Империя мечты 2

                Часть вторая. 

                1   

    Каравелла «Изумрудная корона» острым носом напрочь разрезала ровные волны вполне успокоенного океана. Никакой качки вроде бы и не наблюдалась на палубе. Одно удовольствие обозревать за ровной синей гладью безмерной воды, что упирается бескрайностью дали во все горизонты всех сторон.  Построенное из самых стройных сосен подножия Бирененских гор, морское судно, чьи паруса раздувались сполна попутными ветрами на всех трёх мачтах, развивало в данный момент тихих ветров, всё же, приличную скорость в пятнадцать узлов. Корабли сопровождения никак не поспевали, потому и скрылись вскоре из виду. На самой высокой грот-мачте реял гордый флаг Астании, подчёркивая значимость корабля одного из самых лучших флотов, бороздящих моря и океаны.

    Публика на палубе подобралась приличная. Сплошь дворянское сословие. Водились здесь и бароны, и доны, да и графского титула тоже. Но среди всех выделялась особенно одна пожилая супружеская пара, к которой можно было добавить и молодую пару, которые также являлись мужем и женой. Да, ещё среди них была одна чересчур бойкая девушка, уж совсем юное дитя. Говорливость, такая безудержная болтовня, была основным достоинством её. А как же – любимая дочь герцога дон Нигеля Рантоса, единственного с таким высоким титулом на каравелле «Изумрудная корона», которым и был вот этот, составляющий вторую мужскую половину пожилой супружеской пары. Мужской половиной молодой пары являлся их сын Раэль, тогда как молодая жена была из весьма старинного, но состоятельного феодального рода. Звали её Люция. Партия была разыграна не только замечательно по плану происхождения, но и что немаловажно – по любви. Это также имело значение, да ещё какое, и потому молодожёны были счастливы искренне и наслаждались этим сполна в своём первом морском путешествии. Но ведь и конечной целью этого путешествия являлся порт Сент-Гуана – самый красивый город Нового Света, такой уж истинный курорт, где белокаменные здания так и прячутся посреди высоких пальм, а побережье усыпано обильно золотистым песком.

  - Мой дорогой отец! Ну, почему же так отстали корабли сопровождения? – спрашивала эта бойкая девушка, которую звали Линтана.
  - Твой отец узнает про это у капитана Диллето, как я знаю, самого опытного капитана королевского флота, – отвечала за своего мужа, отца этой неугомонной девчонки, её уж дородная мать Катрен.
  - Не стоит этого… Как говорил мне капитан Диллето, да и боцман, старый морской волк Аркобар, подтвердит полностью, – мы плывём по самому безопасному морскому пути, – кряхтя, как бы отдувался герцог Нигель Рантос. 
  - Вот, вот. Мне точно так говорил старина Аркобар. Так что никаких пиратов, – довольствовалась таким ответом мужа дона Катрен.   
  - О-о, эти пираты! Наслышана, наслышана. Вот бы увидеть их противные рожи... – продолжала веселиться юная Линтана.
  - Не говори так, не говори моя дочь, не накличь беду ненароком, – говорил вполголоса герцог, стараясь хоть так да урезонить дочь, непоседливую языком.
    Линтана лишь вздёрнула с толикой капризности свои плечики, да так, что пышная коса разметалась из стороны в сторону иссиння-чёрным отливом. Ох, уж эта непоколебимость характера папиной дочки! 

    Тихие волны не всегда способны заглушить даже тихие слова. Услышаны были они и одним моряком, переживающим самый такой расцвет сил, который находился неподалёку от них, так и всматриваясь в границу неба да сплошной воды океана. Но вот что делает он здесь, когда все моряки до единого заняты каждый своим делом? 
  - Вы правы, уважаемый дон Нигель Рантос. «Изумрудная корона» находится на самом безопасном пути к Сент-Гуану, – вроде успокаивал этот моряк, так праздно проводящий время на палубе, где в данное время место разве что для почтенной публики, но удостоил при этом мимолётным взглядом не Линтану, а размечтавшуюся Люцию, пребывающую в стороне в нежных объятиях Раэля.
  - Я знаю, что меня знают многие. Если не все, но я не знаю кто Вы. – говорил Нигель Рантос, явно не пребывающий в довольствии от такой подсказки ли, поддержки ли от незнакомца, тем более от моряка, которого никто не думал приглашать к разговору.
  - Так это Вы, тот самый штурман, которого недавно прикрепили к капитану Дилетто. Мне говорил об этом наш старый знакомый боцман Аркобар, – как бы пришла на выручку незнакомцу благодушная дона Катрен.
  - Он правильно Вам сказал. Но прежде извините меня, пересоленного всякими океанскими ветрами морского волка, как некоторые говорят, за то, что забыл представиться. Ваше почтение, перед вами Ваш покорный слуга – штурман «Изумрудной короны» Руэбло Аргонис, – галантно представился штурман, да так, что всякому недоразумению не могло быть и места на этой палубе под плеск тихих волн да шелест попутного ветра, до такой искренности был доведён сей ритуал.

    Не доводилось раньше Линтане, чьё детство прошло не только в учёбе, что порой надоедала, хотя в прилежности и прирождёном таланте ей не откажешь, но по части своей опять же из-за непомерной любви отца, в роскоши да в играх, тешащих душу, видеть вот в такой близи настоящего морского волка. Глаза восхищения озарили юную душу. Что и говорить, статностью этот штурман был отмечен свыше, хотя немного полноват, но и благородным очертанием лица, в чьих глазах беззастенчиво отражались мужество и в то же время порывы какой-то приятной предрасположенности к участию, готовности к помощи любой, да безвозмездной. Какой уж там этикет у избалованной девушки! Глядя на вот такую беспечность не каждый мог предположить, что вот эта юная девушка, видом одной лишь нежной прелести, на одной тропе с прислугой, простым людом, да и всеми обездоленными, невзирая на высокородное происхождение.

    Она всегда на прогулку брала с собой монеты, да подавала каждому встречному. Вот такое участие ко всякому нищему было свойственно только ей одной из всей аристократии могущественной Астании. Многие мошенники наживались под видом нищих. Но разве это трогало её. А если будь её отец не видным герцогом, а каким-нибудь разбойником, то уж обязательно она выросла бы в достойную разбойницу. Но разве скажешь про неё такого на палубе «Изумрудной короны», где она в изысканном платье выглядела чисто ангелочком из аристократического общества.

