Возраст-такой возраст

Че там у Рязнова? "Осень жизни как и осень года надо благодарно принимать"? Ну, не сказать, что у меня там уже капец какая осень - бессонниц горестных всходов практически нет после пахоты дневной, да и не старость пока - скорее, зрелость, но таки жизнь дала изрядный крюк, и я многому училась заново на этом коллапсическом витке.
Если проследить мою жизнь с точки зрения ученичества (а другой точки и быть не должно и не может), то училась я вещам разным и не всегда пригождающимся буквально. В детстве в советской школе учат азам всякой фигни, не спрашивая, по природе ли она и пригодится ли - всеобуч. Я, как и все советские школьники, учила совершенно не нужные мне геометрию, химию, физику... ну, биология и география хотя б необходимы для общего развития, математика - чтоб деньги считать... Да и не учила я эту галиматью особо: на уроках я запойно рисовала, дожидаясь их окончания. Допзанятия... Танцевалка, должно быть, научила меня не слишком коряво двигаться и физвыносливости. Музыкалка - ну, слух и работоспособность. К окончанию школы я была в меру эрудирована, "интеллект выше среднего" (слова одного препода), но без зашкаливания - средней глубины личность.
Одноклассницы меня травили, и при поддержке мамы я научилась давать им словесный опор: они слово -я десять, подавляла интеллектом, научилась затыкать хамов. Ну и утвердилась в своей инаковости, потому что музыкантов и гуманитариев в классе было - по пальцам, любителей изобразительного искусства - я одна. В быту я умела обходиться малым, но любила роскошь - мечтала о ней. Конфликтная мама, делавшая из пьющего отца человека и заставляющая меня прибираться-учиться, своим примером научила меня бороться-конфликтовать и, само собой, приучила ненавидеть уборку и контроль.
"В жизнь" я вышла совершенной такой тургеневской барышней: вся в мечтах и рюшах, не умея ни быт организовать (по 5-9 часов в день пиликала на ф-но и читала запоем - какой быт! Прибиралась из-под палки, огороды - наказание, готовила сладкое по просьбе мамы - редко и простейшее), не зная четко-определенно цели в жизни. Вернее, цели я ставила, но больно уж звездно-утопические: проведя пол-жизни на сцене, я почему-то сделала вывод, что будни-скучны, что настоящая я - только в праздники и на сцене.
И, уехав от родителей в Тюмень, я начала чудить и делать жизнь сказкой: тусила с нефорами, отрывалась на концертах, вела себя вызывающе, так же одевалась. Мне хотелось знать только то, что интересно, учить то, что интересно и игнорировать то, что не по мне. В результате бросила музучилище, поступила на филфак - углубленно учила музлитру и обожала историю искусств, пыталась стать серьёзным ученым и меломаном, была ведущей капустников-заводилой... но меня подвели отношения.
Умея флиртовать и менять поклонников, будучи любимицей скромняжек-подруг, я совершенно не готова была к быту и серым будням и обломалась в дружбе с такими же, как я, экстравгантными личностями. Потому что только эгоизм и жажда красивой жизни с обеих сторон. Результат - конфликты с мужем и развод, и так называемые друзья, с которыми мы весело тусили, бросали меня в трудные минуты.
После универа я осталась одна (развелась, сына забрали родители), не была в состоянии найти любимую работу, моталась по квартирам и работам, личная жизнь не ладилась катастрофически... Я покрестилась и ходила к Богородице, но и это особо не помогло. Но однажды настала светлая полоса: я смогла работать в музее изо искусствоведом-как мечтала, хоть и за копейки, одновременно у меня реализовалась вторая мечта - рок-группа, с которой мы выступали и гастролировали, и я была безумно влюблена в яркую харизматичную личность - отца дочери. Думаю, за мои аскезы и страдания дан был мне этот период, но и в него я, много творя (стихи и песни писались залпом), таки жила только для себя, не стараясь отдавать и быть благодарной: и в быту что-то делала по минимуму (нас кормила наша душенька Танюха Хоббит), и ухаживания отца дочери принимала как должное, сама для него мало что делая. Таки я была по-прежнему избалованной красоткой, которая могла почти не есть месяцами, но купить себе браслет - тянулась из последних к красоте, сказке, звездности, яркости, неординарности...
