Тайна Свинкса - 2. Спасти Андрейку. 5

... где чуда чудные и дива дивные...

      Под ногами все больше и больше хлюпало. Вероятно, сначала она пробиралась по дну ручья, который все наполнялся и наполнялся, и вот она уже брела почти по колено в воде. Русло ручья, меж тем, становилось все шире, а течение все сильнее. Она пыталась держаться берега, одной рукой цепляясь за ветки деревьев, свисающие к самой воде. Второй рукой, в которой был посох, она нащупывала дорогу. Он то и дело проваливался в подводные ямы. Еще немного, и ей попросту некуда будет ступать. «Интересно, - подумала Виктоша,  – а смогу ли я плыть в этих ужасных калошах?» Основным условием было: ни при каких обстоятельствах самой не снимать их, идти пока они сами собой не развалятся и не исчезнут. «А если я поплыву, и они свалятся, это будет считаться? Хотя, как плыть с этим жутким железным посохом? А его тоже нельзя выпускать из рук…»

    Посох, очевидно, «подслушал» ее мысли и оскорбился, так как пропустил очередную подводную яму, и Виктоша почувствовала, как земля ушла у нее из-под ног. В ту же минуту вода подхватила, закружила и понесла ее. Из последних сил пыталась она ухватиться за ветки, но руки лишь скользили по мокрому глинистому берегу, не находя ни малейшей травинки, ни сучка, ни корешка. Течение усиливалось. Водоворот тянул ее все дальше и дальше от берега. Она начала захлебываться, замахала руками, пытаясь вырваться на поверхность и плыть.

   В какое мгновение она потеряла калоши и посох, она не заметила, надеясь, что они все-таки исчезли по волшебству и тогда, когда надо. Борясь с течением, она залезла в карман, достала просвиру и быстро сунула ее в рот. Почувствовала противный вкус ржавого железа, и тут же просвира начала таять. Виктоша судорожно проглотила вязкую массу, вкус которой на этот раз совсем не был медовым. На что он было похож в этот раз, разбираться было недосуг – круговорот продолжал крутить и вертеть ее, изо всех сил стараясь утопить, сил бороться с ним оставалось все меньше и меньше. «Неужели я все-таки просто потеряла эти проклятые калоши и посох…» - с тоской подумала Виктоша. – «Как жалко маму и папу, они так никогда, наверное, и не узнают, что лишились своих детей…» Волна накрыла ее с головой…

- Тону! Тону! – закричала Виктоша и вскочила на ноги. Перед ней стоял Андрейка и хитро улыбался, за спиной он, явно, прятал жестяную кружку, из которой и окатил сестру.

 - Ну, погоди у меня! – рассердилась Виктоша и кинулась за братом. Он ловко вывернулся, бросился к лестнице на второй этаж и через две ступеньки поскакал наверх. Виктоша кинулась за ним. У самой лестницы остановилась...

   И вновь рванула наверх. Догнала. Схватила. Крепко-крепко прижала к груди.

- Андрейка, милый! – не помня себя от радости, закричала она. – Мы все-все исправим! Ничего не будет! Я знаю, что надо делать. Первым делом надо предупредить велосипедистов! Сиди дома. Я скоро вернусь.

   Она поспешно вернулась в спальню, скинула с себя пижаму, надела сарафан и выбежала на улицу. Только бы успеть!

   На перекрестке за торговым центром в это солнечное утро было много велосипедистов. Кто-то ехал на дачу, кто-то на пляж, кто-то просто выехал всей семьей на прогулку
.
   Их должно быть двое: мужчина и женщина, у одного из них велосипед черный, а у второго… Какого цвета был тот велосипед на капоте машины? Виктоша никак не могла вспомнить. Она беспомощно оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, кто ей нужен, к кому бежать. Да и что она скажет? Не надо ехать на перекресток вас сейчас собьют? В лучшем случае ее примут за сумасшедшую! И потом, как не ехать на перекресток, если она уже на перекрестке! Надо бежать туда, откуда они выехали! Откуда они выехали? Она не знала…

   Надо, чтобы остановили машину! Надо найти сотрудника Госавтоинспекции или простого милиционера! Она заметалась по тротуару. Надо остановить синюю машину! Резко остановилась. Она помнила только цвет машины, но не ее марку. Потребовать остановить машину жены депутата… остановить все движение на перекрестке!

