Начало ненаучных войн между математиками Грузии

В январе 1941 года в среде грузинских математиков возникли определенные противоречия, причиной которых, как предполагают, было основание Академии наук Грузинской ССР. Решение об основании академии ЦК ВКП (б) и Совет народных комиссаров приняли еще в 1940 году. Было принято постановление Совнаркома Грузинской ССР об утверждении состава членов-учредителей Академии наук Грузинской ССР в количестве шестнадцати единиц.

В подготовительной работе активно участвовали отделы и президиум Академии наук СССР. Говорили, что среди членов-учредителей будет только один математик — Мусхелишвили, который с 1939 года являлся действительным членом Академии наук СССР и, будучи достойным председателем грузинского филиала упомянутой Академии, при поддержке Центрального комитета партии и Совнаркома был рекомендован на пост президента Академии наук Грузинской ССР. Купрадзе претендовал на выделение ему места среди учредителей, но его претензию отдел физики и математики АН СССР в силу определенных причин счел лишенной оснований.

Упомянутый отдел запросил характеристику научных трудов В. Купрадзе из Института математики им. В.А. Стеклова, где он с 1930 года в разное время был аспирантом, ученым секретарем и заместителем директора. Ученый совет института поручил академику С. Соболеву и члену-корреспонденту АН СССР И. Петровскому, которые были хорошо знакомы с научной деятельностью Купрадзе как специалисты, в письменном виде представить характеристику его научных трудов.

В свое время Соболев и Петровский были назначены оппонентами по докторской диссертации Купрадзе. Они обнаружили ошибочные и необоснованные положения в диссертационной работе, вследствие чего вопрос о присвоении ему докторской степени был отложен. Мусхелишвили весьма огорчило это обстоятельство.
О Купрадзе он был хорошего мнения и, начиная со студенческих лет последнего, неизменно поддерживал с ним хорошие отношения (дипломная работа В. Купрадзе «О функциях Грина и Неймана» была написана под руководством Н. Мусхелишвили). Он немедленно выехал в Москву с намерением вместе с Купрадзе подробно изучить рецензии Соболева и Петровского.

За несколько недель Купрадзе сумел убедить Мусхелишвили в том, что «рецензенты заблуждаются, в диссертации нет ошибок, есть только несколько трудных для понимания мест и формальные пробелы, которые им уже восполнены». Убежденный в правоте Купрадзе, Мусхелишвили сообщил об этом директору Института им. Стеклова Виноградову, который счел все это простым недоразумением и назначил публичную защиту докторской диссертации Купрадзе, которая прошла успешно.
К сожалению, вскоре выяснилось, что докторская работа Купрадзе действительно содержала неисправимые ошибки. Соболев и Петровский потребовали от Купрадзе, чтобы он публично признал эти ошибки в специальном письме в журнал «Успехи математических наук», где сам он считался одним из весьма влиятельных членов редакции.

Когда к концу 1940 года Купрадзе все еще не выполнил этого требования, Соболев и Петровский официально уведомили ученый совет Института математики им. В.А. Стеклова о том, что они не считают целесообразным утверждать В. Купрадзе членом-учредителем Академии наук Грузинской ССР. Именно вследствие этого было открыто только одно место члена-учредителя Академии наук Грузинской ССР по математике, и на это место рекомендация была дана Н. Мусхелишвили.

В январе 1941 года в научных учреждениях и высших учебных заведениях Грузии проводилось выдвижение кандидатов на места членов-учредителей. Этот вопрос был рассмотрен на открытом заседании ученого совета Тбилисского института математики. Кандидатура Мусхелишвили была выдвинута от имени президиума АН СССР. На этом заседании А. Горгидзе, занимавший в то время должность заместителя директора института вместо И. Векуа, и ученый секретарь Д. Квеселава назвали и кандидатуру Купрадзе. По этому поводу Мусхелишвили с присущим ему спокойствием заявил:
— Открыто только одно место члена-учредителя Академии наук Грузинской ССР. Не лучше ли будет, если товарищи воздержатся называть кандидатуру Купрадзе?
Взволнованный Купрадзе попросил слова у председателя заседания (поскольку Купрадзе было известно, что его кандидатура обязательно будет названа, председательство на заседании он на этот раз доверил Горгидзе):

