Теософия в Королевских Идиллиях Тениссона - Коллин

ЧАСТЬ II.
В то время как в целом поэма, возможно, лучше всего передает борьбу между самым высоким в человеке и низшими его элементами, но она также, возможно, указывает на путь высшего духа, пришедшего на землю, чтобы помочь человечеству. Его работа постоянно омрачается, и планы срываются противостоянием врагов и непониманием друзей, и он вынужден преодолевать трудности в одиночку, причем никто даже из тех, кто очень любит его, не может подняться до его уровня.
Особенно в "Святом Граале" мы, возможно, видим печальные результаты чуждой работы, к которой еще они не готовы. На рыцарском пиру в большом зале внезапно появляется великолепный свет, пробившийся сквозь крышу и осветивший всех. Свет настолько ослепителен, что они не могут видеть, откуда он идет, но все знают, что это Святой Грааль. Все рыцари дают торжественную клятву, что будут скакать верхом двенадцать месяцев и один день, пока не найдут его. Короля не было с ними в то время. Он с несколькими рыцарями уехал, чтобы избавить страну от шайки разбойников, которые ее опустошали. По возвращении ему рассказали о событии и обете. Услышав это, он опечалился. Персиваль говорит:
"О, горе мне, о, рыцари мои," кричал он,
"О, если б был я здесь, не дали б вы обет."
Смел был ответ мой: "Если бы был ты здесь,
Король мой, ты б поклялся ". "Да, да, "сказал он,
"Ты так уж смел, но видел ли Грааль?"
"Нет, господин, я слышал звук, я видел свет,
Но все ж святыню я не видел,
Поклялся следовать за ней, пока я не увижу ".
Затем по одному нас всех спросил он,
Быть может, видел кто, ответы были как один:
"Нет, господин, поэтому и дали мы обет.
"Послушайте", сказал Артур, "а облако вы видели?
Что собираетесь в пустыне вы увидеть? "
Тогда внезапно Галаад звучащим резко
В зале голосом к Артуру обратился:
"Я, сэр Артур, Святой Грааль тот видел,
Святой Грааль я видел и слышал зов -
O Галаад, о, Галаад, иди за мной ». "
"Ах, Галаад, ах, Галаад," сказал король,
"Виденье это для таких, как ты, а не для них.
Твоя монахиня святая и ты знак видели -
Святее нет ее, мой Парсифаль, -
Знак  Орден разрушать, что создал я.
Но ты, который следует вождя закону "
(Брат, король был с рыцарями строг)
"Ведь Тальесин – исполненное песней наше горло,
Один запел, и все немые запоют.
Да, Ланселот есть Ланселот, он одолел
Пять рыцарей за раз, а каждый юный рыцарь
Неопытен еще, но держится, как Ланселот,
Пока не будет побежден, узнает он, - а ты,
А ты, Галаад?  Нет, не Парсифаль."
(Ибо угодно королю поставить меня сразу
За сэром Галаадом): "нет," сказал он, "но мужи
Все сильные, чтоб справедливости добиться
И очаги насилия внезапные сравнять с землей,
Вот, рыцари в двенадцати боях окрасили
Всю Лошадь Белую в крови языческой -
Один прозрел, прозреют все слепые.
Идите, ведь священные обеты дали вы:
Но все ж, - вы знаете, все слухи царства моего
Проходят через этот зал – и часто, рыцари мои,
Когда места здесь ваши будут пустовать,
Возможность благородных дел придет, потом уйдет
Ненужная, тогда как вы в погоне за блуждающим огнем
Погрязнете в трясине! И многие из вас, и большинство,
Не возвратятся более ".
И действительно мало кто вернулся в конце года. Галаад, будучи готов к этому, видит Грааль, и после далеких странствий и мужественной борьбы за справедливость переносится вместе с ним в духовный город и не возвращаться больше на землю. Парсифаль видит Грааль только издалека; он отправляется на поиски, сначала тщеславившийся своей силой и уверенный в успехе, но при мысли о грехах впавший в отчаяние и понявший, что эти поиски не для него. В этом причина его частичного провала, так как отшельник говорит ему:
Что это думаешь
О доблести своей ты, а также о грехах?
Не потерял ты самого себя, чтобы спастись,
Как Галаад ".
Но даже это видение издалека заставляет его отказаться от рыцарской жизни и провести остаток дней в монастыре.
У Ланселота, великой и благородной души, есть еще грех, от которого он не может освободиться; он так говорит королю:
"Во мне жил грех
Так странно и такого рода, что чистое
И благородное, и рыцарство во мне цеплялось
За грех один, пока цветок здоровый
И ядовитый не срослись, один в один,
Так, что совсем не разделить ".
Он дает обет найти Грааль с надеждой, что он поможет ему разделить цветки надвое; через страшные испытания и мучения он приходит, наконец, туда, где находится Грааль, но дверь закрыта. Неистово распахнув ее,
 "Сквозь яркий свет и жар
Как из нагретой семикратно печи, я,
Обожженный, ослепленный и сраженный
Такою яростью, отринул прочь.
Но мне казалось, что видел я Святой Грааль,
Окутанный малиновой парчой, вокруг него
Все ангелы, ужасные все формы, и крылья и глаза,
И если б не безумие мое и грех мой,
И обморок потом, поклялся б я, что видел
То, что видел; но то, что видел, было скрыто
Под покровом; и эти Поиски не для меня ".
Только сэр Борс, добрый и истинный рыцарь, ясно видел Грааль, когда, связанный и заключенный в тюрьму язычниками, думал лишь о героической смерти. Неожиданно ему было видение. Он возвращается к рыцарским подвигам. Хотя чудное видение с тех пор в его сердце, он не может рассказать о нем никому. Всего четверо рыцарей видели этот образ; остальные преследовали пустые фантомы или рано отказались от Поиска. Вернулся только каждый десятый из давших обет рыцарей. Заключительные строки этой идиллии, слова Артура к немногим вернувшимся рыцарям являются лишь подтверждением слов Кришны Арджуне;
 "В конце концов, уж лучше выполнять
Свой долг по мере сил и даже ошибаться,
Чем выполнять задачи не свои, хотя на вид благие ".

