Чернильница

- Да как же ты перед детьми встанешь, детка? Махонькая такая? Тебя же из-за учительского стола не видно будет! А молоденькая какая! Сколько же тебе лет?

Заведующая районным отделом народного образования, грузноватая на вид, седая женщина смотрела на молодую учительницу через стекла круглых очков в проволочной светлой оправе. Смотрела с состраданием.

- Восемнадцать будет в сентябре.

- Восемнадцать будет. Это хорошо. Несовершеннолетней я не могу тебе детей доверить! А зовут как?

- Галя.

- А если с отчеством?

- Васильевна.

- А если соединить все вместе, получится Галина Васильевна. Что же? Звучит красиво. И детям будет произносить удобно и легко. Хорошо бы Вас, Галина Васильевна, направить в семилетнюю школу и дать один класс для начала. Но места учителя начальных классов в семилетках нет. А есть место в малокомплектной школе села, к которому и дорог хороших нет. Знаете, что такое малокомплектная школа?

- Знаю, конечно. Это когда в одном классе занимаются ребята первого и третьего класса, а со второй смены - второго и четвертого. Нам в училище рассказывали.

Молоденькая учительница сидела на стуле в кабинете заведующей и робела. Так придирчиво на неё никогда не смотрели. Вязаная кофточка, подаренная подругой по училищу, давно прохудилась на локотке. Дырка была тщательно заштопана. Тапочки на ногах видали виды. Сапожники отказывались их ремонтировать. Да и как было ремонтировать брезентовые тапочки с синей окантовкой по краешку и ремешком, который застегивался на пуговичку синего цвета. Галя покрыла зубным порошком темный брезент. Но он высыхал и плохо держался, а теперь потихонечку осыпался на крашеный охрой, чисто вымытый пол в кабинете.

Черная, видавшая виды юбка-шестиклинка была сшита кое-как из саржи домашней портнихой. От постоянных стирок юбка растянулась, и поэтому низ её был неровным. И только белоснежная блузка из простого полотна была тщательно выглажена, воротник её был выложен поверх воротника кофты. И её сияющая чистота и белизна придавали молодой учительнице строгий и праздничный вид.

До начала учебного года оставалось меньше недели. Стоял конец августа. Считалось, что на дворе - лето. Но уже были такие холодные ночи и дули такие сильные ветра, что летней такую погоду было назвать трудно. И даже здесь, в кабинете заведующей отделом народного образования, было холодно. Ветер с Амура налетал порывами и громко стучал неплотно прикрытой рамой в окне.
 
За окном моросил мелкий дождь. А ветер срывал листья с веток старой черемухи, которая росла под окнами старого деревянного здания унылого барачного типа, и устилал умирающей листвой и старый двор, и натоптанную к нему дорожку. Он как скупец все время шуршал листвой, как будто вел учет своей золотой прибыли. Но, наверное, все время сбивался со счета, потому что мокрые листья слипались в маленькие плотные кучки и никак не хотели рассыпаться по одному. Вот незадача!
Заведующая вздохнула и посмотрела в окно.

- Что-то рано осень
В гости к нам пришла.
Сердце еще просит
Света и тепла!

- Плещеев. Я узнала эти строчки, - сказала молодая учительница.

- Плещеева любите и знаете?

- Очень.
               
- Приятно найти созвучие в душе столь молодой девушки. А у меня мама любила Плещеева и мне свою любовь к нему передала. Ну, не будем отвлекаться. Ближе к делу. Вам в училище рассказывали о малокомплектных школах, а на практике Вы такие уроки не давали?
 
- Нет. Мы практику проходили в больших городских школах.

- Недоработка в системе подготовки кадров очевидна. Готовят к работе с одним комплектом, а распределяются молодые учителя в малокомплектные школы. А потом слезами заливаются и просят отпустить с работы прямо в середине учебного года. Вот и в Лермонтовке учительница сбежала к маме в конце третьей четверти. И там Маргарита Анатольевна одна учебный год завершала. На тридцать семь ребятишек один учитель. Вот туда Вас и назначим. Там два учителя положены на такое количество ребятишек. Маргарита Анатольевна - педагог опытный. Она Вас всему научит. На практике покажет все и подскажет. И ей уже двадцать лет. У неё два года педагогического стажа. Неплохой учитель. И дисциплину держит, и учит ребятишек хорошо. Она у нас числится директором малокомплектной школы, а Вы будете у неё единственным сотрудником. Да еще тетя Лена, которая совмещает обязанности истопника и уборщицы в школе. Жить будете прямо в школе. Там есть небольшая квартира для учителей с отдельным входом. Питаться будете сами. С продуктами там плохо, но кое-что можно в магазине купить. А картошку у местного населения закупите. Много ли Вам нужно?

