Мои заблуждения

                МОИ ЗАБЛУЖДЕНИЯ

     Жена начальника партии, радистка, мнящая себя чуть ли не инженером, зашла в камералку к обработчицам и таинственным скрипучим голосом предложила тёткам слетать на вертолете за ягодой, из отряда сообщили, что брусники много. Вертолёт забрасывал оборудование и провиант, ещё двоих рабочих, мог взять ещё троих до полной загрузки.

     Мы с Галкой пошли собираться домой в нашу общагу – арендованный деревенский домик, промытый насквозь весенним наводнением. Антоновна не собиралась лететь по состоянию здоровья, хотя прошедшие пол сезона только об этом и трещала. Она заполнила бы собой половину Ми-2 и по объёму, и по весу.

     К указанному времени мы вернулись в камералку, я зашла в радиорубку, что-то спросить и видела у радистки карту района работ, наклонилась над ней и спросила куда летим. Вместо ответа она окрысилась и резко убрала карту – а тебе зачем? Можно подумать, я, будучи на пятом курсе вуза, не умею читать карты!

     У меня и так не было особого рвения лететь за ягодой, но тут и вовсе настроения не стало. Ну, за компанию, тем более что это первый полевой сезон, на вертолёте никогда еще не летала, надо попробовать то, о чём так много рассказывали. На бортовом УАЗике добрались до Киренского аэродрома прямо к вертолёту. Сначала сели мы сразу за кабиной пилотов. Затем рабочие под завязку загрузили машину и сами залезли ползком и легли поверх груза.

     Начинается «молитва» экипажа – обязательная процедура перед взлётом – проговаривается каждое действие. Летим над тайгой. Девятнадцатое сентября, осенняя  северная тайга красива как никогда, золотые лиственницы, багряные осины, кое-где рябины и тёмные сосны до горизонта. Высадились в каких-то кустах. Кто-то сказал куда идти и когда собраться к отлёту.

     В сосняке сразу пошли брусничные кусты, собираю на одном месте, ягоды много. И вдруг осознаю, что рядом никого нет, и куда они двинулись, я не знаю. Собирать уже невозможно, пытаюсь услышать звуки голосов, но начинается ветер, шумят сосны. Совсем потемнело, и пошел снег большими хлопьями сплошной стеной. Куда теперь двигаться? Вспомнила инструктаж перед отъездом в поле дяди Васи, усача, знакомого с детства, он приходил к нам домой как Дед Мороз с новогодними подарками. «Если не знаешь, куда идти, спускайся по реке до впадения в большую реку!».

     Снег стал реже, потихоньку спускаюсь и выхожу к горному ручью на широкое светлое место. Это каменистое пространство, по бортам редкие молодые лиственницы, которые уже сбрасывают золотистые иголочки. Пока осматривала местность, послышался звук вертолёта и вскоре он показался из-за горы. Я махала платком, но «стрекоза» быстро ушла на посадку. Минут через двадцать звук возобновился, я подумала, что теперь будут искать. Скинула защитную куртку и синюю мастерку, когда машина показалась, стала махать.

     Хорошо были видны иллюминаторы, мне казалось, что меня должно быть хорошо видно, ведь таких цветов в осенней тайге нет – васильковая мастерка и павлово-посадский платок с бордово-розовыми цветами на светлом фоне. Они, похоже, там все так ошалели, что и не смотрели вовсе, а только делились впечатлениями! Вертолет ушел ..., я стала подбивать бабки: солнце садится, у меня четверть ведра брусники, несколько сухарей в кармане рабочей куртки, нож и, … о, Ужас! Спичек в другом кармане нет!
   
     Стенать не перед кем, надо как-то устраиваться на ночлег. Соорудила что-то типа шалаша у стоящего на каменистом берегу трёхметрового обломка большого дерева, съела горсть брусники и сухарик и сидя, привалившись к стволу кемарила понемногу, просыпаясь от холода. Думала о близких. Когда рассвело, попробовала обуться, но узкие резиновые сапожки невозможно было натянуть, пришлось отрезать ножом голяшки и сапоги стали ботами, тогда наделись с грехом пополам.

     Вылезла из укрытия и увидела вышку триангуляционного пункта на вершине горы, значит далеко от этого места не надо уходить, к координатам пункта привязываются начала и концы рейсов в маршрутах. Побродив по окрестностям, я обнаружила ещё одно подтверждение своей идеи – нитки от счётчика, которым измеряется расстояние между точками замеров в рейсе, значит наши гравики тут недавно ходили!

