Уроки любви

УРОКИ     ЛЮБВИ.

    За   столиком  дешёвого  ресторана  сидели  двое  подвыпивших  мужчин.  Один  из  них  вальяжно  развалился      на  стуле,  всем  видом  показывая    успешную  состоятельность  бытия.   Второй  сидел  намного  скромнее,  мало  пил,  во  всей  фигуре  чувствовалась  напряжённая  настороженность. 
Было  видно,  что  он  не  доверял  собеседнику  и    тяготился  общением  с  ним.
«Да,  Стас,  каким  ты  был,  таким  ты  и  остался!»,
процитировал  он  слова  из  песни.  Стас  ухмыльнулся.  Из  голубых  глаз  посыпались   весёлые 
смешинки,  на  губах  играла  плутоватая  улыбка:
«Я  тебе  всегда  говорил,  вора  сажают  в  тюрьму  не   за  то,  что  он  вор,  а  за  то,  что  попался!»
«  По  понятиям,   с  тобой  должны  были  чалиться!»
«Ты  наш  закон  не  нарушил,  друга  не  выдал,  молодец,  Санёк!»
«Какой  ты  мне  друг,    когда  всё  на  меня  свалил?,»-
Уклончиво  и  неприязненно    ответил  Санёк.    Худой,  состарившийся  не  по  годам,  Санёк,  старался  больше  смотреть  на  стол  и  куда-то  в  сторону,    весёлый  нрав  Стаса  его    раздражал.   Стас  же  ,  наоборот,  наслаждался  отчуждённостью  соседа  по  застолью. 
«Что  было,  то  уплыло.  Как  там  сеструха  твоя?»
«Замужем,  сын    в  первый  класс  пойдёт! »
«В  какой  класс?»,
Подался  вперёд  всем  сбитым,    плотным,      телом,  Стас.
«Да,  родила  она  от  тебя,-
Насупившись,    выпалил  Санёк,-
Ты  же  не  сказал  ей,  что  давно  женат.  Холостым  прикидывался.   Не  мешай  ей  жить,  хватит,  помучил,  поиздевался,  попил  кровушки,    измотал    нервы,  едва  до  психушки  не  довёл.  Она  ещё  полностью  не    избавилась  от  цепких  лап  прошлого.  Не  позволю  больше  ей  судьбу  ломать!»
«Я  и  не  собираюсь!  Родила  и  родила,  её  дело.  Откуда  мне  знать,  сколько  у  меня  детей  наплодилось.  Я  твоей  сестре  ничего  не  обещал,  а  если  что  и  шептал  в  постели,  то  это  лишь  эмоции   выпирали.    Трижды  женился,  вроде  бы  остепенился,  дочь  растёт!»
Санёк  поднялся,  хмуро  глянул  на  бывшего  друга.
«Завязал  я.  Встречаться  с  тобой  больше  не  буду!»,-  кинул  на  стол  купюру.
«Я  плачу,-
-горделиво  нахохлился  Стас,-
-По  тебе  вижу,  дела  твои  не  на  подъёме!»
  Санёк  нервно  дёрнулся:
«Подачек  не  надо!»,-
Метнул  косой  взгляд      Санёк  и  спешно  удалился.
Вальяжный  Стас  прыснул  смешком    вдогонку.
«Завидуешь,  неудачник?   Где  вам  до  меня?   Захотела  баба  родить  от  меня  и  хрен  с  ней.  На  всех  не  переженишься.    Мой  ли  пацан,  ещё  доказать  надо!»
Стас,   ленивым  движением   пальца,  позвал  официанта  и  заказал  новую  бутылку 
спиртного.   Всем  своим  видом  он  демонстрировал  свою  жизненную  успешность,     вытянул  ноги  под  столом,    откинулся    на  стуле,    кинул    взгляд  на  огромное  зеркальное    панно.  В  нём  отражался  самодовольный,   упитанный,  красивый      мужчина  спортивного  сложения,  хорошо  одетый,  вьющиеся  волосы  модно  подстрижены.  Стас  остался  доволен  своей  внешностью.    Не  зря   многие  женщины  теряют  от  него  голову,  ходят  по  пятам,  заглядывая  в  глаза.   Лицо  сестры  Санька  затёрлось  среди  множества  других,  чётко  её  черты  он  уже  не  помнил ,  имя   забыл:  то  ли  Вера,  то  ли  Лера.   Вспоминалась  лишь  навязчивая  привязанность,  наивность  и  поразительная  доверчивость  к  нему,  что    Стас  воспринимал,  как  само  собой  разумеющееся  при  его  внешних  данных.
«Если   бы  не  так  липла,  может  быть  и  женился  гражданским  браком.  Вот  Алёнка,  совсем  другая,  полыхает,  как  огонь,  притянула  ,  магнитом,  зацепила  крепко.  Дочь  уже    школу  заканчивает,  а  я  до  сих  пор  влюблённый,  не  могу  без  неё,  но  бью  частенько,  что  бы  боялась  и  место  своё  знала!»
Закончив  мысленную  тираду,  Стас  поднялся  во  весь  свой  высокий  рост,  небрежно  кинул  официанту  несколько  тысячных  банкнот. 
«Сдачи  не  надо!»,-
Высокомерно  процедил  он , и  валко  покачиваясь, вышел  из  ресторана.
Стас  шёл  домой  с  испорченным  настроением.  Привыкший  к   всеобщему  поклонению  своего  положения,  он  не  мог  смириться  с  тем,  что  Санёк   не  проявил  к  нему    прежнего  почтения,    подчеркнул    свою  независимость  и  отчуждённость  В  мимике  и  движениях,  явно  больного  человека,    проскальзывало    скрываемое,  превосходство,  словно  Санёк    доказывал,  он  больше  не  ниже   Стаса  по  рангу.    Освободившийся  зек  дал    понять,  он   не  нуждается  в  покровительстве,   не  станет  больше    покорным  подельником.  Самолюбие  Стаса  было  задето  за  живое.  Возможно,  бывший  братан  ждал  от  него  особой  реакции,    при  известия  о    внебрачном  сыне,  однако  эта  новость  не  вызвала  отцовских  чувств,  как  и  не  пробудило  ушедшее  чувство  к  его  сестре,  в  то  время  ещё  малолетней. 
Сколачивать  свою  группировку,  Стас  не  собирался,  его  вполне  устраивало  сохранившееся  уважение  к  нему  и  тот  небольшой  капитал,  что  он  сохранил  и  утаил  от  распавшегося  сообщества  единомышленников,  большинство   которых  ещё  отбывают  свои  сроки.   Стас  считал  себя  профессиональным  вором,  никогда  не  работал  и  не  хотел  работать.    Уникальная  способность  быстро  оценивать  складывающуюся  ситуацию,    уберегала  его  от  тюремной  камеры. Врождённая  наглость,   умение  убеждать  в  заведомо  ложной  информации,    доверительные    отношения  на  фоне    улыбок,    помогали    выходить  из  сложных  обстоятельств.    Правду  он  почти  не  говорил,    играя  тоном    голоса,   хитросплетением  заманчивых    предложений,   обманывал    даже    опытных,   
во  лжи,    людей.  Опасность  он  чувствовал  «затылком»,  во - время  уходил,  подставляя  доверчивых  братанов.
   Именно  в  таком  «замесе»  оказался  Санёк,  искренно  преданный  ему  братской  любовью,    отбывший  срок   за    подставу    Стаса.
     Стас знал,  что  в  камере  Санёк,  с  его  суженным  сознанием,  стал  жертвой  человеческого  горя  и  страдания,  но  не  помог  ни  ему,  ни  его,  беременной  от  него,    сестре.    Высокомерие  и  амбиции  собственного    «Я»,  были  превыше  всего.
