Подснежники для любимой

1. Начало ( Автор Татьяна Татьяночка)
Ресторан «Каприз» был излюбленным местом встречи влюблённых пар. Достаточно смелое дизайнерское решение в оформлении зала, классическая музыка, мерцание свечей… Всё располагало к любви. Поэтому Рита нисколько не удивилась тому, что Вячеслав пригласил её именно сюда, где происходило зарождение их чувств. Вот уже более двух лет длятся их отношения, то идущие на разрыв, то замирающие от счастья и тонущие в трепетно-нежных чувствах к друг другу. Но если девушка опаздывает на
свидание даже на час – это вполне приемлемая вещь, а вот опаздывающий мужчина – недопустимость, граничащая с хамством. Впрочем, через два часа Маргарите было уже всё равно, что он ей скажет в свое оправдание, потому что она не желала его ни видеть, ни слышать, ни знать. Лишь сердце, неподвластное разуму, не переставало задавать один и тот же вопрос: «Где ты, любимый?». А любимый был так близко, и в то же время, так далеко.
… Спеша в ресторан Вячеслав сосредоточено следил за дорогой, не особо вслушиваясь в текст знакомой с детства сказки «12 месяцев», звучащей из динамика его автомобиля. Исследуя магазины в поисках эксклюзивного подарка для своей девушки, и так ничего и не подобрав, он ехал на встречу с чувством неподотчётной грусти от чего-то невысказанного, не сделанного, прошедшего мимо. Внезапно его осенила мысль о подснежниках, тех, из сказки… Подснежники. Да, подснежники! Они такие трепетные, хрупкие, как и его Маргарита, Риточка, Ритуля… И он преподнесёт их ей, пахнущих весной и любовью – искренней, романтичной, возвышенной.
Резко развернув автомобиль, Слава рванул к лесной опушке, на которой по его предположению уже пробивались сквозь мартовский снег первые вестники весны. Путь к ним был неимоверно сложен, но, проваливаясь в снег, он упорно продолжал добираться до цветов, и ахнул, от приоткрывшейся его взору невероятной картины, завораживающей своей красотой. Подснежники. До них осталось дотянуться рукой. И вот они, рядом… как капельки счастья, как россыпи любви. Озябший, продрогший, но невероятно счастливый, он мчался по шоссе не глядя на время, не обращая внимание на надвигающиеся сумерки, ни на что…
А в ресторане так же звучала музыка, горели свечи, но не было её, той, единственной, к которой летела его душа. Рита уже ушла...

2. Продолжение (Автор: Исаакыч)
... Удар был страшным. Слава выполз наружу. Чудо, но он лишь сильно ушиб лоб, а так вроде цел. Жигуль влепился в ствол придорожного дерева под углом, а то бы конец парню. Жигуль естественно в лепёху. Надо же! Заснул за рулём. Какой к чёрту март, какие подснежники? Была зима. Шел январь месяц...

Слава ещё раз заглянул в Жугуль и чуть не остолбенел: Да вот же они, подснежники! Лежат как ни в чём не бывало на заднем сидении... Слава сперва ущипнул себя, потом глянул на экран мобилы. Всё точно, 12е января... Так значит... Слава сперва схватился за сердце, потом за сильно ушибленный лоб, и наконец стал лихорадочно обшаривать карманы. О господи... Да вот и оно! В его пальцах блеснуло колечко. Слава оторопело повертел колечко перед глазами. Изящное, с вычурными узорами из золота то скользнуло меж его пальцев, да и соскользнуло в снег. Но не провалилось, а неспеша себе покатило по направлению к дороге. Слава последовал за ним. Но тут колечко развернулось и, вернувшись к Жигулю, вскочило на заднее сидение. "Надо б подснежники с собой прихватить" - дошло до Славы. "Хорошо, что напомнило. Боже, что за чертовщина..." - подумал парень, теперь уже сжимая в руках заветный букет подснежников. И послушно затрусил за колечком к городу. А тем временем в его сильно ушибленной голове проносились картины из того короткого сна, из которого его только что так бесцеремонно вывел ствол придорожного дерева.