И заведующая опять сочувственно посмотрела на худенькую и маленькую девчушку.

- Хлеб туда не завозят, потому что - колхоз. Вам председатель выпишет несколько мешков муки. Лучше самим не печь, а договориться с умелой хозяйкой в деревне. За небольшую плату она для вас будет выпекать булку хлеба лишнюю. С оплатой договоритесь на месте. С молоком тоже договоритесь с местными хозяйками.  Подъемные мы вам сейчас дадим. И мой добрый совет Вам, зайдите в магазин и купите отрез на платье. Там есть портниха хорошая, в Лермонтовке, сошьет обнову за день. В школе тепло от большой печки в центре, но у вас в квартирке есть маленькая печка. На ней будете варить себе еду. Дрова на зимний период уже заготовлены. Можете пользоваться школьными дровами. Мы из зарплаты вашей высчитаем небольшую сумму.

Никакой транспорт в деревню не ходит. Пешком и на попутных добирайтесь. Сейчас только два часа дня - к ночи доберетесь. И мы Вас попросим груз доставить небольшой для школы. Учебники и книги. Заберете?
Галина Васильевна кивнула головой.
 
Она долго стояла на указанном ей перекрестке в своей кофточке, в тонких тапочках, с маленьким чемоданчиком и скаткой, перевязанной ремешком, в которой было её видавшее виды старенькое зимнее пальтишко и подшитые валенкии, со стопкой книг и учебников, полученных в районо. Мелкий дождь моросил. Галя укрыла стопку книг под чемоданом, чтобы не промокли, а сама стояла под моросным дождем. Как былинка на ветру. Попутного транспорта в деревню не было. И только когда солнце уже клонилось к закату, проезжавший на телеге мимо пожилой крестьянин остановил лошадь и спросил, куда ей нужно?
 
Оказалось, что им по пути. Захар Федорович брал в колхозе коня, чтобы навестить свою старшую дочь и внуков в районном центре. Навестил и возвращался в Лермонтовку.

- Да что же ты стоишь на ветру и руку не поднимаешь. Грузовик в нашу сторону только что проехал. На работу к нам направляешься? Учительницей? Ну и хорошо. Пригожая какая, и глазки у тебя добрые. Поладишь с нашими ребятишками. Они у нас спокойные, смирные и умные. А скатку давай раскатаем. Укутаешься.

Галина Васильевна накинула свое пальто, уселась на телегу, сложила в неё свой нехитрый багаж. Она и не заметила, как заботливо прикрытая куском брезента от моросящего дождя, уснула от размеренного покачивания телеги и ритмичного глуховатого перестука копыт запряженного в телегу коня.

- Приехали!

Улица домов вдоль небольшой реки выглядела уныло, но дом, в котором размещалась школа, был виден издалека. Сложенный из огромных бревен, он стоял на высоком  фундаменте на взгорке и смотрел на мир множеством больших окон.

- Всем миром строили на общественные деньги, - с гордостью сказал Захар Федорович. – И отец мой, и дедушка строили, и я в ней учился. В других деревнях церкви первыми строили, а в нашей – школу выстроили. Теплую, светлую, просторную.  Куда ты на ночь глядя пойдешь? Переночуешь у нас, а утром пойдешь устраиваться.

В чистой горнице было тепло и пахло свежеиспеченным хлебом. Хозяйка протопила русскую печку, которая была в доме. И городская девочка Галя впервые попробовала хлеб домашней выпечки. Она вспомнила, что целый день провела в дороге и ела только то, что мама положила ей в чемодан. А что она могла положить? Бутылку с домашним квасом, да свежий огурец и кусок черного хлеба с солью.

Так что горбушка теплого хлеба и кружка парного молока показались молодой учительнице едой праздничной.
 
Слух о том, что в деревню приехала новая учительница, облетел Лермонтовку на рассвете. Когда хозяйки выгоняли коров ранним утром в стадо, они горячо обсудили эту новость. И утром Маргарита Анатольевна сама пришла за учительницей, и они подружились с первого слова.
 
Так появилась в деревне с поэтическим названием Лермонтовка молоденькая совсем учительница - Галина Васильевна Степанова.
 
