Султан рассказ

СУЛТАН




- Баба, баб, баба, - заводился Мирон как мотоцикл перед тем, как задать интересующий его вопрос: - Баб, бабуля.
- Да, говори уж, - остановила внука Татьяна Сергеевна.
- Баба, баб, - он приложил свои теплые маленькие ладошки к ее щекам, затем внимательно посмотрел ей в глаза и, наконец, оформил свою детскую мысль в правильное предложение, - почему у деда Коли одна баба, а у деда Пети – две.
Вопрос оказался взрослым и метил, что называется, не в бровь, а в глаз.
Мама с Папой переглянулись.
Но Татьяна Сергеевна, недолго думая, выстрелила:
- Потому что деда Петя - султан.
- Султан? – от удивления Мирон обронил свои детские ручонки с высоты ее щек до своих исписанных зеленым фломастером коленок и замер. Ему недавно исполнилось четыре года. Он любил волшебные сказки не только слушать, но и рассматривать цветные иллюстрации к ним и потому, кто такой «султан», имел собственное представление.
- Да, - без тени смущения подтвердила бабуля свой выстрел.
- Баба, баб, - начал Мирон постепенно оседлывать выбранную для разговора тему, - правда же, что султан — это такой красивый царь, которого все любят?
— Вот еще! – фыркнула бабушка, - султан – это такой царь, который любит только себя.
- Ты шутишь, шутишь, шутишь, - заподозрил Мирон свою бабулю в какой-то уловке. И вдруг, ловко обвив ее шею своими руками, крепко обнял, немного отстранился, и глядя прямо в глаза, без тени сомнения произнес: – Дед любит меня.
- Конечно, любит, - заключила Татьяна Сергеевна внука в объятия. – Султаны любят детей, особенно таких сладеньких, - она чмокнула его в щеку.
- Баб, а где султаны живут? Во дворце?
- Конечно, во дворце! – не стала Татьяна Сергеевна разочаровывать внука. - И стоит тот дворец на берегу глубокого синего моря.
- Ого! – восхитился Мирон. – Во дворце!
На самом деле дед Петя – бывший муж Татьяны Сергеевны большую часть времени жил за городом на даче. Он был «счастливо» женат во второй раз, но по-настоящему близкой и родной ему оставалась первая семья, в которую он был вхож запросто. Спокойно относилась к визитам «бывшего» и баба Таня. Тема развода   для нее давно перестала быть горячей и, найдя в себе силы оттолкнуться от прошлого, она приняла настоящее в новом его качестве.
И это качество устраивало всех.
- Баба, баб, баба, - Мирон взял Татьяну Сергеевну за подбородок, нацелил ее взгляд на себя и сделал неожиданное заявление: - Я хочу к деду!
- С чего это вдруг?  – удивилась она.
- Хочу во дворец! – просто пояснил он. - Баб, а вертолеты у султанов бывают? – начал он уточнять детали дворцового быта.
- Нет. – решительного заявила баба Таня: - Вертолета у деда точно нет, - для большей убедительности она даже покачала головой, - а вот лопаты, грабли, мотоблок и тачка – это есть.
- Тачка? – глаза Мирона превратились в два отливающих голубым светом блюдца.
- Да, тачка на дачке, - и бабушка прыснула заразительным смехом.
- Ты шутишь, шутишь, шутишь, - внук отвернулся, и, делая вид, что он обиделся, плаксиво загундел: – Я хочу к деду! Хочу к деду! Хочу! Хочу! Хочу!

                ***

И тут, будто по-щучьему велению, дверь отворилась и на пороге с большим магазинным пакетом желтого цвета, на котором, чтобы было видно издалека, красовалась набившая оскомину надпись «Мария-Ра», вошел дед. Он, как и положено султану, всегда приходил в гости со съедобными подарками.  Вот и на этот раз в пакете оказался полный гастрономический набор: молоко, сметана, хлеб, сыр, масло — это для семьи. А для внука персонально – киви, гранаты, кешью и другая средиземноморская экзотика.
Заметив плохое настроение Мирона, он с самого порога засюсюкал:
- И кто это моего любимого внучка обидел? Ну-ка поделись с дедом.
С Мирона всю дурь будто волной смыло. Но вместе с тем, он хоть и запрыгнул к нему на руки и обвил шею своими худенькими ручонками, но лишь на пару минут. А в следующую минуту, ловко, как белка, соскочив на пол, он заглянул в пухлый пакет, нащупал орехи и, засовывая их в рот, спросил:
- Дед, ты султан?
Но дед, принимая вопрос внука за комплемент, произнес более для всех, чем для него одного: - Если б я был султан, я б имел трех жен.
Ответ, как нельзя лучше, отвечал первоначальному интересу Мирона, и он уточнил:
- А у тебя только две?
Такой каверзы от четырехлетнего «сморчка» дед точно не ожидал и потому его игривое настроение в момент испарилось, и он ответил по-взрослому:
- Одна у меня жена, - и он назвал имя своей настоящей.
Но зря он сменил тональность беседы с ребенком с веселой на серьезную. Не дооценив примитивной логики «противника», он, как затравленный опытным охотником заяц, тут же угодил в расставленную на него западню.
- Нет две, - поправил его Мирон: – Это у деда Коли – одна, а у тебя две – моя баба и другая.

