Солнце над фьордами. Часть третья. Гл. 37-38

Глава 37.
Весна 856г. Агдир. Окрестности хутора бонда Свана Атлисона. Тренировочный лагерь Фредрика Неугомонного. Коли хочешь победу сыскать на войне, мошны не жалея, траться  вдвойне. Наставники и наставляемые. Итоги минувшей зимы.

В Агдире зима, наконец, закончилась и надолго унося с собой лёд и холодные белоснежные покровы с этой земли, с её шумных лесов, долин, пересечённых реками и озёрами, прибрежных скал и молчаливых холмов, величественно покинула страну фьордов.  Она ушла неспешно, тихим шепотом говоря: «я вернусь, ждите», но все же уступая свой  трон всегда молодой и обворожительной  красавице весне. И вот уже по всей округе слышится капель и щебет птиц -  Агдир окончательно просыпается от долгого и тяжёлого зимнего сна. Постепенно тает снег, дни становятся теплее и ощутимо длиннее. Серые тучи все реже появляются на небе, отступая перед ярким, ослепительным, постоянно набирающим силу солнцем. В воздухе витает тёплое и нежное весеннее дыхание. Это чувствуется в каждом дуновении оживляющего ветра, в каждом лучике новоявленного тепла, в каждой капле талой воды. А дух природы, Светлый Альв,  словно громко кликнул на весь Мидгард, привлекая внимание всего живого: «Я проснулся, я ожил вновь, смотрите пришло тепло. Ощущайте его и возрождайтесь!». На проталинах начинает пробиваться первая скудная зелень, ещё не сочная и буйная, как в средине весны, но уже истово набирающая силу и поражающая своим упорством, расцветают чудные подснежники, а вслед за ними и остальные полевые цветы. Мир неумолимо наполняется новыми красками - яркими, сочными, живыми, вытесняя серо-белый  и мертвенный цвет зимы. Северное море так же ощущает на себе живительную силу весны, оно радостно волнуется, гоняя набирающие силу волны, приобретает восхитительно сине-голубой оттенок, так радующий глаз. Гладь его лениво нежится на солнце, как наигравшаяся кошка, зимние шторма закончились - весенняя нега снисхидит до его вод и скалистых берегов фьордов.
       Для Фредрика Неугомонного, его новобранцев и ветеранов эта зима тяжёлым бременем легла на плечи. В стужу, метель, по колено в снегу, замерзая и недоедая, они упорно постигали воинскую науку и совершенствовали своё ратное мастерство. Тренировки не прекращались ни на день  -  слишком мало времени оставалось до весны, слишком многое ещё предстояло постичь новобранцам в сложной науке воинского умения. Может быть, только богам, было  под силу за столь короткое время превратить пахарей, рыбаков и охотников в умелых воинов, но Неугомонный и его ближние помощники, ценой неимоверных усилий и самопожертвования, смогли это сделать, не претендуя на божественный ранг. Порой новобранцам, да и бывалым дружинникам, казалось, что их навсегда заперли в ледяном Хеле и от них остались только зыбкие  тени, безжизненные и бессильные. Особенно тяжко им пришлось перед нынешним Йолем, когда охотники десятка Олафа Оленя, отвечающие за поставку свежего звериного мяса, перестали добывать достаточное его количество, а запасы бонда Свана Атлисона иссякали. Но лишения и непогода  только накрепко закалили их дух и плоть.
      Уже три луны хутор бонда Свана Атлисона  представлял собой никогда не замирающий муравейник  - мал он оказался для сотни бойцов, и уже в самих покоях хозяина сновали новобранцы, располагаясь на ночной отдых и согреваясь в самую жестокую  непогоду. Сколь ни рачительным, умелым и запасливым хозяином был бонд Сван Атлисон, нет-нет, да и он хватался за голову, до боли переполненную думами о размещении и прокорме всё пребывающих воинов. Все подсобные помещения хутора были освобождены под жильё, все кладовые с запасами были раскрыты, а их содержимое таяло безвозвратно. Но бонд не жалел о тратах и не считал их разорительными, он давно понял и принял простую житейскую истину: «коли хочешь победу сыскать на войне, мошны не жалея, траться  вдвойне. Защитнику отдай  последнее,  а находнику незваному оставь дым, голод и молчание». Он искренне верил в этих людей, собравшихся здесь со всей округи и ежедневно терпящих лишения ради одной с ним цели, видел в них настоящую и надёжную воинскую силу, возросшую и окрепшую на его глазах, желал им непременной  победы, и до сердечной тяжести жалел, что не всем им суждено будет вернуться из битвы живыми. Хлеб и скот можно вырастить за лето, воина же нужно направлять и пестовать всю его недолгую жизнь. Направлять и пестовать... Так оно и сталось, с первых холодных дней зимы и до первого весеннего тепла, Фредрик Неугомонный с помощниками обучили и воспитали сотню умелых и сплочённых бойцов, превратив их в воинское братство «соколят»,  ветеранов и новобранцев, с гордостью называемое самими  воинами «Побратимы Стали».