— Пожалуйста, говорите, товарищ Виктор, — ответил тот.
— Я не понимаю, почему по математике открыли только одно место? Мне неясно и то, почему на одно место нельзя выдвинуть нескольких кандидатов.
— Профессор Купрадзе прав! — воскликнул Квеселава.
— Прав, прав, — поддакнули ему аспиранты Н. Векуа и Хахубиа, которые имели право присутствовать только на открытых заседаниях ученого совета.
— Товарищи, сейчас стоит вопрос об утверждении действительных членов-учредителей, —  снова взял слово Мусхелишвили. Со временем откроют новые вакантные места, и если среди них будут места членов-корреспондентов по математике, то было бы лучше выдвинуть на это место не Купрадзе, а Векуа, чьи заслуги в науке хорошо известны.
При этих словах И. Векуа покраснел и, снова попросив слово, сказал:
— Мне не совсем понятно, для чего уважаемому Нико понадобилось делать последнее заявление. Названы два кандидата, я призываю ученый совет рассмотреть этих кандидатов и поддержать обоих...

Мусхелишвили покинул зал заседаний. Ни один из членов ученого совета не потребовал характеристики его научных трудов, поскольку его кандидатура не вызывала никаких сомнений. От имени группы членов ученого совета слово взял Квеселава. Он представил заседанию пространную характеристику научной, общественной и государственной деятельности Купрадзе. К тому времени Купрадзе тоже покинул заседание. Как выяснилось, в группе тех членов ученого совета, от имени которых выступил Квеселава, не было ни одного доктора физико-математических наук, хотя в состав совета входили доктора физико-математических наук Мусхелишвили, Купрадзе, Векуа, Вальфиш, Микеладзе, Гокиели и профессор Харадзе. Открытым голосованием ученый совет поддержал обе названные кандидатуры.
21 февраля 1941 года Совнарком Грузии утвердил состав членов-учредителей Академии наук республики. Органы ЦК КП (б), газеты «Комунисти» и «Заря Востока», обнародовали известие об основании Академии наук Грузинской ССР с приложением списка шестнадцати членов-учредителей с портретами. Купрадзе среди них не оказалось. В связи с этим в институте создалась напряженная обстановка. Мусхелишвили и Купрадзе перестали здороваться.

Именно в это время сталинский стипендиат Н. Векуа закончил аспирантуру и представил к защите кандидатскую диссертацию. Одним из его оппонентов был назначен Л. Магнарадзе. Он подробно ознакомился с диссертационной работой Н. Векуа, которая состояла из двух частей: линейные интегральные уравнения Фредгольма второго рода с интегралами в смысле Адамара и задача Дирихле как предельный случай задачи Коши-Дирихле. Труд был выполнен под руководством Купрадзе. Магнарадзе обнаружил, что вторая часть рецензируемой работы ошибочна, а одной только первой недостаточно для присуждения ее автору ученой степени кандидата физико-математических наук.
Заключение Магнарадзе привело Купрадзе в негодование. Он заявил ученому совету, что это «происки Мусхелишвили». Но затем последовало убедительное выступление Магнарадзе, в результате чего публичная защита кандидатской диссертации Н. Векуа на упомянутую тему не состоялась.
 
На рассвете 22 июня 1941 года началась война с Германией. Военная мобилизация коснулась всех аспирантов за исключением Карцивадзе. Я тоже был 7 июля 1941-го мобилизован и направлен в телавскую военную командирскую школу, но из-за того, что в 1930 году я сильно повредил ногу, туда меня не приняли, признали ограниченно годным и отправили для прохождения службы в глубокий тыл.
В конце июля 1941 года я работал рядовым писарем на расположенном в Вазиани военном складе. Именно тогда из Москвы пришло известие, что президиум АН СССР утвердил список стипендиатов Сталинской премии среди докторантов и аспирантов. В этом списке оказался и я. По действующему тогда закону докторанты и аспиранты, стипендиаты Сталинской премии, не подлежали военной мобилизации.
Из Академии наук Грузинской ССР об этом сообщили в районный военный комиссариат, в результате чего к августу 1941 года я был демобилизован из армии и вернулся в аспирантуру.