Подходя  к  двухэтажному  особняку,  как  всегда,  Стас  полюбовался  приобретённой  собственностью,  где  планировал  безбедно  и  беспечно  провести  старость.  Дома  его  ждали  жена  Алёна  и  шестнадцатилетняя  дочь  Снежана,  на  которых  он,  обычно,  срывал  своё  плохое  настроение.    Жена,  на  кулачные  побои  мужа,  отвечала    слезами  и  рыданием.  Дочь  огрызалась,  прожигая    такими  же,  как  у  отца,  голубыми  глазами,  пыталась  защитить  мать  и  устыжала  отца.  Повседневный  сценарий,  на  этот  раз,  будет  жёстче.  В  ресторане,  Стас    мнительно   усмотрел  для  себя  некое       моральное  унижение  от  «заморыша»  Санька.
    Хмель  увеличил  неприятное    подозрение    в  несколько  раз. Человеческий  накал   внутренних  эмоций  ждал    выброса  на  доступную  жертву,   ею  всегда была    безропотная жена,  беспредельно любившая  мужа.
Алёна  ждала  мужа  у   стола,  накрытого  к  обеду.  На  приготовление    любимых  блюд    Стаса  уходило  много  времени.
     Строптивый  Стас  мог  придраться  к  самому  несущественном ,   а  это  всегда  заканчивалось  побоями.     Психологически  подавленная, несчастная  женщина,  со    слезами,  переносила    истязания,  никому  не  жаловалась,  а  соболезнующим  знакомым,  которые,    нередко,  видели  синяки  на  её  теле,  на  вопрос  «зачем  ты  с  таким  живёшь?»,  отвечала  с  болезненной  улыбкой,   «Бьёт,  значит    любит!»   
Отрадой  была  только  дочь  Снежана.     Малышкой,  видя  издевательства  отца  над  матерью,   она  пугливо пряталась  за  спинку  стула,  с  ужасом    вздрагивала  при  каждом  ударе,  громко,  истерично  плакала,  выглядывая  из  своего  убежища,  тянула  руки  к    матери.  Порой  плач  ребёнка  утихомиривал  деспота,  но  так  было  не    всегда.  Нервные  стрессы  девочки,  испуг, надломили  детскую  психику,  вызвали  головные  боли,  кошмарные  сны,    нарушение  стойкости  иммунитета,   отразились    на  речи,   вызвав  не  стойкое  заикание.  Лечение    врача-логопеда  несколько  улучшило  последствия  дефекта,  однако,     оставило     след.    Снежана  не  любила   отца.  Его   издевательства     над     матерью,   внушали  ей  неприязнь  к  нему.   Всё  чаще  и  чаще   дочь заступалась  за  мать,  прерывая  избиения.   Оправдывая  свои  поступки,  Стас    обливал   Алёну  грязной  ложью.    Снежану  Стас  не  трогал.    Он  по-  своему  любил  и  баловал  дочь.
 На  этот  раз,    Снежана,  в  столовой,  сидела  рядом  с  матерью,  словно  что-то  ожидая  .  Женщины  научились    предчувствовать  настроение  Стаса  по  звуку  его  шагов,  отяжелевшей  походке.  Настороженно  прислушиваясь,  они  готовились  к  худшему.
  Отец  вошёл  пьяным  развалом,    прямиком  направился  к  Алёне  и  ударил   её   в  лицо.  От  удара  тело  жены  качнулось  на  стуле,  но  женщина  удержала  равновесие. 
«Так  ты  ещё  со  стула  не  упала?»,-
Язвительно  спросил   Стас   и  ударил  снова,  задел  торсом  стол.    Задребезжали  тарелки,  пища  выплеснулась  на  скатерть. 
«Слизывай!»,-
Приказал  Стас,  схватил  ладонями  голову  и  начал  тыкать    лицо  жены  в  разлитую  жидкость.:
«Разлила,  лижи!  Муж  уставший,  голодный  пришёл,  а  она   по  столу   еду  разливает!»  Из  наполненных  болью,  зелёных  глаз  Алёны,  дождём  хлынули  слёзы.
      «Ты  сам  борщ  разлил!»,-
Выкрикнула  Снежана.
«А  это  мы  сейчас  узнаем!  Говори,  ты  разлила?»
 Вместо  привычного  утвердительного  ответа,  Алёна,  вдруг,    выдавила:
«Ты  разлил!»
Стас  опешил  от  женского  неповиновения.    Несколько  секунд  он  удивлённо  смотрел  на  женщину,  осмелившуюся  перечить  ему,   затем    схватил    за  горло  и  начал  душить.  Пальцы  клешнями  впились  в  хрупкую ,  белую  шею  Алёны.    Услышав  хрип  матери,    дочь  кинулась  к  серванту,   достала  флакон    лака  для  волос,    моментом,  направила    струю  лака  в  глаза  отцу. 
«Ах  ты!»,
Развернулся  отец.    Его  пьяное  лицо  исказила  ярая,  жестокая  злоба.   Все  дозволенная  безнаказанность    занесла  за  черту  меры.       Впервые,  Стас  ударил  дочь,   да   так,  что  она  отлетела  в  сторону,  ударилась  головой  о  сервант  и  потеряла  сознание.   Алой  змейкой  потекла  кровь  по  виску  из  разбитой  головы. 
 Пока  Стас  промывал  глаза  в  ванной,  Алёна    вытащила  дочь  на  улицу,  где  к  ним  тут  же  подбежали  соседи.    Стас  с  мокрым  лицом  выскочил  на  крыльцо    с  намерением  проучить    непокорных,    но      остановился,    увидев предвзятые    взгляды    людей.  Свидетели  не  входили  в  его  планы.   Алёна  сидела  на  асфальте,  держа  на  коленях  голову  дочери.  Гневный  говор    прохожих   остудил  пыл,  Стас  вернулся  в  дом,  в  сердцах  перевернул  стол  с  едой.  Жалобный  звон  разбитой  посуды  ослабил  возбуждение. Кудрявую  голову  домашнего  садиста,  внезапно,  прожгла  мысль:
«Не  убил  ли  я  дочь?»
За  окном  завыла  сирена  машины  «скорой  помощи». 
Стас  кинулся  к  окну.   Снежану  и  Алёну  санитары  подсаживали  в  машину.
Почувствовав  облегчение,  Стас  достал  из  серванта  бутылку  водки,  раскупорил,  поднял  с  пола  пару  котлет,  приложился  к  горлышку,  не  пил,  а заливал в  горло  водку  большими  глотками  Опорожнил  литровую  бутыль,  пихнул  в  рот  котлету  и  повалился  на  стоящий  рядом  диван.
Очнулся  Стас   поздним  утром,  когда  солнце    ослепительно  било  в  глаза,  всё  ещё  саднившие  от    тугой  струи    лака  для  волос.  Повёл  вокруг    мутным  взглядом.          На  полу  разбитая  посуда    вперемежку  с  едой.  Объевшийся    домашний  кот,продолжал  трапезу,  напихивая  округлый  живот,  вытянув  задние  лапы.
«Э-Э-й,  Алёнка,  иди  мириться!  Я  люблю  тебя!  Дай  квасу  или  рассолу  от  огурцов!  Голова  трещит!  Не  помню,  что  вчера  было,  расскажи!»»       
В  ответ  молчание.  Только  кот  поднял  на  него  голову  и  ушёл,  тяжело  передвигаясь.
Стас  понял,  что  он  в  доме  один.  Вой  вчерашней  сирены  откликался  остаточным  следом.  Тошнило,  мутило.  Пришлось  обслуживать  себя  самому.  Стас  сгрёб  всё  со  стола  на  пол,  убрал  стол  в  угол.  Новый  ковёр  пропитался    жиром  и  маслом  от  разбросанной   пищи,  Разбитая  посуда  едко  отсвечивала  битыми  краями   среди  зелени  салата.  Ни  одной  целой  тарелки.
«Ну,  и  хрен  с  вами,  сам  уберу!»
Стас  вытащил  ковровый  узел   со  всем  содержимым на  помойку.  Снова  лёг  на  диван,  готовясь  выместить  злобу  на  жене  и  дочери,  как  только  они  появятся.