       Но, как тяжко всё это начиналось, с каким трудом и лишениями было продолжено...  Изрядно потрудиться  пришлось всем: и «соколятам» -  молодым воинам, уже пролившим свою кровь в морской битве у Нордберга; и ветеранам, прошедшим череду морских походов вместе с Фредриком Неугомонным; и новобранцам, никогда не видевшим ни своей, ни чужой крови. На второй седмице после сбора полной сотни дружинников начались постоянные, изматывающие тренировки, требующие добровольного привыкания  вновь прибывших  к выбранной ими воинской доле, постижения и закрепления необходимых ратных навыков, а от бывалых воинов - единения со всеми остальными. Никто не обращал внимания на снег и стужу, с самого утра и до позднего вечера, изматывающих воинство Неугомонного, испытывая дух и тела его на прочность. Арн, Ивар, Вигмар рука об руку с Фредриком ярлом и ирландцами всегда были рядом, подавая пример выдержки и воинского умения.
     - Дренги! Пришло время знакомства и породнения с оружием, которым вам предстоит разить ворога, разить насмерть. И для этого вам придётся выбрать то, что вам более по нраву. Ну-ка, вот ты, парень, - Арн Длинная Шея, указал на самого по виду сильного - высокого неуклюжего рыбака Торстена Сома, который, будучи выбран, весьма смутился. -  Выбери себе оружие, какое ты взял бы в битву, словно ничего другого, более надёжного, у тебя нет.
       Немного подумав, рыбак выбрал тяжелый меч -  с длинной клинка в руку Арна и искусно оплетённой медной проволокой рукоятью. Для всех выбор казался разумным. Не говоря ни слова более, Длинная Шея взял щит с  широким металлическим ободом и велел Торстейну Сому:
    - А теперь ударь меня. Не робей, бей смело!
     Дренг, подкупленный открытостью наставника и внешней грозностью своего оружия, сделал так, как ему было велено. Он сделал сильный выпад в сторону Арна, а тот ловко подставил щит и поймал летящий меч  на его ребро. Тяжелый клинок стремительно встретился с металлическим ободом и тут же вывалился из руки нападавшего, отозвавшись острой болью в кисти. Наставник же, шагнув к Торстейну Сому, ткнул его в живот умбоном щита  - железной шишкой, торчащей в его середине, и этот сильный человек рухнул наземь.
    - Не льстись на видимую красоту, парень. Меч порою выглядит девки краше, - хмуро заявил наставник, -  только не доверяй ему, покуда не узнал, вправду ли он хорош. Ведь он, того и гляди, предаст твою неумелую руку, да и достойного клинка в нашей  оружейной не сыщешь, одно слово -  трофеи. Добрый клинок - оружие благородных по рождению людей, а так же умелых и опытных воителей, помни это. Вот  и рукавицу ты на руку себе натянуть не побеспокоился, железо тебя и укусило...
     И тут он поймал заинтересованный пристальный взгляд из глубины новобранцев, так смотрел Оскальд Вьюн.
   - Ну, а какое оружие выбрал бы ты, новобранец, норов твой кажется мне белее привычным к воинской науке, чем у окружающих?
Ответ ещё больше заинтересовал Арна.
   - Да, мне приходилось перенимать ратную науку от отца и старшего брата и разящую сталь я вижу не в первой. А для боя  выбрал бы доброе копьё...
   - И что бы ты стал с ним делать, дренг? Метнул бы во врага?
   - Нет, Арн наставник, я использовал бы его как пику, тыкал бы в противника, удерживая его на расстоянии, пока не нашел бы слабого места. Так бил бы и пеших, и конных...
   - Верно! Вот этому-то я и собираюсь научить вас всех. Меч - первостатейное оружие, когда он в умелых руках и в нужных обстоятельствах. Но для хорошо обученного войска настоящее смертоубийственное орудие - простое копье, незамысловатое, но прямое и надежное, с древком из выдержанного ясеня.
     И вот  три долгие седмицы Арн Длинная Шея учил новобранцев  владеть копьем: он учил держать его высоко в правой руке, чтобы древко выступало за плечом и можно было, ткнув вниз и навалившись, использовать вес собственного тела. Торстен Сом и Оскльд Вьюн больше всех новобранцев  преуспели в этом и стали лучшими копейщиками из них. Это был утомительный труд для всех, но еще тяжелее он стал, когда обучающимся  выдали круглые боевые щиты из липы. Небольшого размера, но тяжелые и прочные, окованные хорошим железом.
   -  Закрывайтесь! Закрывайтесь! Сомкнитесь плотнее! Ряд! Держите ровнее  ряд!- до хрипоты ревел Ивар Толстокожий, когда дружинники, утопая ногами в снегу, шли от забора хутора бонда Свана Атлисона до основания заснеженного холма плечо к плечу, держа щиты перед собой и пытаясь заполнить каждую щель, чтобы получилась сплошная защитная стена  - неодолимая «стена щитов».
