Глава 17. О чём журчат подземные воды

Прошла минута, может быть, две. Камилле они показались вечностью. В ушах так и звенело таинственное «они сгущаются… сгущаются». Что ещё за Они? О ком говорила Слезинка?
Вдруг Ящерка пронеслась перед её носом, выскочив из туманной пелены, как пробка от шампанского.
— Чего прохлаждаетесь? Я там заждалась! — звонко прокричала она, делая кульбит и вновь уходя в пике. — Ныряйте, пока воронка активная! Не буравить же каждый раз новую!
Она стрелой пронзила зеленую пелену и снова скрылась в тумане. Камилла недовольно пожала плечами.
— Куда нырять, обратно в болото?
Слезинка опять взмыла над туманом, будто прыгая на батуте.
— Это у вас называется, срочное дело? Почему до сих пор здесь? Быстро за мной!
И снова — бульк в туман. Делать нечего, Камилла потянула ногу вниз, осторожно сползая с валуна. Но вместо мшистых кочек, по которым они с Бернардом совсем недавно выбирались из трясины, сейчас туфли провалились во что-то сыпучее и рыхлое. Гигантская воронка потянула её и...

Почему-то страха Камилла не испытала, напротив, она ощутила покой и лёгкость, и испытала незнакомую ей, странную отрешённость.
— Словно песчинка… в песочных… часах, — зачарованно молвила она, медленно пролетая мимо живых картин.
Ей чудилось, что она видела сон. Не сейчас, нет — до этой минуты. Долгий чудесный сон. И вот, он закончился, и она видит самые памятные мгновения из этого сна, самые яркие впечатления. Были здесь и радости, и горести, и удивления. Были ароматы, вкусы, звуки. Потом всё заслонило мерцание ёлочного новогоднего дождика, и в глаза брызнул слепящий тёплый свет, который, конечно же, может существовать только во сне…
— Нам сюда! — бодрый голосок разорвал пёструю карусель картинок и ощущений.