Озлобленность  на  весь  мир  Стасу    внушали  с  детства.  В  бедности  он  не  рос,  отца  не  помнил.  Знал  со  слов    деда,  что  отец  скрывается  где-то  на  Дальнем  Востоке  от  милицейского  розыска.  Раскулаченный  дед  подробно  и  в  деталях  рассказывал  про  свою  обеспеченную    жизнь  до  Революции.   Отец  Стаса  Юрий  был  семилетним  мальчуганом,  когда  пришли  раскулачивать  семью.    Заболевший  простудой  Юрий  лежал  на  широкой,  деревенской  лавке,  уткнувшись  носом  в  пуховую  подушку,  когда  один  из  членов    комитета     по  раскулачиванию  стал  выдёргивать  подушку  из-под  его  головы.   Дед  пытался    отстоять  постель  больного  сына:
«Егорыч,-  просил  он,
-Пожалей  мальца,  болеет  он,  оставь   хоть   подушку!   Нечего   теперь  ему  под  голову  подложить!»
Егорыч    вонзил   в  деда  чёрные,  жгучие  глаза:
«А  ты  пожалел  мою  дочь  и  жену,  когда  я  у  твоих  ног  валялся,  просил  долг  отстрочить?  Пожалел,  а?  Обе    на  кладбище  лежат  из-за  тебя!»
И   вырвал  подушку .   Голова  больного  Юрки  стукнулась  о  голую  лавку.
 Юрка  вырос  крепким,  красивым  парнем,  отслужил  в  Армии,  но  отец  и   сын Скарбовы,  не  забыли  эпизод  раскулачивания.   Взгляд  жгучих,  чёрных  глаз,  полных  кипучей  ненависти,  Юрий  помнил  всю  жизнь.
Судьба  ещё  раз  столкнула  их  лоб  в  лоб.     Юрий  встретил  Егорыча  на  колхозном  собрании.  Егорыч      был  представителем  от  райкома  партии,  рассказывал   собранию   о  очередном  Пленуме  партии,  говорил  горячо,  убеждённо.
Утром    возбуждённо   гудел   весь  колхозный  люд.  На  лесной  дороге  в  райцентр,  обнаружили  труп  представителя  райкома  партии.  Вскоре  Юрий  уехал    на  заработки  во  Владивосток,  где  след  его  и  затерялся.  Убийц  Егорыча  не  нашли,  однако,  Стас   подозревал,  дед  знает 
больше,  чем  рассказывает.  После  исчезновения  Юрия,  дед  привёл  в  дом  беременную  мать  Стаса,  относился  к  ней,  как  к  законной  невестке.  Родившемуся  Стасу  дали  отчество  «Юрьевич».  Так  и  жили  всю  жизнь  втроём,  часто  говорили  о  Юрии,  но  вестей  о  нём  не  получали. 
Стас  отбросил  воспоминания,  они  бередили  душу.  С  детства  ребёнок  чувствовал  холодность  матери,  порой  думал,  она  ненавидит  его  за  свою  сломанную  жизнь.  Деда  он  любил,  слепо  верил  и  подчинялся  его  взглядам  на  жизнь.  Дед,  не  работал,  учил  внука  добывать  деньги  обманом,  махинациями,  воровать,  что  плохо  лежит,  но  при  этом    заметать  следы,  не  оставляя  улик.    Дед    Скарбов,   ненавидел  Советскую  власть,  не  жаловал  и  «демократов».    Нередко  поговаривал:
«Скинули  аристократов,  посадили  на  шею  демократов!»
Дожив  до  глубокой  старости,  дед,  умер  в  начале  девяностых.  На  предсмертном  одре,  он   с  издёвкой  проговорил:
« С  верхов  «фас»  спустили  на  лохов  и  недоумков!  Грех  не  воспользоваться  этим!»   Линию  жизни  деда  трудно  было  понять,  порой  в  высказываниях  деда  пробивался  философский  мотив. 
   «Звери  и  люди  едины  в  своей  природе.  Сильный  пожирает  слабого.  Вся  мораль  общества,  оболочка  условностей,  желаемое  выдаётся  за  действительность.   Пока  человек  силён  и  независим,  он  держится  на  коне  и  недосягаем.     Сколько  человеческих  жизней  отдано  за  справедливость  и  светлую  жизнь,  а  победила  хищная  жадность  и  зависть.  Мне  жаль  тех,  кто  борется  со  злом!»
После  смерти  Деда,  стало  труднее  материально.  Учительская  зарплата  матери  не  покрывала  запросов.  Стас  занялся  воровством,    следуя  наставлениям    любимого  Деда.  Вольготная  жизнь  понравилась.  У  Стаса  появились  свои  правила  и  установки.  Он  даже  не  пытался  поступить  на  официальную  работу,  получить  трудовую  книжку,  однако,  всегда  был  при  деньгах  и  ни  разу  не  попал  в  поле  зрения  правоохранительных  органов.   
Воспоминания  детства  только  добавили  боль  в  голове.  Стас  решил  освежиться.  Обширный  двор  своего  частного  дома    Стас  построил   добротно.    Несколько  гостиничных  комнат  для  приезжих.  Высокая  суточная  плата  компенсировалась  комфортом.  Во  дворе  бассейн  под  открытым  небом,    шикарная  сауна,  которой  он  особенно  гордился.  Перед  входом  в  саму  сауну,    оборудовал  небольшой  бар,  с  замашками  на    изысканность .  В  баре  всегда  запас  холодного  пива  и  горячительных   напитков.  Обширный,   вычурный, старинный  стол   в  баре   вмещал  дюжину  гостей. 
Шлёпая  тапками  по  двору,  Стас  снова  увидел   домашнего   кота.  Тот    лениво  раскинулся  на  бордюре  бассейна,  сытно  облизываясь,  ведь  кот  съел  не  меньше  половины  обеда,  приготовленного  для  Стаса.  Стаса  взорвало,   он  подошёл  к  коту  и  пнул  кота  в  бассейн.    Животное,  беспомощно  замахав  лапками,  плюхнулось  в  воду.  Стас  не  давал  выплыть  коту,  пока  тот  не  пошёл  ко  дну.  Удовлетворив  внутреннюю  потребность  сброса   эмоций,  Стас  пошёл  в  сауну.    Безвинная  жертва  самодурства  так  и  осталась  лежать  на  дне  бассейна,  чёрным,  бездыханным  комом.
Пар  сауны  облегчил  состояние.  Раскрасневшийся,  потный  Стас  медленно  попивал  холодное  пиво,  наслаждаясь  комфортом.  Наследственные  гены  деда  сделали  безбедным  его  существование.     Школу  он  не  окончил.  В  классе  его  постоянно  дразнили  «Жиртрест».    Чрезмерно  полный  мальчуган  был  неповоротлив,    уступал  в  ловкости  движений  одноклассникам,  учился  неважно,  чем  вызывал  постоянные  упрёки  матери.  Собственно,  в  школе  терпели  его  неуспеваемость  ради  матери,  учительницы  начальных  классов.  Он  еле-еле  вытянул  шесть  классов.  Больше  учиться  категорически,  отказался,  с    раздражением  пригрозил  матери,  если  она  станет  настаивать  на  ненавистной  учёбе,  он  сбежит  из  дома.
Стас,  действительно,  несколько  дней  провёл  на  улице,  где  познакомился   с   подростками,  собиравшими    «дань»  для  уличных  авторитетов.  Сборщикам   очень   понравились    подлые  затеи  младшего  Скарбова.   Домой  привёл  его  дед,  горой  заступившийся  за  внука.    С  этого  времени,  жизнь  Стаса,  кардинально,  изменилась.  С  одной  стороны  дед,  передавал  уроки  приспособления  к  жизни,     с  другой - улица,  преподносила  навыки  воровства,  изворотливости,   восхищала  правом  «сильного».