   - Ближе друг к другу, дренги! - на бегу громогласно командовал  Толстокожий, а потом подбегал к строю вплотную и наносил мощный резкий удар, нацелив его по самому слабому, по его мнению, звену в цепи строя. А когда жертва, шатаясь, отступала, оставив в стене пробоину, он бросался в нее и тяжелой  палкой охаживал тех двоих, что стояли по сторонам строевого изъяна уже без прикрытия. Пока, застигнутые врасплох, потирали синяки, он наставительно выговаривал несчастному, павшему духом новобранцу:
   - Ты упадешь, а товарищи по обе стороны от тебя погибнут! Плечо к плечу, щит к щиту, это ваше единственное спасение! Только так вы сможете остаться живыми, только так вы устоите против  атаки любого ворога. Для того, чтобы сделать основную свою работу  - убить его в следующий миг.
     Постепенно наставляемые стали твёрже выдерживать его бешеный натиск. Цепь выгибалась, но не рвалась, все знали, когда безопасно стоять, держа щиты обод к ободу, а когда - против многочисленного врага, -  сплачиваясь еще теснее, чтобы щиты заходили один за другой так, чтобы край одного касался шишки в середине щита того, кто стоит слева. Тогда «стена щитов» становилась  непробиваемой, необоримой.
    К середине зимы новобранцы настолько уверовали в своё умение защищаться и нападать строем, что Трюггви Конопатый осмелился выразить сомнение, когда Вигмар Сноррельсон потребовал начать все занятия сначала, но уже в доспехах, в ледяных от мороза и тяжелых по весу кольчужных рубахах, а ношение шлема стало непременным.
    - Зачем нам это стальное ярмо? Его тяжесть клонит меня к земле, а сам я становлюсь неповоротливым как старый медведь. В этом стылом железе к закату можно и в сосульку обратиться.
     На эти слова Вигмар мрачно ухмыльнулся, потрескавшимися от мороза губами. Он приказал Конопатому поставить его щит снаружи расставленных в стороны  ног.  Потом пошел в оружейному столу  и взял тяжелое  копье для пешего боя. Отступив на два  шага от щита, плотно стоящего на уровне колен новобранца, не целясь саданул копьём в верхний левый его край. Стальной  рожон пробил шит и вышел наружу на длину, равную ширине ладони. Удивительно, но Трюггви устоял на ногах, любой другой о такого удара лежал бы уже в снегу.
   - Что ты там болтал, тролль тебя проглоти? Стальной ярмо, так ты сказал? Стылое железо, так ты назвал наборный доспех? В сече без брони  дыра бы была не только  в твоём щите, но и в твоём сердце. Теперь понятно, что это такое? - рявкнул наставник, поглаживая свою кольчужную рубаху , -  И для чего вам нужна сеть Одина  -  кольчуга?! С этого времени броню носить постоянно - пусть плечи привыкают к тяжести её.
     Тогда новобранцы вернулись в оружейную, чтобы подобрать подходящие кольчуги,  добытые у свейских викингов в Нордберге, дарёные конунгом и купленные Сваном Атлисоном, а потом весь день драили их и смазывали металлические кольца, чтобы они лучше скользили и как можно меньше ограничивали движения. Впервые натянув кольчуги и надвинув на голову железные шлемы, выданные им оружейником, новобранцы почувствовали себя крабами в скорлупе. Защитные пластины мешали видеть, и многие попытались, ослабив ремень под подбородком, сдвинуть шлем так, чтобы не косить глазами. И тут же удар сзади сбил шлем с головы ближайшего отступника  в снег, а Вигмар Сноррельсон пророкотал  ему в лицо:
  - Видишь этот вот след, парень? -  и он указал на рубец, пересекавшую его череп. -     Заработал  я его от меча викинга, когда слишком ослабил ремень    шлема.
    Вигмар был строг и требователен с новичками, потому что как наставник он знал, что от них, от неуков, не будет прока на поле брани, коли он не выучит их действовать всем скопом заодно. Вот он и принуждал наставляемых повторять снова и снова основные боевые приемы  - стоять плотно сбитым строем при поворотах слева направо, отступать, не сбивая порядка, все разом на шаг, или строить оборону, когда первый ряд опускается на одно колено так, что копья второго ряда выступают поверх первого колючей щетиной. После чего, по его знаку,  все вскакивали и бросались вперед с копьями наперевес. Даже в ближнем бою наставник не дозволял  биться поодиночке, один на один. Новобранцы бились по двое -  один отбивал в сторону щит противника, а его напарник тыкал в открывшуюся брешь копьем без наконечника.
