Глава 6. Магии не существует

«Неистовый проливной дождь с удвоенной силой барабанил по крыше, будто хотел разрушить здание до самого основания, затопить этажи и смыть его остатки в самую безбрежную пропасть, чтобы никто никогда и не узнал, о том, что это место когда-либо существовало…»

Так невесело фантазировала Алисия, когда входила в маленькую, но темную библиотеку Джона Блэка, где обычно проводились важные встречи и малолюдные мероприятия по типу «тет-а-тет». Там всегда царил полумрак и солнечный свет никак не мог проникнуть за лиловые гардины, путаясь в тяжелых тканях. Покрытые пылью, старые книги, не вызывали у Алисии желания тут же прочитать их, несмотря на напускную древность и внушительность маленькой библиотеки. У нее возникало чувство, что это мрачное помещение с резными подсвечниками и хрустальными вазами – сродни ловушки для голодного до книг всезнайки – ты жадно тянешься за увесистым фолиантом в яркой обложке, но тут же сквозь переплет внедряется железная рука, напоминающая стальные клещи, хватает за горло и мигом затаскивает тебя за книжные полки, словно малого легкого котенка.

От несчастного ботаника остаются лишь отцовские ботинки и треснувшие очки-половинки.

А красные пухлые свечи, так и продолжали гореть, ровно, гордо, даже не шелохнувшись в сторону совершенного злодеяния.

Посередине библиотеки, окруженные книжными стеллажами, друг напротив друга стояли два кожаных черных кресла, от которых так и веяло холодом, или же все это была разыгравшаяся фантазия девушки. Пара серых и светло-карих глаз, разделенные лишь чайным столиком, за которым был подан отнюдь не чай, даже не посмотрели в сторону вошедшей Алисии, случайно и шумно задевшей греческую амфору, которая чуть не грохнулась с антикварной тумбочки. Двое мужчин негромко о чем-то разговаривали и не сразу обратили внимание на звук. Алисия покашляла, но это не помогло ее хрупкому серому призраку дать человеку хоть какой-то знак ее реального зримого присутствия.

Призраки не разговаривают. Их главная цель – сосредоточенное, безудержное, почти маниакальное преследование одного объекта…

Однако, Алисия чувствовала, что ее призрак разрывается на д в е части…

 - А, это ты, дорогая… - как бы равнодушно заметил Ларс Кристенсен, приглашая меня подойти ближе. Джон совсем не удостоил меня даже мизерным взглядом, уткнувшись лицом в какие-то бумаги и бокал с янтарной жидкостью, на дне которого плавали кубики льда. Морщинка на его лбу совсем углубилась, будто он нарочно пытался быть серьезным, чтобы не выказать ни капли эмоций в мою пользу.

У него были…были эмоции…уж я это знала.

 - Мистер Блэк, - с неудовольствием протянул Ларс, окидывая меня критичным взглядом мерцающих, но не сулящих добра, желтоватых глаз. Во всем этом полумраке, отделанной под старину библиотеке, он еще больше походил на некую хищную птицу, чьей наивной жертвой я совсем не собиралась стать. – Почему мисс Флай так плохо одета? Кажется, я уже высказывал вам свои пожелания, касательно ее имиджа? Она похожа на нечто среднее между стареющим хиппи и сидящей на наркоте, Кортни Лав… Вроде в условиях договора я видел пункт, касающийся внешнего вида и моих пожеланий на этот счет… Или же ваша организация не несет ответственности за свои слова? Было бы очень обидно написать о вас негативный отзыв.

Джон вздохнул, наконец-то посмотрев на меня сознательно и с нескончаемой грустью. Я было надменно вздернула нос, но тут же быстро сдалась изображать из себя гламурную фифу, понимая, что и так причинила ему слишком много боли…Его воспаленные и красноватые белки глаз говорили о его чувствах гораздо больше, чем пустые слова.

Я не старалась наряжаться. В договоре и правда был пункт о том, что покупатель имеет право выбрать одежду, прическу и макияж, в котором его «благоверная» покинет дом ради иного, незнакомого и чужого дома. Это было частью игры, гиперболичного спектакля, перформанса, чтобы все выглядело красиво и со вкусом, будто милый ритуал похищения невесты, а не совершенно бесчеловечная работорговля людьми без прошлого, прозрачного настоящего и опасного будущего.

 Переминаясь с ноги на ногу, обутая в тяжелые черные ботинки, черные леггинсы и такого же цвета кофту с капюшоном и запахом на поясе, я желала этим образом воплотить в жизнь похороны моей прошлой жизни, погребить мои чувства к Джону, но уж точно не воспроизвести стиль Кортни Лав…Хотя, возможно, Ларс всего лишь умело играл на струнах души Джона.

Вскинув немытыми специально волосами, я невинно пожала плечами и сделала вид, что увлеклась одной из книг, что стояла на полке.