    Подростком,  Стас  уже  хорошо  знал  воровские  и  тюремные  законы,  впитал  в  себя  высокомерие,  самовлюблённость,  вседозволенность.   Его  больше  не  дразнили  «жиртрестом»,  стали  побаиваться  связываться  с  ним,  чтобы  не  попасть  под  разборку  уличных  хулиганов.    Мать,  умная,    изысканной  красоты  женщина  из  дворянского  сословия,    мечтала    увидеть  в  сыне  высокопоставленную  гениальность,   однако,   смирилась  с  действительностью,    не  заставляла  больше  учиться,  а  дед    был   полновластным  хозяином  в  судьбе  внука.  Стас  упорно  и  долго  занимался  в    секциях  единоборства,    дзюдо,  рукопашном  бое.     Лишний  жир    сошёл   с  тела.  Спортивная  фигура  рослого,  красивого    парня,    выглядела  внушительным    здоровьем,     привлекала    взгляды  женщин.
К  слабой  половине  пола  Стас  относился  снисходительно,  лукавил  в  отношениях,  много  обещал,  но  ничего  не  выполнял.  Большей  частью  женщины  ему  докучали.  Авторитетом,     среди  воровского  сообщества,    Стас    не    стал,  но  пользовался  уважением,  изредка  помогал  в  делах,  избегая     щекотливых    ситуаций.
Алёну    Стас  увидел  случайно,  в  плавательном  бассейне.    Изящная,  красивая,   гибкая,   пластичная    девушка,  вышедшая  из  воды,  сразу  привлекла  его  внимание.    Мокрые,     русые,   вьющиеся    волосы короткой  стрижки,  облепили   высокий      лоб,  отмеченный    печатью  интеллектуальности.    Искрящиеся,   большие,  выразительные  зелёные  глаза,  с  тенью  поволоки,   равнодушно   скользнули  по  его  фигуре,    не  загорелись  восхищением  и  призывом  к  знакомству,  что,  обычно,   Стас   привык  читать  в  глазах  женщин,  смотрящих  на  него.    Грациозным  движением  изящной  руки,  она  смахнула  со  лба  мокрую  прядь  волос,  но  не  задержала  на  Стасе  взгляд,  равнодушно  отвернулась,  непринуждённо     заговорила  с  подругой  приятным,  грудным  голосом.   Восхищал    молочный,  нежный  цвет  лица,  матовая,  гладкая,  блестящая,  бархатная  кожа.   Девушка    заметно  выделялась  среди  сверстниц.       Заядлый    ловелас     оторопел,  был  сражён  наповал.    Стас  больше  ни  о  чём  не  мог  думать,  кроме  увиденной   исключительности,  из  общего   потока  женщин.    Мужчина  зачастил  в  бассейн,  навязчиво  и  упорно,  всё-таки  познакомился  с  заворожившей  его  красавицей.    В  отношении  с  ней  был  предельно  вежлив,  старался,  заведомо,  предусмотреть  желания,  подыграть  настроению  девушки.   Стаса  распирало  от  гордости,  когда  мужики  завистливо  оглядывались  на    Алёну.  Она  же,  счастливая  и  доверчивая,  пренебрегала  их  взглядами.  Алёна  принадлежала  ему  и  только  ему.   Стас   твёрдо   уверовал  в  её  пожизненную  любовь .
Приятные  воспоминания  разбередили  душу.  Даже  через  столько  лет  совместной  жизни,  он  продолжал  её  страстно  любить.  Обожал  он  и  единственную  дочь,  внешне  очень  похожую  на  него  и  унаследовавшую    трудный,  щепетильный,    отцовский  характер.  Однако,  считал  неуместным  демонстрировать  свои  чувства.
Морально,    Стас  понимал,  что  обязан  навестить  жену  и  дочь  в  больнице,  но,  признавался  сам  себе,  что  боится.  Неужели  любимые  женщины  расскажут  правду  и  его  привлекут  к  ответственности?    Прошло  больше  суток.  Если  бы  они рассказали,  полицейские  уже  бы  пришли  за  ним.  Значит,  молчат,  а  потому  надо   навестить  их  и  загладить  вину,  купить золотые  безделушки  и  приласкать,  как  обычно  он  поступал. 
Допив  пиво,  потянувшись,  удовлетворённо  оглядев  великолепный  бар,  Стас  поднялся,  не  спеша  вышел  во  двор.    Труп  кота  лежал  в  бассейне.
«Надо  выкинуть    дохлятину.  Закопаю  в  саду.   Своим    скажу,    не    знаю,    где  кот!  Пропал!  Ищите,  если  вам  надо!»
 Купив  цветы,  золотой  перстень  с  сердоликом,   жене  и  дочери,   что  когда-то  просила  Алёна,  Стас,  как  ни  в  чём  не  бывало,  вошёл  в   больничную    палату.  Жена  и  дочь  лежали  одни  в  двух  местной  комнате.  Комната  залита  солнечным  светом.  Золотые  лучи  разбиваются  о   деревянные,  светлые    ,  прикроватные  тумбочки  и   железные    спинки  кроватей.  Запах  лекарств.  Чисто.  Белые  стены  и  потолки.    Ничего  лишнего.
С  синяками  и  отёками,  Алёна  лежала  с  приподнятым  изголовьем.  На    гладкой,  матовой   коже  шеи  отчётливые,  фиолетовые  пятна  от  сильных  пальцев мужских  рук.
  Зелёные  глаза    полны  отчуждения    и  нескрываемой  ненавистью.   На  него  смотрела  совсем  другая,  чужая  женщина.  От  прежней  покорности  не  осталось  и  следа.
 Снежана  рядом  в  кровати.  Голова  полностью  забинтована.   Голубые  глаза    неприступны,  сыплют   игольчатой,    ледяной  изморозью.
Неловким  движением,  Стас  достал  подарки,  положил  рядом  с  цветами  на  тумбочку.  Женщины  молчали,  безразлично  наблюдали  за  его  действиями.
«Ладно,  простите  уж  меня!  Сорвался,  выпил  лишнего,  дружка  встретил.  Тот  недавно  откинулся,  ну  значит  вышел  из  заключения.  Перебрали  малость!»
Стас  не  мог  найти  слов  для  оправдания,  попробовал  поцеловать  жену.  Алёна  оттолкнула  мужа  и  спокойно  произнесла:
«Я  развожусь  с  тобой!» Стаса,  словно,  внезапно  ударили,  как  разряд      электрошокера.    Он  растерянно    вытаращил   недоумённые    глаза.   По  рукам  прошла  мелкая  дрожь.
«Уходи  от  нас.  Не  нужны  твои  подарки!  Забирай  обратно!»
Голос  Снежаны  незнакомый,  ледяной,  с  лёгкой  хрипотой,  вонзился,  как  жало  пчелы.
   Несколько  секунд  Стас,  оторопело,  смотрел  на  женщин,  не  находя,  что  ответить,  потом  собрался  с  духом:
«Ладно  вам,  я  же  без  вас  не  смогу  жить!  Много  же  и  хорошего  было!  Тебя,  дочь,  я  баловал,  пальцем  не  трогал!    Случайно,  всё  получилось!   Давайте  мириться,  поехали  домой!»
«Ты,  кроме,  прихоти  своей,  о  нас  хоть  раз  подумал ?   По  душам  поговорил?  Понял,  чем  мы  живём,  дышим?  Золотыми  побрякушками    откупаешься!   Да  ты  ни  разу  со  мной    прогуляться  не  вышел!    В  парк,  кино,  концерт  не  сходил,  даже  на  родительские  собрания   в  школе   не  посещал.  Считал  уделять  такому  внимание,  ниже  твоего  достоинства,  а  вот  кулаками  махать,  мужскую  силу  показать,  это  как  раз  то,  что  надо!  Какая  твоя  доля  в  моём  воспитании?  Что  я  видела  в  семье?  Побои  матери,  её  слёзы,  твою  пьяную  физиономию  в  матерных  словах?  Это,    по-твоему,  воспитание?»