Камилла стояла на каменном полу. Её окружало мрачное подземелье, освещённое пятью факелами. Тёмные пещеры чёрными извилистыми коридорами расходились в разные стороны. Ящерка-Слезинка поджидала у одного из таких ответвлений. Камилла шагнула к ней, но перед её лицом пронёсся на паутинной верёвочке большой Паук, покрытый клочьями лохматой шерсти. Пауков Камилла ужасно боялась ещё там, во сне, и сейчас машинально отскочила и выхватила факел из настенного кольца.
Паук с угрожающим шипением отполз в каменную расщелину и злобно прошипел оттуда. Ящерка ласково обратилась к нему:
— Не заводись, пожалуйста, Тарантушка! Эта девочка идёт чинить Высокий Луч, а я её провожатая. Это поручение самой Знахарки!
Из расщелины раздался надтреснутый голос:
— Провожатая она, ишь, разважничалась. Да посмотри на себя! Скользкая, гладкая, всего четыре лапы, а глазиков-то, глазиков, и того меньше. Стыдоба-а-а! Притащила к нам эту козявку двуногую! Нечего ей тут делать! Слышь, нечего тебе тут делать! Чего припёрлась, а? Тебя спрашиваю, да, тебя! Ишь, вылупилась! В дамки захотела, да? Я тут дамка! Я тут и король, и ферзь!
Две пары мохнатых паучьих лап высунулись из расщелины и принялись орудовать острыми вязальными спицами. В проходе замелькали липкие нити, зашивая коридор, словно прореху в ветхом тряпье.
— Будет всё, как пожелаю, будет всё, как захочу, — приговаривал Тарантул. — В подземелье заплутаешь, облеплю и заверчу! Не пройдёшь, не выйдешь, заплутаешь, сгинешь! Замотаю, закручу, заморочу, захвачу! Никуда ты не пройдёшь, ничего не отопрёшь! Пешкой моей будешь, про себя забудешь!
— Ну, всё, завёлся, — вздохнула Слезинка и негромко скомандовала. — Отступаем, придётся идти другим путём.
Камилла повиновалась. Она не помнила, куда и зачем идёт, но оставаться с Пауком ни за что не хотела. Она отправилась бы за Слезинкой даже, не будь у неё факела. Благо, по коридору разливался таинственный зеленоватый свет.
Злобное ворчанье Тарантула постепенно отдалялось, затихая позади. Как ни противен был его голос, а тишина, сменившая его, была ещё противнее. К тому же, нагонял жути странный звук за спиной, будто колышется лёгкая воздушная ткань. Камилла обернулась и увидела, что зеленоватый туман скопился позади, заполнив весь коридор от пола до потолка. В нём мелькали призрачные бледные лица, с глазами, полными неизбывной тоски и печали.
Она остановилась. Туман тоже притормозил и навис набежавшей волной, готовой вот-вот обрушиться. Камилла сделала пару шагов, туман двинулся следом.
— Это Блуждающие Души, — спокойно сказала Ящерка, — они безвредны. Раскаялись и намаялись. Ждут, чтобы ты их освободила. Вот откроешь Высокий Луч, они омоются Ясной Водой и снова станут Светом. Тогда и твой Путь проявится.
Призрачные лица в тумане активно закивали. Некоторые вскидывали головы и бросали на Камиллу взгляды, полные мольбы.
— Значит, надо торопиться, — сказала Камилла и с огорчением заметила. — Эх, а мы из-за Паука долгим путём пошли. Надо было прогнать его огнём!
— Да что ты! Ни в коем случае! — живо отозвалась Слезинка. — С лукавыми напрямую нельзя. Как ни воюй, обязательно липкой жижей измажешься. А то ещё, бывает, заразишься ненавистью, и мести возжелаешь. Тогда рано или поздно сам непременно в опаучишься. Известны случаи, да-а-а! — со знанием дела сообщила она, и лица вокруг согласно заколыхались. — Обидно. Трудишься-трудишься во благо светлого превращения, и вдруг, бац, снова Пауком стал! И опять… изворачиваться, плутовать, каверзничать, фу-у-у-у! Фу, фу, фу! Тут только один способ есть, — обнадёжила Ящерка и весело сообщила. — Пожалеть, простить и отойти подальше.
— Простить ещё ладно, но пожалеть?! — возмутился Бернард, только что пришедший в себя после головокружительного перемещения. — Этакого злюку?!
— Надо быть великодушным, — укоризненно сказала Ящерка, склонив голову. —  К тому же, Тарантул ведь рано или поздно в собственных сетях заплутает. Известное дело,
Кто сеть коварную плетёт,
Тот сам себе капкан куёт.
Представляете, каково это, запутаться в собственных сетях? Ужас!
— Так ему и надо! — горячо воскликнул Бернард. — Сказать бы ему пару ласковых!
Слезинка отрицательно замотала головой.
— Нельзя-нельзя, с лукавыми — только в обход, только в обход. Давайте, посмотрим на это с другой стороны. Вам любые Пути-дороги открыты, а у него-то, бедняжки, только один из двух. Он либо исправится, либо расплатится. Таковы правила, таков закон.
Лучше бы Тарантушке исправиться, подумала Камилла и сама удивилась, что мысленно назвала зловредного паука почти ласково. А тут ещё Слезинка с нежностью произнесла:
— В глубине-то души пауки ведь о небесах мечтают. Вот отчего, по-вашему, они по весне на паутинках с места на место перелетают? Мечту осуществить пытаются, да! А поборол бы Тарантушка свою зависть и властолюбие, так и воспарил бы над облаками. Легко, без паутинки.
— Разве Паук может научиться свободно летать? — с недоверием спросила Камилла.
— Паук, конечно, не может,  — ответила Слезинка. — Но Орёл-то может!
Причём тут Орёл, Камилла не поняла. Было нелегко угнаться за ходом рассуждений Ящерки.
— Почему же Тарантул нам-то завидует? — спросила Камилла. — Мы же летать не умеем.