     Только после того, как молодежь научилась работать копьями, Фредрик Неугомонный  велел вручить ей мечи и секиры и показал, как нужно нацеливать удары, а не рубить, колоть и резать вслепую. К весне новобранцы освоили «кабанью голову», строй в виде наконечника стрелы: на острие  - один человек, позади него двое, трое в третьем ряду, четверо позади них и так далее. По знаку Неугомонного все разом бросались вперед и, к изумлению нападающих, - а выставляли против них стену щитов из людей постарше и опытнее,  - тяжесть  молодого задора и напора проламывала строй бывших «соколят», и  человек-острие, все тот же мясистый Торстен Сом, первым пробивался сквозь мнимого противника.
     Успешными стрелками новобранцы стали только к началу весны, благодаря неустанным трудам и заботам Фогги Рыжего, Эски Воробья и Эйрика, теперь прозываемого Соколом. Каждый день после полудня и в любую погоду, новобранцы поражали стрелами соломенные чучела, установленные наставниками в два ряда и обряженные ими в соломенные доспехи , а так же  покрытые глиняными горшками, вместе шлемов. Удалённые на сто шагов от линии стрельбы - для прицельного и точного боя стрелой в лицо, глаза и ноги противника, на двести шагов  - для стрельбы разящим  навесом по плечам, рукам с оружием и головам, покрытым или не покрытым крепкими шлемами. Эска, мастер скорой и точной стрельбы, увещевал молодых воинов:
   - Пять ударов сердца  - одна смертоносная стрела точно в цель. Первый удар -  стрела в руке, второй - стрела на ложе лука, третий  - тетива натянута, четвёртый  - зоркий глаз ловит цель, пятый  - стрела понесла смерть ворогу. Стрелы идут одна за другой без остановки. Только плотный дождь точных стрел может остановить атаку. В самом начале схватки, все вместе и по команде, выцеливайте и бейте первых два ряда атакующего супротивника. Мертвые тела своим недвижным валом остановят следующие ряды атакующих, а остановившийся ворог на расстоянии ста шагов от вас  - беззащитная мишень. Выдохни, целься и бей!
     Фогги и Эйрик всю зиму занимались изготовлением стрел и луков по бриттскому образцу и теперь за правым плечом каждого воина висел тул с этим безжалостным оружием, ставшим к весне удобным и привычным для всех. Эта летящая смерть, пущенная рукой умелого стрелка с расстояния в пятьдесят шагов, пробивала лёгкий щит конника и пешего воина, а так же любую кольчугу, не укреплённую пластинчатым доспехом, воистину как Стрела Одина.
      И вот ведь что замечательно. Сколько бы воины ни выпили на Йоль (во все остальные дни употребление хмельного было строго запрещено, а пива на этот Йоль пришлось больше, чем хлеба) и как бы ни раззадорились в споре, все эти несогласия не приводили к открытым дракам между людьми, вооруженными да к тому же и хвастливыми, и драчливыми. Ибо закон братства Побратимов Стали гласил: каждый почитает остальных своими братьями, старшими или младшими, но родными не по крови, а по духу и общей цели, не имеющими права на пролитие крови своих побратимов по оружию.
     Но вот пришла весна и настала пора подведения итогов обучения новобранцев, боевой готовности всей сотни. В думах, заботах и наставнических трудах пролетел сегодняшний день для Фредрика Неугомонного... Завтра Хальвдан конунг учинит ему спрос за подготовку новой сотни своих бойцов. Завтра после смотра и  испытания ратной выучки её, наконец, решится, быть ли ему, Фредрику Неугомонному, новым хёвдингом Хальвдана Чёрного или остаться безземельным ярлом, сожжённого дотла и разграбленного Нордберга, потерявшим всякую возможность отомстить нанимателям этих грабителей и убийц. А его выученикам предстояло стать полноправными воинами самого конунга Северного Пути, пойти в бой рядом с ним или охранять его обоз во время великой битвы, запятнав себя ратным неумением и неспособностью к воинским подвигам.

Глава 38.
Весна 856г. Агдир. Окрестности хутора бонда Свана Атлисона. Тренировочный лагерь Фредрика Неугомонного. Хальвдан конунг и его хускарлы. Воинский смотр и ратное испытание сотни Фредрика Неугомонного. Оскальд Вьюн и наставления Высокого.

Утром в окрестностях хутора бонда Свана Атлисона ударил небольшой, бодрящий морозец.  Хрустальными льдинками певуче звенел и волшебно искрился потревоженный ногами многих людей тонкий весенний наст. Восходящее солнце радовало сердца обитателей хутора Свана Атлисона своей тёплой лучистостью и надёжностью, по родственному обнимая изрядно оттаявший за время начала весны отдалённый холм и внося сумятицу в тренировочный лагерь Фредрика Неугомонного, расположившийся у его подножия. Суматоха ожидания Хальвдана конунга и его конного грида охватила всех. Фредрик ярл же, спокойно прохаживаясь между рядами своей сотни, отдавал последние приказы и наставления ветеранам и десятникам; ветераны дотошно проверяли состояние оружия и доспехов у строящихся в воинский порядок новобранцев; ретивые десятники беспрекословно   выполняли требования старших, не думая ни о чём,  кроме предстоящего испытания; стоящие в воинских рядах новобранцы, в который раз лихорадочно проверяли качество чистки оружия, кольчуг, шлемов, секир, копий  и количество стрел в тулах, а так же наличие запасной тетивы, кидая взволнованные взгляды на соседей по строю и давая им свои последние незамысловатые советы.
