Она меня не любит

ОНА МЕНЯ НЕ ЛЮБИТ

   Сколько себя помню, я всегда был влюблен. Наверное я творческая личность, которым характерно такое состояние. Но до творца, в полном значении этого слова, мне далеко. Конечно же я хотел быть художником, что бы не бежать спозаранку на работу, а вставать когда захочется и, не выходя из дома – мастерской, творить, писать картины, но не стал. Уж больно мотивация на этот счет была не очень убедительная, хотя рисую я с детства неплохо.
   Хотел быть артистом, даже другу помогал поступать в театральную студию. Даже один экзамен сдал за него, друг стеснялся, а я поперся. Но когда там узнали, что я это не он, естественно предложили мне подтянуть  свои документы, но мне было некогда этим заниматься. Хотелось гульнуть, а тут суетись, не будучи уверенным, что примут. Ну и так далее по поводу творческих наклонностей.
   Так вот по поводу влюбленности. Еще в раннем детстве у меня была невеста Наташка, соседка по деревянному дому, с которой мы перестукивались через тонкую стенку. Она была немного постарше и очень переживала, что когда мы вырастим, она будет старой каргой, а я молодым, и на ком ей жениться, на кочерге что ли? А я ее любил до такой степени, что когда садился покакать на улице у старых сараев, то ее руку не отпускал. Но жизнь нас развела, выдав нашим родителя отдельные квартиры в разных районах города.
   Потом началась школа. Сколько мучений и переживаний пришлось мне испытать за десять лет обучения. А все из-за того, что меня, почему – то, нигде не любили. Вообще-то я предполагаю, нет, скорее знаю почему.
   Одной из причин являлось то, что волею судьбы и благодаря семейным передрягам, мне пришлось поучиться в трех школах, в связи со сменами мест проживания, и в каждой школе я был новичком, что одноклассниками, как правило, воспринималось, по началу, в штыки.
   С первым классом все ясно, все притирались друг к другу. Там мне нравилось смотреть на Журавлеву или Виноградову, точно не помню, которая сидела за первой партой в правом ряду и писала левой рукой, за что ее постоянно ругала наша первая учительница Анфиса Алексеевна.
   Эта кудрявая девочка не обращала на меня никакого внимания, хотя  сам себя я считал супер – пупер.  И я, мечтая о несбыточном, представлял себя героем в военной форме из советского кино, почему-то стоящем на подоконнике в классе. Голова, конечно же, забинтована, а она, Журавлева или Виноградова, с восхищением взирает на меня.
   Однажды мой мыслительный процесс был прерван подзатыльником от учительницы. Позабывшись, витая весь в своих фантазиях, я засунул в рот счетную палочку, которые были у каждого первоклассника. Палочка,  упиревшись в щеки, растянула их в разные стороны, что насмешило часть учеников. От профессионально отработанного педагогического удара я чуть эту палочку не проглотил, благо обошлось, но взгляд учительницы на меня запомнился.
   На самом деле все было не в палочке, а в том, что учительница меня, рахитозного головастика, просто невзлюбила и не за то, что до этого я облил пол, парту и форму соседки по парте, чернилами, пытаясь заправить чернильную ручку, и не за то, что случайно на переменке поколотил рыжих близнецов из параллельного класса, за их приставания ко всем слабеньким, и был доставлен к завучу, а за то, что у меня мама работала в магазине и училке от нее ничего не перепадало. Все мамаши чего-то  таскали Анфисе, а моя мамуля даже не догадывалась на эту тему, некогда было ей заниматься этим и мной. У нее была любовь, из-за чего в скором времени, после развода с родным отцом, мы переехали жить в другое место.
   В маленьком дворике, куда мы переселились, я, конечно же, влюбился в соседку Верку, которая училась на класс старше меня. Верка, своим поведением, больше походила на мальчишку, чем мне и нравилась. Она играла вместе с нами, ребятами, в войну и была ловчее некоторых из нас. Ну как тут не втюриться.