 - Можете не беспокоиться, мистер Кристенсен – все расходы по покупке одежды и прочего мы берем на себя. Вам возместят моральный ущерб… - с едва заметной усмешкой бросил Джон, подписывая кипу бумаг. -  Поставьте здесь вашу подпись…и здесь…И можете быть свободны. Моя секретарша вас проводит…

Разделавшись с договором, Ларс спокойно упаковал документы в свой кожаный чемоданчик, довольно вдохнул затхлый воздух тесного помещения, вперемешку с книжной пылью, ничуть не закашлявшись и кивнул мне на дверь.

 - Жду вас в машине, мисс Флай. Надеюсь вы уже приготовили ваш багаж у выхода?
 - У меня нет багажа, - отрезала я. Это была чистая правда. Вся моя одежда и косметика уместились в просторном розовом рюкзаке со слониками, что сердобольно отдала мне Крис. Сценические наряды принадлежали «Black Psycho», и я не имела права забирать их себе. За все мое время пребывания, я так и не смогла нажить ничего нового и полезного…Даже купить нормальной человеческой одежды и резинок для волос. Всем меня обеспечивал Джон. Но…разве в вещах счастье?

Дверь захлопнулась, оставив меня наедине с осознанием того, что я знаю ответ на последний вопрос. Этот ответ пристально глядел на меня тускло-серыми глазами и нервно закусывал губу. Я шагнула ему навстречу, и он сделал тоже самое…Мы думаем об одном и том же. Если я сделаю еще один – то расплачусь – а я обязана быть сильной, чтобы достичь своей цели…Никаких слез, Алис, никакой слабости, никаких шагов…

Иногда стоит отступить назад, чтобы вернуться.

Не хочу слезливо и по-девичьи описывать, чего я желала в этот момент…Ничего нового…того же, чего желает любая девушка, которой предстоит расстаться с объектом вожделения…голодной неутолимой страсти, сродни помешательству, на неопределенный срок…на всю жизнь? Черт бы ее побрал!

Но меня зовут Алисия Флай.

Алисия Флай из «Black Psycho».

Это место сделало меня, помогло победить былые страхи, открыть сердце для возможной любви, первой и единственной…еле ощутимой…но все же существующей…Сегодня меня оторвут от материнской груди, бросят в ледяную реку, где не будет возможности дышать свободно, задушат во мне все мечты и растерзают фантазии о светлом будущем…

Сегодня я не буду плакать.

 - Джон, - тихо произнесла я. Он молча смотрел на меня, будто боялся одним лишь звуком спугнуть меня. – Джон, я вернусь. Запомни это…Я обязательно вернусь…Просто пока забудь обо мне... – хрустнув костяшками белых, как мел, пальцев, он рассеяно кивнул, не сводя с меня немигающих, внимательных глаз с отчетливыми синяками. Мне показалось, что он подсел на нечто более опасное, чем крепкий алкоголь.
Поколебавшись с пару секунд, я развернулась к двери, ощущая противный комок в горле.

 - Алис… - хрипло окликнул меня Джон, и я остановилась, не поворачивая головы. – Этот человек может убить тебя… Но…только, если ты сама позволишь ему это сделать. Не верь его словам…

И не возвращайся больше никогда, Алисия Флай!
……………………………………………………………….
Последние слова Джона Блэка больно ужалили меня в самую мою черную сердцевину души и по ступеням я спустилась крайней неустойчиво, теряя равновесие и... вообще…чувство времени и пространство…Мир поплыл перед моими глазами, как у несчастного утопающего, окруженного стаей голодных акул. Слезы застилами мне взор. Отрывками, быстро сменяющимися кадрами из немого кино я видела себя словно со стороны…вот Белла кричит мне что-то, обнимает и целует в макушку, но я не слышу ни слова, только еле различаю, как выразительно и медленно шевелятся ее сухие губы…она без макияжа, бледная и заспанная, такой я никогда не видела ее…я ведь любила ее…все же любила, хоть она и отнимала мое счастье каждую неделю…я простила тебя, дорогая, простила искренне и полностью…; мне так тяжело идти, и движения даются мне с трудом, будто я в своем самом ужасном кошмаре, где тебе нужно спасаться от неведомого врага, который вот-вот тебя настигнет, а твои ноги ватные и непослушные; я шагаю дальше, к стеклянным дверям, тронутым прозрачными и чистыми каплями дождя, за которыми вижу черный отполированный мерседес, окно которого медленно опускается, но я не вижу там человека…там пусто, там никого нет… я вижу только тьму, зияющую пропасть, всепоглощающую черноту, которая меня там ожидает; вокруг бегает проворная Крис, протягивает мне розовый рюкзак со слониками…кажется, она плачет…как странно…ведь мы не были близкими подругами; высокая Клэр сует мне подмышку мятый пакет со сладостями, заботливо натягивая мне на голову черный капюшон моей кофты, отчего мне становится еще страшнее…вокруг меня только тьма…неизвестность…они все так суетятся, словно провожают меня в последний путь…

Путь, конечная цель которого только одна.

