Родные враги I. Гл 7. Пора валить из этой страны

     Предыдущая глава здесь: - http://www.proza.ru/2016/09/06/1179

     Иосиф работал на Донецком радиозаводе "Скиф".  Ну, вернее, не донецком, а, скорее, макеевском. Ну, и не совсем на радиозаводе. Как и большинство подобных заводов, этот - номерной. И выпускают здесь не только двухкассетный дерьмовый магнитофон "Скиф", а ещё и так называемые "изделия" со смешными наименованиями "Бархотка", "Ложка", "Шахта"... Ну или собираются выпускать, если только Союз не развалится.
 
     Кстати, это был один из немногих в Союзе заводов, выпускающий микросхемы.
     Цех микросхем запускали уже при Иосифе, и с ним связаны довольно смешные воспоминания. Начальник этого цеха Александр, приходя в кабинет Иосифа за рюмочкой чая (у Иосифа, начальника ВЦ[ ВЦ - Вычислительный центр], всегда был немаленький запас чистейшего ректификованного спирта), рассказывал Йосе, что в Японии такие заводы располагаются на островах в океане, чтобы было далеко до городов, промышленности и прочей пылящей пакости. Кроме того, водные испарения над океаном конденсируются вокруг любой пылинки в атмосфере и затем "топят" ее в океане. Таким образом, производство идет в обеспыленной атмосфере, так как любая пылинка для микрочипа подобна бомбе, попавшей в детский садик (тьфу, тьфу, тьфу).
     Да-с. А их завод умудрились поставить посредине угольного Донбасса, на границе между двумя мощнейшими промышленными городами Донецк и Макеевка. В районе, где выйдя утром из дома в светлой рубашке, к вечеру возвращаешься с порыжевшими рукавами, и черным воротничком.
     К чести разработчиков, они все же предусмотрели по периметру заводского здания бассейны с водой и фонтаны для осаживания пыли. Но по какой-то причине и бассейны и фонтаны много лет простояли сухие. Последний директор завода Мыкола Мефодийовыч (Николай Мефодиевич) отдал "мудрое" распоряжение засыпать бассейны чернозёмом и посадить там розы. Красиво, ничего не скажешь.

     А еще Саша рассказывал, что на таких производствах в Японии задействованы 15-16 летние девственницы, живущие на полуказарменном положении. Что перед началом смены их оттирают в бане специальные мойщики, и что рабочий день у них не более 4-х часов. Всё это потому, что через четыре часа, с поверхности даже такой молодой девичей кожи начинают отслаиваться и падать эпителиальные клетки, могущие снизить "выход годных" микросхем, который даже у продвинутых японцев достигал не более 4%.

     Иосиф и сам видел в проспектах рабочую форму японок, что-то среднее между белоснежным костюмом врача в операционной и формой космонавтов. Неизвестно, была это правда или неправда про японских девственниц, но в цеху Александра работали 20-40 летние "девственницы" далеко не первой свежести. Перед сменой они одевались в грязноватые, якобы белые халаты, не всегда свежевыстиранные. А однажды, Иосиф собственными глазами видел, как через цех микросхем шел сантехник дядя Володя, в сапогах-говнодавах, со свернутым в кольцо грязнющим шлангом на плече.

     Горбачев был на гребне популярности. Он выходил прямо в народ, и часами нёс сплошную околесицу, состоящую из слов "перестройка", "ускорение", "консенсус", "демократия"... А народ усиленно балдел от такой супер-демократии, и наивно верил, что это действительно перестройка, что это настоящая демократия, что вот-вот наступит благодать, что истребят пьянство, что народ сам начнет управлять производством, избавившись от сидящих на его шее "голубых воротничков[ Голубые воротнички - так называли инженерно-технических раюотников, иногда добавляя “гнилая интеллигенция”]". Верил в эту ахинею и Иосиф, разве что был убежден, что без "голубых воротничков" производство встанет. Зато его жена была убеждена на все сто процентов, что все речи "меченного" про вот-вот наступающее счастье народа - сплошное вранье. Она убеждалась в этом каждый день, ходя по магазинам и наблюдая пустеющие, а то и вовсе опустевшие магазинные полки, и все увеличивающиеся хвосты очередей.

     В пылу борьбы с пьянством не стало хорошего вина, да и водку трудно было купить. Зато самогона стало хоть залейся и пьянство расцвело еще более пышным цветом. Стремительно пустели магазины, останавливались заводы, срывались поставки между республиками.

     Всесоюзная перестройка быстрыми темпами превращалась во Всесоюзный Бардак.

     И, тем не менее, большинство граждан, верили Горбачеву. Верили перестройке. Ведь теперь наконец-то появилась почти настоящая свобода слова. Она опьяняла, от нее вырастали крылья. Появились новые программы на телевидении, новые телеведущие. Они говорили ТА-КИ-И-ЕЕ вещи, что народ не отлипал от телевизора. Духовная пища кажется действительна заменяла физическую.

     Свобода! Свобода! Свобода!
                ***

     И вдруг... Путч! Незнакомое, непонятное, пугающее слово. По телевизору только музыка из балета "Лебединое озеро", а в Москве танки. Потом телевизор ожил. Длинный стол за которым ряд стариков. Зачитывается постановление. Из уст в уста передаются новости одна другой все более пугающие...

     Зал заседаний завода Скиф.
Утро. Все начальники подразделений, производственных цехов сидят за длинными столами составленными в виде огромной буквы П. Это около 70 человек. В зале гул голосов. Все возбуждены, напуганы, взбудоражены.
     Совещание все никак не начинается, а верхняя перекладина буквы П пустая. Ждут директора уже более получаса, но никто не расходится.
     Наконец входная дверь с силой распахивается, да так, что ударяется ручкой о стену. В зал влетает директор Мыкола Мэфодиёвыч. Он потирает руки и хищно улыбается. Подлетает к вершине буквы "П", слегка наклонившись, опирается о неё двумя руками и выпаливает:
          - Ну, слава богу! Наконец-то настоящая власть вернулась! Теперь будет порядок!
     В его словах есть некая правда, но от этого становится ещё более жутко. Зал замолкает, повисает мертвая тишина и Иосиф понимает: "Это всё. Вернётся прежняя советская власть; опять заткнут всем рты, а кое-кого и посадят или уничтожат; снова вернётся государственный антисемитизм, а следом за ним и бытовой. Он может быть и перетерпит это, но категорически не хочет такой жизни для своих детей. Пора из этой страны валить, пока снова не закрылся "железный занавес"!". И тут же пугается этой мысли. Куда? Что-там в этом Израиле? А что будет с его украинкой Анжелой? И, главное, что будет с детьми - полукровками? Но уже растёт внутри уверенность - это будет его страна, и это будет страна его детей и внуков. И всё будет хорошо.

     Продолжение здесь: - http://www.proza.ru/2016/09/08/683