«Да  вы  с  матерью  ни  в  чём  не  нуждались,  покупали  шмотки,  какие  хотели,  на  концерты,  твои,  не  раз  с  ней    ходили…  Я  мужик,  моя  обязанность  обеспечить  семью  и  я  её  обеспечивал,  а   интелигентскими  штучками  заниматься  мне  не  к  лицу.  Я  не  голубой  крови,  как  твоя  бабушка.  У  меня  свои  понятия  о  жизни  и  обязанностях.    Для  всего  того,  что  ты  мне  наговорила,  в  семье  жена  есть  и  она  не  работала!»
«Мужик  ты,  деревенщина!»
«Да,  я  мужик  купеческого  рода  и  горжусь  тем!»
«Садист  ты,   деспот,  самодур  самодовольный!,-
- прервал  разговор грудной  голос  Алёны.  Он    был  наполнен    незнакомыми  нотками тотального    отчуждения,  затаённой   печали, скорби, -
  от  него  веяло  могильным    холодом:
-Ты  растоптал,  изувечил   мою    любовь,    она  испарилась  без  следа. Ты  удовлетворял  только  свои  потребности  и  желания!  Жажда  денег,  накопительство,  главное  в  твоей    натуре.  Возомнил  себя  хозяином  жизни!   Я  развожусь  с  тобой!»
«Что  получается?  Всё,  что  я  нагорбатил  в  доме  своими  руками,  теперь  за  просто  так,   половину   тебе   отдать?»
«Как  суд  решит!»
«Да  ты  же  не  работала,  домохозяйка  была!»
«Ты  хоть  имеешь  представление  о  домашней  работе?  Сколько  она  сил  и  здоровья  уносит?    А  дитё?  Сколько  надо  положить  труда,  чтобы  поднять  ребёнка,  вырастить  его?  Ты  ведь  даже  представления  не  имеешь,  что  это  такое!  На  моих  плечах  держалось  всё  хозяйство  в  доме,  воспитание  и  забота  о  ребёнке,  которого  ты  почти  не  видел,  а  сейчас  претензии  предъявляешь!   Без  моего  домохозяйства,  ты  бы  ничего  «не  нагорбатил»,  чем    горделиво  кичишься.   Я  обеспечивала  тебе  уют  и  благополучие  а  доме!  Ты  же  это  в  грош  не  ценишь!»
«На  то  и  жена  в  доме,  а  иначе,  зачем  жениться?  Ты  мою  работу  не  делала!»
«Мама,  с  ним  бесполезно  говорить,  он  всё  равно  ничего  не  поймёт!» 
Тон  голоса  говорил  обо    всём.   Взрыв  негодования  выплеснул  эмоции:
 «Сговорились,  значит!  Ничего  вы  от  меня  не  получите!    Заелись!   Хрен  с  вами!   В  чём  сейчас  есть,  в  том  и   оставайтесь!
   Не  ты,  Алёна,  меня,    а  я  тебя  бросаю.   Развод  принимаю!    Через  неделю  женюсь,  попробуй  ты  найти  себе  мужа,  да  ещё  что  бы  и  Снежану  содержал,  как  я!»
Стас  высокомерно  развернулся  и  вышел   с  невозмутимым  видом   из  палаты.  Вслед  ему  полетели  принесённые  им  цветы  и  подарки.    Стас  обернулся,  собрал  всё  с  полу  и  горделиво  удалился.
«Мама,  как  ты  жила  с  таким  столько  лет?  Он  чёрствый  эгоист!.    Он  никогда  нас  не  любил!»
«Я сама  об  этом  часто  думаю.  Почему  я  всё  ему  прощала?  Что  за  любовь  у  меня  была?  Беснование  какое-то.  Я  дышала  им,  угождала  всеми  способами.  Мне  казалось,  всему  виной  детство,  он  тосковал  по  отцу,  отцовской  ласке,  дед  был  самодур,  учил  его  не  тому,  чему  научил  бы  отец.  Мне   казалось,  он  нуждался  в  похвале,  тепле,  ласке.   Я  старалась   обогреть  его   любовью,   подчёркивать  в  нём   исключительную  значимость  в  моей  жизни,   восторгалась,  восхищалась  им.    Наивно   думала  оценит,  ответит  тем  же.  Увы,    Стас  смотрел  на  меня,  как  на  домашнюю  вещь  пожизненного  пользования.  Стас  не  всегда  был  таким,  как  последние  годы.    От  домашних  забот  и  беспокойства  за  него,  я  поблекла,  смирилась  со  своим  положением,  уступала  во  всём.   Никогда  не  интересовалась    откуда  у  него  деньги.   Меня  устраивал  комфорт,  благополучие.  Не  раз  в  компании  своих  друзей,  Стас    кричал  во  всё   услышание, - «Я  вор,  вор  и  горжусь  этим!». - Конечно,  я  не  мечтала  быть  женой  вора.  Такое  слово  вызывает  не  адекватную  реакцию,  но  я  пропускала  моральные  условности  мимо  ушей.  Стас,  видимо,  решил,  теперь  никуда  жена  не  денется,  продолжал  жить  в  своё  удовольствие. 
Однажды,  я  чуть  не  убила    человека  из-за  него!»
«Как  это?»,-
- Снежана   даже  приподнялась  в  постели.
«Я  узнала,  что  у  него  очередная  любовница  и  он  с  ней  зашёл  в  частную  сауну.  Я  схватила  его     ружьё,  с  которым  он  ходил  на  охоту,  и помчалась    в  сауну  убивать  женщину!»
«Мама,  что  я  слышу?  Ты  могла  убить  человека?»
«В  тот  момент -  могла!    В  душе  бушевала  такая  ревность  и  ярость,    такая  обида  и  злость,  что  разум  полностью  затмился!    Я  не  соображала,  что  делаю.    Была  в  каком-то  изменённом,   помрачённом   сознании.  Наверно,  так  действуют  Зомби.  Впереди  цель,  вокруг  мрак!»
«Чем  всё  кончилось?»
«Откуда-то  вывернулся   Стас,  выхватил  ружьё.  Очнулась  я  уже  дома»
«Мы  с  тобой  никогда  не  говорили  об  отношении  к  нам  отца,  но  мне    его    вспомнить    нечем.  Я  так  завидовала  тем,  кто  гулял  с  отцом  в  парке,  ходил  в  кино,  сидел  рядом  на  концертах,  в  школе  на  родительских  собраниях.  Так  хотелось,  что  бы  отец  поговорил  со  мной,  помог  учить  уроки,  поспрашивал  бы  меня  о  моей  жизни,  что  мне  хочется,  к  чему  я  стремлюсь,  что  мне  надо.    Знаю,  знаю,-  предупредила  жестом  Снежана  мать,-  это  всё  делала  ты.  Мы  были  с  тобой,  как  подруги,  но  мне  не   хватало  отца,  его  забот  в  моей   личной   жизни,  его  мужских    советов,  наставлений  в  сложных  ситуациях»
«Девочка  моя,-
Протянула  к  ней  руку  Алёна,-
Хорошо,  что  он  не    внушал  тебе  наставления,  которыми  пропитал  его    покойный   дед.
-Вот,  пример,   ключевых  фраз,   что  он  навязывал  мне:,-    жизнь  на  планете  Земля,    общество    паразитов,  от    исчезающее   малых    до  больших  величин,     видимых  и    не  видимых.        Кто  быстрей  кого    сожрёт.  Вирус  человека,  или  человек  человека.    Каждый    живёт  и    питается  за  счёт  другого.   Вся    поверхность   земли   ,  паразитирующая  оболочка.    Потому  я    ворую,  а  не  работаю  на   хозяина.   Как  тебе?»
