Теософия в Королевских Идиллиях Тениссона, Коллинз

ЧАСТЬ I.
Из всех произведений Теннисона мы находим самую глубокую мысль и широчайший масштаб в двух его сочинениях: "В память" и "Королевские идиллии". В первом произведении мысли, вопросы, надежды сильного ума и горячего сердца в большом горе ясно описаны прекрасном стихом. Можно читать, изучать и долго размышлять над ним, так как поэма говорит о глубочайших жизненных переживаниях; не надо искать другой смысл, скрытый под очевидным. Совсем иначе дело обстоит с "идиллиями", где внешняя форма представляет набор легенд из туманного прошлого Британии,  периода между временами римского и саксонского владычества, о котором история умалчивает. И, вероятно, большая часть читателей, даже тех, кто восхищается им, не видят ничего, кроме простой истории, упуская из вида ясное заявление автора в эпилоге:
"рассказ несовершенный,
Нов и стар, но в нем намек на битву чувств с душою,
Он не о бледном короле, чье имя, призрак,
Стекает мглою в форме человека с гор,
И к пирамиде иль дольмену льнет до этих пор ".
Может быть, нам интересно посмотреть на это немного внимательнее; и первое, что мы заметим, это то, что Идиллии не являются отдельными стихами, но составляют одно органическое целое, хотя и написаны совсем в разное время.
Замысел создания великой поэмы, основанной на легенде о короле Артуре, судя по всему, Теннисон вынашивал еще в ранние годы. Фрагмент "Смерть Артура" был опубликован в 1842 году. Но поэт, видимо, не получив одобрения для написания большого труда, частью которого был этот фрагмент, оставил первоначальный план или, во всяком случае, утаил. Еще четыре идиллии появились в 1859 году в виде отдельных стихов без указания принадлежности к более крупному произведению. Но когда в 1870 году были опубликованы еще четыре идиллии и вступление, а произведение появилось в том виде, в котором мы теперь его имеем, оказалось, что более ранние части отлично встают на свои места, хотя не в том порядке, в котором они ранее появлялись. Были внесены некоторые поправки в словах. Название "Смерть 'Артура" было изменено на "Отшествие Артура", очень значительное изменение. Поэма увеличилась примерно в два раза за счет стихов в начале и в конце оригинала, который остался практически без изменений в середине. Как аналог этого стихотворения, совершенно новое стихотворение "Пришествие Артура" было добавлено к началу серии; и в этих двух стихах, Пришествие и Отшествие мы найдем много оккультных понятий и символов, если поискать.
Что касается общей оценки произведения, я ничего не могу сказать, что было бы так убедительно, как некоторые цитаты из статьи, опубликованной в Contemporary Review после первой публикации всего произведения. Хотя в некоторых деталях моя интерпретация отличается от интерпретации этого писателя, но его понимание главного замысла, безусловно, поражает.
"Наше первое впечатление от прочтения Идиллий просто и полно внешней прелестью  великолепных пейзажей, скопированных с природы, а также сверкающего и великолепного возрождения прошлого, рыцарских дней и деяний, совершаемых под сладкозвучную музыку под сияющим небом рыцарства. Вскоре, однако, начинает проявляться эстетическая гармония, что добавляет очарование задачам и намерениям в смысле эстетической завершенности. Мы идем от брачного сезона весны в "Пришествии Артура", где цветение мая, кажется, распространяет аромат по всей сцене к началу лета с жимолостью в "Гарет", быстро переходя в сезон покосов "Герайнт" и внезапный летний грозовой ливень "Вивьен", оттуда в " Полное Лето " "Элайн " с балконом"широко открытым для тепла", а затем к бушеванию гроз и бурной погоде равноденствия в" Святом Граале ". Затем розы Осени и ежевика " Пеллеас", и в "Последнем турнире" завершение  Осеннего периода со всеми его "медленно созревающими аллеями", на которых мы видим сэра Тристрама, едущего верхом навстречу своей гибели. В "Гвиневре" ползучий туман начала зимы пронизывает всю картину, а в "Отшествии Артура" мы приходим к "глубокой зиме на замерзших холмах" и в конце всего к самому короткому дню в году, " дню, когда великий небесный свет жжет в самой низшей точке катящего года ". Король, который впервые появляется в "ночь на новый год," исчезает на заре света "нового солнца, приносящего новый год», и, таким образом, все действие поэмы происходит именно в рамках одного основного и постоянно повторяющегося цикла времени.
Обратите внимание также на соответствие цвета в каждом стихотворении времени года и драматического действия, которое представлено в нем.
* * * * *
Но прежде, чем мы откроем для себя эту гармонию, мы видим, что целый ряд стихов постепенно трансформируется в нравственный гармонический ряд с гораздо большей значимостью, чем любая эстетическая гармония. И, наконец, мы видим, что перед нами предстает высокий цикл души на земле с человеческими действиями и страстями в виде частей годичного цикла с его пейзажами и временами года.