Дело у неё пошло. Ей досталась вторая смена и второй и четвертый классы. Рита научила её писать поурочные планы таких уроков. Тетрадный листок делился на две части. И рядом писались задания и делались пометки - самостоятельно или с помощью учителя. Галина Васильевна так умело строила уроки, что никаких пауз для безделья у ребят не было. И если второй класс работал с учебником, четвертый слушал объяснение учителя. И наоборот.

Уроки труда, пения, рисования были совместными. Но детям особенно нравились уроки физкультуры. Они в такие дни приносили с собой самодельные санки. И после третьего урока все вместе дети отправлялись на горку. Она была такой крутой и такой длинной, что кататься на ней было очень весело.

Деревенские кумушки только головой качали, когда видели, как молодая учительница неслась с горы, подпрыгивая на буграх, и хохотала громче своих учеников.

- Ну, никакой серьезности! - говорили они. - И как же такую слушаться на уроках.

А вот слушались. Потому что любили. И только один Лёня из четвертого класса не признавал молодую учительницу. Не признавал - и все. И дисциплину на уроках нарушал. И вот когда терпение у молодого педагога кончилось, она решила пойти к мальчику домой и пожаловаться на его поведение родителям. 

Она отправилась к нему домой в воскресенье с утра. Жил мальчик в самой крайней избе в конце деревни. Непривычно большое расстояние пришлось пройти Галине Васильевне по зимней скользкой накатанной дороге до дома недисциплинированного ученика. И ветер дул ей в лицо. Как будто хотел остановить. И на душе было неспокойно. А вдруг у отца крутой характер – и он сразу возьмется за ремень? Она ждет помощи от родителей, а какой? Совета и понимания? Поддержки? И что стоит за жалобой педагога? Просьба наказать ребенка? Убедить? Не слишком ли жестоко она поступает. Примерно в середине пути молодая учительница раздумала жаловаться на Леонида, но она все равно решила навестить своего ученика.

Она вошла во двор указанного дома. Жалкая кучка наломанных руками веток ивы лежала у порога. Ни дровинки во дворе не было. Подворье тоже было пустым. Не слышно было ни мычания коровы, ни петушиного пения, ни гусиного гогота. Пригон для коровы был уже разобран на дрова. Когда-то помазанный глиной с двух сторон для тепла хлев для коровы тоже разрушался, глина отвалилась огромными кусками. Дощатые стены сарая теперь белели отмытыми ветками ивняка, которые строители использовали вместо дранки. Во дворе было всюду запустение, которое говорило о нищете.

В доме послышался шум и какой-то грохот. Видно было, что Галину Васильевну заметили из окна. Дверь на улицу открылась.

- Заходите, Галина Васильевна! – слабым голосом позвала учительницу в дом мама Леонида.

В доме было свежо, но печка была теплой. Чугунок с картошкой в мундирах стоял прямо на столе. Трое ребятишек дошкольного возраста сидели на скамейке и ели очищенные картофелины и запивали их молоком из больших жестяных кружек.
Поразительная бедность царила и здесь. Не на чем взгляду было остановиться. Но какая чистота была повсюду. И скамейка, и стол были отмыты и выскоблены. И кастрюля на печке сияла чистотой. А полы просто светились желтоватым светом – так были вымыты и выскоблены. И маленькая домотканая дорожка лежала возле самодельного топчана в углу горницы. А на стене висела фотография молодого мужчины, украшенная бумажными цветами и расшитым рушником с прошвой. И все в доме ходили в теплых вязаных носках, пятки которых были заштопаны.

Галина замерла на пороге, боясь наступить на такой пол и оставить на нем следы.  Она наклонилась, чтобы снять валенки.

- Не нужно разуваться! Не в барские покои пришли. Вот, Гриша, - обратилась вдруг к портрету на стене мама Леонида, - дожили мы до черного дня. Учительница пришла жаловаться на нашего сына. Плохой у нас сынок растет. Никудышний. Хуже всех в деревне нашей. Ни к кому ещё учителя жаловаться не ходили, а к нам – пришли. А ну-ка иди сюда, Леня! Встань перед нами всеми. Перед братьями и сестрой встань. Чего это ты мать позоришь свою? Говори, что натворил?

Леня вышел на середину комнаты. Вид у него был виноватый. Он угрюмо молчал. Мать вдруг расплакалась громко и отчаянно. Измученная жизнью, изможденная непосильным трудом, она и статью своей не была похожа на взрослую женщину – мать четверых детей. Худенький подросток. И не больше и не меньше. С огромными карими глазами. Тридцатилетняя молодая женщина. С четырьмя детьми на руках.
 