  - Вас, вероятно, бросало в разные морские приключения, Руэбло Аргонис? – так и спросила задорно Линтана, не соизволив на то разрешения у кого-либо, хотя бы у того же отца,  или же хотя бы тоном приличия, что всегда да и должно соответствовать аристократии высокого ранга. 
    Какое там! Не вседозволенность, но всё же вот эта избалованность, взросшая на благодатной почве непомерной отцовской любви, перед которой не могли никак не устоять различные школы этикета, да были тому первой причиной. Глаза Линтаны так и сияли от выраженного любопытства, сдобренного нескрываемым восхищением. Немые взгляды укора так и прочитались в глазах благородного семейства. Не мог не заметить этого Руэбло Аргонис, но вот эта юная непринуждённость явно пришлась по душе испытанному моряку, чем всякие придуманные предписания этикета, чем так и бахвалится эта аристократия Астании, вызывая явное неодобрение простого люда, но особенно морского.

  - Бывало всякое, могло быть и похуже. Это ожидает каждого, кто выбирает вот эту профессию проводить слишком уж долгое время на каравелле, дорогая сударыня. Уж простите меня, что я не имею чести признать такое очаровательное создание, в душе которой я вижу ростки не простого любопытства, но прежде знаний, – отвечал штурман с учтивой галантностью, что не свойственно людям, избравшим столь нелёгкий путь моряка. 
    Ох! Да ведь не было этого никогда! Вот уж такой похвалы она не удостаивалась ни от кого. Всё больше укоров в свой адрес. Образ этого всё же на вид сурового, но благородного сердцем, моряка прочно вошёл в гавань всевозможно внутренних страстей юной души Линтаны, конечно же не признаками любви, но ореолом кумира. 
    Видя такое восхищение, что прокатилось по личику прекрасному дочери своей, откланявшись, да поспешили герцог дон Нигель Рантос и его дражайшая половина дородная Катрен увести свою неугомонную дочь в другие пределы довольно обширной палубы, где также любовались тихими волнами безбрежного океана некоторые из рода изысканной аристократии. Раэль и Люция последовали за ними. Будь такое на суше родной Астании, то герцог не преминул бы сделать кое-какое замечание этому моряку, который всё же немного зарвался. Но это там, а здесь следовало в лучшем случае промолчать. Будь у каждого из них на затылке глаза, то не преминули бы они заметить мутный взгляд бывалого моряка, что проскользнул по ним, да остановился на Люции.

     Одного человека не радовал такой попутный ветер при такой благосклонной погоде. Им был сам капитан Диллето. По его, измождённому морщинами, лицу, которое скорее можно было бы обозвать рожей, но ведь так не назовёшь, ибо отпечатались на нём уж очень большие следы разума, перекатывались непрестанно, скорее, чёрные волны при самой хмурой погоде. И было от чего. Ещё там, в порту Дакис, поднялся к нему на борт корабля представитель адмиралтейства. Знал он этого представителя. Его бы он не то, что последним юнгой, а шваброй не взял бы в плавание даже до соседнего порта Артахена. Но не один поднялся он на борт, с ним был ещё один. Одного из них он представил штурманом (какого чёрта ему штурман!), да хоть внуком адмирала, и приставил его к нему. У него всё поплыло перед глазами, сердце его так и побежало там, в груди, готовое вот-вот выскочить да плюнуть смачно в рожу этому представителю адмиралтейства, но его величество рассудок не дало таки разразиться жуткому вулкану. Ох, и бед было бы. А вот этого, что приставлен к нему штурманом, сам своими руками, без матросов, побросал бы за борт «Изумрудной короны», чтобы не по трапу, а вплавь добрался до берегов Астании. Но нет. Эта сухопутная крыса адмиралтейства держал перед ним приказ на белой бумаге с сургучной печатью. Вот ему-то он и подчинился. В пути этот штурман, которого, кажется, зовут Руэбло Аргонис, ничем ему не досаждал. Сама скромность. Ещё бы. Но вот то, что приставили к нему штурмана, который нужен-то ему, как пятая нога собаке, раздражало его до сих пор, что не мог успокоиться до конца.

  - Смотрите! Смотрите! – крики на палубе заставили его отвлечься от такого раздражения в душе.
    Ох уж эти зеваки из благородной аристократии! Приходится ему иметь дело с ними. Как ни крути, а деньги за перевозку эти господа заплатили большие, потому и приходится терпеть их. Всё же прибыль, да ещё какая. Они и есть главный груз «Изумрудной короны». И он вгляделся туда, куда предназначались эти крики.
    Далеко впереди, справа по борту, у самого горизонта обозначилась жирная точка.   

                2

    Досадно стало на душе у капитана Диллето от того, что первой заметила пока необъяснимое на горизонте вот эта праздная публика аристократии, а не он, капитан. Но что поделаешь, если раньше на ведомых им кораблях каждый занимался своим делом. Всё больше и больше из знатной части населения Астании желали хоть одним глазком да взглянуть на земли Нового Света, где добывалась для могущественной империи самая большая доля из её богатств.

    Самая отчаянная часть населения Астании, состоящая из всяких авантюристов, ловкачей разного пошиба, предприимчивых купцов, плантаторов, но конечно и не без рабов, добывали для неё там бессметные сокровища. Целой рекой, в виде торговых кораблей и королевской флотилии, в трюмах которых и были те самые бесметные сокровища, потекло в метрополию истинное богатство материального характера. Конечно, ответвлялись от широкой реки некоторын ручейки в образе захваченных пиратами кораблей разных калибров, но в целом это не меняло саму благоприятную панораму. Новые  города далёких колоний расцветали непостижимым образом, обгоняя подавно в богатстве города самой Астании. Ну, а целебные источники, что не встречались в родной земле, послужили источникам дохода для некоторых предприимчивых астанцев, которые возвели шикарные курорты, куда и потянулась знать, да граждане с туго набитыми кошельками. Вот такую очередную партию доставляла на своём борту недавно построенная, по большей части для этой цели, каравелла «Изумрудная корона», которую вправе было отнести к одной из гордости королевского флота могущественной империи.   

    Любая неопознанная вещь в необъятном океане несёт в себе некоторую толику опасности в эпоху великих географических открытий. Вот и эта может представлять из себя неизвестность из неблагоприятного порядка. А она тем временем вырастала на глазах, преобразуясь в томное очертание одинокого корабля. Так оно и есть. Но что делать здесь одинокому кораблю в эпоху расцвета дерзости корсаров, флибустьеров, буканьеров, кроме самой пиратской шхуны? Торговые суда всегда под сопровождением кораблей королевского флота. Разве что слишком уж жадные купцы, не желающие платить в доход королевской казны, становятся жертвой пиратского нападения. Но ведь никого же не уймёт чей-либо горький урок. С каждым разом становится всё больше таких, плодя и без того несметную ораву джентльменов удачи. Неистребима человеческая жадность! А может это корабль-призрак?