"Разве не правду я сказал, о, рыцари мои?
Пророком темным был ли я, когда сказал я
Тем, кто выступил искать Святыню,
Что большинство в погоне за блуждающим огнем,
В трясине пропадут? – Пропали для меня, ушли,
Оставили меня глядеть на стол пустой
И скромный Орден – едва десятый возвратился -
А тем, кому видение явилось,
С трудом при всем желании могу поверить;
Другой видение узрел издалека,
Оставив зло людское исправлять себя,
Был озабочен переходом к тихой жизни.
Того же, кто имел видение лицом к лицу,
Ждет стул его теперь сюда напрасно,
Однако, коронован может быть в другом он месте ".
"И кое-кто из вас считают, что, если бы король
Имел видение, он мог бы дать обет:
Нет, нелегко понять, что должен охранять король
Все время то, чем управляет, он как батрак,
Кому надел земли дан, чтобы мог вспахать.
Не может отведенного надела он оставить,
Пока не сделана работа; во время же работы
Пускай видения ночи иль дня приходят
Сколько захотят; и много раз они приходят.
Пока земля, что топчет он, не кажется землей,
И свет, что бьет ему в глаза, не есть свет,
А воздух, что хлещет лоб его, не воздух
Но лишь видение – да, его же руки, ноги,
Моментами, когда он чувствует, что умереть не может,
И никаких не знает сам видений для себя,
Ни Господа Всевышнего, а также ни того,
Кто вновь воскрес: ты видел то, что видел ".
После потери рыцарей в тщетных поисках, все становится хуже. Сам король остается чистым и возвышенным во всех своих стремлениях, но все остальное меняется. Его рыцари больше не соблюдают обетов.
"Такой обет – позор.
Не должен человек быть связан им, его,
Однако ни один не может соблюсти ".
Его королева Гвинерва, которую он любит преданно и чисто, обманывает его с его же благородным рыцарем и близким другом Ланселотом. Даже король, который не сразу верит злу, не может не видеть этого. Он расстается с ней навсегда в этой жизни, на прощание он может дать ей единственную надежду:
 "Возможно, ты очистишь душу,
И прильнешь к благому нашему отцу Христу
Здесь и потом в том мире, где чисто всё,
Мы оба можем встретиться перед Всевышним,
Ты бросишься ко мне и назовешь твоим, знай,
Я твой муж, ни меньшая душа,
Ни Ланселот, ни кто другой. Оставь мне это.
Заклинаю, моя последняя надежда. * * *
* * * Теперь я должен уходить отсюда.
Сквозь ночь густую слышу трубный звук, зовущий
Меня, их короля, чтобы вести мои войска
Вдаль до великой битвы на западе, туда
Где должен я сразиться с тем, кого зовут сестры
Моей все сыном – он не родня мне, но в союзе
Он с Лордами ведь Белой Лошади, язычники,
Предатели они - и насмерть поразить, и встретить
Смерть свою, иль я не знаю, что готовит тайный рок ".

