У любви глаза незрячие

              Она лежала  такая  беззащитная, такая юная.  Бирюзовый  шёлк  так шёл  к  её смуглой коже, так оттенял  её, так украшал, так подчёркивал  всю  её прелесть, ещё не тронутую  страшной, когтистой лапой смерти. Она  словно  заснула  только что   и вот –  вот   вдруг  вздрогнут  и затрепещут   тёмные, густые ресницы.    Коралловые   губы   приоткрыты, словно они до сих пор ждут страстного поцелуя  и   видна  перламутровая  полоска   зубов.  Чуть оголенная,  полная грудь  сейчас задышит,  заволнуется,  и вся  эта  красота оживёт  и,  поднявшись,    удивлённо спросит окружающих,    а по какому поводу    это сборище  незнакомых  людей?    Нет, не людей, а именно  - мужчин?  Неужели  это  все  по     её  душечку?               

Розы  лежали  не кучкой, а как – то  вразброс. Одна  упала  на стройное,  будто выточенное из  фарфора  бедро.  Видно  шип  уколол  нежную,   девичью  кожу и струйка крови  потекла  по  внутренней  стороне,    и от этого  казалось, что это кровь    невинной девственницы.  Из  под  шёлка  выглядывала  полоска  бритых  нижних  губ  и это тоже  было так трогательно;   казалось, что это  полоска кожи  невинного  ребёнка, так чисто и аккуратно  было выбрито  это место.  Следователь, уже  далеко немолодой  мужчина,   повидавший  немало  на  своём  веку,   даже вздрогнул  от  видения и поспешил  прикрыть  эту  наготу, попавшимся под  руку  предметом.    Им  оказалось  мужское, шикарное  кашне.      Вот и ещё  одна  улика  на  преступника   - подумал  следователь, хотя  это может  быть и предметом  мужа.     Ну  да,   ничего,    разберёмся,    что за волк   тут  был,    в овечьей  шкуре.  Шампанское,    розы   и труп.  Да, он  видно     не  так  прост, этот  убийца,  раз  умеет расположить к себе    таких  кошечек,    и он  снова  пристально  взглянул  на  лежащую,  на  тахте  диву.               

 Бесспорно, это действительно  была   -  дива!     Длинноногая,  с безупречным  педикюром.    Красивые, ухоженные руки, с тонкими, длинными пальцами, унизанными золотыми кольцами.  Волосы  каскадом  упали  с тахты и   лежали  на полу, продолжением  антрацитовой  дорожки.     Высокая грудь, под  тонким шёлком, соблазнительна была на столько, что и уже,    у не  живой,    хотелось прильнуть к ней и испить  благодатный напиток, которым  выкармливают  самое дорогое, самое  нежное и беззащитное на этой земле,    детей.   Брови, как крылья ласточки взметнулись  над закрытыми глазами, точёный  носик   и соблазнительно пухлые губы.  Они  были ещё  полны  жизни и манили к себе своей  свежестью и  коралловым  цветом.   Смерть, будто медлила  специально, чтобы   подольше сохранить  это человеческое совершенство.    Перламутр зубов, ещё  не утратил  своего блеска и кораллы   играли  на  его фоне, будто хотели подчеркнуть, что смерть тут бессильна.  Фарфор кожи был ещё  свеж и изумителен и притягивал к себе взгляд, и вызывал желание ласкать его губами,   руками.  И если бы, не зная конкретно настоящую ситуацию, мало бы кто отказался  от этого.               

Но следователь был  настоящим  мастером  своего  дела и прелести  его подопечных не трогали его, даже когда они были живые. Он был однолюбом и  довольствовался  тем, что получал от своей  супруги уже много лет.   Но всё равно, он  же  живой  человек и как любой  мужчина  любовался  женской  красотой, хотя,    его больше волновали факты  убийства.    Ведь  она  сама  впустила  его, этого  убийцу,   это видно невооружённым  глазом – размышлял он.  Замки  не  взломаны, никаких  повреждений  на двери нет.   Факт, что сама впустила.   Ну  да  поработаем и поймём, что к чему.    Одно  ясно,    что,  конечно  же,    это не муж  её сотворил  убийство,  но придётся  допросить и его.  Когда  убивают  человека,  под  подозрение  попадает  очень  много    людей и приходится  отсевать  очень  кропотливо  и тщательно  зёрна  от  плевел.   А как же иначе?  Ведь  всегда  есть риск  посадить  невинного  человека, а это тоже  равносильно убийству.