— Сейчас не умеете, а дальше, как зна-а-ать, как зна-а-ать, — хитренько прищурилась Слезинка. — Говорю же, вам любые дороги открыты. Так что не волнуйтесь о том, что Путь удлинился. Вы ничего не потеряете, кроме Времени, а оно здесь течёт медленнее, чем «на той стороне». Вернётесь вовремя, будьте спокойны!
Камилла об этом и не волновалась. Её сейчас гораздо больше пугала перспектива опаучиться. Шутка ли, превратиться в жуткое насекомое и бояться самой себя?! А Время… она и не помнила толком, что это такое.
— К тому же, — весело сообщила Слезинка, — возможно, именно на этой тропе мы найдём клад.
— Здесь есть клад?! — с интересом воскликнули хором друзья.
— Пока не знаю, — туманно ответила Слезинка. — Клады такая штука… где-то они точно есть, но никогда не знаешь наверняка, где их нет.
Вдруг она остановилась, подняла влажные глазки и кротко спросила:
— А вы действительно не стесняетесь такой неказистой провожатой? — глаза её наполнились слезами, но она хлопнула себя лапкой по рту и воскликнула. — Ой, всё, всё, всё! Не жалеть себя, не жалеть!
Она плюхнулась на задние лапки, подняла мордочку вверх, развела передние лапки в стороны и закатила глазки. Призрачные лица из тумана окружили её, будто зрители в цирке. Одни недовольно покачивали бестелесными головами, другие с одобрением кивали.
— Я грациозная… я грациозная… я весьма грациозная… — монотонно повторяла Слезинка.
— Что вы делаете? — с тревогой спросила Камилла.
— Тс-с-с, — прошептала Слезинка и тихо сообщила. — Пытаюсь стать голубем.
Камиллу начинало всерьёз тревожить поведение Ящерки.
— Простите, — обратилась она к Слезинке, — вы хотите стать голубем прямо сейчас? Может быть, вы займётесь этим, когда мы выберемся на поверхность?
— Это невозможно, — хладнокровно сообщила Слезинка, до смерти напугав таким ответом Бернарда и Камиллу. — Невозможно сразу стать голубем. Сначала надо победить горделивость, а для этого придётся побыть орлом. Таковы правила, таков закон. Чтобы после стать голубем, надо сначала превратиться в орла, что я и делаю.
Призрачные лица в тумане закачались, проявляя кто одобрение, а кто нетерпение. Слезинка плавно провела лапкой по воздуху.
— Голубь, он вольный, светлый, лёгкий! Щедрый и великодушный! Даже когда говорю о нём, вокруг светлеет. Видите? Нет? Ах! Не видите?
Она опустила мордочку, на глазах выступили две крупные слезы.
— Ничего не получается. Он прав, я ничтожество! — всхлипнула Ящерка и заскулила. — Я жалкое пресмыкающееся! Мокрое, скользкое, мне никогда не взлететь!
От мысли, что Слезинка прямо сейчас может превратиться в паука (а вдруг, и впрямь законы у них такие?), Камилле стало не по себе. К тому же, ей было искренне жаль Ящерку.
— Вы несправедливы к себе, — сказала она с теплотой. — Вы очень милая… и добрая, и грациозная.
Бернард выпалил:
— Вы мокрая и шустрая!
Ящерка вытерла слёзы и посмотрела на него с благодарностью.
— Да-да, так и есть, — гордо выпрямился медвежонок и продолжил. — Вы — то стремительная как ручей, то неподвижная, как лёд! Вы словно вода!
Ящерка ахнула и с умилением сложила лапки. По лицам в тумане скользнула добрая улыбка.
— Какое сравнение, лёд, вода… — молвила Слезинка. — Я его не заслуживаю. Ах, вода?! — вдруг вскрикнула она и вытянула мордочку, вслушиваясь. — Слышите? Вода! Нет, не разобрать. Ага, вот сейчас чётко, слышите?
Камилла и Бернард пожали плечами. Кроме звуков падающих капель, в пещере ничего не раздавалось. Ящерка вскочила и побежала к подземному ручейку. Зачерпнув длинным язычком очередную капельку, она посмаковала её во рту и снова прислушалась.
— Плюх-плюх, дзынь-дзынь, — сказал Бернард. — Чего зря воду слушать?
— Совсем даже не плюх, совсем даже не дзынь, и совсем даже не зря! — возразила Ящерка. —  Внимательно слушай!
Читателя, вероятно, уже утомили чудачества Слезинки. Признаться, я и сам измучился над этой главой. Мне так же, как Камилле и Бернарду, в какой-то момент подумалось, что Ящерка давно пьёт Безумную Воду. Но оказалось, что Слезинка и в самом деле слышит голос Воды.
— Плющ-плющ, дверь-дверь, — перевела она начало сообщения и речитативом протараторила расшифровку остального послания:
— Чудо-клад, плюх-плюх,
Раньше прятал плющ-плющ,
А под ним — дверь-дверь.
Нарисуй её теперь!
Рядом линии идут
И друг друга берегут.
В одиночку, кап-кап,
Тонкий лучик так слаб,
Ну а вместе, дзинь-дзинь,
Свет настанет! Тьма, сгинь!

— Всё ясно!  — вскрикнула Слезинка и припустила вперёд. — Надо торопиться!
Камилла побежала следом. Волна призрачных лиц хлынула за ними. Струясь и извиваясь зигзагом, Ящерка скользила по длинным коридорам, успевая распевать бодрую песенку:

— Скорпионствуя яростно,
Паутинствуя пакостно,
Ящерицеподобствуя,
Мы на небо глазаствуем.
Там орлинствует гордость,
И добрействует Голубь,
Там пространствует ветерность,
Справедливится Дух!
Ах, непросто избавиться
От стремления жалиться,
От желания хныкаться
И смотреть только вниз.
Но мы сбросим оковы,
Пошатнём все основы,
Здравствуй, время открытий —
Наш отныне девиз!
Мы отбросим сомнения,
Прекратим обвинения!
Мы отпустим обиды
И себе, и другим.
Ведь знаем наверное,
Ведь мы чувствуем правильно,
Только душу очистивши,
Станешь светло-иным.
Лишь тогда, как положено,
Мы легко воспарим!
Из всего, что нам встретится,
Мы Добро создадим.
Только так победим,
Зло в Добро превратим!
Несомненно, в Добро превратим!