* * * * * Центральный персонаж поэмы появляется, исчезает и вновь  появляется, участвуя во всех событиях. Это наводит на мысль, хотя не совсем ясную, что под королевским саном подразумевается просто внешняя величественность. Поэтому, когда нам ясно говорится в эпилоге, что он отражает душу в ее войне с чувствами, то дымка внезапно проясняется, и нечто вроде рассеянного светлого сияния, которое мы смутно ощущали,  "превращается в идеальную звезду " понимания смысла.
Если теперь читать стихи при свете такого понимания, мы увидим, что Душа сначала пришла как завоеватель в дикую пустыню, стонущую под действием простой грубой силы. Ее ранняя история темна, полна сомнений и тайн. Вопросы, связанные с ее происхождением и властью, составляют основную канву начала поэмы:
 "Многие низшие сами чтут ее низко рожденной, и на правление злятся ее." -
 "А так как пути ее сладки,
Их же жестоки, чтут ниже ее человека;
Есть те, кто выше ее все же чтут человека,
О ней они думают, с неба упала». * * *
После такого описания загадочности происхождения души, мы видим следующее признание ее превосходства и первое рыцарское деяние как вдохновение лучших и самых храбрых людей общим энтузиазмом Справедливости. Основание ордена Круглого стола соответствует торжественной коронации Души. Сознание, признанное и возведенное на трон как Король, связывает вместе сразу же все лучшие человеческие силы в единое братство и привязывает это братство к себе честными и высокими обетами: "Когда с колен все рыцарями восстали, одни бледны, как будто призрак видели, другие покраснели, а третьи так оцепенели "и т.д. В высший момент коронации Дух окружают и приветствуют все силы, которые как-то могут помочь ему, земные слуги и союзники, и небесные силы и знаки: рыцари, чтобы показать силу тела, Мерлин разум, Владычица озера представляет Церковь и дает душе свое самое острое и великолепное земное оружие; но, прежде всего, три прекрасные таинственные королевы, "высокие со светлыми приятными лицами" облаченные в живые священные цвета любви, веры и надежды, которые льются на них свыше от образа нашего Господа. Они, конечно, означают бессмертные добродетели, которые придут только тогда, "когда все то, что чудится вокруг, шок испытает " и, опираясь на которые, Душа пойдет, когда все остальное отпадет от нее, к златым вратам нового и светлого утра.
Если первая идиллии, возможно, указывает на пришествие и признание души, то последующие идиллии показывают, как ее влияние растет или ослабевает в великой битве жизни. Через все это мы видим, что тело и его страсти постоянно приобретают все большую власть, пока, в конце концов, земной труд Духа не нарушается и не расстраивается плотью. У него остается только бессмертие и с ним надежда. От приятных весенних дуновений "Гарета" и рассказа о "Герейнте и Энид", где первый приступ отравляющей страсти на время охватывает сердце низкими подозрениями, затем проходит и оставляет  великое и простое сердце чистым, нас ведут через " Мерлин и Вивьен ", где в начале шторма мы видим большие плоды ума и гения. Потом мы проходим через "Ланцелот и Элейн", где в конце видим несчастную раннюю смерть невинности и надежды, к "Святому Граалю", где видим саму религию. Под ее давлением и, несмотря на искренние усилия души, мы видим суеверия, раздутые до фантастических размеров. В "Пеллеасе и Эттере" буря порочности достигает кульминации, увлекая сладкие воды молодой любви и веры из их собственных каналов, унося их в туман и разбрасывая градом по земле. Затем наступает унылый "осенний капающий мрак" "Последнего Турнира" с  ужасным предсказанием плохого конца. Затем в "Гвиневре" окончательный удар молнии, и весь остов земной жизни распадается в прах, оставляя душе в товарищи разбитое сердце, а также убежденность в том, что, если ее надежда только на этот мир, то она самая несчастная.
Так заканчивается «круглый стол» и прижизненный труд души.
Остается только прохождение души "от бездны великой к бездне великой", и это является предметом заключающей идиллии. Здесь "последнее полутемное, странное сражение," ведущееся в очень густом тумане, передает картину человеческой смерти и описывает весь ее ужас и смятение. Душа в одиночестве выдержав все до конца, где все остальное поглощается, видит, наконец, что туман рассеялся и появляются три коронованные добродетели, «твердо в истине стоящие и ждущие, чтоб остальным ее всем передать». Характер, сформированный этими добродетелями и удерживаемый на них, является бессмертным итогом смертной жизни. Они рыдают с ним какое-то время из симпатии по неудавшимся его земным планам. Но в самом конце слышно, как их печаль сменяется песнями радости и, уходя, они исчезают в свете.
Глядя теперь на отдельные части поэмы, нас поражают больше всего в "Пришествии Артура" неопределенность и неизвестность, покрывающие происхождение короля, то есть души. Согласие можно обрести только в ней, и суд каждого человека является мерилом для определения его собственного характера. Мерлин, услышав все их рассуждения, смеется над всем этим, и отвечает наполовину насмешливо, показывая бессилие ума проследить происхождение души;
"Дождь, дождь, и солнце! Радуга в небе вот!
Юноша становится мудрее из года в год;
Разум старика блуждает, как он умрет.