   Воспользовавшись паузой в движении велосипедов и автомобилей, Виктоша смело шагнула на дорогу и начала танцевать. Сначала коряво и неуверенно, но постепенно откуда-то из глубины души начали возникать звуки, аккорды, они звучали все громче, искусно переплетаясь и рождая красивую ритмичную мелодию, под которую руки и ноги сами начали выписывать замысловатые искусные па.

    Прохожие останавливались, водители высовывались из окон, велосипедисты тормозили. Кто-то нетерпеливо гудел, кто-то показывал на нее пальцем, кто-то крутил пальцем у виска, а кто-то просто смотрел, завороженный магией ее движений…

    Визг тормозов заставил ее обернуться. Дальше она видела все, как в кино, когда движения замедляются… Кажется, всезнающая Лариска – будущая звезда сцены и кинематографа, говорила, что это называется «в рапиде». Со стороны их коттеджного поселка бежал Андрейка (конечно, он не мог усидеть дома и всю дорогу крался за ней, а теперь решил присоединиться к ее «флеш-мобу»!), а наперерез ему, от леса на огромной скорости несся синий автомобиль, который уже не успевал затормозить…

                ***
   Внезапно тьма окутала ее – не было ни перекрестка, ни Андрейки. Все тело ныло и болело, голова раскалывалась. Она открыла глаза. В предрассветном сумраке увидела несколько склоненных над ней лиц. Дернулась, попытавшись вскочить. Какая-то женщина в длинном темном плаще с капюшоном  наклонилась к ней и помогла сесть.

  - Ну, как ты? – спросила она. – Оклемалась? Мы уж думали, не выкарабкаешься.

  - Где я? – хрипло спросила Виктоша и обессиленно откинулась назад, как будто этот простой вопрос высосал из нее остатки сил. Ее подхватили и помогли прислониться спиной к дереву.

  Полу прикрыв глаза, Виктоша разглядывала окружавших ее людей. Помимо женщины, что стояла ближе всех к ней, здесь были в основном мужчины в холщовых штанах, заправленных в высокие сапоги, широких рубахах, поверх которых были надеты кольчуги, некоторые в руках держали остроконечные или рогатые шлемы. Женщины стояли поодаль и как та, что помогала Виктоше, кутались в длинные темные плащи с капюшонами.

   То место, где она находилась, очень смахивало на партизанский лагерь. Когда-то, читая книги о войне, Виктоша видела подобные картинки: разбросанные по поляне костры, вокруг которых копошились люди, шатровые шалаши, наполовину прикрытые густым слоем лапника, кто-то чинил сапоги, кто-то точил топор… Вокруг непроглядной стеной возвышался глухой лес. Где-то совсем рядом журчала река, и встающее из-за нее солнце слегка золотило верхушки старых елей и берез.

  - А ты, кто такая, что вопросы тут задаешь? – прищурился один из мужиков и, наклонившись к ней, грозно погрозил черным то ли от копоти, то ли от грязи пальцем. – Мобудь, шпиенка какая, а?

  - Я брата ищу, - просипела Виктоша. – Мне к Яге надо… К Бабе Яге… сестре средней…

    Мужчины, как по команде, резко отступили от нее прочь. Женщина поспешно наклонилась и зашикала на нее:

 - Тише! Тише! Нельзя так! Никто не смеет Ягу Виевну бабой называть! Неровен час, услышит – не сносить тебе головы! Да и нас за то, что вытащили тебя из воды, не помилует!

    Виктоша испуганно замолчала и огляделась по сторонам.

 - А вы, что стоите тут? Представление смотрите? – накинулась женщина на мужиков. – Бредит девка-то! Бредит! Чай сколько времени в ледяной воде провела…  Дана отпустила ее, спасибо ей – теперь все в порядке будет. Идите по своим делам! Идите!

   Все послушно расползлись по лагерю. Лишь Виктошина собеседница осталась с ней и села, привалившись к стволу, с другой стороны дерева.

 - Я тут с тобой посижу, - сказала она. – Не возражаешь? Может, понадобится что… воды хочешь?

   Она протянула Виктоше фляжку. Виктоша покосилась на фляжку и отрицательно покачала головой.

  - Не-а… Воды я уже наглоталась…

  - Да… Не повезло тебе! И как это тебя угораздило? Брата, говоришь, ищешь?

