Побег

Был у меня друг в армии, по имени Арье. Арье на иврите значит «лев». Лева — так звали его родители. Но в Израиле он стал еврейским львом. Просто чтобы быстрее влиться в израильское сафари. Я же свое имя не менял. Оно устраивало всех: и израильтян,
и русских, и англосаксов. Даже французам оно грело уши. Когда я только приехал из Союза, носил усы. Так все принимали меня за испанца или француза. Усы я быстро сбрил, но имя оставил, как было дано при рождении.
С Арье мы подружились. Я был старше его, поэтому он советовался со мной по многим личным вопросам. Однажды с Арье приключилась история.
Он со своей ротой служил несколько месяцев в дальней части около границы с Сирией. Делать молодым здоровым ребятам там особо было нечего, и они в перерывах между дежурствами играли друг с другом в баскетбол. Среди его друзей по роте был еще один «русский» парень, игравший за юношескую сборную Израиля. Он очень переживал, что из-за армии теряет форму и может не восстановиться после окончания службы. Все-таки три года — немалый срок.
Так коротали молодые бойцы свои армейские будни и выходные, пока однажды к ним на базу не приехали две молодые симпатичные девушки, обладательницы модной армейской профессии «военный фотограф». На эту должность обычно брали хорошеньких девиц из обеспеченных семей. Одна из таких принцесс по-
встречала на базе Арье. Между ними состоялся короткий разговор о погоде, кино и, наверное, о том, сколько осталось до окончания службы, — об этом говорят все солдаты мира.
Разговор был обычный и не предвещал ничего особенного. Душа молодого солдата думала иначе.
Абигаль — так звали девушку — поехала затем к своей бабушке в поселение, расположенное недалеко от части, где-то километрах в семи. В этой маленькой деревушке выращивали коз и делали козий сыр.
Дальше события развивались стремительно.
Наш Арье влюбился. И жизнь его прервалась бы в понедельник, если бы он не увидел вновь девушку-фотографа с каштановыми глазами.
В солнечный субботний день Арье переоделся в гражданское, надел кроссовки, перекинул через плечо М-16 и побежал в сторону Абигаль. Побежал! Через реки и мосты, холмы и горы Голанских высот бежал еврейский Форрест Гамп к своей вожделенной цели!
Абигаль, которую я случайно встретил после окончания службы, рассказала следующее: «Я пасла коз на пастбище. Вдруг все стадо подалось в сторону и из кустов выбежал Арье. Он встал передо мной как вкопанный и онемело замер. Я испугалась, подумала о террористах, но он заговорил. Когда я поняла, о чем речь, от смеха чуть не свалилась в овраг. Арье сказал, что не мог меня
не увидеть, что он думал обо мне целую ночь и ради меня пробежал по горам почти семь километров. Я строго-настрого приказала ему возвращаться — он мог попасть в тюрьму, это же побег!»
Арье развернулся и побежал назад.
По дороге, когда ему оставалось около двух километров, его,по несчастью, догнал офицерский джип. Наш ротный высунулся из окна и весело спросил:
— Арье, далеко ли бежим? Могу ли я тебя подвезти?
Арье сосредоточенно продолжал бежать, понимая, что его участь предрешена. Так он и добежал до части, где его задержали и посадили под арест.
Ко мне подошел офицер, звали его Гиль, и спросил:
— Эдуард, честное слово, жалко парня, хороший солдат, что же с ним делать? И судить жалко, и не судить нельзя.
Я нашел соломоново решение:
— Гиль, отправь его к психиатру. А я скажу Арье, чтобы он честно признался, что у него был гормональный всплеск. Ему поставят диагноз «временная депрессия» или что-то в этом роде. Потом отпустят на неделю домой. Вернется в строй как новый
и больше никогда не убежит, разве что по твоей команде.
Гиль так и поступил. Арье дали отпуск. Скоро он вернулся
в часть, где до конца службы носил гордое имя Ромео.