Смерть.

Водитель открывает передо мной дверь мерседеса, и я сажусь позади, на кожаное черное сиденье и закрываю опухшие мокрые глаза.

Все-таки я плакала…

Дорога до аэропорта была утомительна, молчалива и лишена всяческих эмоций. Мне казалось, что я совсем отупела и распухла от слез; растеряла возможность радоваться и ощущать кожей хотя бы маленький лучик света. В моей жизни наступила новая полоса, а я пока еще не решила, черная она, или все-таки имеет белые еле заметные прожилки…Сжимая в руках розовый, совершенно не подходящий мне по стилю рюкзак, я неосознанно, будто держалась за него, как за сладкий кусочек своей прошлой райской жизни, которая не вернется ко мне больше никогда…

Моя мама часто говорила, что, если тебя покинул на долгое время любимый человек, не давая знать о своей судьбе ни единым звонком или словом – он еще вернется. Рано или поздно. Люди имеют странную, почти садистскую склонность возвращаться.
 
Возвращаться туда, где их уже давно не ждут…

Дождется ли меня Джон?

Ларс молча читал какие-то бумаги, изредка переговариваясь случайными фразами с водителем. Он взял политику игнорирования и делал вид, что меня просто не существует. Быть может, хотел дать мне возможность уяснить собственную ничтожность и предписать мне второстепенную роль дорогой вещи, которую он купил себе в развлечение и имеет право вести себя как угодно неуважительно.
Но я знала, что это всего лишь игра. Я сама – точно такая же. Эти приемы мне известны – я не раз применяла их на людях. Однако…меня терзало сомнение…а вдруг он тоже об этом знает?

Мы ехали чертовски долго и около двух часов прождали самолет в аэропорту, который должен был приземлиться в Осло – столице страны, которую я всегда мечтала посетить, будучи маленькой.  Обстоятельства, благодаря которым я лечу туда, сделали свое грязное дело, вызвав у меня заведомую сильную аллергию на это холодное, наполненное викингами и рыбой, место. По крайней мере так меня уверяли страноведческие путеводители, документальные фильмы о Скандинавии, просматриваемые мною в школе.

 У меня больше не осталось иллюзий.

Я повзрослела?

Ларс Кристенсен сидел напротив меня, закинув ногу на ногу, читая газету и демонстрируя идеально выглаженный серый костюм, неповторимую отчужденность, и равнодушие к моей чуть дрожащей от холода, персоне (уже была середина осени, а одета я была весьма посредственно). Я накинула капюшон на голову, однако он не желал плотно сидеть на моей шевелюре, норовя сползти на плечи. Я мельком оглянулась по сторонам и на секунду подумала, а почему бы мне не бросить все и пулей кинуться к выходу? Кто меня остановит? Полиция? Разве Ларс сумеет меня догнать? Он не напоминает профессионального спортсмена. Изредка, поверх газетных листов я замечала быстрый, ледяной взгляд, странный и противоречивый, ведь, как…как… настолько теплый, светло-янтарный цвет глаз может так сильно отдавать арктическим бесстрастием ученого, который равнодушно ампутирует наживую лапы извивающимся лабораторным крысам, не взирая на их боль и предсмертную агонию, ради эксперимента и результата?

Я – подопытная крыса?

Как бы то ни было, все мои представления, мечты и взгляды о Норвегии сузились до одного единственного человека, который своим ледяным обликом олицетворял самую суть и душу скандинавской далекой страны.

В самолете Ларс молча взял мне рыбу, и я жадно набросилась на нее, хотя терпеть не могу рыбу. Пререкание и упрямство дорого бы обошлись мне, как минимум заворотом желудка. А болеть было для меня непередаваемой роскошью, которая могла изрядно подпортить мои планы. В животе урчали киты еще с самого утра и думать о заветном праве выбора «курица или рыба» - мне не пришлось, за что я даже была немного благодарна. Вспомнив про мятый пакет, что передала мне Клэр, я обнаружила в нем целый ворох миндальных шоколадных конфет, которые я просто обожала. За считанные минуты я опустошила полпакета, даже не подумав ни с кем делиться.

Наш ужин прошел в гробовой тишине, нарушаемой лишь притихшими голосами до странности воспитанных белокурых детей, шумом кондиционера и вежливыми норвежскими стюардессами, красивыми блондинками, но как по мне, уж слишком морщинистыми для столь молодого возраста.