  - Да… брата… Андрейку…

   Виктоша вздохнула и, как-то само собой, слово за слово, рассказала своей спасительнице все: и про свою жизнь, и про свои скитания, про встречу аж с двумя бабами ягами, одна из которых оказалась довольно милой сторожихой кладбища, а вторая и вовсе мужиком, поделилась своими сомнениями по поводу правильного пути и страхами перед встречей с новой Бабой Ягой.

 - … вот и думаю я, - не столько уже рассказывала она, сколько рассуждала вслух. – Какая она? Поможет ли мне? Я уж думала, что и вовсе куда-то не туда попала, совсем было с белым светом простилась… Спасибо, что вытащили меня! Такая я неуклюжая!

  Виктоша с досадой хлопнула ладонью по земле и почувствовала, как чья-то мягкая, но крепкая рука легла на ее руку.

 - А ты надейся, - глухо из-под своего капюшона проговорила женщина. – Надейся на лучшее. Надежда еще никогда никому не помешала. Кстати, в детстве меня Наденькой кликали… Надеждой.

  Виктоша явственно услышала тихий вздох.

 - У тебя тоже горе? – осторожно спросила она. – Неприятности?

 - Неприятности – это что? – спросила Надежда. – Если то, когда повсюду неприятели, то да. Они самые. Неприятности.

   В этот момент в лагере началась суета. Мужики в срочном порядке натягивали шлемы, кольчуги, сапоги, хватали кто меч, кто булаву, кто топор.

 - Видать бой начинается, - спокойно проговорила Виктошина собеседница.

   Она встала и скинула с себя плащ. У Виктоши перехватило дыхание – такая красавица стояла перед ней: черты лица изящные, нежные, губы алые, глаза огромные, синие, брови тонкие черные, такие же черные густые волосы собраны на затылке и заплетены в толстую, в два запястья косу, высокая, стройная! Вот только одета довольно странно: затянута в черную кожу, как в комбинезон, высокие, как ботфорты сапоги да длинные, выше локтей перчатки. Подобный наряд, конечно, выгодно подчеркивал ее красоту и женственность, но вряд ли годился для военных действий. Завершая свой костюм, новая знакомая достала откуда-то железный шлем с устрашающего вида рогами и вырезами для глаз, скрутила в пучок свою прекрасную косу и водрузила шлем на голову.

 - Ты с мужиками пойдешь! – коротко распорядилась она. – На, вот – сапоги тебе! А, то гляжу босая ты. Небось в реке обувку свою утопила. Да, и вот кольчугу надень. Великовата, конечно, да ничего… От шальной стрелы прикроет да и от кинжала спасет. Хотя, может, не дойдет до этого. Стрелы подавать будешь али еще на что сгодишься. Под ногами только не путайся да в первые ряды не суйся.

    Сказав это, она топнула точеной ножкой, вкруг себя завертелась и взлетела в воздух черным драконом. В ту же минуту Виктоша увидела, как и другие женщины, что были в черных плащах, сбросили их на землю, и одна за другой взмыли в небо.

   К ней уже от соседнего костра спешил один из мужиков, что стояли подле нее, когда она пришла в себя.

  - На тебе, девица, дубинку, пожалуй, по руке тебе будет, извиняй, легче ничего нету! – проговорил он на бегу, подавая ей ее оружие.

   Виктоша подхватила довольно тяжелую дубину, из верхней более толстой части которой во все стороны торчали острые шипы, и побежала следом за ним.

  - Сейчас тебя на позицию поставлю, - продолжал мужик. – Как появиться кто – бей!

  - Вот так сразу бить? – удивилась Виктоша.

   Мужик через плечо покосился на нее.

  - Нет, сначала чаем напои! – ехидно проговорил он.

  - А как я узнаю, кого бить, а кого нет?.. – неуверенно пробормотала она себе под нос, боясь, что мужик услышит ее и вновь отпустит какое-нибудь колкое замечание, но он услышал.

 - Да, что ты за непонятливая такая! – рассердился он. – Али тебе все мозги выполоскало, пока ты в речке плавала? Я же тебе по-русски толкую: «Как появится – бей!» Вот здесь стой. Будешь задние ряды прикрывать, коли прорвется кто.

  Он оставил Виктошу в небольшой рощице неподалеку от линии костров, а сам понесся дальше. Виктоша огляделась. Никого рядом не было, только пихты да ели, кусты рябины да боярышника. Здесь ощущался дым костров, хотя самих костров видно не было, слышались отдаленные крики, да время от времени лес озаряли огненные всполохи. Но все это было далеко. Здесь никакой опасности не ощущалось. Виктоша встала, широко расставив ноги, удобно перехватила свою дубину двумя руками и угрожающе насупила брови: «Ну, кто тут на наших?»