Ну и в результате снова осталась одна с дочерью на руках, подруги мои-рокерши разъехались по своим городам, с родителями не очень клеилось...
Я еле дотянула дочь до 2,5 лет - садика и пошла делать журналистскую карьеру. Благо, пахать я умела, и талант был. Я продвигалась по служебной лестнице, но конфликтовала с начальством и гнобила, не жалея и не видя в них положительных качеств, менее одаренных коллег. Но я трудилась, не покладая рук, чтобы содержать дочь... и отрываться. Журналистика - это ж страсть и приключение. Быт - только чтоб упасть после работы и в выходные прибраться -чем-то полакомить дочь. Наряжаться и что-нить симпатичное на полках - да. Мы с дочерью могли гульнуть с зарплаты по кафе-ресторанам-магазинам, потом мышь вешалась в холодильнике - зато гульнули, мы красивые - шмотки новые...
Журналистика меня научила терпеть правки, не истеря (ну, да - я гений, но пусть в эфир выходит то, что угодно редакторам - пусть подавятся), вкалывать до потери пульса, творить в любое время суток и много - фонтанировать, оттачивала моё перо и... бросовому отношению к людям. Добилась своего, взяла интервью - до свиданья и задолбал. Было противно смотреть на эту ярмарку тщеславия: как на камеру и в микрофон строили из себя рецезенты тех, кем не являлись на самом деле. Сплошной театр... И - критика, критика - отовсюду. Журналитский цинизм. И адекватность - не насочиняешь, будь начеку - всё перепровеяй. И умение достать рецезента с другого конца света. И умение залезть под шкуру... И выстоять после падения-неудач. И держать себя в форме - быть красивой и доброжелательной внешне. Много уроков. Закалка не женская. В личной жизни - череда ярких, но провальных романов. А потому что настоящего и глубокого - не было, некогда, да и незачем...
Одновременно я научилась жить больше для дочери, чем для себя: самые красивые вещи были у неё, их было всегда в два-в три раза больше, чем у меня. Само собой, ей всё самое вкусненькое. Отношения с мужчинами рвала, если они не нравились дочери, и после одного крайне неудачного опыта зареклась приводить в дом мужчин – разрешать им с нами жить. Дочь важнее… Я не спилась потому что был страх потерять дочь. Я, потеряв работу, отчаянно хваталась за любую – лишь бы скорее, потому что надо было её кормить и одевать. И это было хорошо – что я не принадлежала только себе. И рядом был человечек, который меня любил так же, как я его – больше всех на свете.
В то же время я увлеклась мистическими индийскими практиками. Там я научилась тому, что чудеса случаются… в измененном состоянии: разговаривала с ожившими морскими волнами, видела мир в пятимерном-суперобъемном варианте с помощью энергии, которую нам давали учителя-мистики. Но состояние проходило – всё снова становилось обыденным, жизненная ситуация не улучшалась. Да и как она улучшится, когда тебе твердят имперсоналисты «прими себя такой, как есть, всё себе прости, всех полюби»… ходишь такой оболваненной улыбающейся дурой, и позволяешь себе ещё больше «свободы», чем раньше - чудишь по полной,любишь всех обнимать,но не более…
Я понимала, что влезла во что-то не то, искренне искала Бога, ответов на свои вопросы…и пришла к кришнаитам. Вот здесь и начались мои прозрения и перемены – моя настоящая учеба. Я поняла, что игнорировала законы Бога, нарушала их. Что ничего не делала для друзей и партнеров. Что слишком была помешана на себе, и практически не видела других.
