Вехи и вёрсты. Главы из романа. Гл. 103-104, 106-1

Шиманский В.И.

            Главы из автобиографического романа "Вехи и вёрсты" (Скопировано с сайта "Свободная газета +": http://www.svob-gazeta.ru/)


Глава 103. 3-й класс. Школа №53. Станция Михайло-Чесноковская

В сорок четвёртом году в школе номер тридцать два был открыт военный госпиталь. Всех учеников из этой школы перевели в школу номер пятьдесят два. Не смотря на то, что там были сформированы дополнительные младшие классы, был большой перебор учеников.

В третий класс мне пришлось идти в школу номер пятьдесят три, которая располагалась на станции Михайло-Чесноковская. Ходить в эту школу из нашего посёлка было далеко и опасно, несмотря на то, что к ней вело две дороги.

Первый путь пролегал под Бетонным мостом, затем метров сто пятьдесят надо было идти по путям Малой Амурской железной дороги до улицы «Вокзальная». В любой момент со стороны Бетонного моста мог выскочить детский паровоз и настичь пешехода. Часто от депо состав двигался вагонами вперёд, подкрадываясь к пешеходу бесшумно и внезапно. Бывали несчастные случаи.

Перед самой школой был не менее опасный участок пути — железнодорожный переезд ветки, идущей к заводу ЦАРЗ.
Этот путь был опасен осенью и весной. В зимнее время детский поезд не ходил, и этот путь становился менее опасным, но он был намного длиннее второго. Детям, одетым не в очень тёплую одежду, идти по морозу длинным путём было дольше.

В другом случае не надо было нырять под Бетонный мост и ходить по Малой Амурской. Стоило, не заходя под мост, перейти через линию Малой Амурской железной дороги, подняться на бровку, идущую вдоль линии Транссибирской магистрали и идти по ней до блокпоста.  Там пересечь несколько железнодорожных путей и выйти к школе.

В зимнее время снег и метель часто заносили бровку сугробами, и идти по ней становилось тяжело. С бровки дети поднимались на линию железнодорожного полотна и шагали прямо по шпалам, рискуя попасть под колёса поезда. Ветер относил паровозные гудки и шум, приближающего состава, который со стороны станции Свободный катился под уклон бесшумно и быстро, настигая человека внезапно. Иногда несчастные случаи происходили не только с детьми, но и со взрослыми людьми.

Не меньшую угрозу представляли маневровые паровозы, которые беспрерывно шныряли до входного семафора и обратно. Второй вариант был гораздо опаснее первого, но его преимущество в том, что этот путь до школы был гораздо короче первого, поэтому в зимнее время ученики пользовались им чаще, чем первым.

Родители постоянно наказывали мне быть внимательным, не баловаться с ребятишками по пути в школу и не разевать рот по сторонам. Что родительский совет? Кто его слушал и когда? Пока человек всё не испытает на своей шкуре, никогда ничего не поймёт.
Когда я был маленький, мама мне говорила: «Не трогай печку, она горячая! Будет вава!» Как не трогай? Прежде всего, надо самому убедиться в этом. Только тогда, когда я обжигал пальцы и мне становилось больно, начинал что-то соображать.

На станцию Михайло-Чесноковская в то время приходило много грузов для Амурской дороги и на север области. Здесь находились центральные склады Амурской железной дороги, Судоверфь, Перевалочная база, Нефтебаза, Центральный авторемонтный завод, Кирпичный завод, несколько электростанций, на которые подходили железнодорожные ветки. Во всех направлениях хождение по путям было очень опасно.


Глава 104. Новый коллектив. Учёба в 3-м классе

В третьем классе нас учила молоденькая учительница — Александра Ивановна Волынская, которая только окончила школу, не имела навыков преподавательской работы, и сама была почти девочкой. На уроках она читала нам книжки и рассказывала смешные истории.

Рядом со школой находился военный госпиталь. Иногда Александра Ивановна исчезала из класса, и мы оставались представленные сами себе. Мы часто видели нашу учительницу в кругу выздоравливающих военных. Молодость безрассудна и всегда требует своё.

У меня появились новые друзья – Федя Замковой и Шурка Синицкий. Они жили в Рабочем посёлке, который находился с противоположной стороны линии. В отсутствии Александры Ивановны ученики были предоставлены сами себе. Чтобы дети не шумели, мы устраивали в классе кукольные «концерты» и этим развлекали ребят.
Шурка делал из бумаги чёртиков, голубей, кораблики и много всякого такого, чего я раньше не видел. На пальцах чернилами рисовал смешные мордочки, затем надевал на них круглые бумажки. Получались куклы. С этими куклами-пальцами усаживался за пустой стол учительницы, и начинался маленький кукольный спектакль.


Глава 106. Девочки из нашего третьего класса

Из девочек нашего третьего класса я помню Валю Пысь, Нину Хоменко и Валю Савченко, которая жила в маленьком домике рядом со школой. Её мама работала истопницей печей в нашей школе.