     К вечеру нашла повыше более удобное место для ночлега, где кто-то уже ночевал не так давно – настил из тонких стволов и много нарубленных берёзовых веток с жухлыми коричневыми листьями. Смастерила шалашик над настилом из палок и веток и устроилась спать поудобнее, сквозь сон услышала дальние крики нескольких голосов, они доносились с нескольких сторон или отражались от склонов. Я пыталась кричать в ответ, но бесполезно, они непрерывно орали и не слушали ответа.

     От усталости и нервотрёпки вырубилась до рассвета. Утром спустилась к прежнему месту ночёвки и вырезала ножом большую букву «Н» на стволе, у которого спала, так высоко, как только смогла достать. Раз кто-то ищет, значит, могут заметить. Позавтракала парой сухарей и горстью брусники, спустилась к ручью умыться и попить. Встала на ноги и тут услышала недалеко мужские молодые голоса. Сначала решила, что показалось, но через несколько минут увидела наш отряд в рейсе – сомнений не было, гравиметр в наличии. Бригада шла от тригопункта, той вышки, от которой я старалась не уходить, это было начало маршрута.

     Ребята были поражены – встретить явно городскую женщину в глухой тайге! Познакомились – оператор Владимир Богдан из отряда Комарова. Я была заочно с ними знакома по обработке полевых журналов, знала особенности почерка всех операторов партии и манеру ведения записей. Они ничего не знали о поисках потеряшки, по радиосвязи база партии ничего не сообщала. Ребята и так были злы на начальство, а в этих обстоятельствах решили отыграться и сразу не сообщать на базу о находке, пусть попрыгают!

     Но рейс есть рейс, он отрабатывается по времени. Вести меня к намеченной точке оставили молоденького рабочего Серёгу, а остальные продолжают рейс. Хороший лес с кустарником и рябинами прошли мы вместе, а потом разошлись. Наш путь с Серёгой в основном пролегал через горельник, так называют самые страшные места в тайге. Там стоящие остовы деревьев могут упасть от любого ветерка или прикосновения, а через упавшие сушины приходится перелезать, что при моём росте очень тяжело, они же лежат не на земле, а сикось-накось дуг на друге.

     Поэтому разговаривать нам с парнем пришлось немного, но я узнала, что парнишка из пригорода после школы пошел работать на ближний завод, но там сильно заскучал и решил попробовать пристроиться в геологию, чтобы увидеть разные места и узнать других людей.
 – И знаете, что странно, я сейчас вспомнил сон позавчерашний – будто я иду в маршруте, но почему-то не с Богданом, а с геологичкой … Удивился и проснулся! Да уж, сон в руку.

     К вечеру добрались мы до намеченной точки, ребята уже развели костёр. Попили чаю с сухарями и моей брусникой, которую я всё время тащила, наконец, закончилась. Третья моя ночёвка в тайге прошла у костра под полевые байки. С утра двинулись к стоянке отряда, там все обалдели, увидев такое чудо-юдо; они уже знали о моих поисках. И теперь, уже к вечеру третьего дня, наконец, сообщили на базу партии о находке.

     Мужики решили приготовить глухаря в честь такого случая, узнав, что я его никогда не пробовала. Но мне и тут не повезло – вертолёт прилетел раньше, чем глухарь доспел. Обратный рейс, пилот заложил крутой вираж и пошел на Киренск.

     Потом я долго выхаживала подмороженные пальцы ног в бане в огороде соседки тётушки Лукерьи. И вспоминала, как в первую ночёвку думала о том, что через три дня день рождения у мамы; и о своём предмете, старшем геофизике партии, который гнал рейс на лодке по чудесной речке Чае. Тогда я уже знала, что ему сообщили, когда я уже нашлась. А мама так никогда и не узнала об этом происшествии.

     А те, кто летал меня искать, потом рассказывали, что нашли мою первую стоянку с буквой «Н» и обрезками резиновых сапог. Поисковики даже всерьёз рассматривали версию, что меня сожрал медведь; как он мог обрезать сапоги, очень интересно. Следопыты хреновы! Для меня, однако, самым страшным был рёв сохатого во время гона. Это действительно сильное впечатление в ночном осеннем лесу, да ещё резкие вопли каких-то больших птиц.

     Когда отряд Комарова вышел на базу, я по совету Антоновны любительницы гулянок, устроила мужикам банкет, тётки конечно помогали. А еще я пошла в тамошний универмаг и купила себе тонкое витое колечко, чтобы оно напоминало мне о счастливом спасении.

     Уже в Иркутске, рассчитывая поправки за рельеф, я проследила по карте мои похождения. Это было на границе Киренского и Катангского района, самого северного в области. А место посадки вертолета называется Вершина ручья. Знать бы раньше!

                Иркутск, август 2016 год.