из переписки с коллегой 158

Пьяненький дедок сидит в кабаке и сердито бурчит над пивной кружкой (говорит по-латышски, обсценную лексику перевожу приблизительно):

- Этот русский из Питера совсем охреневший! Доказывает мне, что красным латышским стрелкам большевики платили деньги - как наемникам. Да ни хера они латышам не платили! Мой отец был стрелком... И никаких денег сроду не видел! Мой дед воевал, отец воевал, я воевал, братья воевали. А где наши деньги? В жопе!.. Латышам вообще денег не надо... Латыши и без денег воевать готовы... Латыши - вперед!

Дед стучит кулаком по столешнице и залпом осушает кружку

**

Неприятно, когда собеседник договаривает за меня фразы. Якобы он уже на половине моей фразы догадался, какую мысль я хочу выразить. Неприятно не только потому, что перебил, но и потому, что ни фига он не догадался. Ведь я хотел сказать совсем-совсем иное. И приходится разъяснять

**

Знал я взрослого человека, который годами собирал проездные талончики на транспорт. Коллеги и друзья также участвовали - приносили ему свои талоны, он их классифицировал, раскладывал по папкам. Он - фанатичный изучатель городского транспорта: мог, например, сходу ответить, какая была ширина между колесами у берлинских трамваев в 30-х годах и тэпэ

**

надо бы пугалу красивую пугалицу,
чтоб не так одиноко
в полях пугать пигалиц

**

Поклонницы Донцовой заходят и спрашивают "новенькое" раз в две недели. То есть, по их мнению, катать по роману в месяц, это уже слишком медленно, надо успевать два. Донцовой, значит, есть к чему стремиться, поклонницы скучают и ждут.

Поклонники Роулинг спрашивают "нового Гарри Поттера". Удивленно расстраиваются, что у нас нет: "А на английском ведь уже продают!" То есть, по их представлению, таких этапов в книгоиздании, как переговоры между издателями и перевод текста, не существует. И вообще желательно, чтоб книги появлялись в магазинах одновременно с тем, как автор печатает в рукописи слово КОНЕЦ.

Клиенты спрашивают книги Васильева или Плеханова, не называя имен, и поначалу я клиентов удивлял, протягивая им книгу "А зори здесь тихие..." или говоря, что труды Плеханова, вероятно, как и труды Ленина, нонче не слишком уж часто переиздают-с...

Но теперь-то я знаю, что Васильев, это современный историк моды, а Плеханов - современный фантаст, и что, называя эти фамилии (без имен), клиенты, скорее всего имеют в виду модника и фантаста, а вовсе не первого русского марксиста или советского писателя-фронтовика.

**

Клиент тыкает пальцем в значок 18+ на обложке книги Довлатова и спрашивает: почему восемнадцать плюс? Отвечаю, что, вероятно, в тексте имеются некие слова или определенные сцены... Клиент (пытливо): а какие именно слова и какие сцены? Я: матерная брань и сцены сексуального характера. Клиент (возмущенно): у Довлатова? у Довлатова НЕТ мата и НЕТ сексуальных сцен! (укоризненно) вы Довлатова НЕ ЧИТАЛИ...

Клиент уходит, довольный тем, что уличил продавца в некомпетентности и повысил собственную самооценку. Я же напрягаю память: Довлатова читал в 95-ом. Вспоминаю: да, есть у него и матерные ругательства, хотя и очень мало, и описания как бы секса, но очень аскетичные описания, почти всё осталось в подтексте.

Но, главное, что клиент ушел довольный

**

Заходит клиент в книжный магазин и говорит:
- Меня интересуют романы Достоевского и всякие еноты



ПРИМЕЧАНИЕ: снимок сделан в подворотне на Петровском острове в Риге