       И вот Хальвдан Чёрный, грозный конунг Северного Пути, окружённый полутора сотнями своих лучших воинов, появился в тренировочном лагере. Сегодня он выглядел по-другому, не как на пиру, так запомнившемся Фредрику Неугомонному и его ближним помощникам. Сидя на коне в полном воинском облачении Хальвдан конунг являл собой образ властного и опытного воеводителя. Мужеством и крепкой уверенностью в себе, воинской мудростью и ратным умением веяло от этого человека. Нет, он не выглядел, как самый почитаемый и надёжный воевода своей земли, потому что этот взгляд, осанку, манеру двигаться и говорить, бритты, франки и ирландцы назвали бы «королевским норовом», а самого конунга  - королём, королём  - воином, королём -  повелителем  воевод.
      Сейчас он направлялся к рядам новобранцев, замерших в молчаливом ожидании и надёжно спрятавших свой страх и волнение за рядами щитов. Его конный грид держался рядом, но каждый видевший теперь этих снискавших доверие конунга воинов, воочию, проникался к ним уважением и желанием хоть чем нибудь на них походить. В глаза окружающим бросался неяркий желто-красный блеск -  золотые гривны на шеях воинов поверх доспехов. Присмотревшись, можно было понять, что всадники, движущиеся рядом с конунгом - это его хускарлы, ближняя дружина Хальвдана Чёрного, лучшие воины страны фьордов. Со времен деда и отца конунга они носили мечи с посеребрёнными рукоятками. Многие были вооружены копьями, а другие - секирами на длинных древках, притороченными к седлам, за спинами хускарлов виднелись крепкие щиты, окованные по краю и окрашенные в синий и красный цвета.  Заморские кольчуги их, отличающиеся особой прочностью, гордо сияли на утреннем солнце.  И всем интересно было, будут ли они испытывать новых воинов, претендующих на место в воинстве конунга, верхом или в пешем строю.
      Покинув ряды своей сотни спокойной и уверенной  походкой Фредрик ярл двинулся навстречу Хальвдану Чёрному. И остановившись в трёх шагах от его коня произнёс, слегка склонив голову:
     - Да прибудет с тобой милость богов вечно, Хальвдан конунг. Мы готовы пройти испытание и принять твоё решение. Мы клянёмся Одином и Тором не осрамить себя и не уронить  доверие, оказанное тобой всем нам. Испытай нас, конунг!
     -  Клянёмся Одином и Тором! - эхом пронеслось по рядам новобранцев, воспрянувших от слов Неугомонного духом и телом, а щиты их сдвинулись ещё плотнее.
      - Так тому и быть. Выставь своих дружинников, Фредрик ярл, для стрелкового состязания и пусть приготовят боевые стрелы. Начинайте испытание... И да помогут вам светлые боги!-  властно произнёс Хальвдан Чёрный и дал сигнал поднятой  рукой.  Строй новобранцев двинулся к стрелковому рубежу бегом, через короткое время достиг его и остановился, привычно построившись в четыре ряда. Неугомонный, расположившись  у правого края сотни,  вынул из ножен меч и крутнул им над головой. Заиграл сигнальный рог  и живая стена воинов  тут же извергла из себя густое быстрое облако. Оно будто срезалось на соломенных чучелах, их деревянных щитах и глиняных шлемах, которые сейчас служили целью. Пока передний ряд новобранцев, сделав свой выстрел, потянулся за следующей стрелой,  мгновенно произвёл залп второй ряд, а за ним третий и четвёртый. А в то время, как это происходило, первый ряд дружинников уже пускал по второй и третьей стреле... Лучники сыпали тяжелыми и  длинными бриттскими стрелами не останавливаясь...
      Оперенные спицы со  стальными наконечниками извергались из стены воинского строя так плотно и без видимых перерывов, что Хальвдан конунг поднял брови от восхищения. Такая скорострельность его поразила. Да и точность стрельбы тоже. Соломенные мишени с деревянными щитами в ста шагах от ратной стены почернели от засевших в них метательных снарядов и были похожи на гигантских ежей, удалённые на двести шагов представляли собой густые заросли камыша. Стрельба продолжалась недолго. Но Хальвдан конунг  опытным умом полководца зримо представил себе, что происходило бы там, на месте мишеней, с воинством Гандальвссонов.