Снежана  рассмеялась:
«В  его  философии  есть  рациональное  зёрнышко»
 «Или  вот  ещё:  жизненные  обстоятельства  ломают  людей,  заставляют  перестраиваться  под  установки  общественных  конструкций!     Ещё   высказывание:   на  современный  мир   давит  техногенный  пресс,  сокращая  численность  людей.  Прогресс  не  должен  быть  доступен  малоимущим.  Бунт     возмущённых   подавить  легче,  чем  интеллект  населения!»
«Отец  что?  Собирался  в  политику  или  в  депутаты?»
«Нет.  Это  просто  его   тарабарщина,    демагогия   от  деда.  Твой  отец  себя  ничем  не  перетруждает,  тем  более  работой  мозга.    Его   принцип,    от  малого  получить  многое.  Так  что  в  литературе,  истории,  живописи,  он  тебе  не  советчик,  ибо  ни   в  чём  не  разбирается  и  понимать    не  будет!   Он  даже  читать  толком  не  умеет»
«Но  ведь  безграмотность      источник  варварства.    Это  и  ежу  понятно»   
   «   К  сожалению,  в  современности,  безграмотных  становится  всё  больше  и  больше.  У  меня   сложилось   впечатление,  что  огромное  число  без  грамотных  создавалось  не  случайно.    Похоже,  современное  общество  откатывают  к  прошлому,    вполне  сознательно.   Не  восприимчивость  к  учёбе,  не  всегда  тупость  человека.  Элите  легче  управлять    безграмотным  обществом.  Помогает     управлению   хорошо  организованная  религиозная  система,  проповедуя  покорность,  смирение,  кротость,  подчинение,  страх   и  прочие,    угнетающие   психологию  и   разум,  атрибуты.  Кроме  всего,    Властью   созданы  отточенные  силовые  структуры,  на  вооружении  которых  различные  психотропные  воздействия.    Образование  стало  не  всем  доступно.  Но  ты  не  беспокойся,  ты  образование получишь!»   
«У  тебя  какое  образование?» 
«Высшее.  Я  закончила  университет»
«Какие  же  вы психологически    несовместимые,   разные  с  отцом!  Как  ты  могла  за  него  выйти  замуж?  Ты  такая  красивая  и  образованная.  Он  же  истинный  «мужлан!»» 
«Сама  не  знаю.   Влюбилась.   Возможно,     полонила    атлетическая   мускулатура,    грубая   мужская  сила,  отличие   его   от  элегантных,  пахнувших  парфюмерией,    господ  с   неумелым  подражанием аристократическим  манерам.  От  Стаса  исходила  не   вероятная,  притягательная  энергетическая    аура,  ощущалась  необыкновенная,  сильная  защита.   
Родители   мои   были   категорически   против  нашего  брака,    отговаривали,  убеждали,  но  я  их  не  слушала.  Родные  и  на  свадьбу  не  пришли.  Неистовая  любовь  к  твоему  отцу  затмила  всю  мою  учёность  и  образование.    Он  ломал  меня  под  свои  устои  и  взгляды.  Я  жила  им,  я  дышала  им,  превратилась  в    покорную  рабыню.  Слишком  поздно  я  осознала  этот  урок  любви!  Молю  Бога,  что  бы  ты  хорошо  усвоила  этот  урок  и  не  повторяла  моих  ошибок»
  «А  Бог  есть?»
 «Есть.  К  нему  надо  всегда  обращаться  с  искренним  чувством,  сердечно,  от  души!    Я  всё  время  молюсь  о  нас  с  тобою.    Проси  и  ты,    своими  словами,    Бога  помочь  изменить  нашу  жизнь  к  лучшему.  Не  стоит  бояться  трудностей,  сумеем  их  преодолеть!»
  «Мама,  а  может  нам  всё-таки  написать  заявление  в  полицию  за  избиение.  Кто  знает,  какие  будут  последствия  от  побоев?    Ты  ведь  видела,  как  он  себя  повёл!    Куда  мы  из  больницы  пойдём?»
«К  бабушке.  У  неё  дом  небольшой,  но  там  тепло  и  уютно.  Как  говорят:  не  кляты,  не  мяты.  Не  будем  падать  духом,  жить   по-человечески   надо!   Пусть  отец  останется    со  своей  совестью.  Бумеранг  зла  всегда  возвращается.  Смотри  прямо.  Не  вступай  в  компромисс  с  любовью.  Генетику  натуры  человека  не  изменишь.  Чувства  проходят.   Прозрение  наступает!   Рубец    обиды,  горя  м  страдания  остаётся  навсегда  Моё  замужество  пусть  будет  тебе  уроком,  не  повторяй  урок!    Развод,  моё  твёрдое  решение.  Ты  сама  определись  с  кем  быть.»
«Конечно,  с  тобой,  мамочка.    Не  нужны  нам  дорогие  подарки  после  кровавых  побоев.  Кроме  денег  в  жизни  много  других  ценностей.    Как  ты  сказала,  «не  кляты,  не  мяты»»
Алёна  счастливо  улыбнулась,  дочь    уродилась  в  её  породу.
«Давай  отдыхать,  голова  заболела  от философских  рассуждений.   Стресс   лечится   покоем  и   благоразумием!»
  Женщины  по  удобнее  устроились  в  постели,    тревожное  состояние  растворялось  в  наступающей    дремоте.
   Стас  сидел  за  столиком  бара  своей  сауны.  Уязвлённое  самолюбие  требовало   мести. 
  «Кто  вы  такие,  что  бы  судить  меня?  Плясать  под  вашу  дудку  не  буду!  Вы  станете  жить  по  моим  законам!». 
Однако,   после  всего,  что  произошло,  в  дальнем  уголке    души,  роптала  совесть,  выталкивая    воспоминания.    Стас  невольно  припомнил    сестру  Санька.    Девушка  любила  его  не  меньше  Алёны,    а,  значит,   станет  такой  же  покорной,    тихой,   будет   постоянно  смотреть  влюблёнными  глазами,  терпеливо  сносить  его  причуды.    О  ней  ему  мало  что    рассказали,  но  один  факт  его  заинтересовал.    Лера,  имя  он  узнал,    отличалась    будоражным  характером,    но  при  этом    на  вопросы  о  любом  происшествии,    где  она  явно  была  свидетелем,  уклончиво  твердила,  « я  не  знаю,  не  видела,  не  слышала,  меня  там  не  было».     По видимому,    судимость  брата  выработала  в  ней  эту  защитную  реакцию.   Такая  позиция  сожительницы  вполне  устраивала  его,  как  любителя  лёгкой  наживы.    Лера  жила  гражданским  браком,   с  человеком,  намного  старше  её, довольно,  небрежно  обращалась  с  сыном.  Стас  уверовал,  увести  её  от  гражданского  мужа  ему  не  составит  труда,  особенности  характера  не  страшны.  К  тому  же, как  ему  сообщили,   сын,   постоянно  жил   у  бабушки,   он   не  потребует    такого  внимания,  как  Снежана.   Можно  спокойно  провести  экспертизу  на  отцовство.  Он  решил  взглянуть  на  внешность  давно  брошенной  им  женщины.  Когда-то  она  ему  нравилась.
 Допив  пиво  со  льдом,  он  пошёл  к  дому  Санька,  страстно  желая,  что  бы  того  не  было  дома.    Старенький,  частный  дом  утопал  в  багряной  листве.  Осенний,  бессолнечный    застой  меркнущего  светового  дня     Прохладный  ветерок  приятно  освежал   непокрытую  голову,  выветривая    остатки   хмельного  пива.   Стас  остановился  за  углом обновлённого,  покрашенного забора,  заглянул  за  забор.  Ухоженный,  отремонтированный  двор  говорил  о  хорошем  хозяине.  На  крыльцо  быстро  вышел  Санёк,  на  ходу  застёгивая  куртку.  Следом  не  высокий,  худой  мужчина  пожилого  возраста.  Оба  куда-то  торопились.   Их  провожала  Лера.   Худосочный  мужчина  явно  был  не  соперник  высокому,  всё  ещё  статному,  Стасу.