Приземлились мы в бывшей столице викингов только наутро, и, после того, как Ларс получил свой багаж, представлявший из себя кожаный чемоданчик на колесиках, больше напоминающий вместилище для огромной коллекции косметики востребованного визажиста (боже, откуда такие познаний, Флай?!), мы оказались на воздухе, отдающем морем и чем-то очень соленым. Мне показалось, что это вполне себе неплохой курортный городок для «моржей», которые не страшатся холодной воды и умеренного климата. Маленькие милые домики, почти полное отсутствие многоэтажек – все это приятно поразило меня после суровой американской действительности, где размеры все еще имеют значение. Не ощущалось той вездесущей нью-йоркской суеты и гонки за временем, будто норвежцы давно уже поняли в чем смысл жизни и просто напросто перестали торопиться и опаздывать.

Почему-то норвежские дамы представлялись мне красивыми высокими блондинками с пятым размером и голубыми глазами, эдакими женами викингов, но ни одну подобную «красавицу» я так и не встретила.  Здесь все как-то просто, свободно, без макияжа и замысловатых причесок. Мне кажется здешние леди и знать не знают, что такое контуринг в стиле Ким Кардашьян или техника смоки айс, однако быть счастливыми и уверенными в себе это им ни капельки не мешает. Все те же простые синие джинсы, ветровки, порой смешные шапочки, нечесаные волосы, у многих желтого оттенка, будто они неудачно покрасились, но в целом, впечатление о них у меня сложилось приятное.

 Я бы хотела дружить с норвежкой. Она бы рассказала мне о смысле жизни и научила бы кататься на сноуборде. Ну а я показала бы ей пару танцевальных движений и подобрала бы ей стильный гардеробчик и прическу.

На секунду я застыла перед зеркальной витриной с моим отражением. Кого я обманываю?  Ларс был прав. Кортни Лав, как она есть. Заспанная, опухшая, с мешками под глазами и сальными волосами, потерявшими всякий объем. Даже известная гранж-певица выглядела лучше в ее худшие времена. Какая уж там дружба с норвежками!

О норвежских мужчинах мне и думать много не хочется. В моем мире и так было слишком много мужчин, заполонивших весь разум, вселенную, разрушивших дотла мое доверие и любовь. Всех норвежских парней теперь олицетворял только один человек, который в данный момент негромко говорил по телефону на странном, жеваном и мягком языке, показавшийся мне уж слишком неприличным и сексуальным.

Ларс Кристенсен не был похож на типичного позитивного и улыбчивого блондина –норвежца-викинга с ангельскими голубыми глазами, собственным домиком на берегу моря и счастливым обеспеченным будущим.

Скорее, он и правда жил в общине викингов. Ел и спал с ними наравне, охотился, грабил деревни и ел свежую рыбу три раза в день…Но было в нем яркое и четкое различие…

Северный Пес никогда не был своим. Он всегда был и будет Шпионом, Серым Кардиналом, Скрытым Темным Лидером, так легко входящим в доверие, и так же легко и болезненно вонзающим топор в спину Короля, с которым делил пищу и кров.

Окончательно закоченев, я засунула руки под мышки и принялась дрожать более свободно и раскованно, ибо больше не было сил сдерживаться и воображать из себя приличную леди. Перед кем я рисуюсь? Северному Псу нравится издеваться надо мной, проверяя меня на стойкость. Здесь меня никто не знает. Если я пропаду – никто не бросится меня искать…

Эта мысль почему-то немного согрела мою душу, и снова принялась наблюдать за улицами, словно искала пути отступления, побега.

 - Ты плохо выглядишь, - заметил Ларс, расстегивая молнию «чемоданчика визажиста». «Неплохо, для первой фразы…» - подумала я и злорадно усмехнулась про себя. – Рыба и влажность сделали свое дело. Терпеть не могу такую погоду.
 - В Северной Дакоте гораздо холоднее в это время года. Осло отличается весьма мягким климатом осенью и зимой. К влажности со временем привыкаешь…
 - Спасибо за увлекательные подробности. Я запишу их в свой туристический ежедневник.

Ларс ничего не ответил и выудил из чемоданчика свернутую рулоном штормовую ветровку защитного цвета.  – Надень. Зайдем в кафе вон там на углу…Меня мало волнует твое мнение, недовольство и капризы. Ты должна была это узнать от Джона заранее, как и все остальные девушки, которые были приобретены покупателями. Как бы это ни звучало – это правда. Моя правда, мисс Флай. Только моя. Прежде чем существовать вместе, нам стоит обсудить некоторые вопросы…Возможно даже составить контракт…

«Контракт?»

В моей голове сразу всплыли слова Джона, где он говорил, что Ларс Кристенсен может меня убить…Только если я сама позволю ему это.

Я никому не позволю убить себя, Джон. Не в Норвегии, дорогой. Я не хочу, чтобы мое тело пропахло рыбой и морем…Если бы ты знал, как я ненавижу рыбу, Джон…