    - Да чтоб супротивнику из лука своего просто наугад выстрелить, ему к цели на сотню  шагов подъехать или подойти надобно. А разве этакие удальцы позволят? - ликовал он. И впервые за всё то время, что минуло с постыдного для конунга поражения в Вингульмёрке, горечь тревоги, неуверенности в себе, туманности будущего и недоверия к ближним стала таять, как снег весной, и тонкими ручейками талой воды  покидать его сердце. А бойцовский озорной дух его неумолимо возрождался, креп и наполнялся   уверенностью в правильности принятого осенью решения в отношении Фредрика ярла и новых воинов, набранных по его, Хальвдана конунга, приказу. Боевое упражнение продолжалось бы еще долго - стрел достаточно было, но Неугомонный приказал прекратить стрельбу.
      Конунг знаком указал испытуемым оставаться в строю, а сам направил коня к мишеням. Нетолстые доски щитов соломенного воинства были просажены насквозь, а местами и вовсе измочалены от частых попаданий. В нескольких местах целью служили настоящие щиты и все они оказались пробитыми.
     - Да-а... А я ведь вначале не поверил тебе, Фредрик ярл. И не помыслил даже, что такое возможно... За зиму выучить сотню таких бойцов по силам было, мнится мне, только тебе, Неугомонный. Ты действительно  - непревзойдённым мастер разящей стали, а теперь же, ещё и ратной выучки...  - озадаченно покачал головой Хальвдан Чёрный, но глаза его лучились радостью и гордостью за свою новую сотню умелых воинов.
    - Так всего лишь три луны мы сообща трудились здесь, в этом тренировочном лагере, не оглядываясь на непогодь и усталость, великий конунг, - спокойно заметил Фредрик ярл. - А ежели бы времени было больше, то и спрос и результат были бы иными. Имей ты тысячу таких  обученных воинов, с утра до полудня они всю рать Гандальвссонов положили бы на землю и никто не смог бы уйти. Стрел бы только хватило... А ратной науке меня учили дед, отец да викинги-разбойники. И я не утаил от моих выучеников ни их мастерства,  ни их секретов, ни их воинских уловок...
     - Да, думается мне, ты прав. Фредрик ярл... Скажи, а как встретят ворога эти воины, ежели он всё же прорвется к вашим рядам, а у вас закончатся стрелы?  Ведь щиты у вас среднего размера и, кроме мечей да копий, более нет ничего. А ежели конники сотню со спины обойдут, тогда как? Как поступишь и сможешь ли удержаться, неугомонный ярл Фредрик?
     - Сейчас глянем  -  как, Хальвдан конунг.
Они приблизились к отряду. И Фредрик Неугомонный зычно скомандовал:
     - Ворог позади! Для обороны стройся! Стрелять по готовности! Ещё  эхо этого приказа  не развеялось в воздухе весеннего утра, а люди в воинском облачении уже пришли в движение...Сотня, стоящая спиной к  соломенным чучелам, в одно  мгновение преобразилась. Юлой каждый воин развернулся на месте. И тыл сразу стал фронтом. И новый фронт образовался из стены плотно сдвинутых щитов новобранцев первого ряда, вставших на одно колено, тут же ощетинившейся выставленными вперёд копьями. А второй ряд, прикрыв их своими щитами, так же выставил  копью вперёд. Третий и четвёртый ряд в это время уже натягивали тетивы своих луков. И без команды в многострадальные соломенные чучела густо полетели стрелы. После четырёх залпов прозвучал следующий приказ Неугомонного:
   - Третий и четвёртый ряд! Копья изготовить! Атака!
    Сплоченная стена воинов третьего и четвёртого ряда убрала луки, достала свои щиты из-за спины и враз опустила копья. А грозно блистающий стальными наконечниками копий строй воинов ринулся вперед, в сторону соломенной рати.
     Хальвдан конунг обратил внимание на то, что только первые ряды воинства были защищены кольчугами: стрелой таких не возьмешь. Но всё же, как мало дружинников в броне... Достигнув чучел, новобранцы ловко и слаженно заработали копьями и мечами. Между тем чучела мгновенно были опрокинуты мощным натиском живой стены. Конечно, чучело не одушевленный и деятельный противник, но Черный опытным глазом военачальника сразу определил все достоинства подготовки новых своих воинов. «Ежели мне обучить ещё тысячу таких вот бойцов,  - думал он, - тогда я и любое войско раскатаю в прах. Вот и отец мой и дед, наверное, так же умело разили врагов. - Потом спохватился:  -  Да ведь мало их, так мало для задуманного - всего сотня!» А вслух произнёс властно:
   - Готовьтесь к конной атаке! Готовьте стрелы и копья без наконечников.