Что-то повернулось в душе молодой учительницы.

- Я не жаловаться пришла. Я пришла поближе познакомиться с семьей моего ученика. Леонид – очень хороший мальчик. Работящий и умелый.

Лицо молодой женщины засветилось от нежданных теплых слов молодой учительницы.

- Да. Все на нем. Он нам пропасть не дает. На санках возит с речки ивняк и топит печку. Каждый день возит. И разбирает сарайки на дрова. Он и с молоком договорился с бабушкой Феней. Она нам крынку молока дает каждый день, а он за это и стайку ей чистит, и дрова рубит, и воду носит. Он и орехи в лесу заготовил на всю зиму. Вон – полный сундук. Соберет малышей летом – и за орехами. Теперь наколет им, они сидят и выбирают зернышки. И сытенькие. Он на верхнее озеро на рыбалку ходит. Наловит ротанчиков нам и принесет. И бабушке Фене рыбки принесет, отблагодарит за молоко. Он и вязать научился. У меня руки не гнутся от болезни, а он крючком и носочки вяжет, и рукавички ребятишкам. Да так ловко! Он и голубики бочку наносил, и морошки лесной. Кисели варим. Да он у меня все лето в колхозе работал уже и трудодни зарабатывал. На его трудодни мы муку в колхозе получили и гречку, и немного масла подсолнечного. А огород он сам лопатой вскопал и картошку вырастил сам. И огород был чище, чем у доброй хозяйки. И урожай нынче хороший. И бочку капусты посолил. Плохо только, что скотину не держим и мясо нет совсем. Вот сою насыплет на печке, нажарит и ест сам, и малышей ей кормит. Да семечки жарит и лузгает целыми днями. Он у нас в семье главный добытчик. На нем все держится. А я – хворая. И силы только хватает на то, чтобы уборщицей в конторе числиться. Он за меня в правлении убирается. А я так иногда схожу присмотреть. На учебу у него времени не остается совсем. Но книжки у него в порядке. Сам для них полочку смастерил. Малышей к ней не подпускает. Чернильницы нет, но в черепочке от разбитой посудины чернила разводит. Да. Он такой! Работящий и умелый!

- А где его отец? – осторожно спросила Галина Васильевна.

- На лесозаготовках погиб. Лес в тайге для колхоза заготавливал. С бригадой. Не увернулся от падающей сосны. Вот уже четвертый год мы без него на свете живем.
 
Женщина посмотрела на портрет мужа, неумело украшенный самодельными бумажными цветами, и слезы потекли по её лицу.

- Сватал тут меня один вдовец. Но я не пошла. Любила сильно мужа. Не смогла память предать. Вначале корову держали – легче было. А год назад – пала она от какой-то болезни. Вот мы намучились. Без кормилицы нашей. А тут еще и я хворать стала сильно. Тоскую.

И женщина опять посмотрела на фотографию мужа.

Галина Васильевна на ходу придумывала, за что бы еще ей похвалить Леонида?

- А какой он чистенький в школу приходит всегда! – вспомнила она наконец. – Я его в пример другим ребятам всегда ставлю.

И опять улыбка радости озарила лицо матери.
- Это – да! Не отнять. Это он в бабушку свою – мою маму – такой аккуратный. И полы намывает чуть ли не каждый день. Он мне говорит, что если мы бедные, это еще полбеды. Но чистыми быть нужно всегда. И я с ним полностью согласна. А на его полке и книги библиотечные стоят. Мы с ним любим читать. Я сама в библиотеку при клубе хожу. И многое уже прочитала. А если что подходящее – ему советую. А потом он ребятишкам пересказывает и отдельные места вслух им читает. У нас никого рядом нет. Ни бабушек, ни дедушек. Помощи ждать не от кого. Мы – переселенцы. Из-под Воронежа мы.

- Далеко.

- Так. А что ты стоишь, Леня! Раз ты хороший, то и нечего стоять столбом с виноватым видом. Собери на стол!

Галина Васильевна отказывалась, но её возражения никто не принял. Усадили за стол. Алеша очистил картошку сам от тонкой картофельной кожуры, выложил в чашку горкой, полил подсолнечным маслом и посыпал сверху толченым лесным орехом.  Галина Васильевна отведала угощения с осторожностью. Но было так вкусно, что она с молодым аппетитом стала есть удивительное картофельное блюдо. От молока она решительно отказалась. Ей дали чай на травах.

