Вместе тесно, а врозь скучно!

...Впервые в жизни Клавдия Никифоровна летела на самолёте и так
долго, но не жаловалась ни на страх, ни на усталость. Почти полгода
прожила она у внучки на Севере, а муж, Пётр Иванович, всё это время звал её домой
в телеграммах. Он ведь не привык жить один, без своей старухи. Хоть
они и частенько ссорились, припоминая обиды давних лет, а вот жить
долго друг без друга не могли.
Вот лишний раз подтверждается поговорка: «Вместе тесно, а врозь
скучно!»
Клавдия Никифоровна разрывалась между правнуком и мужем. И
тот и другой ей были дороги, вот она всё время оттягивала свой отъезд,
сообщая мужу об этом телеграммами.
Однажды она позвонила на работу внучке и сквозь рыдания сообщила:
– Олюшка, дед-то твой чё отчебучил-то... молодуху в избу привёл! А
мине прописал в тилиграми, штоба я тута оставалася насовсем...
Ольгу потрясло это известие, и она тут же заказала телефонный раз-
говор с заведующей продовольственным магазином, в котором когда-
то подрабатывала продавцом.
Рассказав Арине Тихоновне о полученной телеграмме, попросила её
сходить к деду и всё разузнать. А поскольку разница во времени Магадана
 с Улан-Удэ в три часа, то договорились созвониться завтра утром.
Всю ночь Клавдия Никифоровна не сомкнула глаз. Она тихонечко ле-
жала на диване и беззвучно плакала.
Ольга не выдержала и присела на краешек её постели. Ей нечем
было успокоить бабушку, и она прижалась к её мокрой от слёз щеке и
заплакала вместе с нею. Благо им никто не мешал: Алексей в полёте, а
Женька мирно посапывал в своей кроватке.
– Вота ить, антихрист-то эдакай! – шёпотом произнесла бабушка. –
Энто ить нада тако учудить на старости годов-то?!
Ольга чувствовала себя виноватой в бабушкиных страданиях и толь-
ко тихонечко произнесла:
– Прости меня, родненькая! Если бы не мы, то вы бы жили, да пожи-
вали вместе... Прости!
– Но-о... ды ты чё энто тако говоришь-то, мнученька!? Дело-то ить
вовси ни в ентим...
А в чём? Она так и не объяснила.
Кое-как женщины дождались утра.
Пока бабушка отводила Женьку в детский сад, Ольга приготовила на
стол, но завтракать ей пришлось одной, потому как баба Клава катего-
рически отказалась от еды.
Придя на работу, Ольга первым делом набрала по телефону ноль
семь, и стала ожидать разговора с Тихоновной. Словно кто-то пощадил
её нервы, сделав коротким это ожидание. Арина Тихоновна взяла трубку
и расхохоталась. Ольга ничего не поняла, терпеливо ожидая пояснения.
– Олюшка, да ваш Пётр Иванович – шутник! Он специально такую
телеграмму дал, чтобы тётя Клава быстрее вернулась домой! – успоко-
ила заведующая.
– Да-а уж... шутник он у нас! – Ольга облегчённо вздохнула. – А мы-то
с бабушкой эту ночь совсем не спали. Она проплакала... переживает...
ведь столько лет прожили, столько всего пережито... а он молодую жен-
щину в дом привёл...
– Ну вот, теперь успокой Клавдию Никифоровну и отпусти домой
Христа ради! Ведь деду очень плохо без неё.
– Он ведь живёт не один, а с сыном Виктором и с двумя внучками...
– Всё это хорошо, да не то, Олюшка! Они с Клавдией Никифоровной
врозь, как разрезанная пополам ранетка... Хоть и ругаются, а друг без
друга скучают! Мне Пётр Иванович откровенно во всём признался и
про их жизнь долго-долго рассказывал. Как она взвалила на плечи его
семью, когда умерла его первая жена Олимпиада, как всех братьев и
сестёр его поднимала на ноги, когда отца и мать раскулачили да со-
слали, как в войну его ослепшего выхаживала... В общем, просидела я
вчера с ним допоздна, наслушалась, наплакалась... Отправьте вы по-
быстрее тётю Клаву, а то он говорит, что помрёт, так и её не увидит
напоследок...
После разговора с Ариной Тихоновной Ольга помчалась домой успокоить
 бабушку, но та встретилась ей по дороге.
– Мочи нету, Олюшка, в избе дожидатца-то... – оправдывалась она.
– Вота и пошла к табе... Ну, чё там обсказала Тихономна? Чё узнала про
деда-то нашава?
Ольга обняла бабушку и передала ей содержание разговора со своей
бывшей заведующей слово в слово.
– Вота холера-то кака, ни дед! – возмутилась она. – Застрашшал, язви
иво возьми! Ну, ты подумай-ка... а? Нету – купил ба, а есь – убил ба... –
Клавдия Никифоровна вздохнула с облегчением.
– Ну, что? Пошли за билетом? – спросила внучка.
– Пошли... тады... – согласилась бабушка, пряча виноватый взгляд.
На следующий день Клавдия Никифоровна, распрощавшись с внучкой и
 правнучком, уже сидела в салоне пассажирского самолёта Ил-18.
Она всё ещё переживала и за деда, и за Женечку, и за Олюшку. Но тоска
по родному дому пересиливала все другие переживания. Ведь там, в
Забайкалье, её корни... и от этого никуда не денешься...
– Дык человек-то прирастат корнями к землице сваёй! А коль старо
дерево вырвешь с энтой землицы, ды в другу посадишь, оно никавды
не приживётца! Враз засохнет! Вота табе и весь сказ... – объяснял эту
тоску Пётр Иванович. – И де родилси – тама и сгодилси!