Казус с помойкой

Под лестницей было небольшое пространство, около десяти квадратных метров. Обычно там сильно пахло клеем, так как на столе стоял резак, менеджеры резали и клеили на нем референсы для презентаций. По вечерам в комнате стоял густой запах гашиша. Креативная команда окрестила этот уголок «плюшечной». Когда я только устроился в агентство и нужно было остаться допоздна из-за питчинга, ко мне подошли ребята и спросили: «Плюшки хочешь?» Я с детства любил сдобу и никак не мог отказаться. Мы пошли в подвал, но, к моему удивлению, плюшки выглядели совсем иначе.
Позднее уголок решили сделать моим кабинетом.
К своей радости, я получил отдельный кабинет, выкрашенный в ядреный оранжевый цвет, с газонового цвета ковролином.
Из «плюшечной» комната превратилась в «кислотную».
В моем кабинете было окно во двор. Там собирались хронические алкоголики, чудом получившие в свое время квартиры в центре Москвы. Они сидели на качелях и дули водку. Я уже свыкся с ними, как прямо перед моим окном установили контейнеры
с мусором.
Счастье не может длиться долго.
Ханурики с водкой сменились бомжами, искавшими вкусное
и ценное в отбросах. Иногда я мог внезапно увидеть лохматое, измученное нарзаном мужское лицо, c интересом заглядывающее в мое окно.
Я решил устроить помойкам войну. У власти был Дмитрий Медведев. Он активно продвигал электронную систему управления. Я послал антипомоечный мейл в префектуру. Через несколько дней помойки сдвинули ближе к бойлерной в глубине двора. Окно в мир снова стало чистым. Так продолжалось неделю. Придя в офис в понедельник, я увидел помойки на старом месте. Что за напасть! Я снова написал в префектуру.
Вечером зазвонил мобильный телефон. «Алло, это Эдуард? — спросил голос с восточным акцентом. — Вы сейчас в офисе? Я подойду к вам». Ко мне в гости пришел прораб нашего района. Его звали Юсуп. Он был татарин, который, начав с дворника, продвинулся до прораба по уборке престижного района Москвы. Юсуп был хорошо одет и вполне мог сойти за инженера на стройке. Его умные глаза пристально посмотрели на меня, и Юсуп сказал: «Дорогой Эдуард, тут вот какое дело. Это блатной район. Блатной. Я бы поставил помойки ближе к улице, но здесь паркуются серьезные люди. Никак нельзя им помешать — устроят скандал.
Я задвинул контейнеры к бойлерной. Но видите ли, в чем дело, дорогой Эдуард, в бойлерной 24 часа сидят дежурные, и, в отличие от вас, у них нет окон. Весь запах идет от помоек к ним внутрь. Это невыносимо. У них и так тяжелая работа. Поэтому нет никакой возможности убрать помойки от вашего окна».
Я прочел в Сети, что помойки не должны быть ближе трех метров к жилому зданию. Таков муниципальный закон. Надеясь, что Юсуп не знает юридических нюансов, я решил козырнуть законодательной базой. Но Юсуп знал про помойки все. «Ваш офис не является жилым помещением, дорогой Эдуард», — ответил он. Все мои козыри были биты.
Я смотрел на эти чертовы помойки и отказывался признавать жестокую реальность, с которой приходилось считаться.
Началась моя жизнь с помойками в окне. Я выучил в лицо всех бомжей, от которых иногда вскрикивали миловидные коллеги, заходившие ко мне по своим проектам.
Так прошло три месяца.
В одну из трансцендентальных минут я уставился на зеленый ряд помоечных соседей. Что-то в нем было не так, как раньше я не замечал этого? Одна из помоек была необычной формы. Если остальные были крупные, с телефоном ЖЭКа, то эта была поменьше и на ней ничего не было написано. Вечером к ней подходили мужчины и выбрасывали пакеты с мусором. Я вышел на улицу
и поинтересовался: «Вы чьих будете?» Оказалось, помойка принадлежит грузинскому ресторану, расположенному через дорогу от нашего офиса.
В моей голове стала зреть сладкая месть. Я догадался, что ресторан дал взятку Юсупу, чтобы они могли в стороне от входа выбрасывать свои отходы под видом муниципальных.
В один из теплых весенних дней я зашел в ресторан.
«Здравствуйте, можно поговорить с вашим директором?» — был мой вопрос к бармену.
В течение полугода я бесплатно обедал в этом ресторане прекрасными грузинскими бизнес-ланчами. До того момента, пока ресторан не разорился и его помойка не канула в Лету.