    Приходилось слышать про такое явление капитану Диллето, но быть очевидцем никогда. Или же этот корабль потерпел какое-либо крушение по непонятным причинам, и потому нуждается в помощи? Как бы то ни было, он пройдёт мимо или же подождёт корабли сопровождения (что-то подотстали они) и отдаст одному из них распоряжение насчёт этого. А корабль этот уже под напором спокойного попутного ветра увеличивался в размере, что в подзорную трубу он ясно различал его контур. Какой морской империи принадлежит он? Старался он рассмотреть и флаг на мачте. Но странное дело: ни флага, ни движения, ни души. Мёртвый корабль?! И такое бывает. А он тем временем разрастался, подтверждая его догадку. Корабль плыл по волнам без экипажа. Неужели карающий мор мрачного жнеца охватил всю шхуну? Пиратский корабль уж давно обозначил бы свои притязания такой необыкновенной шустростью, маневрированием, ради которых сами же пираты удаляли часть кормовой надстройки, бортового леера и даже рулевую рубку и бак. И, конечно же, над мачтой нахально смеялся бы, вот так зловеще хохотал бы сам пиратский символ – чёрный флаг из всевозможных изображений устрашающих черепов. Находясь в плену таких размышлений он не услышал, как к нему позади уж очень бесшумно подкрался кто-то, ибо шаги его были выделаны без звука, и тихий вкрадчивый голос обнаружил вот это самое присутствие:
  - Дорогой капитан Диллето…

    Он развернулся круто и бешенством в глазах смерил весь образ того, кто вознамерился таким образом нарушить незыблемый морской устав: без разрешения самого капитана никто не смеет подняться на капитанский мостик. А перед ним стоял вот этот самый штурман. Появился хороший повод не только начистить прекрасную физиономию, но и наказать по самой строгости астанского флота. Скажут, что у него неприязнь к этому штурману. Плевать! Он с самого начала не скрывал этого. Он сделает его.
  - Какого черта ты приплёлся сюда! Я звал тебя? – слюна пока не слетела с разъяренного рта, но приготовилась.
    Но не пошатнулись глаза у этого штурмана Руэбло Аргониса, что возбудило некоторое удивление в душе капитана. Что-то не так здесь?
  - Меня не до конца представили Вам, капитан Диллето, – всё так же тихо говорил этот штурман, не выказывая никакой робости перед ним.
  - Это как понимать? – в голосе Диллето проявились нотки удивления.
  - Вы знаете об особом легионе короля Арконанда или хотя бы слышали о таковом? – штурман Руэбло Аргонис прищурился и уставился ему в глаза.

    Слова «особый легион короля Арконанда» вернули сразу же капитану Диллето более трезвое и спокойное состояние разума, поумерив его пылкий нрав. Этот «легионер» предъявил к тому же амулет, подтверждающий всё это. Так вот оно что? Он по иному взглянул на этого штурмана Руэбло Аргониса. Среди всех капитанов королевства шла с недавних пор недобрая молва об этом «легионе» короля Арконанды. О самолюбии недавно взошедшего на трон короля и так ходили всякие слухи, когда будучи он принцем совал свой нос куда не следует. Особенно его интересовал могущественный флот великой Астании, в течение многих лет кропотливым трудом созданный его отцом, королём Астании Гуандом Третьим. Но когда умер его отец, то его сын, ныне здравствующий король Астании Арконанд вовсю стал вводить различные реформы по стране. Конечно же, они в коей мере коснулись и флота, самого драгоценного детища его отца. Но самым гнусным из его реформ, считали в высшем свете и не только, было вот это создание «особого легиона», такого подразделения над всеми. Что ж, если он хочет войти в историю, то он уже вошёл. Его отец оставил стране и ему огромную империю с территорией на всех морях и океанах и свою истинную сокровищницу – мощный флот. Как ничтожен бывает, всё таки, человек лишённый печати гения. Не оставил отец в наследство сыну свой разум на горе великой империи. Поговаривали, что создал король Арконанд вот этот «особый легион» в предверии войны с Грейтвританией, который истинно набрал силу на морях и океанах и претендует на роль всесильной владычицы морей. Да и Кранция набирает обороты. Ладно уж, сухопутные войска не всегда были в почёте у астанских королей, но вот флот…  Якобы для усиления дисциплины во флоте насаждались на военных кораблях рядом с капитанами вот эти самые представители «особого легиона», наделённые надзирательными полномочиями. Истинный дурак! Капитаны всех кораблей флота молились и молятся на его отца. Гордись этим и продолжай его дело. Так нет же. Тщеславность разума выкидывает такие номера, что иные акробаты позавидуют. Но ведь у него не военный корабль. Он переправляет некоторых из знати в Новый свет. Но кто его знает, что пришло королю Арконанду за время, когда он только и бороздит моря и океаны. Так можно отстать от жизни в Астании.

  - В заданной точке океана нам должна повстречаться пустая каравелла. Что, к чему и зачем – это военная тайна. Этот корабль имеет значение. Тем более война на носу, – переходил на шёпот штурман Руэбло Аргонис и оглянулся будто ненароком, дабы не подслушал никто.      
  - Покиньте капитанский мостик. Всё будет исполнено должным образом. – выдохнул с трудом капитан Диллето.
    Корабль чуть отклонился от курса вправо, к пустому кораблю, близнецу призрака.
    Тем временем публики из аристократии на палубе прибывало. Высыпали чуть ли не все из своих уютных кают. Во времена великих географических открытий на кораблях всех стран всегда был уровень простой и грубой жизни в отношении самого быта моряка. Какой там комфорт?! В этом отношении «Изумрудная корона» являлась первым пассажирским  кораблём класса люкс. Ну что ж, великая морская держава могла позволить себе такое.
  - Караваелла! Каравелла! Он пустой! Куда же подевались члены экипажа? – океанский воздух так и оглашался криками пассажиров, состоящих из благородной аристократии.

    Линтана смотрела на корабль с такими огромными глазищами. Вот так вытаращились, создавая при этом и так истинную чистоту юного создания. Но ведь прекрасна была она в этом удивлении! Ещё бы. Дни и ночи посреди огромной массы воды, где больше ничего нет, и вдруг такое. Вот будет что рассказать.
    Все пассажиры пребывали в похожем состоянии. Да и некоторые моряки на миг отвлеклись от дел. Но вот что же происходит с пустым кораблём?
    Удивление, присутствовашее у всех, взлетело на высоту невиданную. Но одно ли удивление?
    Вселяя ужас в светлые души, взвился чёрным вихрем над мачтой призрачного корабля «бравый симпатяга» – «весёлый Роджерс» этаким флагом самой страшной беды всех морей да океанов, где закрасовался злорадным оскалом белый человеческий череп над двумя скрещёнными да обглоданными костями. Вот его хохот! Трепещущее знамя кровавой инициативы!