Об этом сражении говорится в "Отшествии Артура", которое начинается так:
 "Историю сию отважный сэр Бедивер,
Первый рыцарь и последний из оставшихся,
Поведал, когда человек не более чем голос стал
Седой зимы его времен,  тем людям,
С кем он жил, уж новым лицам и иным умам ".
Эта битва не похож на те, которые велись раньше, но скорее является последней великой борьбой, через которую каждый человек должен пройти, когда все смертные силы терпеть неудачу один за другим, пока не останется ничего, кроме бессмертной души. Каждая строка этой части поэмы, и в особенности части добавленной при окончательном завершении, полна смысла, так что очень трудно выбрать цитату.
"Тогда король поднялся и в ночь повел войска,
И сэра Мордреда теснил он лье за лье,
Назад к закату, к границе Лайонесс -
Земле, когда-то поднятой из бездны
Огнем, чтоб в бездну погрузиться вновь;
Там, где народов позабытых часть жила,
И горы длинные кончались побережьем
Зыбучего песка, и далеко
Фантомный круг клокочущего моря.
Гонитель гнать не мог уж боле,
И кто бежал, от короля уже бежать не мог;
В тот день, когда великий свет с небес
Жег в самой низшей точке катящего года,
На берегу пустынном моря они сошлись.
И прежде никогда Артур так не боролся
Как в этот роковой, последний бой на Западе.
Висел туман белесый смерти над песком и морем:
Неся озноб тому, кто раз его вдохнул, он в кровь
Спускался, пока не станет сердце все холодным
Из-за бесформенного страха; Артур был даже
В замешательстве, не видел, с кем боролся.
Ибо друзья, как и враги в тумане тенью были,
Друг друга убивали, не зная, кто кого убил;
Одни видение имели о юности златой,
Другие видели, как лица древних духов
На сражение смотрели; и в тумане
Было много благородных дел и много низких,
Сноровки, риска, силы, всё в одном сражении,
И то и дело от войска к войску
Удары и поломанные копья, разбитая броня,
Щиты, а также лязг мечей и треск
Разбитых топорами шлемов и крики
«За Христа» у тех, кто падал и в небеса
Смотрел, но видел лишь туман;
И возгласы язычников и рыцарей предавших,
И клятвы, ругань, брань и богохульства,
Пот, корчи, муки и легких тяжкий труд
В тумане плотном, призывы к свету
И стоны умирающих, и мертвых голоса.

И, наконец, после стенания на смертном ложе
Молчание приходит, и через смерть
Иль забытье пред смертью, на берегу том,
Кроме шепота клокочущего моря,
Настала мертвая повсюду тишина;
Когда печальный день склонился к сумеркам,
Подул ужасный ветер прямо с севера,
Развеялся туман, и с ветром начался
Прилив, окинул взглядом, побледнев, король
Все поле битвы, никто не двигался,
Не слышно было ни стонов христиан,
И ни язычников; лишь серая волна
Катилась меж лицами умерших взад, вперед
Покачивая беспомощные руки, и вверх, и вниз,
Пустые подбрасывая шлемы павших,
И дрогнули мечи, сражавшиеся когда-то с Римом,
И раскатился далеко вдоль мрачных берегов
Вдруг голос древних дней и дней грядущих.

И сэру Бедиверу тогда сказал король Артур,
Белее, чем туман, что целый день
Висел над полем битвы, был король:

"Ты слышишь этот глас, что сотрясает мир,
Опустошает узкую полоску, где идем мы,
И бьет умерших по лицу, моих умерших,
Как если б для меня не умерли они?
O, Бедивер, ведь сердце в замешательстве,
Пока не знаю я, кто я и откуда,
Являюсь ли я точно королем.
Мне кажется, что я король лишь мертвых ".
Итак, в самом конце, когда остался только Бедивер из всех его рыцарей, Артур видит целого и невредимого Мордреда, предавшего его рыцаря, который привел язычников в его королевство. Последним ударом своего меча Экскалибура король сражает его наповал, но и сам падает, тяжело раненный Мордредом. Хотя все его рыцари пали, хотя нет уже того, что было дорого ему, хотя все, на что он опирался, предало его, он не может умереть, пока в тумане и неопределенности поля боя он не узнает, куда ему идти. Его меч Экскалибур должен быть возвращен в руки того, у которого он был взят. Меч имел:
 "на одной стороне,
Слова на языке древнейшем мира этого,
'Возьми меня' но, повернув, увидите,
Слова написаны на языке своем
«Меня ты брось!" Лицо Артура грустно было,
Когда он брал его, но старый Мерлин успокоил,
«Возьми и бей! Выбрасывать же время
Еще так далеко. "

Это было во время коронации Артура; а теперь по его приказу сэр Бедивер бросает меч далеко в озеро, из воды которого поднимается
 "рука
Таинственная, чудная, в парче вся белой,
Поймала меч за рукоять, взмахнула им
Три раза, и утащила в озеро его ".