Валя была худенькой, спокойной, уравновешенной красивой девочкой и очень нравилась мне. Она помогала маме топить в школе печи. Иногда я помогал Вале разбивать большие куски угля.

В конце ноября сорок четвёртого года начались сильные морозы, и в нашем классе произошло большое несчастье. Вся семья Савченко, в том числе и Валя, насмерть угорели в своём домике от печки, которою протопили углём и рано закрыли трубу. Им хотелось сохранить в доме больше тепла, а получилось вот так. Хоронили Валю всей школой. Её смерть сильно потрясла меня. Как и многие другие ребята нашего класса, я не знал, что не полностью сгоревший уголь, может довести до такой беды. С тех пор я никогда не закрываю трубу в протопленной печке до тех пор, пока там есть хоть одна маленькая, тлеющая головёшка.


Глава 107. Запах яблока

 Город Свободный в годы Отечественной войны, кроме заключённых, был до отказа набит военными. В дубняке, где находилась железнодорожная больница, стояли замаскированные зенитные установки, и размещался третий запасной полк.

Для семей офицеров был построен специальный военный городок, расположенный недалеко от бывшей школы номер тридцать два, но жилья офицерским семьям всё равно не хватало, поэтому их расселяли по частным домам, не спрашивая на это согласие хозяев. Всё списывалось на военное время.

К нам поселили семью офицера с женой и маленькой девочкой. Эта семья заняла нашу детскую комнату, вход в которую завесили одеялом. Из неё постоянно исходили умопомрачающие запахи. Меня тянуло заглянуть туда, но мама строго приказала: «Не суй нос в комнату квартирантов! Это чужие люди! Они ничего тебе не дадут, а будут одни неприятности».

В голод запахи, настолько обостряют обоняние у человека и будоражат его сознание, что он готов на всё. Я плакал и просил у мамы есть. Гражданское население голодало, а военные и их семьи получали неплохие пайки.

Однажды их девочка вышла к нам в зал с большим душистым яблоком. У меня появилось желание выхватить это яблоко из её рук, но мама, разгадав мои намерения, увела нас с Геной к себе в спальню. После этого мама и мы с Геной долго не могли успокоиться.

Вскоре квартиранты от нас съехали, но запах того яблока ещё долго оставался в моём сознании. Прошли годы. Когда я ем яблоки, часто вспоминаю то яблоко, что было у девочки. Мне кажется, что яблоко, которое ела девочка, пахло лучше, чем те, яблоки, которые мы едим сейчас.


Глава 111. Письма дедушки Степана на фронт

Дедушка Степан в письме на фронт к дяде Никифору, написал: «Дорогой, Никифор, ты за нас не беспокойся! Живём мы хорошо. Огород скопали лопатами, а сено, что накосим, вывезем на корове».

Тогда все письма на фронт и с фронта проверялись военной цензурой. Письмо деда Степана, прежде, чем дошло к Никифору, побывало в Политотделе его части. Вскоре к тёте Вале пришел человек из НКВД и спросил: «Зачем в письме на фронт вы написали мужу о том, что сено будете возить на корове? Если вам для вывозки сена нужна была лошадь, мы поможем вам разрешить этот вопрос, а на фронт таких писем на фронт писать не надо». Тётя Валя про письмо ничего не знала, но догадалась, чьих рук это дело.

После визита посланца из НКВД, тётю Валю вызвал к себе в кабинет начальник водокачки, где до призыва на фронт работал дядя Никифор, и спросил её: «Зачем жаловались в НКВД?» Тётя Валя рассказала ему о дедовом письме. Начальник посмеялся и сказал: «Всех хороших коней у нас забрали на фронт, осталась одна кляча, которая еле-еле ноги волочит. Если доведёте её до дому, берите и возите на ней своё сено, других лошадей у меня нет».

Посмотрела тётя Валя на кобылу, а ту, в самом деле, ветер качает. Кое-как она запрягла её в телегу, и при божьей помощи дотащилась на ней до Черниговки. Там дедушка Степан выходил худобу. Первое время приходилось помогать кобыле таскать телегу, но через некоторое время она поправилась, и сама хорошо справлялась с привычным делом.

На водокачке о кобыле никто не вспоминал. Дедушка не только вывез на ней сено, но заготовил на зиму много дров. Через два месяца тётя Валя привела эту кобылу на водокачку. Начальник посмотрел на неё и глазам своим не поверил.  «Жива? А я думал, что сдохла». Оглядев упитанную лошадь, стал ругать тех людей, которые раньше ухаживали за скотиной: «Такого коня, идиоты, чуть не угробили! Женщина вам нос утёрла!»

С фронта, как помощь, командование части, в которой воевал дядя Никифор, прислало тёте Вале деньги, на которые она купила для коровы хороший мягкий хомут и сбрую. За лошадью на водокачку она больше не обращалась.

(Продолжение следует)