    В своих фантазиях я, опять же, представлял себя военным, но уже офицером, в шинели и фуражке. Мне представлялось, как я, такой классный, постучу к Верке в дом, что-то ей скажу, тогда помнил, что скажу, а сейчас забыл, и уйду, наверное на войну. А она с восхищением будет смотреть мне вслед, и я буду понимать, что она в меня влюбилась.
   К сожалению во взаимоотношениях и с Веркой у меня тоже получился облом. Мое объяснение в любви произошло зимой, не снимая коньков. Верка бала сильнее и, повалив на лед, основательно поколотила меня.
   Жизнь катилась дальше. Находясь уже в третьей школе, я потихонечку взрослел, постоянно отстаивая свое право не быть изгоем для, начальствующих надо мной, взрослых и некоторых своих сверстников. А как тут не быть белой вороной, если ты учишься вместе с детьми из интеллигентных семей – врачей, профессоров, номенклатурных работников, будучи  сыном какой-то торгашки. И вообще, как ты сюда попал, в нашу, можно сказать, элитную школу?
   Грустно, когда тебя учительница, классный руководитель, унижает, попрекая твоей безродностью.
   Не смотря на все неприятности и боль, довольно-таки часто доставляемых мне окружающими, я оставался верен себе и, как умея, отстаивая свое достоинство, вновь влюбился, уже в одноклассницу, на которую до этого и не обращал никакого внимания. В начале она меня даже раздражала.
   Она, так же как и я, появилась в нашем классе не сразу. Я чуть раньше, она года через два.
   Вероятно, зараженный гнилью плохих отношений к новичкам, моя первая реакция на Надю, так звали мою любовь, была негативной. А потом что-то случилось. Я в нее влюбился, да еще как! Я начал стесняться ее. При ней вел себя как идиот и, к тому же, в самых ответственных моментах, меня клинило, особенно у доски, когда я отвечал урок, а она изучающе смотрела на меня.
   Понятное дело, несколько скатившись вниз по учебе и имея за плечами груз нелюбимого школьника, я даже и не мог рассчитывать на взаимность своей избранницы. Да и вряд ли бы я сумел признаться ей в своих чувствах из-за обуявшего меня страха в этом вопросе. Кроме того в ее отношении ко мне, в ее взглядах и поведении сразу угадывался ответ, видимый невооруженным глазом – я тебя не люблю!
   Очень скоро я дал себе команду осознать, сам собой напрашивающийся, вывод – она меня не любит!
   Не буду строить иллюзий, но куда мне деваться с, никуда не ушедшей, любовью? Нужно что-то делать! Не погибать же.
   Весь из себя несчастный, я опять начал фантазировать, при каких обстоятельствах она могла бы всё-таки в меня влюбиться. Конечно же, обратила бы на меня внимание, если бы я сыграл бы главную роль в кино про войну. И в конце фильма эффектно погиб бы из-за предательства. Пусть она разрыдается!
   Впрочем, война уже была и, по-моему, не раз. Про войну хватит.
   Наверное, если бы я стал певцом с микрофоном в руке где-нибудь в клубе, вот тогда-то было бы круто. Представляете она, скромная такая, с подружкой случайно заходит в модный клуб, который на устах многих мальчишек и девчонок, и куда трудно попасть, только по знакомству, а там я на сцене отжигаю. Все танцуют, визжат от восторга, а я, не обращая ни на кого внимания, наяриваю. Надя видит меня и у нее дух перехватывает от изумления. Оказывается вон какой я классный! Не то, что в школе.
   Не выходя из своих фантазий, я хватаю микрофон от караоке, расстегиваю симпатичную, на мой взгляд, рубашку до пупа и перед зеркалом дома, в большой комнате, начинаю изображать супер стар.