              3

    В миг из-за борта пресловутого призрачного корабля проявились обликом страшного момента яростно искажённые бойцовские лица бравых «джентльменов удачи», которые отнюдь не выглядели призраками, неся присутствием мясистой плоти лишь смерть и только смерть. Страх мгновенно парализовал столь почтенную публику на палубе. Моряки спешно отрывались от дел. Капитан обернулся кругом, взгляд его искал вовсю вот этого самозванного представителя «особого легиона» короля Арконанда. Голыми руками задушит! Но тщетно. След его и подавно простыл. Но он здесь, на его корабле. «Штурмана ко мне!!!» – крик его был истошным в непосильной злобе, лишь слюна обрызгалась вокруг, да руки, ноги затряслись от непомерной злости и досады. Но какое там. Ох, как обвели его вокруг пальца! Он сам привёл «Изумрудную корону» в пасть самого дьявола. Но не до этого, не до этого…  Взять себя в руки и привести голову в трезвое состояние от похмелья злобы. Туда и только туда. Так и есть. Внимание всех было приковано к этой каравелле, сплошь забитом пиратами. Не время сейчас искать вот этого штурмана. С ним разберётся потом. Важна организация, важен его командный голос, важно присутствие его духа.

    Зараннее приготовленная агрессия всегда имеет преимущество, нападающий всегда имеет преимущество. Защита тогда не обречена на провал, на поражение, если и она имеет талант духа агрессии, саму направленность яростной воли. Но в этом случае даже и речи быть не может о какой-либо теории противостояний не только эмоционального порядка, порядка ярости, но и элементарной защиты. Добрая половина экипажа «Изумрудной короны» состоит из вот этой белой аристократии, среди которой немало женщин. Тем временем из «вороньего гнезда» призрачного корабля, расположенного довольно высоко на грот-мачте высунулась исполинская фигура пирата. Но не только этим обозначился данный злодей, он швырнул в их сторону сей дымящийся предмет, который легко под напором воли сильных рук перелетел через отделяющее расстояние и точно опустился на палубу. Заволокло едким дымом.

    Дикий крик огласился с призрачного корабля, предваряя самое наихудшее. Заготовленные абордажные крючья тигриными когтями вцепились в борт «Изумрудной короны». Пресловутый корабль-призрак страстно притянулся к ней, будто любовник. Так быстро была сокращена и так короткая дистанция. Пока производилась данная операция, часть пиратов, словно шимпанзе, взбирались ловко на фок-мачту, на грот-мачту, на бизань-мачту. Прелюдия трагедии, вот такое начало кровавой резне, что обусловится каким-то мигом позднее. На мачтах были заготовлены заранее длинные верёвки, что послужили бы хорошими качелями для детской игры. Но здесь речь шла о совсем другой игре взрослых, итогом которой неизменно служило обильное пролитие кровей, да сама смерть. Дико устрашающий крик не прекращался ни на миг. Вот с такими звуками искромётно звериных рыков и перелетали проворные пираты на жертвенно преклонённую каравеллу Астании. 

    Честные моряки попытались всячески оказать сопротивление. Пошла резня, в которой ясно и чётко обозначилось превосходство пиратов в бойцовской выучке и ярости самого нападения. Но несмотря на такое столпотворение намётанный глаз да реакция пиратов позволяли ясно представлять – кто есть кто. Благородную аристократию обходили они стороной в этом пылком противостоянии борьбы на смерть. Хороший товар не портят! И когда доблестный Раэль попытался внести свою какую-никакую лепту в общее дело защиты, то был лишь оглушён. Его от моряка можно было отличить, как преважного павлина от чайки. Моряки же бились достойно, но когда их стало меньше, намного меньше в численном порядке, то пираты уже старались не отправлять их в иной свет. Моряки тоже товар! А кто сговорчивее, то в скорейшем будущем пополнит их ряды. Не всегда всё обходится без потерь.

    Капитан Диллето дрался как израненный лев. Один на один ни одному из пиратов не светила не то, что победа, сама удача зацепиться за этот свет. «Его брать живым!!!» – криком изрёк данное явление штурман Руэбло Аргонис, самозванный «легионер» короля Арконанда. Да кому пришла бы мысль в жарком пылу боя спросить его настоящее имя? Чего уж надрываться. Все и так знали ясно приказ самого капитана пиратов Фаркана по прозвищу «Чёрный Дьявол» и его верной спутницы, этой сущей дьяволицы Дэри Кастанды о том, что капитана, именно вот этого капитана взять живым. Они наблюдают сей спектакль с капитанского мостика «Хитрой акулы». Легко приказать, но как исполнить. Легче тигра обуздать, чем иметь дело в такой ситуации с этим капитаном, который раз за разом отправляет бравых джентльменов удачи в роскошную долину ада. И когда сила всей честной команды была подавлена да сломлена, на палубе осталось одно только движение, где эпицентром являлся всё же пораненный капитан Диллето и обвивающийся круг пиратов, который тут же проявил в душе уважение, но и жажду смерти тоже. От напряжённой схватки сломался клинок шпаги у яростного капитана. Вот уж наконец-то наступит развязка да исполнится приказ. Но что это? Не вообразить такое ни последним, ни первым умом. Даже бывалые пираты не ожидали такого, потому что не бывает такого. Сто чертей да разинут зубастую пасть.

  «Капитан, держите!!!» – звонкий девичий окрик огласился над кровавой палубой. Ох-хо-хо! Линтана ловко перекинула через ряд оторопевших ловцов удачи чью-то саблю. Вот вздорная девчонка! Вот так вычудила на краю пропасти! О-о! Сердце герцога  Нигеля Рантоса и его благоверной супруги доны Катрен не выдержат такого. Каким страшным пыткам подвергнется их любимая, но избалованная дочь? С капитанского мостика «Хитрой акулы» продолжали наблюдать за этой драмой, что перерастала в данный миг на какое-то подобие комедии. Заливистый женский смех был тому подтверждением, что да заставила обернуться всех в её сторону. Дьяволица Дэри Кастанда, верная спутница истинного дьявола морей Фаркана отрывалась от души.
  - Благородный капитан Диллето, сдавайтесь на милость всех морей! Моё слово – всех пленников оставлю в живых. После этих моих слов за жизнь каждого моего буканьера в рай отправятся десять из всей этой благородной аристократии великой Астании. А девчонку велю скормить акулам. Да скорей поперхнутся они! – говорил с возвышения капитанского мостика непреклонным тоном истинный властелин ситуации.         