Дождь, дождь и солнце! радуга в полях!
Эта правда для мне, а эта для тебя:
Правда голая иль прикрыла чем себя.

Дождь, солнце, дождь! Цветенье вольное несет;
Солнце, дождь и солнце! Где тот, кто все поймет!
От бездны великой к бездне великой идет ".

Но почти сразу же после этого мы опять слышим слова Мерлина, в пересказе Беллицента:

   "Так говорил нам Мерлин
    В наше время не шутя, но заверяя нас,
    Что люди, хоть и ранили его, но он не умирал,
    А отходил, чтоб возвратиться вновь!
    И покорять язычников под ноги,
    Пока они и все не будут чтить его их королем ".
Ум не может постичь душу; откуда она пришла и куда уходит, находится за пределами диапазона ума. Ее превосходство необходимо признать, ее бессмертие утверждать, и она обязательно победит  рано или поздно, если не в этой земной жизни, то когда вернется снова,  все то, что находится ниже ее. Уверенность в том, что Артур не может умереть, но только отходит, чтобы прийти снова, повторяется в поэме несколько раз.
В идиллии "Святой Грааль" есть описание большого рыцарского зала в Камелоте, где король собирает свой двор, который, кажется мне весьма многозначительным.
Священная гора вся Камелот,
И весь богатый город, за крышей крыша,
За башней башня, шпиль за шпилем,
Сквозь рощу, сад, несущийся ручей
Идут к построенному Мерлином  там залу.
Четыре ряда статуй окружают зал,
А между ними скрытых символов немало;
Вот, в нижнем звери  убивают человека,
А во втором уничтожает он зверей,
А в третьем воины, мужи все совершенные,
В четвертом с растущими крылами люди,
Над всеми ними статуя Артура,
Изваянная Мерлином с короной
И крыльями, что к Северной Звезде обращены,
А статуя лицом стоит к востоку, корона
И два крыла из золота, огонь же
На рассвете, когда народ уж в поле далеко,
Языческими ордами так часто воспаляем.
И вот, они кричат: "У нас король пока ведь есть."

Сравните это с тем, что старик говорит Гарет о том же городе:
"Как говоришь ты, город заворожен,
Ведь ничего в нем нет, как кажется,
За исключеньем короля; но некоторые думают,
Король есть тень, а город настоящий".