   Все отлично, только вот  что-то мне мой нос не нравится. Остановив свое выступление я, прильнув к зеркалу, изучаю свой нос со всех ракурсов. Да, не нравится. Для эстрадной звезды не очень подходит. Слишком вздернут.
   Будем думать дальше, чем очаровать Надюшку. Знала бы она, что я ее уже Надюшкой называю.
   Однажды Мишка Титов пришел в школу в умопомрачающих джинсах. Все ахнули. Но ему было по барабану на влюбленные взгляды одноклассниц. Умница и спортсмен знал себе цену и большая часть его интересов находилась за пределами нашей школы. Полагаю если даже моя Надюшка к нему бы попыталась подкатить, то у нее вряд ли что получилось. Во-первых, он наших девчонок в расчет не брал, а во-вторых сомневаюсь, что моя любовь ему нравилась. Так, симпатяга да и все. Зато я понял, нужно модненько одеться!
   Безусловно, нужно попытаться использовать и этот шанс, но как это сделать? Мамуля всегда говорила, что пока ты растешь, новые, тем более модные вещи, тебе покупать ни к чему. А упрашивать ее у меня как-то не было заведено с раннего детства, с того момента, когда я, будучи с мамой в магазине игрушек, попросил ее купить мне ковбойский пистолет с пистонами и получил отказ. А я то уже представлял себя ковбоем, скачущем по прериям и пуляющем во все стороны, из своего пистоля, по врагам индейцев. Не помогли и мои уверения, что я ей верну эти копеечки. Данное предложение ребенка  мамулю только рассмешило.
    Деньги только на ветер выбрасывать, как-то ответила мне мама на намек, что неплохо было бы немного и приодеть меня. Ведь уже взрослый. После этого  я окончательно больше ничего и никогда не просил у мамы.
   Соответственно и данный вариант выпендрежа, имеется ввиду по одежде, отвалился.
   Что в ребятах может очаровать девушек? Внешность, это понятно. Ум. В нашем случае это хорошая учеба, хотя бы на четверки. Но пока Надька смотрит на меня, когда я пытаюсь выдавить из себя выученный урок, это у меня не прокатит. О хорошей одежде мы уже помечтали, не мой вариант. Что еще? Сила и смелость? Для своих лет силы у меня, вроде бы, предостаточно, не хилее других, даже сильнее почти всех в нашем классе, а дури на глупости, под названием смелость, хватает. Облом случается только в присутствии Нади. Может играть в кино и стать известным, тоже неплохо, но кто ж нас страдальцев возьмет туда. У них там, на Мосфильме, и своих оболтусов ни счесть.
   Так, так, так, где же все-таки ответ на столь важный, думаю для многих ребят, вопрос?
   Секунду. Внешность! Конечно же внешность! Об этом я уже говорил, но в другом аспекте.  Вот  с чего все начинается. Сначала она, кто тебе по нраву, обращает на тебя внимание, если ты хорошо собой, а потом все зависит только от тебя. Там, перед ней, выплывет и твой интеллект, и манера держаться и многое, многое другое. И в дальнейшем ты ее либо очаруешь окончательно и влюбишь в себя, либо безвозвратно оттолкнешь . Но это второй вопрос. Главное, что бы она на тебя обратила внимание. И дело не в джинсах, хотя и они могут сыграть немаловажную роль, и не в организации пластической операции по исправлению твоего фейса, на которую вряд ли кто из ребят сумеет наскрести денег. А родители точно не помогут тебе в этом деле, скорее всего, без сомнения, вообще пошлют тебя с твоими идиотскими бреднями куда подальше, если даже у них и будет море денег. Нужно и можно идти самым доступным и правильным путем, не обращая внимания на всю эту, выше перечисленную, мишуру.
   Точно! Я знаю, что и как делать, и я это сделаю, а там посмотрим, Надюха, кто кого.
   Для себя я порешил, что основное это фигура. Мы же, в частности я, засматриваемся на девушек, если у них ладная фигура и стройные ножки. И девушки не дуры, тоже отмечают хорошо сложенных парней.