    Всё имело грозное повеление, если бы не последние слова. Смех ворвался в души буканьеров, да и остальных тоже побрало похожее. Хотя, какой там смех на фоне крови, да гуляющей смерти для всего экипажа и пассажиров «Изумрудной короны». Это они – победители да захватчики «Хитрой акулы» зальются скоро ромом, да повеселятся от истинно мерзкой души.
    Не жаль было своей жизни этому отчаянно храброму капитану Диллето, но жизни ни в чём не повинных пассажиров стало жаль. От бессильной злобы он всё же обратился к капитану другого враждебного корабля, в котором превалировала просьба:
  - Отдай мне его!
  - Никак не могу. Он исполнял мой приказ. Но я тебя понимаю. Смирись! – говорил капитан Фаркан, понимая своего нового пленника, которого в душе вознёс высоко, поставил над всеми остальными.
    Так закончилась очередная страница, одна из многих кровавых страниц в истории пиратства, которая насчитывает столько же лет, сколько и само судоходство по всем морям да океанам.

                4

    Пираты состояли из всякого разного отребья разных стран, в котором всё же преобладали моряки кранцозского флота, также предпочитающего считать себя могущественным наряду с истинно могущественным флотом Астании.
    Капитана буканьеров Фаркана правильно причисляли к полку дьяволов и тому подобных демонов, какие и мог представить воображение разного толка. Холод глаз лишь усиливали такое впечатление. Статность фигуры обозначала физическую силу весьма грубого порядка. Металл монолитный и ровный в голосе указывал на непреклонность и властность его обладателя. Потому дисциплина у него была, что надо. Не хуже королевского флота. Не бросились буканьеры стремглав за добычей, за всяким добром, которого было завались на борту «Изумрудной короны». Они не стали вскрывать бочонки с ромом, дабы отметить столь удачно сотворённое дело. Все были трезвы.

    Можно ли было назвать гармонией эту пару? Скорее всего так, но уж с очень отрицательным оттенком. Верная спутница капитана, вот эта сущая дьяволица Дэри Кастанда уж очень здорово дополняла зловещего капитана Фаркана. Настоящий вулкан страстей! А вместе они составляли истинное вместилище ада. Ох-хо-хо! Никакой флот не устоит! Но это к слову, ибо флот конечно же устоит, но вот такой сильной команды верховенства вряд ли кто имеет.
    Пленников так и расположили на палубе «Изумрудной короны». На время. До каждого донесли о том, что все каравеллы сопровождения так же удачно захвачены кораблями  Чёрного Дьявола. Пусть не надеются. И все поверили им на слово. Какое уж там сомнение. Все только что стали очевидцами виртуозного мастерства буканьеров. Вскоре это стало подтверждаться горьким фактом. Подходящие корабли, будь они пиратскими или из сопровождения, как один салютовали капитану Фаркану и его верной спутнице Дэри Кастанде. Вот такой парад победителей. 

    Всех пленников, кроме капитана Диллето, сразило то, что штурман Руэбло Аргонис свободно разгуливал по палубе, весело переговариваясь с буканьерами. Ладно, прогуливался бы просто так, ладно веселился бы так, но было другое. Он бахвалился вовсю, выставляясь этаким молодцом в глазах буканьеров: «Ловко я обвёл вокруг пальца этого капитана «Изумрудной короны». У него руки-ноги сильные, но не голова». Большинство пиратов, пропившие всякое достоинство, да убивавшие как попало, потому и убившие собственную совесть, смеялись, хохотали до упаду колен. Пленные моряки стыдливо опускали глаза. Не нравилось это Чёрному Дьяволу. Но он молчал. И так запретил им пить на борту. Пусть доплывут до порта Корд-ройял и отрываются на всех парах. За пару суток в местных тавернах да спустят всё награбленное. Хотя, некоторые, как и он, копят всё же на старость, если доживут до неё. А этот самозванный штурман сослужил ему службу, хорошо исполнил его приказ. Всё же он достоин награды, да вот на сердце как-то не так. Хотя, что ему всё это. Он не учитель благородных нравов. Уже подавно сам весь в дерьме.

    Адресат же этих насмешек, капитан Диллето, прикованный цепями к грот-мачте, так и скрипел зубами в полном бессилии. Вот так и можно смеяться злорадно над беззащитным капитаном. О, тысяча чертей! Глаза Линтаны как всегда расширились, выдавая на этот раз удивление, густо смешанное, перемешанное с негодованием невероятной силы. Образ самодовольно хрюкающей свиньи наплывался сразу. Где же тот благородный стан, которым залюбовалась недавно Линтана. Она не потерпит предательство! Она не потерпит насмешки над достойным человеком! «Ах ты, драный козёл моего пастбища! Ах ты, вонючий друг хамелеона! Раздавлю как последнего червяка! Навоз набью в твою гнилую пасть!» – вскричала Линтана, да так, что все и обратились в её сторону.

    Ох, говорила всегда дона Катрен, чтобы мало времени проводила несравненная дочь её на герцогской конюшне, дабы поскакать на ином скакуне. Вот и наслышалась от старого конюха Панчеса всякие говорильные пакости далеко не изысканного ранга. Вот такое шаловливый ум её схватывал сразу на лету, тогда как высокие дисциплины с трудом уживались в ней. Но ладно, выказала бы такую ярость в словесной форме. Но нет же. Она волчонком так и вцепилась крепкими зубами в руку вот этого штурмана. Тот же и от неожиданности ситуации, да и от боли поначалу оторопел, но спохватившись и дабы не ударить в грязь лицом перед буканьерами, ставшими невольными свидетелями, ударил как следует по голове этой сумасшедшей девчонки по его разумению. Но не так-то просто было отделаться от девчонки, которую распирало как никогда сверхсильное негодование. Она опять вцепилась в руку таким же волчонком, как и прежде. На этот раз взрыв смеха буканьеров предназначался ему и ставил его не на постамент славы, а в самую гнилостную яму. Да он не потерпит такого! С силой отшвырнул он негодную девчонку (а ещё из круга благородных аристократов), да так, что она шлёпнулась со звоном о кровавую палубу, но при этом не впала ни в какое беспамятство. Напротив, встала и взглянула в упор на негодяя. Ох, сильна духом юная аристократка!

  - Если ты такой мастер поднимать руку на меня, то подними её против капитана Диллето в честном поединке. Пусть его отпустят с цепи! – слова её так и источали зло негодования.
    Что было делать? Как-то надо красиво уйти от такой ситуации, в которую втянула эта девчонка, совсем недавно казавшаяся чуть ли не идеалом аристократического благородства. Теперь же её не отличить от задорных девок самых грязных улиц и таверн Корд-ройяла. Убить и все дела. Так поступит каждый буканьер. Итак он подавно загубил свою совесть. И при мыслях таких вскинул он мушкет и прицелился наверняка в Линтану.   
    Вздох страдания, а затем истошный крик прокатился не только по палубе, но по всему кораблю и далеко за его пределами:
  - Пощади мою девочку. Она ещё ребёнок.