    И вот, когда всё было готово Фредрик Неугомонный и сотня его выучеников стали  демонстрировать Хальвдану Чёрному свои навыки борьбы пехоты с конницей. Атакующую конницу составляли хускарлы конунга и их было больше, чем отряд испытуемых. Хускарлы слыли профессиональными воинами, повидавшими многие битвы, и в своей победе над неопытной и не проверенной истинным боем пехотой никто из них не сомневался. «Сражались» деревянными тренировочными мечами, копьями и стрелами с тупыми наконечниками, обмотанными паклей. Паклю на концах стрел обмакнули в деревянное ведро с охрой, чтоб краска четко обозначила попадание в цель. Коннице предстояло разгромить идущую маршем пехоту, нарушить её строй и попасть в его середину.
     Командовавший всадниками хёвдинг хускарлов конунга, Сигурд Огессон, опытный и осторожный воевода, дал Фредрику Неугомонному и его воинству отойти к забору хутора Свана Атлисона, от которого по условию конунга новобранцы должны были двигаться в сторону холма, по тому самому пути, что все новоиспечённые воины проходили каждый тренировочный день. Конное войско столь стремительно появилось перед пешими и окружило их, что казалось, те просто не успеют изготовиться к бою и будут мгновенно смяты и развеяны по тренировочному полю. Сигурд Огессон уже торжествовал победу...
     Но тут произошло  неожиданное: пехотная сотня, еще не построившись как следует, разразилась тучей метких стрел. Первым от могучего удара трёх из них, выпущенных ирландцами в грудь, прикрытую доспехом, слетел с лошади сам Сигурд Огессон, за ним стали падать и другие воины, близко подошедшие к стене щитов первого ряда испытуемых. Кони заржали от боли, шарахнулись в стороны, бежали, не слушая удил, становились на дыбы. Если бы применены были боевые бриттские стрелы, многие из атакующих пали бы на землю тяжело раненными или мертвыми. Второй залп был просто ошеломляющим. Всадники уже сами поворотили коней. Тем из нападавших или защищающихся, кто пал наземь или был помечен краской, Хальвдан конунг приказал убраться с поля, как выбывшим из военной игры. И тогда все с изумлением отметили, что конники потеряли пять десятков бойцов, а пехотинцы - только пятерых. Теперь силы противоборствующих сторон уравнялись. Сигурд Огессон, ругаясь сквозь зубы, призывал волю богов на головы новобранцев, и не хотел добровольно уходить из боя. Его увели силой...
     Командование кавалерией принял на себя сам конунг, Хальвдан Чёрный. Тем временем пешая сотня продолжала мерным шагом пересекать открытое пространство, направляясь в сторону подножия холма. Правый фланг вёл Арн Длинная Шея, левый - Ивар Толстокожий, фронт направлял Фредрик ярл, а тыл прикрывал Вигмар Сноррельсон, центр же держали ирландцы. Живая стена щитов двигалась грозно и неспешно к намеченной цели без потерь. Хальвдан конунг, подхваченный азартом боя, повел оставшихся в строю конников в атаку на пехотинцев с трех сторон одновременно, плотным и ровным конным строем. И опять всадники отхлынули от необоримой стены пехоты так же скоро и со значительным ущербом. Тогда, подождав короткое время, уже перед самым холмом, Чёрный снова бросил конников на штурм живой крепости. Расстояние на сей раз было малым, не более пяти десятков шагов, но пехотинцы все же успели дать сокрушительный залп из луков и встретили атакующего «врага» щетиной копий. Чтобы усилить удар по назойливому конному противнику, сотня  перед столкновением перешла на стремительный бег. Остатки конницы были мгновенно опрокинуты. Пехотинцы за все время сражения больше не «потеряли» ни одного воина. Конники же насчитали три десятка, оставшихся в «живых». Не смотря на поражение своих хускарлов, Хальвдан был удовлетворён военной игрой и от этого весел. Сам процесс боя, живой схватки с противником  захватил его с головой, он живо представлял себе бегущие ряды вражеского воинства, слышал крик поверженной рати Гандальвссонов и раз за разом, поглядывая в сторону новой сотни  дружинников, убеждался в реальности своих представлений и мечтаний. Молодость, азарт  и отвага сияли сейчас в глазах конунга. От вида победы новых воинов, от их воинского умения, их воли и ратного мужества.
      Так, пребывая в мыслях, он продвигался вдоль строя сотни, выстроившейся для последнего смотра, и вдруг остановил коня возле стоящего в первом ряду Оскальда Вьюна.
     - Твой лик мне кажется знакомым, воин... Ты так молод, но уже отмечен знаком воинского мастерства. Не боишься ли ты бесследно сгинуть в кровавой сече с коварным и многочисленным врагом, не оставив потомства и прервав род свой? Есть ли у тебя братья и как кличут твоих родителей? Выйди и ответь, что ты бы выбрал  - погибнуть в битве первым или последним, сражаясь сохранить жизнь или спасти её бегством, чтобы биться позже?