   Гантели у меня были, пудовую гирю с трудом дотащил от товарища по двору и начал, как сейчас говорят, качаться. Потом, каким-то образом, раздобыл эспандер, сообразил в квартире перекладину для подтягивания, установил режим, словом вошел в азарт.
   Честно признаюсь, очень увлекло меня это дело. Как-то незаметно мои плечи раздались, руки с трудом влезали в пиджак, а шея стала колоннообразной.  Походка стала пружинистой и во всем теле чувствовалась сила. Но самым большим достижением в моем физическом развитии стало то, что я значительно вытянулся, что заставило мою мамулю внепланово купить мне новые вещи, включая кроссовки. Однако этого было мало.
   Да, я стал здоровым, но, на мой взгляд, эта здоровезна была какой-то бестолковой, неуклюжей. Не хватало элементарной  эстетики в моем прогрессе в плане физического совершенствования.
   Однако, болтаясь по коридору на переменках или делая какое-нибудь упражнение на физкультуре, я начал замечать редкие взгляды девчонок в мой адрес, что до этого не было. Надя же, мне казалось, к этим особям не относилась. Конечно же доходили до меня слухи, что она вскользь, среди своих девчонок, подруг одноклассниц оценивала мои физические возможности, когда, допустим, ради спора, я  подтягивался на одной руке на турнике или когда преодолевал основательную высоту при прыжках через перекладину, но это мне ни о чем не говорило и не вселяло в меня никакой надежды.
   Навязываться я не хотел. Не любит, так не любит. Не хотелось быть очередной раз униженным и оскорбленным. Хорошо хоть учителя немного подобрели. Наверное из-за того, что я начал формироваться в мужчину и уже, как взрослый, мог понять причину неправедного отношения к себе. Зачем им наживать врагов на старости лет. Или нет. Наверное думали что в, не до конца окрепшем организме, может зародиться чудовище и тогда пожинай плоды своего воспитания.
   Не знаю, как получилось и кто был инициатором, но мене классный руководитель, Елена Григорьевна, поручила подтянуть Надю по математике в домашних условиях.
   Надо, так надо. В математике я рубил и мне не составляло труда объяснить, не к месту смеющейся девочке, логику решения задач с использованием правил и формул.
   Сидя за круглым столом у нее дома в напряженном мыслительном процессе мы соприкасались рукавами рубашек и головами, разбирая то или иное домашнее задание. Она пыталась понять, или делала вид, что пытается понять, откуда растут ноги у ответа математического примера, а я думал – черт возьми, опять из-за нее пропускаю тренировку в тренажерном зале, куда недавно записался.
   Там тренера формировали из дохляков и физически зажатых, как я, неграмотно накаченных юнцов, Аполлонов. Именно там была та эстетика физического воспитания тела, которой мне, как я бессознательно чувствовал, так не хватало. А тут сиди и учи зазнавшуюся фитюльку уму разуму.
   Другу однокласснику Сашке, между прочем сыну известного профессора, нравилась подруга Нади, Наташка. На самом деле, мне кажется, это он для себя так решил, что она ему нравится потому, как мне нравилась Надежда и ему, другу моему, кто-то тоже должен был нравиться.
   Наташкины родители, на восьмое марта, освободили нам квартиру, улыбаясь, ушли в гости, оставили нас с Сашкой наедине с девчонками.
   Мы пили немного вина, неумело целовались. Забыв о, до этого преследовавших меня, страхах и неловкостях перед Надей, я нес ей какую-то ахинею не по делу, а сам думал о стройной, изумительно сложенной,  красивой и раскованной девушке из нашего спортзала. Мечте любого парня - Лене. Я задавал себе вопрос  о том, что я смогу сделать, что бы она обратила на меня внимание, потому  что точно знал и ощущал всем своим телом  – она меня не любит.