В сентябре возобновились заседания семинара Мусхелишвили, где три раза подряд были заслушаны мои доклады о решении в квадратурах плоских контактных задач теории упругости. Они нравились Мусхелишвили.
Третий мой доклад состоялся в конце сентября в кабинете Мусхелишвили на улице Дзержинского. Не прошло и десяти минут с начала заседания, как Сесилия, секретарша Мусхелишвили, сообщила, что с ним желает говорить по телефону командующий Закавказским военным фронтом генерал-полковник Козлов.
Мусхелишвили взял трубку. Из его ответов и сделанной сразу по окончании разговора короткой информации участники семинара узнали, что по распоряжению командующего Купрадзе мобилизуется в армию как лицо, хорошо владеющее немецким языком. Мусхелишвили сказал командующему, что, насколько ему известно, Купрадзе мобилизации не подлежит. На это командующий ответил, что во время войны в гражданских делах каждый должен иметь себе замену, и долг Мусхелишвили состоит в том, чтобы в случае, если ему не удастся найти для Купрадзе подходящей замены, самому заменить его на посту директора Тбилисского института математики.
Не прошло и получаса, как в военной форме майора, с револьвером в кобуре у пояса, в кабинет вошел Купрадзе. В последующие дни все узнали, что группа владевших немецким языком тбилисцев в составе В. Купрадзе, В. Мачавариани, Г. Жваниа, М. Квеселава, В. Куправа, А. Джишиашвили и др. отбыла на фронт.
Президиум Академии наук Грузинской ССР назначил Мусхелишвили директором Тбилисского института математики. На проведенном им первом заседании ученого совета ученый секретарь института Квеселава поднял вопрос о том, чтобы «выяснить, в конце концов, кто же будет научным руководителем аспиранта Бицадзе». Мусхелишвили выразил свое удивление, что у аспиранта второго курса до сих пор нет научного руководителя, а затем обратился к И. Векуа:
— Илико, если и вы вдруг не примете решения отправиться на фронт, то хорошо было бы, если бы вы взяли на себя руководство аспирантом Бицадзе!
После небольшой паузы тот ответил:
— Если аспирант Бицадзе проявит талант и старание, то я пойду навстречу ученому совету и стану его научным руководителем.
Хотя я был слегка обескуражен тем, что И. Векуа, по-видимому, не слишком верит в мои способности, но все-таки с удовлетворением встретил это постановление ученого совета.

Мусхелишвили считал, что результаты, о которых я докладывал на семинарах, заслуживают того, чтобы быть опубликованными в журнале «Моамбе» Академии наук Грузии. Я согласился опубликовать лишь один результат, срочно оформил его, и с подачи Мусхелишвили он был напечатан на русском языке с грузинским резюме в №5 упомянутого журнала за 1942 год. Это был первый опубликованный мной научный труд. Еще в 1938 году я завершил одно исследование, посвященное построению неразмерных функций. Об этом я прочел доклад на заседании студенческого научного кружка. Гокиели счел целесообразным опубликовать этот труд, но я отказался от публикации по тем мотивам, что метод, посредством которого я построил примеры, не отличался оригинальностью.

Купрадзе пробыл в Красной армии несколько месяцев и после демобилизации вернулся в Тбилиси. Поскольку пост директора Тбилисского института математики был уже занят, вопрос о его возвращении на прежнюю должность даже не поднимался. Он стал работать в должности профессора в Тбилисском университете и Грузинском политехническом институте. Его бывший аспирант Н. Векуа получил от Мусхелишвили новую тему для диссертации, и очень скоро ему была присвоена степень кандидата физико-математических наук.