... Итак он рванул к лесной опушке, на которой по его предположению уже пробивались сквозь снег первые вестники весны. Значит тогда он уже спал, ведь до марта было ещё далеко. Снегу намело столько, что в лесу деревья даже и не качались, когда на них налетал ветер. Далеко меж деревьев сверкнул огонек — будто звезда среди ветвей запуталась. Слава пошёл на этот огонек. Тонет в сугробах, через бурелом перелезает. "Только бы, — думает, — огонек не погас!" А он не гаснет, он все ярче горит. Уж и теплым дымком запахло и слышно стало, как потрескивает в огне хворост. Слава прибавил шагу и вскоре он вышел на полянку. Да так и замер. Светло на полянке, точно от солнца. Посреди полянки большой костер горит, чуть ли не до самого неба достает. А вокруг костра сидят люди - кто поближе к огню, кто подальше. Сидят и тихо беседуют. Вроде бомжи, но может и нет.  На охотников будто не похожи, на дровосеков еще того меньше. Да и на беглых из тюряги - тоже не очень.  Стал он считать, насчитал двенадцать: трое старых, трое пожилых, трое молодых, а последние трое — совсем еще мальчики. Молодые у самого огня сидят, а старики — поодаль. И вдруг обернулся один старик — самый высокий, бородатый, бровастый - и поглядел в ту сторону, где стоял Слава. Испугался наш Слава, хоть и не робкого был десятка, хотел убежать, да поздно. Старик его и спрашивает:
— Ты откуда пришёл, чего тебе здесь нужно?
Тут Слава ему, чуть заикаясь, и ляпни: — Да, нужно мне набрать подснежников. Я к девчонке своей на свидание опоздал... Люблю я её очень!.. Люблю её!.. Скорее всего люблю... неравнодушен я к ней... вроде...
Засмеялся старик:
— Это в январе-то подснежников? Вон чего выдумал! Ладно, хлебни вот тёпленького пока, согрейся с дороги-то! - и протянул Славе кружку с каким-то зельем зелёным, что булькало в котелке, что на костре грелся. Слава б так никогда не выпил невесть какую дребедень из непонятного котелка, а тут - хвать кружку, да и глотнул так, что язык ошпарил. Тут его словно что-то закружило. Так ему хорошо, тепло и страшно весело стало, как никогда раньше в жизни не было. Стоит он с кружкой, на мужиков загадочных глядит, их слушает, а слов не понимает — будто это не люди разговаривают, а деревья шумят.
Поговорили они, поговорили и замолчали.
А высокий старик опять обернулся и спрашивает:
— Что же ты делать будешь, если не найдешь подснежников?
— В лесу останусь, — промямлил Слава в ответ. — Буду марта месяца ждать. Уж лучше мне в лесу замерзнуть, чем к моей Ритоньке без подснежников вернуться.
Сказал это и заплакал. Хоть так он плакал очень редко.
И вдруг один из двенадцати, самый молодой, веселый, в шубке на одном плече, встал и подошел к старику:
— Братец Январь, уступи мне на час свое место!
Погладил свою длинную бороду старик и говорит:
— Я бы уступил, да не бывать Марту прежде Февраля.
— Ладно, уж, — проворчал другой старик, весь лохматый, с растрепанной бородой. — Уступи, я спорить не стану! Мы все хорошо его знаем: то в пивнушке его встретишь, то на футболе с пивом и воблой. Славка свой! Надо ему помочь.
— Ну, будь, по-вашему, — сказал Январь.
Он стукнул о землю своим ледяным посохом и заговорил:
Не трещите, морозы в заповедном бору. У сосны, у березы не грызите кору!.. - короче, стал пургу нагнетать со страшной силой. А как замолчал - тихо стало в лесу. Перестали потрескивать от мороза деревья, а снег начал падать густо, большими, мягкими хлопьями.
— Ну, теперь твой черед, братец, — сказал Январь и отдал посох меньшому брату, лохматому Февралю. Тот стукнул посохом, мотнул бородой и загудел:
Ветры, бури, ураганы, дуйте что есть мочи! Вихри, вьюги и бураны, разыграйтесь к ночи!
Слава не на шутку перепугался - похоже все они тут были двинутыми на всю катушку. Вдобавок от выпитого зелья голова у парня шла кругом и грань между маразмом и реальностью становилась всё более расплывчатой.
Только Февраль закончил нести пургу, как зашумел в ветвях бурный, мокрый ветер. Закружились снежные хлопья, понеслись по земле белые вихри.
А Февраль отдал свой ледяной посох младшему брату и сказал:
— Теперь твой черед, братец Март.
Взял младший брат посох и ударил о землю. Смотрит Слава, а это уже не посох. Это большая ветка, вся покрытая почками. Усмехнулся Март и запел звонко, во весь свой мальчишеский голос:
Разбегайтесь, ручьи, растекайтесь, лужи, вылезайте, муравьи, после зимней стужи!..
- И этот тоже... Слава даже руками всплеснул. Однако, куда девались высокие сугробы? Где ледяные сосульки, что висели на каждой ветке! Под ногами мягкая весенняя земля. Кругом каплет, течет, журчит. Почки на ветвях надулись, и уже выглядывают из-под темной кожуры первые зеленые листики.
— Чо застыл, мужик? — говорит ему Март. — Торопись, нам с тобой всего один часок братья мои подарили.
Слава тут очнулся, да как порыл в чащу подснежники искать. А их видимо-невидимо! Под кустами и под камнями, на кочках и под кочками — куда ни поглядишь. Набрал он букетище — и скорее опять на полянку, где костер горел, где двенадцать братьев сидели. А там уже ни костра, ни братьев нет... Светло на поляне, да не по-прежнему. Не от огня свет, а от полного месяца, что взошел над лесом. Тут Слава стал от зелья потихонечку отходить и вспомнил, что как попасть назад то к Жигулю он и понятия не имел. Тут что-то блеснуло у его ног. Ага, вы угадали! Это было то самое колечко! Так же как и только что, колечко скользнуло сквозь его пальцы да и покатилось, а Слава за ним. Через пол часа он уже заводил машину...

К двери Риты они с колечком добрались только на следующее утро. Всю ночь парень трусил за колечком по снегу, и немудрено, что едва колечко довело его до двери Ритыной квартиры, как тот, едва нажав на звонок, рухнул на колено от усталости. Открыв дверь Рита глядела на Славика и не верила своим глазам - Тот казался измождённым, мокрым, грязным. На лбу красовалась огромная кровоточащая ссадина. Но не это потрясло девушку.  Подснежники! В руках у её любимого были эти волшебные цветы в середине января!
- Неужели Славик пешком сбегал куда-нибудь в Китай и купил бесценные цветы аж там???
Её взгляд скользнул по его другой руке, а в той - золотое колечко! И он стоял пред ней на одном колене!!!!!!!!!
- Да нет, Риточка, ты меня неправильно по... - начал было Слава, поймав восторженный взгляд любимой, но где там - девушка без чувств рухнула на букет подснежников в его руках, лишь, до полной потери чувств, успев произнести "Я согласна! Даааа!!!". А в глазкАх трёх дверей соседних квартир на глаза трёх соседок в тех глазках уже накатывала непрошеная слеза умиления...

И стали они жить поживать и добра наживать