И после совместного обеда зародилось в душе молодой учительницы чувство родства с этой семьей. Она ведь тоже выросла в горьком сиротстве и совсем не помнила своего отца. И у неё тоже не всегда был кусок хлебушка к обеду. И она не всегда была одета и обута и не часто носила обновы.

- Леня! А кем бы ты хотел быть? На кого мечтаешь выучиться?

- Да разве ему дорога открыта? Он ведь и учится кое–как!

- Не старается. А что ему мешает хорошо учиться? Память – прекрасная. Пишет – красиво. Уроки дома не делает, но будет теперь делать. Правда же, Леонид. Твоя хорошая учеба будет для радости всех: и мамы твоей, и твоей сестры, и братьев, и  для тебя она будет радостью. А у нас в городе есть речное училище. Берут после седьмого класса на полное государственное обеспечение. Здание красивое на берегу Амура. Старинное. И будешь ты речником. Форму оденешь. Тельняшку дадут и бескозырку. Будут кормить три раза в день. Там и жить будешь. Я тебе помогу документы собрать. Три года пролетят быстро. А на флоте все пригодится: и твое ревностное отношение к чистоте и порядку, и твое трудолюбие. Так что мечтай. И стремись.

- Я – речником? Да я и не думал никогда об этом. А как я маму оставлю?

- Так к тому времени младшие твои подрастут. Они помощниками в доме будут. Не пропадут. А ты на каникулах тоже дома будешь, и все будешь делать, как и прежде.

- Я подумаю!

Провожали молодую учительницу всей семьей. На дорожку дали мешочек с орехами.  Она уже помахала рукой на прощание и пошла по деревенской улице в сторону школы, когда услышала, как маму Лёни окликнула громогласно соседка.

- Что, Лена, нажаловалась молодая учительница на Лёню твоего? Хулиганом растет?  Нужно сыну сказать, чтобы держался от твоего сыночка подальше!

- Она не жаловаться приходила. Она хвалить приходила.

- Хвалить?

Соседка даже половик вытряхивать перестала и прямо застыла на пороге своего дома с открытым ртом.

Утром Галина отправилась в правление колхоза к председателю.

- Да пойми ты, не одни они так живут в нашей деревне.

- Не одни. Но мама у Лени так нехорошо кашляет. Питаются они плохо.

- Ну чем я помогу?.. Знаешь, на трудодни мы не весь мед с колхозной пасеки раздали. У пасечника есть еще один бидон. Пусть они его и забирают. Скажи им, что я распорядился. И борова для них зарежем с фермы колхозной. Примем такое решение.  Не дадим молодой матери пропасть и детей осиротить. С дровами, думаю, тоже поможем. Но как бы нам с боровом так поступить, чтобы все в лучшем виде было. А то меня привлекут за разбазаривание колхозного добра. Времена сейчас строгие. На собрание приходи. Вместе будем убеждать колхозников. Ты говорить умеешь.

Убедили. И уже к весне мама у Леонида поправилась.
 
А Галина Васильевна на зимних каникулах съездила в город домой к маме и привезла для Лёни маленький подарок – пластмассовую коричневую чернильницу–непроливашку, несколько деревянных ручек, набор цветных карандашей и целую коробку перьев для ручки, и маленькую стопочку школьных тетрадей в линейку и в клетку.
 
Всему он был очень рад. Особенно диковинной чернильнице. Она красовалась у него на парте. Все другие дети макали перышки в пузырьки с чернилами и иногда очень глубоко и ставили чернильные пятна в тетрадях, и только Лёнина волшебная чернильница позволяла взять столько чернил, что они никогда не были на перышке в избытке. Поэтому и кляксы в его тетрадях были редкостью.

Лёня поступил в Благовещенское речное училище, закончил его и стал речником. Галина Васильевна проработала в Лермонтовке пять лет, но однажды рядом с деревней проходили учения. И молодой лейтенант увез молодую учительницу с собой в чужие для неё края. След её затерялся.

И только память о её доброте и вовремя протянутой руке помощи человеческой живет  в Лёнином сердце.
 
А чернильницу он хранит, как дорогую реликвию. И рассказывает всем про Галину Васильевну свою историю.

- Ведь жаловаться приходила. Знаю точно. И вдруг… хвалить стала. Сейчас таких учителей нет. Обронили они что-то. А раньше учитель в деревне – как свет. Все ему кланялись учтиво.

И он замолкал и подолгу смотрел в окно. Как будто там он что-то мог разглядеть.