 Лера  больше  не  была  хрупкой,  тоненькой  девушкой,  заметно  пополнела,  да  и  цвет  лица  какой-то  болезненный,    желтовато   размытый,  со  слабым  синюшным  оттенком.   Глаза,  вроде,    те  же,  озорные,  тигриного  цвета.  Лицо  приобрело  одутловатость.   Красота  не  являлась  сейчас  для  Стаса  критерием  выбора.    Все  преимущества  на  его  стороне  и  он,  действительно,  нашёл  жену  через  неделю,  как  и  обещал  взбунтовавшимся  домочадцам.
Лера  заметила  взгляд  из-за  забора,  повернулась  к  нему  всем  корпусом.    Стас  поманил  её  пальчиком.
Женщина  опрометью  кинулась  к  нему.  Стас,  не  успевший  сказать  и  слова,  машинально,  обнимал  прильнувшую  к  нему  Леру.
«Я  знала,  я  знала,  что  ты  ко  мне  вернёшься!», 
она  ласкала  и  целовала  его. 
«Вот,  кошка,  столько  лет  прошло,    а  она  на  старое  место  кинулась!,-
- подумал  Стас,  но  вслух  произнёс:
Я  за  тобой!». 
Уязвлённое  самолюбие  отрадно  насыщалось  столь  долгой,  преданностью   давно брошенной  любовницы.
Она,  в  сложившейся  ситуации,  была  той,  какую  он  хотел,    ему   нужна  была  отдушина  для    психологически    подавленного    самолюбия. Мстительное  чувство  торжествовало. 
Вернувшись  из  больницы,  Алёна   увидит  в  доме  другую  женщину.
«Все  бабы  кошки,-
-решил  он,
Любят  сердцем,  а  не  умом.  Побоялись  написать  заявление  в  полицию,  значит    возвратятся  домой.  А  дома  такой  сюрприз!» 
Иная  оценка  действий  жены  и  дочери,  ему  и  в  голову  не  приходила.
«Подожди,  я  только  вещи  соберу!»
«В  моём  доме  бабьего  барахла  полно.  Сына  забирай!»
«Димка  у  бабушки,  потом  привезу.  Увидишь,  как  он  на  тебя  похож!»
«Тогда  пошли,  в  чём  есть!»
Ожидания  Стаса  не  оправдались.    Алёна  с   дочерью  домой  не  вернулись,  а  ему  пришла  судебная  повестка  в  суд  на  бракоразводный  процесс.
Реванш  в  задуманной  форме,  не  состоялся.
Два  дня  Стас  пил  в  баре  своей  сауны,  отвергая  ласки  Леры.  Он  только  сейчас  осознал,  что  такая  женщина  не  может  ему  заменить  Алёну.  Ночью  он  называл  Леру  Алёной,  жаждал  привычного  изящного  тела,  но  порыв  остужался  от  пастозной  плотности  чужой  фигуры.    Он  и  не  представлял,  как  глубоко  и  прочно  сидела  в  нём  тоска  по  Алёне.    Лера  нервничала,  кусала  губы  от  ревности,    угождала  всеми  способами,  терпела  унижения  и  надеялась,  полный  развод   Стаса   с  женой,  изменит  её  жизнь  к  лучшему.  Стас   официально  женится  на  ней.  Лера  настоит  на  венчании  в  церкви..  Каждый  раз,  встречая  дома  Стаса,  она  прижималась  к  нему  всем  телом,  словно  старалась  войти  в  его  сущность.  Однако,  Стас,  чаще  всего,  отстранял  её.    Лера  не  обижалась,  ждала  своего  часа. 
     Увидев  в  суде  Алёну,  Стас  побледнел.    Красивая,         стройная,    изящная,  в  модном  платье  цвета  морской  волны,  который    удивительно  ярко
  подчёркивал  зелень  её   бездонных,  чудных  глаз  в  ореоле    длинных,  тёмных    ресниц,    что   Стас  задохнулся  от  ужаса,  кого  он  потерял!  Стас  смотрел  на  Алёну,  не  отводя  глаз,  плохо  вникая  в  то,  что  говорил  судья.  В  душе  его  бушевала  буря.  Стас был  готов  броситься  на  колени  перед  Алёной,  умоляя  её  вернуться  к  нему,  но  официальная  обстановка  судебного  заседания  не  давала  шансов.  Алёна  даже  не  хотела  смотреть  в  его  сторону.  Впервые,  женщина,    холодно  и  бесповоротно,  отвергала  его.  Стас    снова  был  сражён  ею,    как  при  первой  встрече.
Приговор  судьи  о  разводе  и  разделе  имущества,    для  него  был,    как  обух  по  голове.
    Стас  сидел  в  спальне  на  широкой,    роскошной      кровати  и  представлял  на  ней  Алёну.    Воспоминания  жгли,  мутили  рассудок,  разрывались  грозовыми  разрядами.    Ощущение   въедливого,    тёмного,  ядовитого  пятна  в  груди,  растекалось  по  всему  телу.  Морозило,  знобило.  Мысленно,  Стас  окидывал  взглядом  добротный  дом,  обустроенный  двор,  шикарную  сауну  с любимым  баром  и  не  мог    осознать,  что  всё  это  надо  будет  делить  пополам.     Хотелось  схватить  топор  и  рубить  всё  подряд,  что  бы  ничего  целого  не  осталось,  а  сильнее  всего,  обида  требовала     безудержно   кромсать  место  в  кровати,  где  спала  Алёна.
Волны  злости  окатывали   штормовой  бурей.   Шквальная,   огненная    ярость  перехватывала  дыхание.  Мутило,  тошнило.  Стас  понимал,  он    своими  руками,   безвозвратно, разрушил    то,  что  было  дорого  и  ради  чего  жил.      Уступить,  покаяться,  равносильно   самоубийству.  Дедовские  традиции  рухнули,  как  карточный  домик.    Впереди    пустота  и  полный  крах.  Нравственные  идеалы    деда   о   построении   жизни,    обращении  с  женщинами, не  сработали.    Время   молодости  и  уверенной  силы   ушло.   Заново  приобрести  то,  что  терял,  он  уже  не  сможет.   Прощай, домашний   уют  и  комфорт!   Его  жизнь  пущена  под  откос.
«Урою,  Алёна,    разотру   тебя в  порошок,  опущу  ниже  плинтуса!», -
- шипел  он.   Образ  жены  маячил  голограммой,  уплывал,  не  давался  в  руки.  Стас  взвыл,  выхватил  из  гардероба  халат  Алёны  и  стал,  неистово,  топтать  его,  подвывая,  как  раненая  собака.  На  шум  вбежала  Лера,  кинулась  к  Стасу  успокаивать.  Бушующая   шквалом   злоба    ураганом  перекинулась  на  сожительницу.    Стас  ненавидел  её  полноватое  тело,  её  тигриные  глаза,  синюшный  цвет  одутловатого  лица.  Оторопелая  женщина,  как  подкошенная,    упала  на  пол.  Стас  колотил  её  кулаками,  ногами,  словно  вколачивал    в  пол:
 «Пошла  вон!»
Внезапно,    Лера  обмякла,  не  сопротивлялась,  больше  не  стонала  под  градом  ударов.   До  Стаса  дошло,  она  потеряла  сознание.  Стас  ногами  затолкнул  тело  под  кровать  и  пошёл  пить  пиво  в  свой  бар.
    Санёк  пришёл  к  Стасу  поговорить  с  сестрой  и  вернуть  её  к  мужу.    Брату  Леры  показалось  странным  незакрытая  калитка  и  открытая    в  дом  дверь.    Он  прошёлся  по  комнатам,  поднялся  на  второй  этаж.  Никого  из  хозяев  дома.    Открыл  дверь  спальни.  Хаотичный  беспорядок  насторожил.  Слабый  стон    привлёк  внимание.  Из-под  кровати  виднелась  босая,    женская   ступня.    Сомнений  не  было,  там  Лера.    Санёк  вытянул    сестру  и  ужаснулся.  Женщина    была  вся  синяя  от  сплошных  синяков  и  кровоподтёков.   Лицо  напоминало  месиво,  на  котором ,  в  опухолях,   почти  не  видно  было  глаз.    Узнав  брата,  Лера  зарыдала,  как  беспомощный  ребёнок.