В этот период Мусхелишвили получил очень важные результаты по теории сингулярных интегральных уравнений, а именно — он ввел понятие индекса для сингулярных интегральных уравнений, распространенных на открытые линии, установил условие нормальной решаемости и формулу расчета суммарного индекса для системы сингулярных интегральных уравнений. Позднее в этом же направлении начали работать Н. Векуа, Д. Квеселава и Л. Магнарадзе. Купрадзе, как только узнал от своего бывшего аспиранта о содержании трудов Мусхелишвили, неожиданно выдвинул претензию в связи с тем, что над теорией систем сингулярных интегральных уравнений давно работает он и уже получил результаты, при этом привел в свидетели меня и Н. Векуа.

Я не мог подтвердить обоснованность этой претензии Купрадзе, поскольку был уверен в ее необоснованности. Н. Векуа же в этом деле сам был заинтересованным лицом, и даже если бы Купрадзе был прав, поддержки от него он все равно не получил бы, тем более, что ряд теорем из трудов Нико Мусхелишвили и Ильи Векуа мог быть известен именно из рукописи Н. Векуа. Несмотря на это, Купрадзе опубликовал результаты своих исследований в трудах Грузинского политехнического института. Тираж журнала не был еще готов, когда Магнарадзе доказал Купрадзе, что в его труде некоторые основные теоремы были неверны, вследствие чего он изъял свою статью из основной части тиража.
Отношения между грузинскими математиками вновь обострились. Пошли слухи, что «Мусхелишвили давно имеет зуб на Купрадзе, поэтому сначала помешал ему стать членом-учредителем Академии, затем послал его в действующую армию, лишил воевавшего и вернувшегося с фронта человека должности, а сейчас пытается отнять у него научные труды». Купрадзе поддерживал первый секретарь ЦК компартии Грузии К. Чарквиани, и, вообще, он пользовался большой симпатией в далеких от науки кругах, благодаря чему в 1942-м получил должность проректора Тбилисского государственного университета по научной части, а затем оказался на посту министра образования Грузинской ССР.

Выборы в Академию наук Грузинской ССР проводились в 1943 году. Вакантного места действительного члена не было открыто, а на вакантное место члена-корреспондента был избран И. Векуа. Это переполнило чашу терпения Купрадзе, и он стал активно готовиться к реваншу против Мусхелишвили. Прежде всего, добился того, что по инициативе ЦК партии Совнарком Грузии принял решение присвоить Тбилисскому институту математики имя А.М. Размадзе.
Правда, Размадзе входил в четверку математиков (А. Размадзе, Н. Мусхелишвили, Г.Николадзе, А. Харадзе), которым выпала доля стать зачинателями научных математических традиций в грузинской действительности, но он скончался в довольно молодом возрасте в 1929 году и, разумеется, Тбилисский институт математики вовсе не был обязан носить его имя.

Это обстоятельство весьма огорчило Мусхелишвили, поскольку он уже в международном масштабе считался создателем и родоначальником оригинальной грузинской математической школы. К этой школе наряду с ним относились также И. Векуа, Н. Векуа, А. Горгидзе, А. Рухадзе, Л. Магнарадзе, Д. Квеселава, Б. Хведелидзе, Д. Харазов, И. Карцивадзе, А. Бицадзе и другие.

Купрадзе хорошо знал, что играет роль генерала без армии, поэтому, вспомнив дела 1937 года, решил создать некий блок против грузинской математической школы. Тогда, в 1937 году защитили диссертации и получили звание кандидата физико-математических наук А. Баркалаиа, Д. Вашакидзе, П. Зерагиа, Х. Саникидзе, Э. Цитланадзе и А. Чахтаури. Тогда все они были уверены в том, что ни в чем не уступают «прославленному» математику предыдущего поколения И. Векуа, требовали себе мест ведущих ученых и ведущих лекторов в университете и академии, хотя среди них по уровню интеллекта и достигнутым научным результатам сравниться с И. Векуа мог один только Зерагиа. Этой группе тайно сочувствовали И. Мецхваришвили, А. Рухадзе и В. Челидзе.