А Оскальд, смело шагнув вперёд и  глядя прямо в глаза грозного конунга, ответил:
    - Я - Оскальд Ульфссон, прозвищем Вьюн, сын твоего гридня Ульфа Барсука, отдавшего свою жизнь за твоё спасение в Вингульмёрке, конунг Северного Пути, Хальвдан Чёрный! Я - приверженец истинной веры, поклонник Одина, и  всегда полагаюсь на водительство Высокого. Фредрик ярл - побратим  мне по воинскому братству, собранному им здесь, и я знаю его как человека честного, а посему я верю в честность и силу его воинского наставничества, суть которого - сначала выживание в битве, а затем и уничтожение врага, какое количество бы его не было, не покидая и не разрывая строя. Выживание не из-за трусости или слабоволия, а только для причинения большего урона ворогам нашим. И я говорю всем,  в круг меня стоящим: - пусть мудрость Одина всегда ведет вас по нашему общему воинскому пути, примите же водительство его  как должное. И вот вам  стих из речей Высокого, наставляющего всякого воина на путь сохранения своей жизни для общей победы, ибо, раненный может и выживет, и будет продолжать сражаться, удерживаемый плотным строем, а вот мёртвый  -  никогда.
Хромой  -  на коне,
безрукий  - при стаде,
глухой же не худ и в битве,
даже незрячий
не зря прозябает -
только от трупа нет толку.
Хальвдан конунг же, почуяв воздействие слов Одина на внемлющих Вьюну воинов сотни и  своих хускарлов,   возгласил следующую вису за ним:
Жить, оно лучше,               
чем трупом лежать  -
живой наживет богатство;
в богатом доме
жаркий огонь,
а сам у порога  - мертвый.
И тут все, окружающие его, взорвались призывными и жаркими возгласами, подняв вверх руки с оружием и гулко громыхнув щитами:
    - Веди нас, Один! Во славу Одина! Славься, Высокий!
А Хальвдан конунг продолжил свою речь, обращаясь на этот раз и к Оскальду Вьюну и ко всем, стоящим вокруг воителям:
    - Да, я помню твоего доблестного отца, Оскальд Ульфссон. Он взял на себя стрелы летящие в моё сердце. Сегодня же я узрел тебя на его месте в воинском строю моих дружинников. Так же хорошо помню твоего старшего брата и желаю тебе быть таким же отважным в бою как он, защитивший меня от вражеского копья своей грудью. Но, вот что хочу поведать вам, мои  умелые воины... Мёртвому в Мидгарде не ведомы ни сладость победы, ни горечь поражения, ни боль утраты, ни радость обладания, ни свет солнца, ни шум моря, он -  глух и слеп ко всему. Только Вальхалла, удел героев, поправших смерть, дарует негу и бессмертие. Настоящий воин всегда стремится жить для победы. Однако...Иногда, чтобы победить  - нужно умереть. И к такой смерти  всегда имейте готовность, ради победы остальных... Этому нельзя научиться как владению луком, копьём или  мечом. Эту готовность нужно иметь в самом сердце, сердце истинного воителя. Ведаю, не все из вас вернутся живыми из летнего похода на Вингульмёрк, вернувшиеся же будут достойны павших. Так говорю я, конунг Хальвдан Чёрный, и Один, бог битвы, мне свидетель. Я беру сотню, выученную тобой, Фредрик Неугомонный, в своё войско. Отныне все вы  - мои лучшие пешие бойцы. А ты, ярл, теперь - мой новый хёвдинг. И я обязуюсь вооружать и содержать вас, кормить  своим хлебом и разделять бремя ваших забот. Уже завтра вам доставят недостающие кольчуги, шлемы и надёжные боевые щиты из моей оружейной. Мои хускарлы сегодня получили достойный урок стремительного боя, получил его и я. Теперь же истинно представляю как мне быть дальше, как жить и к чему готовиться. Ныне всю зиму томившие меня сомнения покинули моё сердце, а вера, укреплённая зрелищем вашей воинской выучки, и, воистину,  чудесного преображения землепашцев, пастухов и рыбаков в воинов, наполнила его. Ждать долго не придётся, вскоре я призову вас для исполнения воинского долга - не успеет лето разгуляться, а вы уже вкусите пищу битвы и узрите  цвет своей и чужой крови...  Я всё сказал.
      И Хальвдан конунг, окружённый молчаливыми хускарлами, развернув коня, величаво двинулся к хутору Свана Атлисона, где хлебосольный хозяин приготовил горячий обед для него и его ближней дружины. Чёрному нужно было согреться и подкрепить силы, да и воины его нуждались в коротком отдыхе. Сегодня, этим весенним солнечным днём, на  тренировочном поле воспитанников Неугомонного для конунга Северного Пути начался новый путь - путь в судьбоносное будущее, путь с которого теперь его никто не смог бы сдвинуть, путь, конец которого, в сознании конунга с этого дня обрёл более чёткие очертания и формы. И норны, богини, творящие Судьбу каждого смертного, загадочно  улыбнулись, провожая взглядами, медленно удаляющего вождя норегов. Они уже решили, что будет с ним завтра, через седмицу, через луну... И довольные своим решением закружились в танце весенних красок и запахов.