  «Где  этот  изверг?»
«Не  трогай  его,
 шёпотом  проговорила  женщина,    превозмогая  боль-
-Он  не  в  себе!»
Санёк  сжал  зубы,  поднял  и  положил  сестру  на  кровать.
«И  часто  он  не  в  себе?».  Лера  промолчала,  брат  повторять  вопрос  не  стал.    Лицо  его  исказилось.    В  ту  же  секунду  Санёк  вспомнил  всё,  что  пришлось  пережить  ему  в  тюрьме  по  подставе  Стаса.   Страдания  сестры  обострили  боль  ещё  сильнее. Санёк  взялся  за  мобильный   телефон,    но  Лера,  умоляюще,  попросила:
«Не  надо,  братец,  прошу  тебя!  Ему  и  так  несладко!»
«Да  что  вы  за  бабы  такие,  вас  увечат,  а  вы  подонков,  эдакое    существо    ада  преисподней,
  защищаете!»
«Ты  же  тоже  его  не  выдал!   Отсидел  за  него  ни  за  что.!»
«Воровские  законы,  не  семейное  дело!    Пошли  к  мужу»
«Нет,  я  люблю  Стаса!».  Санёк  остолбенел.   Несколько  секунд  он  смотрел  на  зверски  избитую  сестру  и  не  знал,  что  предпринять.    Самодовольный  красавец  искалечил  его  жизнь,  жизнь  его  сестры  и  опять  всё  сходит  ему  с  рук.
«Где  Стас:»
«Не  связывайся  с  ним,  он  убьёт  тебя!»
Опасения  Леры  были  вполне  реальны.  Саньку  не  под  силу  даже  морду  набить  Стасу.
«Не  бойся,  я  просто  поговорю  с  ним  или  тебе  нравятся  такие  побои?»
«Он  всё  равно  ничего  не  поймёт  и  не  изменится!»
«Я  попробую!»
Санёк  сунул  руку  в  карман  за  сигаретой.    Рядом  с  пачкой  сигарет,  лежал  флакон  с  лекарством,  которое  ему  нужно  было  постоянно  носить  с  собой  на  случай  приступа  болезни.    Парень  достал  флакон.   Предательская,  частая  дрожь  мешала      открыть  упаковку .
«Лекарство  от  болезни    сахарным  диабетом,  пожизненного  подарка    от  тюремной  отсидки!»,
С  горькой  иронией  произнёс  Санёк.
«Лекарство  похоже  на    таблетки   валерьянки  для  сердца!»,  -
-заметила  Лера,  когда  брат  принял  таблетку.    Лера  попыталась  сесть,  но,  со  стоном,    опустилась  на  кровать
«Давай  дам  тебе  сердечные,    легче  станет.  Где  валерьянка?»
«Вон  там,  в  тумбочке.  Стас  стал    их  пить,  как  жена  ушла  от  него!»
 Санёк  сравнил  таблетки. 
«Действительно,  похожи!»  ,-
И  положил  флакон  себе  в  карман.  Лера  этого  не  заметила.  Разговор  с  братом  утомил  её:
 «Тошнит  сильно  и  голову  кружит!,  -
пожаловалась  она,  вытирая  кипевшие  слёзы.,-
-  Слава  Богу,  нет  переломов!»   
«Похоже,  у  тебя  сотрясение  мозга!»,-
Озаботился  брат
«Пройдёт!»,  -
отмахнулась  сестра. 
«Ты  поспи,  отдохни,  а  я  поговорю  со  Стасом!»
 Лера  кивнула  и  закрыла  глаза,  чувствуя,  как   слабость  плавно  уносит  её  тело  в  неопределённость.   Санёк  подошёл  к  Стасу  в  самый  разгар  запоя.  Однако,  пьяный  Стас  узнал  его  и  пригласил  пить  вместе.    Санёк  криво  улыбнулся,  но  Стас  этого  не  заметил.    Литровая  стеклянная  кружка  наполовину  выпитая,  стояла  рядом  на  старинном  столе.  Здесь  же   лежала    сушёная  вобла  и  открытая  банка  мяса    крабов.  Хмельной  Стас,  жестами  гостеприимного  хозяина,  щедро  угощал.  Голова  его  постоянно  стукалась  лбом  о  край  стола,  но    Стас  пытался  держать  равновесие.    Улучив  момент,    Санёк    бросил    таблетки      своего  лекарства  в  кружку      Стаса,    налил  себе   пиво  в  другую,    чокнулся     кружками   с  бывшим  братаном.
  «За  родственные  связи!».  Стас  согласно  кивнул  и  выпил  залпом.  Санёк  тут  же  подал  ему    мясо  краба.  Стас    проглотил  закуску,  но  что-то  насторожило  его,  он  заглянул  на  дно  выпитой  кружки.    Желтоватые  крапинки  расплывались  перед  глазами.    Мутное  сознание   чётко   не  фиксировало  примесь.  Санёк  тут  же  налил  в  неё  ещё  пива  и  снова  подал    закуску.  Пьяный  Стас  не  сопротивлялся.
  «Ты  чё  мне  дал?»,-    
-еле  ворочая     языком  пробовал  оттолкнуть  его  Стас. 
«Валерьянку,  -
последовал  отчет,-
-  Сердце  успокоить.  Ты  много  выпил,  а  это  вредно  для  здоровья.!»,-
Санёк  показал  флакон  с  таблетками  валерианы.  Стас    пьяно  сложил  руки  на  стол  и  уткнулся  в  них  лбом.  Санёк  смотрел  на  него,  как  на  поверженного  врага.   Не  было  ни  жалости,  ни  сострадания.    Получив  в  тюрьме  заболевание    тяжёлой  формы   диабета,    парень  прекрасно  знал,  что    данное  Стасу  лекарство  снижает    содержание  сахара  в  крови,  а  передозировка  этого  препарата,  может  привести  к  смерти.
«Спокойной  ночи,  браток!  Царство  тебе  небесное!»
    Выйдя  из  дома,  Санёк  долго  и  нервно  курил. Умышленная    месть  не  принесла  облегчения.  Больной  организм  отсчитывал  последние  месяцы  жизни.  Тёмное  прошлое   жгло,  мучила  не   справедливость  человека,  которому  он    слепо  доверял.  Сломанная  жизнь  терзала  горечью.   Неминуемое ,  быстрое  приближение  смерти,  неумолимой  потерей ,  как  трясина,   поглощало      время   его  пребывания  на  земле.  Санёк   сдерживал   внутренний    плачь  души.   Теперь    он   удивлялся, сам  себе,   как  преданно,  безгранично  он  любил  Стаса,  что   обернулось  горьким  осадком,    тяжкой    трагедией    его  жизни. 
 Суд  присяжных  вынес  вердикт  о  его  виновности.  Санёк  до  сих  пор  содрогается,  вспоминая  об  этом.    У  него  сложилось  впечатление,    сидевшие  люди  решали  не  судьбу  человека,  а  упражнялись  в  философских     высказываниях    личных  мнений,  на  свой  лад,    не  оценивали,  детально,  обстоятельства  преступления.  Преобладала  формальность  или  подкуп,  тогда  ему  было  всё  равно,  он  жертвовал  собой  ради  любви  и  привязанности  к  другу.
   Искаверканную  жизнь  не  восстановишь,  здоровье  не  вернёшь.   Главное,  он  отчаянным  шагом,  переступил  страшную  пропасть  безисходности  и  ни  о  чём  не  жалеет!   Волновало  одно,  что  он  скажет  Лере.  Простит  ли  его  безумно  влюблённая  в  Стаса  сестра