Потом сэр Бедивер несет короля на берег озера, откуда три Королевы увозят его на погребальной барке далеко из вида; его последние слова к Бедиверу:
"Итак, прощай, иду в далекий путь
Я с теми, кого ты видишь. * * *
В долину внутреннюю Авалона;
Там, где нет ни града, ни дождя, ни снега,
И даже ветер не дует громко; она лежит
Среди лугов счастливая, прекрасная с садами,
С тенистыми ложбинами, увенчанными морем,
Где исцелюсь от тяжких ран ".

Когда сэр Бедивер видит удаляющийся черный силуэт, он восклицает:
 "Уходит он, чтоб быть среди умерших королем,
А после исцеленья тяжких ран
Придет он снова. "

Я думаю, что редко удается лучше выразить славу возвращения из мира сего к истинной жизни высшего Я, чем следующими словами:
"И от рассвета, кажется, пришел, чуть слышный,
Как будто бы потусторонний,
Как будто бы последний отголосок вопля,
Звук, как будто б чудный град был голосом одним
Вкруг короля, вернувшегося из войн ".
На протяжении всей поэмы мы чувствуем, даже когда мы не можем отчетливо понять глубокий смысл внутреннего осознания, не можем вывести какие-либо определенные формулы, а также понять, что этот символ выражает это, а другой  нечто другое, но везде мы видим, что король представляет собой самый высокий символ; верность ему – это главная обязанность.
 "Воюй за короля и здравствуй! Слыхали
Рыцари, слово секретное поведал Бог ему.
Руби топор и меч! Да здравствует король!

Труби труба! Поднимет он из праха нас.
Труби труба! Умножьтесь силы и умрите страсти!
Руби топор и меч! Да здравствует король!

Воюй за короля, умри! и если ты умрешь
Король ведь есть Король, желает высшего всегда.
Руби топор и меч! Да здравствует король!
Король бессмертен; низшее эго может и должно умереть, и если оно умрет в послушании королю, то ему честь и слава. Снова и снова в поэме, говоря о храбрости и чести доброго рыцаря, описывается такой конец:
"И, наконец, он пал
В великой битве за короля "

Или как Герейнт,
"Он увенчал
Жизнь радостную честной смертью и пал
В борьбе с язычниками Северного моря
Сражаясь за безукоризненного короля ".
В этом смысле короля можно считать истинным духовным эго, которого наши низшие эго являются лишь различными частями, которые могут достигнуть единства, только отказавшись от фрагментарного характера.
Гвиневра слишком поздно для этой жизни понимает, как она была неверна своему долгу и чести:
 "Ах, Боже мой,
Чего не сделала для мира твоего?
О, если б я любила высшее Твое.
Любить возвышенное был мой долг;
Ведь это было б мне на пользу, если б знала,
И было бы приятно, если б понимала.
Нам нужно высшее любить, когда его встречаем,
Не Ланселота, не другого ".

В последнем бою Бедивер говорит прямо:
"О, мой король,
Король везде! поэтому и мертвые имеют королей,
Там также поклонюсь тебе, как королю ".

И Артур отвечает:
"И благо для тебя так говорить в мой мрачный час,
Когда пропал весь смысл в моем престоле,
Если живой иль мертвый чтишь меня за короля.
Король – я, как ни кричали бы они ".
На первый взгляд, кажется, как будто с крушением больших надежд, ради которых Круглый Стол был основан, все потеряно, что переход короля "от  бездны великой к бездне великой" был бесплодным. Хотя земные планы провалились, душа уносит в высшую сферу покоя и радости более стойкий характер, который по возвращении, будет бороться еще храбрее, и
 "Тогда или сейчас
И покорять язычников под ноги,
Пока они и все не будут чтить его их королем ".
Его рыцари пали, но многие, как сэр Бедивер, живые или мертвые будут считать его своим королем. Гвиневра и Ланселот больше всех поступили с ним несправедливо. Но глубоко раскаявшаяся Гвиневра после праведной жизни
"отошла
Туда, где за голосами этими покой есть ".
А Ланселот, оторвав ядовитый цветок от здорового, умер святым человеком. Все хорошее в Артуре всколыхнуло зло вокруг него, и сделало противостояние острее и жестче; но этот мир лучше для его правления.
 "Старый порядок меняется, уступая место новому,
 И Бог воплощается многими способами,
Чтобы ни один хороший обычай не испортил этот мир ".