    То была дона Катрен, глаза которой выказывали граничащее с разумом безумие, навеяное внезапно сложишейся ситуацией. За ней вторил мольбы о пощаде сам герцог  Нигель Рантос. Какая уж там гордыня аристократа! Наступил тот самый миг истины. Буканьеры застыли в ожидании. Для них этот пресловутый штурман Руэбло Аргонис был всё таки новичком в их среде.
    Да. Он путём обмана, при том истинно ловкого, привёл эту роскошную каравеллу прямо в их длинные руки. Но здесь именно сейчас предстояло другое. Он никого не убивал. Во всяком случае на их глазах. Им-то, у которых руки по локоть крови, терять на этом свете нечего. Всё равно ждёт их виселица в любой стране западной оконечности Старого Света. И путь в ад им давно предоставлен с большими привилегиями. Так что пусть и этот, и так уже одним таким коварным делом крепко завязанный с ними, пусть кровью, неважно чьей, но привяжется пуще прежнего к ним, да сгинет вместе с ними заодно уж в самом пламенном аду. Понимал прекрасно это Руэбло Аргонис, понимал, что пути назад ни под каким предлогом нет. Он давно перешёл черту между адом и раем. Раз так, то застрелит эту девчонку и продвинет свою трепещущую душу прямиком в огненный ад. Он со всеми.
    Будто немым истуканом встала посреди палубы Линтана, вроде бы и не осознавая, что предначерталось ей в данный миг нацеленным мушкетом. Может, избалованность характера, может непоколебимая вера в то, что она всегда будет любима в кругу семьи и не только, не давали ей до конца осмыслить данную ситуацию, когда через миг она отправится в рай. Но продолжала вот так же упрямо смотреть в глаза будущему убийце.

     Все с разной степенью волнения души ожидали вот этой кровавой развязки. «Отстрани мушкет!» – раздался вдруг повелительный окрик явно с женской тональностью в голосе. То была вот эта несравненная дьволица Дэри Кастанда. Изумлению буканьеров не было предела. У самой невероятное множество загубленных душ. Но то, что проделывает она сейчас, отродясь и не было, и не могло быть никогда в её зачерствелом сердце, да злом разуме. Это была следующая невероятность. Богат событиями этот день.
  - Отстрани мушкет! Она единственная заступилась за капитана Диллето, сама находясь в плену. Сможет ли кто из вас, пренаглейшие буканьеры, поступить ровно так, как поступила эта девчонка. Вы все понимаете, о чём я говорю. А то наглотаетесь рому и готовы спорить со всеми чертями, а вот на такой поступок…  А ты новичок, и не забывай это. То, что ты доставил каравеллу – твоя заслуга. Будет награда! Но это дело оставь. Мой приказ! – говорила твёрдым тоном верная спутница, фактически правая рука Чёрного Дьявола.

    Многие буканьеры в душе не желали смерти вот этой бесподобной девчонке. Что даст им эта юная жизнь? В первый раз многие почувствовали кое-какое облегчение. Может, зачтётся это им в аду?   
  - Не будь ты аристократкой, позвал бы я тебя к нам, буканьерам. Мы бы крепко повеселились, – сказала искренне и заливисто засмеялась так же эта сущая дьяволица, верная спутница Чёрного Дьявола, но повернулась затем, чтобы уйти по своим делам, что набралось немало на этих захваченных кораблях.
  - Дона, леди, мадам. Я не знаю, как Вас зовут, – проговорила тихо Линтана, до которой только сейчас доходил смысл произошедшего. – Я бы хотела сказать…
  - Что хотела бы сказать, юная аристократка? – повернулась буканьерша Дэри Кастанда, на которую, по всему видать, так и снизошло само благодушие.
  - Пусть радость, да счастье сопутствуют вашему сердцу. Я благодарна Вам. Будет время – я достойно и с уваженим отблагодарю Вас, – говорила Линтана искренне, хотя слова вырывались из груди как-то несвойственные ей.

    Благодушие в конец добило в этот день грозную дьяволицу. Так благодарит её вот эта юная аристократка. И это в данном положении, когда ей светит в худшем случае перспектива рабыни, а в лучшем…  Ну что ж, она не допустит её участь до положения рабыни. Уж в этом-то она будет непреклонна. А до остальных наплевать. Но благодарность от аристократки? Вот так да! Улыбка искренняя, оставшася там, позади, в юности, да в детстве, послужила отражением этого состояния. 
  - Меня зовут Дэри Кастанда. Может, слыхала обо мне. Не стоит блвагодарности. Разве что, когда в аду вечном буду жариться на сковородке, помаши мне ручкой из рая.
    Повернулась и пошла Дэри Кастанда. Лишь благодарный взгляд Линтаны вслед за леди удачи, мадам фортуны.
   Что было? В миг озарилось над головами буканьеров подобие светлой ауры, да погасло навсегда.

    Дни и ночи сменяли друг друга, проявляя собой серую обыденность для пленников. Ну, а  буканьеров лихорадило самим предверием обильного пиршества, да раздольной жизни в порту Корд-ройял. Держись все местные таверны! Самый прекрасный город этого света, где только и рады заезжему пирату, корсару, флибустьеру, буканьеру. Да и все красавицы острова ждут их в непомерном желании полакомиться содержимым их карманов, глубоких как всегда после удачного вояжа по морям да океанам.

    Поостепенился немного Руэбло Аргонис после данного инцидента. Не сыпались больше насмешки из поганого рта его. Хотя, кое-где они и просыпались таким потухшим вулканом. Что поделаешь, когда нутро давно перестало отдавать отблеском благородства. Старался он, всё же, обходить стороной вот этой пленницы по имени Линтана. Но ведь и не обойдёшь. Мутный взор его так и обращался на Люцию, приводя Раэля в бешенство. «В порту Корд-ройал будет оживлённая торговля. Съедутся со всего света парни удачи. Я припас деньги. И знаете, куда я их потрачу?» – говорил упитанный негодяй, с мечтательной улыбкой томно вглядываясь в Люцию, да так, что слюны протекались из жирных губ. От этих слов Раэль бесновался ещё пуще. Вот так дни и ночи сменяли друг друга, всё верно приближая их к порту Корд-ройял, самому прекрасному городу на свете.

    Одно обстоятельство всё же огорчило капитана Диллето, ввергнув его и так в унылую печаль. Не все моряки оказались преданны своему долгу и потому честны перед ним. Может, тешило душу то, что таковых оказалось явное меньшинство. Предатели не выставлялись напоказ, как этот самозванный штурман, который и был-то на борту его корабля чужим. Но вот они, которых он знал, с которыми пересекал многие моря, да океан в придачу, взяли и предали его, как и саму каравеллу «Изумрудная корона», как и сам флаг величественой Астании. Так и прятались их нечестные взгляды от тяжёлого взгляда его. Одних доконал негодный страх, других же прельстило скорое материальное обогащение. Они, как и буканьеры, загрезили портом Корд-ройял. Да ладно эти, но вот тем, кто оказался прежде в плену у страха, взять бы им в пример вот эту девчонку, которой он благодарен, как никогда. А ведь когда завидел он это семейство, то решил, что эта девушка совсем юной поры – чистая белоручка с избалованной душой. Но какое благородство?! Ох, как ошибался он.

