывает, как происходила музыкальная работа во второй новелле: «там, где проходит любовная тема, слегка квакает манок на уток. Но он так записан, что не ощущается, как манок, зато тембр дает необычный, потому что и новелла необычна - юноша и девушка вместе готовились к экзамену, а потом друг друга не узнали. А музыка подчеркивает и иронично комментирует происходящее. И все это - благодаря  определенным тембрам, построению музыкальных фраз и гармонии» . Надо сказать, что бессловесная любовная линия в новелле «Наваждение» из «Операции "Ы"..». - один из образцов чистого кино. Здесь перед нами выступает комедия соответствий в чистом виде. Задуманный сюжет движется предметом, вещью, неодушевленной материей. Шурик обречен, едва завидев конспект в руках Лиды. Вещь ведет его по истории, предмет провоцирует чувства. Люди обречены жить в каком-то ином мире, отличном от стихии намерений и обстоятельств . Шурик как сомнамбула идет вслед за студенткой Лидой с ее конспектом, не замечая ничего вокруг. Затем он попадает в квартирку Лиды еще раз и узнает ее, не узнавая.. Здесь у Гайдая проявляется редкий мотив почти что экзистенциального ужаса: солнечный герой-идиот на секунду поворачивается печальным лунным ликом.
Конечно, события в данном фильме развиваются в более или менее пуританском русле: легкий флирт, поцелуй в щеку и т.п. Правда, главная героиня обнажается до «пляжного варианта». По этому поводу сохранилась целая «легендарная» история. В свой фильм Леонид Гайдай пригласил юную и не очень известную актрису Наталью Селезневу. Нужно было как-то добиться того, чтобы в новелле «Наваждение», где они с Шуриком готовятся к экзамену по физике, она естественно и без стеснения разделась перед камерой до купальника. Нужно отметить, что в то время подобные сцены для режиссеров и актрис были весьма проблематичны. Леонид Гайдай нашел ловкий ход. Он сказал, что в кадре актрисе нужно будет раздеться... - Но у вас, возможно, не очень хорошая фигура, - как бы засомневавшись, добавил он. - Как это не очень хорошая! - возмутилась Селезнева и одним движением скинула с себя платье. После этого актрисе было уже гораздо проще и легче сниматься в этом эпизоде . Т.е. сама атмосфера, в которой разворачивается новелла «Наваждение» уже отдает раскрепощением 60-х: другие выражения лиц, другие фразы, воздух, наполненный какой-то особенной светлой беззаботностью. В таком мире многим захотелось бы жить и сейчас.
В третьей части фильма, которая так и называется, - «Операция «Ы», - на сцену вновь выходит уже полюбившаяся всем троица: Трус, Балбес и Бывалый. Им предлагают имитировать ограбление товарного склада, чтобы скрыть факт хищения. И при этом Бывалый (Е. Моргунов) произносит примечательные слова, обращаюсь к директору рынка: народ хочет разобраться, что к чему. Опять-таки, мы чувствуем дыхание новой эпохи, - народ хочет разобраться. До этого за народ «разбиралась» коммунистическая партия в лице ее руководства, а теперь как будто это может сделать и сам народ. Пусть и во многом иллюзорная, но все же свобода. Ирония упомянутой фразы, конечно, в том, что в данном конкретном случае «народ» желает разобраться, как именно совершить преступление.. Не стоит забывать, что в этой части фильма колоссальная ирония содержится даже в названии, - Операция «Ы». Это название предлагает Балбес (кто же еще! не профессор же философии!); на вопрос директора рынка «почему «Ы»?», он отвечает гениально, - «чтобы никто не догадался». Ощущение, что Гайдай здесь говорит о себе. Действительно, трудно отгадать «загадку Гайдая».
Одним из главных героев этой пьесы является хлороформ, которым троица преступников должна усыпить бабушку-сторожа, охраняющую склад, но в итоге усыпляет себя. Как всегда, этот фильм не был бы смешным, если бы Гайдай по ходу не придумывал оригинальное развитие сюжета. Юрий Никулин рассказывает: «Для эпизода "Бой на рапирах" (Балбес дерется с Шуриком) пригласили преподавателя фехтования, который учил нас драться на рапирах. После нескольких занятий мы дрались как заправские спортсмены. Показали бой Леониду Гайдаю. Он посмотрел со скучающим видом и сказал: - Деретесь вы хорошо, но все это скучно, а должно быть смешно. У нас же комедия. Стали искать смешные трюки. Гайдай придумал следующее: когда Шурик протыкает Балбеса шпагой и тот лезет рукой за пазуху, то рука у него оказывается в крови. Звучит похоронная музыка. У Балбеса - печальный вид. Он нюхает руку и вдруг понимает, что это не кровь, а вино. Оказывается, Шурик попал шпагой в бутылку, которую Балбес украл и спрятал за пазуху» .
Читая все это, думаешь: вот и попробуй объяснить «феномен Гайдая»! Ведь для этого нужно показать читателю, «как» и «почему» человек умел мыслить «смешно», да еще и обладал недюжинным талантом представить этот смех на экране нам, зрителям. Скажем, вспоминает замечательный, «галлюцинативный» эпизод, когда Трус, нанюхавшись хлороформа, из пирамиды горшков выхватывает почему-то самый нижний, после чего вся пирамида, естественно, рушится. Но в «Операции», кроме бездны юмора, проскальзывают и грустные нотки. Например, Балбес поет песню «Постой,  паровоз..». Делает он это с присущей Никулину комичностью, но в содержании песни на поверхность выступает слезы: герой песни, - не то беспризорник (хотя и едет к «маменьке родной», но по всему видно, что он – «отрезанный ломоть», вечный странник), не то преступник, - жалуется на свою горестную судьбу. Как сказали бы в СССР, эта песня похожа на так называемые «блатные» песни. В ней чувствует некое неизбывное страдание. Как будто комическая маска прорвана и на поверхность вышло истинное лицо героя. И мир, оказывается, совсем не такой веселый, как ожидалось, - он жесток, и, увы, будет продолжать быть жестоким.
Еще на съёмках «Операции..» Гайдай, по свидетельству многих очевидцев, сказал, что он больше не будет снимать легендарную троицу. Ему казалось, что эти роли себя исчерпали, эти маски «приелись» зрителю. С ним не были согласны его сценаристы Я. Костюковский и М. Слободской. Однако «Операция «Ы»..» имела такой успех, и пошел огромный поток писем и просьб, Гайдаю пришлось уступить. Думается, что это как раз тот случай, когда великий режиссер был не прав. И, осознав свою ошибку, он не прогадал. Не пожалели и зрители: следующий фильм Гайдая стал еще популярнее предыдущего. Троица из операции «Ы» опять оказалась на коне.