   И только она это подумала, как совсем рядом с ней, что-то замерцало, и прямо перед ней возник человек в железном шлеме, в железных латах, из-под которых выглядывала кольчуга, кожаных штанах и высоких сапогах. Он поднял свой огромный меч и замахнулся…

   Нет. Ее сковал не страх. Она вдруг поняла, что это не шутки. Сейчас она должна ударить настоящего живого человека. Должна ударить она или ударит он.

   Времени на раздумья не было. Она должна защитить себя ради Андрейки, ради мамы и папы. Да и не убьет же она его, в самом деле: он – в латах, она – с дубиной! А вот его меч против ее кольчужки… Она смело подняла дубину как раз в ту минуту, когда меч незнакомца готов был обрушиться на ее голову. Щепки полетели во все стороны. Незнакомец вновь занес меч над ее головой… Она съежилась и закрыла глаза…

   Ее обдало жаром. Приоткрыв один глаз, она увидела лишь черную горстку пепла на земле. Открыла оба глаза и интуитивно взглянула вверх – за деревьями мелькнул на мгновение черный драконий хвост. Ноги отказывались держать ее, она упала на колени и ее стошнило.

    «Зачем все это? – думала она, приходя в себя. – Эта война… Это сражение…» Она ведь даже не знала за кого и против кого она вынуждена воевать. А этот человек… Ведь он же был живым! Кто-то ждал его, кто-то любил… Он, наверное, строил планы, о чем-то мечтал… И вот лежит теперь черной кучкой пепла! Она вспомнила, как Андрейка тогда сказал: «Всем тем, кого посылают на войну, надо просто отказаться воевать – и войны не будет! Ведь обычно тех, кто посылает, кто хочет войны ради каких-то своих планов, их гораздо меньше, какая-нибудь жалкая кучка! Они испугаются идти воевать одни! Будут сидеть и от злости грызть свои автоматы и пушки, пока все зубы себе не переломают, когда переломают – умрут от голода! Ведь таких некому любить, потому что они сами никого кроме себя не любят, у них нет детей, а, значит, никто не будет жевать для них морковку!  Ну, и пусть умирают! Таких, кто хочет войны, кто нападает на мирных людей, не жалко!.. Жалко лишь тех, кто гибнет, защищая свою страну, своих детей…» И вот теперь она, даже не разобравшись, кто прав и кто виноват, отправилась воевать! Ну, почему, почему она не сказала той красавице: «Нет, уж простите! Это ваша война! Хочется вам воевать – воюйте, а я тут в теньке, под деревом посижу… посмотрю, чем дело закончится... А то, что вы меня спасли, ничего не значит!..»

    Она осеклась. Н-да… Звучало это все… мягко скажем… Виктоша поднялась на ноги. Что ж, дубины у нее больше не было, но она была цела и невредима. Люди, что спасли ее, жили в лесу. Неприятели пришли в лес, значит, «кто к нам с мечом придет – от меча и погибнет!». Она решительно направилась в ту сторону, где скрылся ее «наставник», по дороге внимательно оглядывая кусты, в поисках чего-нибудь, что могло бы заменить ей ее дубину. «На крайняк, буду стрелы подавать!» -  вспомнила Виктоша распоржение девушки-дракона.

    Вскоре она вышла то ли на опушку, то ли на огромную прогалину посреди леса. Здесь кипел настоящий бой.

   Мужики в уже знакомых рубахах и кольчугах дрались на мечах с незнакомцами в латах, отважно разили их своими огромными шипастыми дубинами. Прячущиеся за деревьями лучники стреляли редко, но метко, целясь в незащищенные латами места. Драконы летали над прогалиной, поливая противника огнем. Откуда-то с противоположной стороны прогалины в них летели огромные стрелы больше похожие на пики.

   Виктоша уже углядела в кустах хорошую толстую суковатую палку, которая вполне могла сойти за дубину и уже была готова присоединиться к сражению, но внезапно застыла, как громом пораженная. Еще, когда она только вышла из леса и только-только увидела бой, что-то показалось ей странным. В этой картине боя чего-то явно не хватало. Теперь она ясно поняла «чего»! На всем поле боя не было ни одного убитого, ни одного раненого! Да, кое-где чернели уже хорошо знакомые кучки, но не могло же быть, чтобы драконы сжигали как чужих, так и своих? Где те, в кого попадали лучники, где те, кто сражался на мечах и дубинах? Она еще раз огляделась вокруг.