    Каравеллы Чёрного Дьявола, будто кортеж в океане, покатили величаво по волнам навстречу неизменным потехам в разудалых тавернах Корд-ройяла. Так и разразились слюны души. Попутный ветер раздувал паруса на радость буканьерам, да на горе пленникам. 
    Будет неистовость развлечений, и будет тягость страданий. Впереди бесподобный Корд-ройял! Но вот на горизонте обозначились неведомые корабли.

                5

    Волнение охватило души буканьеров. Предпразничная атмосфера улетучилась как дым на солёном океанском ветру. Перед ними была преграда, которую надо будет преодолеть кровью своей и чужой. Ох, сколько же из бравых «джентльменов удачи» не доберутся до таверн Корд-ройяла? И всё вот эти корабли! К какому флоту какой морской державы принадлежат они? Принять бой, договориться, отдать часть добычи или же удрать на всех парусах, да окружным путём добраться до Корд-ройяла, где флотам империй делать нечего. Там своя территория. Взоры трезвых, но взбудораженных буканьеров устремились на бессравненного капитана Фаркана, друга самого дьявола.
    Было у него волнение, как и у всех буканьеров, но когда он увидел в подзорную трубу каравеллы неизвестности, то волнение это переменило свой оттенок, а потом и вовсе под трепетом беснующего сердца приобрело противоположный фон. Но какие корабли?! Каждый из них отливал добротностью, как бриллиант отливает всеми цветами радуги. Руки у него затряслись, а изо рта так и повалила, обтекаясь, слюна за слюной, будто запах мяса дикой свиньи на букане забил ноздрю. Но какой флот, какого королевства? И что за флаг? Чёрт побери! Он знает флаги многих стран. И корабли тоже. Но эти совсем не то. Но какие?! Может, пираты. Но ни одно пиратское судно не имеет такую добротность как вот эти. Сколько их? Пять. Сколько у него, считая и трофейные? Тринадцать. Намного больше. И перед ним  никакие не корабли дьявола. Там люди. А значит, на них можно напустить страху, их можно переиграть тактикой морского боя. Тысяча чертей! Пусть потопит он четыре каравеллы, но один всё равно должен достаться ему.

    Каравеллы Чёрного Дьявола, равно как и трофейные капитана Диллето, выстраивались в линию. Прежде повелел он выдать каждой команде по бочонку рома. Дух буканьеров пошёл на взлёт неимоверно. Но и сам он пропустил изрядную кружку рома, что обернуло его к такой речи перед боем, ибо прирождённое красноречие взыграло под давлением крепкого рома. С самого детства он представлял себя великим флотоводцем, и каждый раз перед морским сражением словесно водушевлял преданных буканьеров, ибо преданность он ценил выше всякой платы за службу. Вот только перед захватом кораблей капитана Диллето он не произносил столь громкой речи и не выдавал по бочонку рома, ибо захват проделал с особой хитростью. Капитан Фаркан говорил, а самые горластые буканьеры передавали слово в слово до каждой каравеллы:
  - Взгляните на горизонт! Там корабли! И они всё ближе и ближе к нам. Вы никогда не видели таких каравелл, никогда. Я клянусь перед дьяволом, что это истинно так! Я поведу вас на эти корабли. Это будет самая красивая битва всех морей-океанов! Знайте! Рецепт победы – свободный дух буканьера! За нашей грешной душой ни родины, ни государственного флага. Огромный океан – родина буканьера! И вот этот «симпатяга» – «Весёлый Роджерс» – флаг буканьера! Мы гордо поднимем его на всех мачтах наших кораблей. Он сделает своё дело! Он сделает страх достоянием противника! Он разрушит его уверенность в себе! Мы сотворим красивый бой, и тогда удача обнимет каждого из нас. Вперёд свободные души буканьеров!

    Красивое зрелище, когда на всех парусах тринадцать каравелл под флагом «симпатяги» – «Весёлого Роджерса» мчатся по одной шеренге, дабы продавить, да посеять смерть. Грозное предначертание, да численное превосходство.
    Неведомые корабли повернули назад. Что мог выразить противник таким бегством? Удивление сразило Чёрного Дьявола. Да и капитана Диллето тоже, пленником наблюдавшего за началом боя. Но не было начала. А удивление это породило не бегство неизвестного противника, а разворот неизвестных кораблей. Оба капитана никогда не видели такого быстрого разворота, такой маневренности. Но что за противник, что за корабли?

    Стал ли страх достоянием противника? Он никак не спешил удалиться на всех парусах из виду, чтобы лишь памятью запечатлеться в слегка захмелевших головах буканьеров. Нет.  Пять кораблей держали дистанцию. Может, заманивают куда? Но куда? На сотни, тысячи миль нет никаких островов, кроме вожделенного острова, где ждёт их порт Корд-ройял. И сколько хватает взору подзорной трубы, не видать и подобия какого-либо флота. Но они держат дистанцию. Фаркан, этот всегда везунчик Чёрный Дьявол, решил проверить это. Его каравеллы сбавили ход. Вот случай убраться от них и уйти за горизонт огромного океана, и никто не достанет. Благоразумие тех на неведомых кораблях так и должно поступить. Буканьеры застыли в ожидании. О-о! Да и они замедлили ход, сохраняя прежнюю дистанцию.          
    Вот так восемнадцать кораблей, меняя скорость, плыли с попутным ветром по волнам огромного океана, будто замыслили игру. Грудь Чёрного Дьявола готова была вот-вот разорваться от непомерной злости. Никакой страх не стал достоянием противника. У него было ощущение, что там, на пяти кораблях вовсю потешаются над ним.

    Капитан Диллето понимал ситуацию и потому по достоинству оценил неизвестных противников. И не понятно, кто будет жертвой.
    Хмель выходила из голов буканьеров. Может, это и на самом деле корабли дьявола?
    За неистовой погоней не заметили, как подкатили незаметно сумерки. Корабли Фаркана сбавили ход, понимая, что там произойдёт то же самое. Так и случилось. Дистанция сохранялась.
    Капитан Фаркан отныне никак не воображал себя акулой.
    Совсем другое вображение витало в голове капитана Диллето.
    Поубавилась бойцовская прыть в вольных буканьерских душах.