                ***

Однако дед, рассчитывая навести в этом вопросе полный порядок и хоть как-то реабилитироваться перед внуком, начал упорствовать:
- Ты еще совсем маленький мальчик, - усаживая его к себе на колени, пустился дед в объяснения, - и многого не понимаешь. Твоя баба Таня живет с тобой, значит она не моя жена. А другая баба живет со мной, значит она моя жена.
- Нет деда, - нежно погладив его мягкой ладошкой по шершавой щеке, не согласился с ним Мирон: - ты все перепутал. Мой Папа – сын моей бабы и твой сын, значит моя баба – твоя жена. Он вдруг резко развернулся и, оказавшись лицом к лицу с дедом, прямо, не позволяя ему отвести взгляд, задал новый вопрос. - У вас с другой бабой есть сын?
По всему было видно, что Петру Петровичу этот разговор с внуком крайне неприятен, но и увильнуть от него он тоже не мог.
- Нет, дорогой, - нехотя отозвался он: - нет у нас с другой бабой сына.
— Вот видишь, - обрадовался Мирон: – это как я. Я есть у моей Мамы, а моя Мама – жена моего Папы. Он снова ласково погладил деда по щеке и как взрослый спросил: - Теперь понимаешь?
- Понимаю, дружок, - согласно закивал дед и, погладив внука по голове, перевел взгляд на Татьяну Семеновну: - Твоя работа?
Но Папа Мирона все это время был начеку и не позволил из искры разгореться пламени: - Тема давно витала в воздухе, - не допуская возражений заключил он, - и вот теперь, как говорится «устами ребенка», прорвалась. Значит время пришло.

                ***

- Дед, деда, дед, - вмешался Мирон в разговор взрослых.
- Да, слушаю тебя, радость моя, - повернулся к нему всем корпусом дед, готовый к новой неожиданности.
- Дед, отвечай! – вцепился в его лицо взглядом Мирон, - есть у тебя дворец?
- Не понимаю, - опешил дед, - какой дворец? 
Он снова внимательно присмотрелся к Татьяне Сергеевне: - О чем это он?  Игрушка что ли такая?
- Нет, деда, нет! Дворец настоящий на берегу синего моря, - выпалил внук как из пулемета, не дав и слова вымолвить бабушке.
 - Нет! Дворца нет, - не совсем понимая о каком таком дворце идет речь, но немного погодя добавил: - есть дача, но не на берегу моря, а, как у всех, в поле среди многих других дач.
-  Нет дворца? – разочарованно протянул Мирон: — Значит ты не султан? 
- Нет, конечно, - обрадовался дед, что на этот раз все обошлось, и, потрепав внука по голове добавил: - Ну и выдумщик ты у нас!
- Не-а, не-а, - запрыгал Мирон на одной ноге перед дедом, рассчитывая произвести на него впечатление: - не я, не я!
- А кто тогда? – насторожился дед.
- Баба, баба, баба моя, - запрыгал он в сторону Татьяны Сергеевны.
- Я так и знал! - тяжело вздохнул дед. - Кому еще может такое прийти в голову?
Он еще какое-то время побыл в кругу родных и засобирался домой. Грузный, страдающий слабым сердцем и большим животом он кое как натянул на ноги разношенные, но еще приличного вида туфли и громким голосом обратил на себя внимание: - Ну, бывайте, пока!
- Деда, приходи еще, - отозвался из детской Мирон.
Женщины простились с гостем из глубины дома и только Папа внука, крепко пожав Петру Петровичу руку, обнял его и, повернув ключ в замке, отворил дверь.
- Пока, - богословил он отца на прощание, - береги себя.
Но как только входная дверь с гулким хлопком захлопнулась за спиной деда Петра, так ничего от наигранной веселости и бодрости в нем не осталось. Медленно, опираясь всей массой своего тяжелого тела на ограждающие лестничный марш шаткие перила, он несколько раз оглянулся назад. Дверь стала для него той пограничной полосой, которая навсегда отделила своих от пришлых.