  Вот пришелец в латах выбил у ближайшего мужика из рук дубину и, что есть силы, рубанул мечом. Тот согнулся, достал из-за голенища сапога нож и сделал резкий выпад вперед.

  Что вы думаете? Море крови? Оба упали, истекая кровью, и умерли, едва успев прошептать имена возлюбленных? Как бы не так! Оба задергались, как будто одновременно получили по 220 вольт, замерцали и… исчезли.

  Вон копье прилетело прямо в бок черному дракону. Его закрутило в воздухе, понесло по кругу, выражаясь летным языком, он вошел в штопор, но, не долетев нескольких метров до земли, замерцал и пропал.

  В растерянности Виктоша плюхнулась на землю. Она во все глаза смотрела на происходящее, ровным счетом ничего не понимая. Что это было? Что за фарс? Что за комедия? Для кого все это было разыграно? Для нее? Зачем? Почему?

  Задумавшись, она не заметила, как сбоку материализовался человек в латах и поднял меч над ее головой. Она очнулась, когда получила сильный толчок в плечо и кубарем покатилась прочь, а ее место занял один из мужиков, который и получил роковой удар. Последнее, что она увидела – это его глаза. Глаза, полные боли, отчаяния и решимости. Это не были глаза марионетки, участвующей в каком-то таинственном представлении. Это были глаза живого человека, заглянувшего в глаза смерти.

   Злость предала ей силы. Виктоша вскочила. Выдрала из кустов приглянувшуюся ей ранее дубину и с этой дубиной наперевес бросилась на противника. Она больше не рассуждала, кто прав, кто виноват, она видела врага, она хотела его убить. Она жаждала крови! Конец дубины врезался латнику в живот, прогнув его латы. Он сложился пополам, его отбросило назад… Но, уже в полете, он замерцал и исчез – никакой крови.

  Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Драконы опустились на землю, одна за другой превращаясь в девушек. Откуда-то появились черные плащи, в которые они поспешно закутались. Мужчины опустили оружие, сдирали с себя шлемы, утирали пот, размазывая по лицу грязь. Все медленно побрели к лагерю, перебрасываясь на ходу ничего не значащими фразами. На Виктошу никто не обращал ровно никакого внимания. Она двигалась вместе со всеми, перебегая от одного к другому, заглядывала в лица, пытаясь отыскать либо мужика, оставившего ее в роще «прикрывать задние ряды», либо ту красавицу, что беседовала с нею под деревом. Мужики шикали на нее. Глубокие капюшоны надежно скрывали лица, а задавать какие-либо вопросы Виктоша не осмеливалась.

  Когда пришли в лагерь, все направились к большому каменному столбу с искусно вырезанными по четырем сторонам фигурами.

Он стоял на пригорке, на самом берегу реки. Виктоша не видела его раньше, так как сидела к реке спиной.

  Чем ближе подходили все к пригорку со столбом, тем плотнее становилась толпа, и Виктоша никак не могла увидеть, что же происходило там, за спинами собравшихся. Она начала потихоньку пробираться вперед. Ее пропускали, молча уступая дорогу, и вскоре она уже видела, что на земле перед столбом по кругу, головами внутрь, ногами наружу лежали люди: мужчины в разодранных кольчугах, в сбитых на сторону шлемах, из-за которых не было видно ни лиц, ни голов, женщины, затянутые в черную кожу, пронзенные длинными тяжелыми пиками. Здесь была кровь. Торчали обломки костей. Зияли страшные раны.

  Увидев это, Виктоша чуть было не закричала от ужаса. Ни будь она со всех сторон окружена плотной стеной людей, Виктоша кинулась бы прочь от этого кошмара, но, повинуясь молчаливому велению толпы, она продолжала послушно переставлять ноги.

  Не доходя нескольких метров до лежащих на земле, все остановились. Виктоша прикрыла глаза рукой, так как восходящее из-за реки солнце нещадно слепило их. «Странно, - подумала она. – Могу поклясться, что, солнце всходило, когда я пришла в себя… Должно было пройти очень много времени: мы разговаривали… потом этот бой…»

  Тут из толпы отделилась небольшая группа женщин: одна шла впереди, двое другие чуть позади нее, последние, поднявшись чуть выше голов лежащих на земле людей, остановились, первая поднялась к самому столбу. Она скинула с себя плащ, и Виктоша с удивлением признала в ней свою давешнюю собеседницу.
 
