Полезное преувеличение

Когда я служил на Голанских высотах, раз в три месяца нашу роту отправляли на боевое дежурство в бункер, расположенный на самой границе с Сирией.
Мне выдали теплый зимний комбинезон, посадили в джип и отправили к месту боевого дежурства.
Все думают, что в Израиле нет снега. Но это не так. На горе Хермон, что на самом севере, даже есть небольшой горнолыжный курорт. Он чем-то похож на «Сорочаны», снег выпадает там каждую зиму.
Моя рота неделю как находилась в бункере, но меня решили отправить только сейчас. Джип ехал по узкой горной тропе, опутанной рядами колючей проволоки. Время было вечернее, шел снег. От скуки я разглядывал в окошко рельеф израильско-сирийской границы. Мы подъезжали к горному хребту.
Про базу ходило много историй. Говорили, что она построена по американскому стандарту времен холодной войны. Друзья
по роте рассказывали, что там можно сойти с ума от клаустрофобии и однообразного ритма службы. Эти истории только подогревали мое любопытство.
Подъезжали. Я увидел огромную заснеженную гору, на верхушке которой размещалось множество антенн и радаров.
Передо мной, словно в сказке «Али-Баба и сорок разбойников», показались пятиметровые врата. Ротный произнес в рацию: «Сим-cим, открой дверь!» — и гора распахнула свое чрево. Это была черная дыра, которая освещалась изнутри прожекторами. Въехав вглубь тоннеля, мы вышли из машины. Перед нами был лифт. Кнопки указывали как вверх, так и вниз. Офицер нажал минус шестой этаж. Железный лифт булькнул и понес нас в подземелье. Я очутился в некоем подобии подводной лодки.
В детстве я смотрел фильм «Тайна двух океанов». Снятый
в разгар холодной войны, он изображал что-то очень похожее.
В слабо освещенных коридорах ходили сомнамбулы-солдаты. Они были словно зомби. Шесть часов солдаты стояли на посту, затем шесть часов уходило на сон, и снова на пост. Перерывы были только на прием пищи. Человек мог выдержать такой ритм не более двух недель, затем происходила замена.
Я зашел в отсек для сна и лег на верхнюю полку. Размеренный звук вентиляции успокаивал. Я сразу заснул.
«Берзин, вставай! Завтракать», — услышал я сквозь утреннюю дрему.
На завтрак собралось человек двадцать крепких молодых ребят. Кормили нас на убой. На базе был гражданский повар, который любил свое дело и с уважением относился к солдатскому долгу. Готовил он просто, но очень вкусно.
Первое дежурство прошло весело. Я стоял на одном из пунктов дозора и смотрел все шесть часов в бинокль. Моей задачей было фиксировать необычное движение на сирийской границе. Ничего интересного не происходило, и я стал рассматривать записи в журнале. Большую часть составляло описание караванов с героином и опиумом, которые на ослах перевозят по нейтральной полосе из Ливана в Сирию, а затем в Турцию. Потом я стал разглядывать дот. Кто-то из «русских» солдат накорябал на стене «ДМБ 96».
Первые три дня я с удовольствием ходил на дежурство, но это была эйфория новичка. Потом начался «приход». Сбитый цикл, отсутствие чувства дня и ночи сильно влияли на психику, и я понемногу дурел. В зеркале мой взгляд стал напоминать взгляд тех солдат-зомби, которых я встретил в самом начале моего знаком-
ства с подземельем.
В ту роковую ночь я был на последней стадии своего безумия. До отправки в гарнизон оставалось еще два дня. Я чувствовал себя ванькой-встанькой. Мой режим был прост: охрана, питание, сон. Зомби. Я стал зомби!
Наступило последнее ночное дежурство.
Падал крупный снег, было очень холодно. Я завороженно смотрел на извилины между горными хребтами. Вдыхая горный воздух, я думал о чем-то своем, сокровенном. Наверное, о женщинах.
Вдали мелькнул свет. Еще один огонек, затем еще. Это не было похоже на ослов с тюками героина. На дороге участилось движение. Я посмотрел в бинокль и отметил в журнале, что по дороге движется группа тяжелых неопознанных объектов. Их становилось все больше и больше. Я представил себе, как сирийские танки движутся на Израиль. Только бы продержаться три дня и три ночи!
Моя фантазия разыгралась не на шутку. Это война! Я поднял трубку армейского телефона и закричал: «Танки! Мне кажется, что на соседнем склоне идет колонна танков!» Тут же включились прожекторы на соседней базе. Я снова позвонил: «На боковом склоне вижу вереницу огней!» Зазвучала сирена. В воздух подняли несколько вертолетов. Через десять минут ко мне приехал офицер и приказал срочно покинуть пост для отчета командованию. Меня заменили, я составил отчет и пошел спать.
Утром, перед завтраком, я проходил мимо комнаты командира. В ней сидели мой ротный и командир батальона.
Я подслушал их разговор.
— Кто этот идиот, который принял колонну грузовиков за сирийские танки и поднял на уши всю дивизию? — спросил, умирая от смеха, комбат.
— Это Берзин, «русский» оптик. Его после университета прислали. Забавный парень, вечно истории рассказывает одна другой смешнее.
Они прыснули от смеха.
— Что же с ним делать? Наказать стоит. Паникеры нам не нужны. Но, с другой стороны, он помог проверить боеспособность целого округа. Мне звонил командир дивизии и просил почаще делать такие проверки.
Я услышал гомерический хохот.
— Может, медаль ему дадим? — прыснул мой ротный.
— Точно, за полезное преувеличение! — добавил комбат.
Гордый своим подвигом, я вернулся на родную базу.
Надо мной смеялись еще несколько недель.
«Эдуард, танки, танки! Скорее звони маме!» — шутили солдаты.