Правда, на защиту интересов названных молодых математиков встал Центральный комитет ВЛКСМ Грузии, однако у Мусхелишвили, Купрадзе, Векуа, Харадзе, Микеладзе и Гокиели оказалось достаточно сил, чтобы ограничить влияние упомянутой группы. Больше всех тогда пострадал Зерагиа, у которого, безусловно, был повод к недовольству. Именно он оказался за пределами и университета, и академии.
После 1943 года Купрадзе легко удалось сблизиться с Мецхваришвили, Зерагиа и Цитланадзе, пытался он подчинить своему влиянию и Магнарадзе, который по некоторым причинам считал себя несправедливо обиженным Н. Мусхелишвили и И. Векуа.

В конце 1945-го президиум Академии наук Грузинской ССР начал готовиться к очередным выборам. От имени президиума в ЦК компартии был подан проект выборов, в соответствии с которым предполагалось одно вакантное место действительного члена по математике. Чарквиани узнал, что это место Мусхелишвили хотел открыть для избрания И. Векуа. Возмущенный этим обстоятельством, он вызвал в свой кабинет Мусхелишвили. Тот явился в приемную первого секретаря в точно назначенное время, однако его заставили прождать целый час. Наконец в приемную вошел референт первого секретаря, который показал ему глазами на дверь кабинета Чарквиани:

— Сейчас ваша очередь, проходите, товарищ. Первый секретарь вас ждет.
Мусхелишвили спокойно вошел в кабинет первого секретаря, почтительно поклонился и поздоровался по-русски:
— Здравствуйте, Кандид Несторович.
Чарквиани окинул Мусхелишвили взглядом с головы до ног и ответил:
— Товарищ Мусхелишвили, вы забываете, что находитесь в Грузии. Или вы не настолько владеете грузинским, чтобы приветствовать первого секретаря на его родном языке?
— Здравствуйте, товарищ Кандид. Явился по вашему вызову.
— Не намекает ли этим товарищ Мусхелишвили на то, что его заставили ждать? Здесь нет таких бездельников, каких много в некоторых учреждениях.
— Слушаю вас, товарищ Кандид...
— Одно вакантное место действительного члена по математике вы, вероятно, желаете открыть для Купрадзе, не так ли?
— Нет, товарищ Кандид. Это место мы предполагали отдать Илье Векуа.
— А вот наша партия считает, что на это место следует избрать товарища Купрадзе!
— Это совершенно невозможно, товарищ Кандид.
— Вы говорите, невозможно? Тогда не получите ни одного места по математике.
— Мнение президиума Академии вам известно, к этому мне нечего добавить.
— Значит, вы проводите в Академии демократические принципы, вы, ученые, вышедшие из буржуазных кругов? О! Это похвально.
— Я являюсь членом ВКП (б). Правда, мой отец Иван Леванович Мусхелишвили был представителем старой интеллигенции, однако он не только до революции самоотверженно защищал честь своей родины, но и после революции долгое время был известным ответственным работником штаба Закавказского военного округа. Не знаю, что вы имеете в виду, говоря о буржуазных кругах...
— Товарищ Мусхелишвили, давайте закончим этот неприятный разговор. Я верю, что Купрадзе и Векуа оба достойны того, чтобы стать действительными членами Академии наук Грузинской ССР. Совету министров дано указание выделить два вакантных места действительного члена. По-моему, все ясно. До свиданья!
— До свиданья, товарищ Кандид, — ответил Николай Мусхелишвили и поспешил покинуть кабинет первого секретаря Центрального комитета компартии Грузии. 

Вакантные места для выборов в Академию наук Грузии действительно вскоре были открыты. Выборы состоялись в 1946 году. Среди избранных оказались как Векуа, так и Купрадзе, который, казалось, был весьма доволен, однако недолго — в том же году И. Векуа был избран членом-корреспондентом АН СССР по линии технического отдела. Результатами выборов 1946 года явно недовольными остались Ш. Микеладзе и Л. Гокиели. Не выражал особой радости и А. Харадзе.


Рецензии