 - Силой и мощью Царства Подземного, - громко и торжественно провозгласила она. – Силой и мощью Царства Земного, силой и мощью Царства Небесного отпускаю тебя Денница, богиня зори утренней! Расправь крыла свои белоснежные, разомни ноженьки свои ретивые, исцели раны войска моего, омой, окропи их святой росой! К Леду взываю я! Отцу моему Вию! Супругу моему – Велесу! Принявши на себя проступки ваши, не о милости прошу, о помощи!

  Говоря все это, она ходила вокруг столба, то и дело простирая к нему руки, как будто просила о чем-то молчаливый камень. Наконец она встала между столбом и берегом реки, повернувшись лицом к солнцу, подняв руки к небу и широко расставив ноги.

- Да, свершится воля Ирийских Богов!

  Все опустились на колени, касаясь лбом самой земли. Виктошу дернули за руку. Она поспешно последовала примеру окружающих, но, прикрывшись руками, внимательно следила за тем, что происходило у каменного столба.

  Солнце начало медленно подниматься. То есть, оно всегда поднимается медленно – мы не замечаем, как утро превращается в полдень, и вот день уже близится к вечеру. Наверное, следует сказать, что для Солнца, оно начало подниматься довольно быстро. Во всяком случае, Виктоша ясно видела, как оно ползло к зениту. Но самое странное происходило не с солнцем, а с женщиной: буквально на глазах из высокой и стройной красавицы она превращалась в древнюю седую косматую старуху. Когда солнце замерло в самом зените над их головами, старуха страшно закричала и упала бы в реку, если бы сопровождавшие ее женщины ни подбежали и ни подхватили бы ее под руки. Они накинули на нее плащ и повели вниз. Едва они скрылись в одном из шалашей, люди поднялись с колен и бросились к тем, кто лежал у подножия столба.

    Казалось, они спали. Все были целы и невредимы, лишь порванная одежда да искореженные шлемы указывали на места страшных ран. Но вот дрогнули ресницы девушки-дракона. Она открыла глаза, обвела всех еще туманным не совсем осмысленным взглядом, потом села и, уткнувшись в колени, тихонько заплакала. Несколько женщин одновременно подскочили к ней. Подняли, обняли, повели прочь. Один за другим поднимались мужчины, кто-то обменивался скупыми рукопожатиями, кого-то дружественно похлопывали по плечу. Мало-помалу все разбрелись по своим местам.

     Виктоша почувствовала себя всеми покинутой, никому ненужной. Она немного побродила около пригорка, спустилась к реке, присела под деревом, где совсем недавно беседовала с молодой женщиной, внезапно обратившейся в уродливую старуху. Никому до нее не было дела, и она не знала, как ей быть, что ей делать. Кто бы ей объяснил, что здесь твориться и какое отношение все это имеет к ее миссии?

    В лагере разожгли костры. Вскоре запахло чем-то вкусным и терпким, у Виктоши засосало под ложечкой. Она уже и не помнила, когда ела последний раз! Ах, да! Последней ее едой была железная просвира! «Закусить что ли еще одной?» - горько усмехнулась Виктоша. – «Все равно без калош от нее никакого толку!» Сунула руку в карман и нащупала там какую-то стеклянную бутылочку. «Что это?» - удивилась она, извлекая на свет волшебные капли Бабы Яги. Очень странно было найти их в своем кармане! Она прекрасно помнила, что положила их в рюкзак к последней паре железных башмаков, а рюкзак благополучно пропал во время ее речного приключения. «Забавно было бы вытащить из собственного кармана и пару этих огромных железных калош!» - хмыкнула Виктоша. – «Хотя… Чему тут удивляться! Вон что происходит…»

  Кто-то тихонько дотронулся до ее плеча. Виктоша резко обернулась. Перед ней стояла одна из девушек-драконов, закутанная в свой неизменный черный плащ.

  - Пойдем, она зовет тебя, - тихо проговорила она.

  - Кто она? – спросила Виктоша.

  Но девушка лишь еще раз, более настойчиво повторила:

  - Пойдем.

 
                http://www.proza.ru/2016/09/07/1954