У меня были хорошие друзья к тому времени – и солистка группы, и режиссер с телека, и ещё несколько неординарных и верных нашей дружбе личностей. Но что-то постоянно для них делать я не то чтобы не умела, а просто даже не думала об этом. А в среде преданных у меня появилось море служения, я начала внимательнее относиться к окружающим, увидела себя со стороны, свою «жизнь» - и ужаснулась.
Мне мало того что предстояло многое исправить, но и многому научиться. И самый большой урок – ценить то, что для тебя делают люди, быть им за это благодарной и стараться что-то делать для них. До сих пор идеально не получается - привычки прошлого часто побеждают, если честно. Ведь брать легче, чем отдавать.
Я не знаю, наказание ли это или подарок от небес, но я при этом чувствую некую полноту и уверенность в себе: мне в мои 47 нравится, что я теперь такой серьёзный деловитый обыватель. Я умею , научившись на телеке видеть картинку и в клининговой закрепив этот навык, прибрать дом во всех щелях, не пропустив ни одной дверной ручки и ни одного самого дальнего ящика. Я поднаторела в кулинарном искусстве: не ресторанный уровень, но ударный домохозяечный. Мне нравятся забитые вкусняшками холодильники, окна в растениях, занавески-тряпочки и зачатки дизайна в моем доме, мне нравится мечтать об его дальнейшем совершенствовании. Я совершенно по-другому сейчас вижу природу – острее чувствую её гармонию, люблю копаться в земле – помогать родителям мужа.
Мне как-то стало интереснее наряжать дом, нежели себя, хотя и себя во что-нить прикольное – ну, пожалуй… хотя дочь нарядить - интереснее…
Я служу мужу, детям, преданным, родителям, дому… у меня как-то всё теперь правильно.
Конечно, уроков хватает и сейчас: они с одной стороны стали смешнее,с другой – труднее. Сейчас я учусь делать заготовки на зиму – это смешно по-сравнению с деланием качественного сюжета на телевидении. Но мне приходится преодолевать себя, учась терпеть недостатки мужа и прощать его проступки, участь жить с тем негативом, который я получаю от окружающих меня в этом чужом городе людей, жестких, туповатых сердцем, не умеющих любить и принимать инаковое – не похожее.
А я на них не похожа шокирующе: я из неформальной Тюмени, из её богемно-маргинальных кругов попала в рабочее-обывательскую Магнитку с её местечковыми законами, зажатостью и туполобостью – словно снова вернулась в школу, во враждебный мне класс, а вместо строгой требовательной мамы – такой же муж.
У меня снова, как в подростковости, уют и беззаботность дома и враждебное окружение… Надо пройти и этот урок, и мне интересно, что будет дальше, когда я пройду этот период – какие Боженька мне даст новые горизонты и даст ли. Будут ли Индия, Париж, внуки, собственный сад и дело по душе и по природе, сяду ли я снова за барабаны, смогу ли начать серьёзно рисовать, стать стройной, нпечатются ли мои книги, откроет ли свое сердце и станет ко мне добрее и сострадательнее муж? Или так и проживу меж Магниткой и Тюменью, так и будут вокруг меня шептаться темные людишки, осуждая и строя козни, и я погрязну в тине похожих друг на друга будней, и муж будет сидеть в интернете и следить за моими проколами, бесконечно осуждая и поправляя…
Я не знаю, что будет. Но уверена, что будет ещё море уроков и испытаний, как бы ни сложилась моя биография. В принципе, сейчас больше переживаний о детях, как-то уже больше думаешь о них и их реализациях, а пойдут внуки – так и вообще о себе забудешь, и уже станет всё равно, что там с тобой, и кто из окружения как к тебе относится - лишь бы хоть как-то помочь детям и внукам… Собственно, для этого и садхана и прочее – чтобы вызволить их своими аскезами и садханой из самскары - спасти таким образом тех, кого любишь… больше уже ничто не имеет по большому счету на сегодня смысл...что дадут дальнейшие годы - посмотрим...