    Сгустились сумерки. Почернели волны. И не заметили, как перед самым носом каравелл Чёрного Дьявола оказался корабль неизвестных.
    Полная неожиданность ситуации заставила всколыхнуться сердца, да пробиться холоду в души буканьеров, да и пленников тоже. Линтана почувствовала страх намного больший, чем тогда перед дулом мушкета пресловутого штурмана Руэбло Аргониса. Он – лишь пылинка перед её величеством, именуемым таинственность.
    В мёртвой тишине он разворачивался медленно, не так, как днём в искромётной быстроте. Медленно. Чёрная каравелла неизвестности! И не видать никого на борту. Но он обитаем. Во всём этом и был парад неевдомой мощи. Жуткий момент! Будто дыхнуло ароматом смерти. В этом корабле вовсю заиграла грация тайной силы. Заворожённые взоры буканьеров так и провожали равернувшийся прямо под носом каравеллу противника, неведомого по сущности своей. Он удалялся, обозначив чёрный силуэт в предверии чёрной ночи. Зловещая истина отметилась в этом манёвре, как застывший свет от глаз ядовитой змеи.

  - Фаркан! Уходим. У меня дурное предчувствие… – с тревогой говорила Дэри Кастанда.
  - У вас, у баб, всегда мерещится дурное предчувствие. Я не уйду, пока не заполучу эти каравеллы, – грубым ответом Чёрный Дьявол решительно пресёк не только её, но и каждое  мнение об отступлении.
    Чёрная ночь вступила в свои законные права. Растворился горизонт в кромешной темноте. Хмель давно покинула головы буканьеров. Но ни один из них и не думал о добавке. Другое заставило забиться сердца. Такого никогда не знали их отчаянные умы. Гнусный призрак страха околдовал все палубы каравелл капитана Фаркана. Наступало веселье ада. Но где же смех?
    Впереди томно замелькали, завиражировали огни, зловещие огни, исполняя медленно магический танец смерти. Неведомый, но устрашающий обряд совершал таинственный противник. Смотри и бойся чарующих огней мрака ночи.
    Вот взять бы, да пальнуть по ним. Но онемели руки, равно и языки. Сухость во рту стало подтверждением этому. Неужели каравеллы дьявола? «Там человек! Он такой же, как и мы!» – старался внести успокоение в ряды затрепетавших буканьеров капитан, сам прозванный «Чёрным Дьяволом». Но в данном случае он никаким дьяволом-то и не был. А вот там? Неизвестность задавила страшной тайной. Кто они?

                6

    Ночь – свидетельница странной драмы, что готова разыграться в водах огромного океана. Огни так и барожируют в чёрной темноте, будто подбирется стая гиен медленной, но уверенной поступью к намеченной жертве. Она не уйдёт, она подождёт, она на заклание.
Глаза буканьеров так и снуют за огнями, затеявшими игру безумия.
    С одного корабля раздался пушечный выстрел. Скорее, это был отчаянный шаг, чем тактический ход. Огни стали разбредаться в густой черноте. И вот тут-то пошло-поехало. Пушки стали палить со всех каравелл капитана Фаркана и трофейных кораблей, что подчинялись некогда капитану Диллето. Казалось, буканьеры готовы на расход всего положенного арсенала пушечных ядер, лишь бы отделаться от огней-призраков.

    Когда стихла бешеная канонада, то предстала перед ними чёрная темнота в ореоле тишины. Возрадовались грешные души буканьеров. Да и пленники не знали – радоваться им или нет. Какой враг лучше? Тот, кто хорошо известен тебе или покрыт страшной тайной и не знаешь – человек ли он. Но кто кроме человека правит кораблями?
    Чёрная темнота покрылась тишиной. В пору было открыть бочонок рому да отпить от души. Чёрный Дьявол, угадав ли это желание буканьеров или же от того, что у самого возгорелось такое желание, приготовился отдать такой приказ.

    Они появились снова. И было то же медленное колыхание, что наводило на мысль о магическом танце смерти. Напрасной была вся эта канонада в ночи, когда ядра в аккурат ложились лишь в воды океана, будоражили спокойствие волн.
    Огни продолжали издевательство коварного хищника. Воображение буканьеров сходилось в одном только этом предположении. Страх становился их достоянием. Давно забыт рецепт победы под грозным впечатлением ускользающих огней, этаких королей тьмы, самих посланников ада. Там неведомый противник, знающий цену собственной силе. Там неведомый противник и неведомый разум у него. Вот он – грозный миг всепожирающей истины!

    Чёрная темнота, обрываемая огнями парализующего ужаса, покрылась тишиной. Ситуация наслаждалась чарующей игрой неизвестности будущего, что предъявляла лишь безысходность, да ожидание страшной тайны, что вскроется самым наихудшим образом.  Чёрная темнота, обрываемая огнями парализующего ужаса, обворожила тишиной.
    Неведомый противник был на палубе «Хитрой акулы», был на палубе «Изумрудной короны», да и все остальные каравеллы подверглись тихому вторжению.
    Пять чёрных призраков стояли недвижно посреди палубы, отражаемые тусклым светом зажжённых факелов. Да когда и как они объявились?
    Лица их были скрыты покровом чёрных масок. Вот он – мистический противник!

    Было ли это приказом или же порывом отваги, или же случаем нервного срыва? Пират по прозвищу «Огромный слон», тот самый исполин, который и швырнул напором сильных рук из «вороньего гнезда» «Хитрой акулы», где хранятся тросы, дымящийся пакет на палубу «Изумрудной короны», бросился с остервенелым криком на призраков ночи. В руке была зажата мёртвой хваткой сабля, которой он собирался зарубить и навсегда покончить с парализующим гипнозом устремлённого ужаса.
    Мгновенно выдвинулся вперёд один из призраков. Быстротечное сближение имело ужасную трагедию для исполина по прозвищу «Огромный слон». Молнии движений чёрного призрака были едва уловимы глазу, а скорее неуловимы. Огромная туша сваливалась в одну сторону, тогда как голова отлетала в другую. Жестокое зрелище! Но и это не всё.

    Этот виртуоз смерти, однако, и являлся предводителем этих чёрных демонов ночи. При тусклом отблеске догорающих факелов возгорелся зелёным светом фосфора на лбу главаря призраков величественно устрашающий дракон с глазами дьявольской змеи. Истинный посланник ада! Полный паралич стал достоянием грешных душ буканьеров. Корабли не принадлежали Чёрному Дьяволу, став трофейной принадлежностью таинственного противника. А было ли сражение?

                7

      После ночи кошмаров наступило долгожданное утро. Что ж, пора было подводить итоги прошедшего события, навеяного ужасом, да невероятностью. За ночь власть переменилась. Корабли перешли из одних рук в другие. Но в чьи руки? Это до сих пор оставалось загадкой и для буканьеров, и для пленников.

    Продолжение следует...