Тарик

Летом 1991 года, при нахождении на полевом выходе нашего артиллерийского полка вблизи посёлка Таранай на берегу Анивского залива, мне повстречался полудикий кот при весьма интересных обстоятельствах.

Недалеко от нашего лагеря, протекала маленькая речка – впрочем, назвать её речкой, можно было с большим трудом. Просто, небольшой ручеёк шириной 2-3 метра. Но именно по таким ручейкам, и шла в верховья на нерест горбуша. Человеку, не бывавшему на Дальнем Востоке, трудно объяснить в каких количествах, в это время в этих ручейках, можно увидеть рыбу.

Так вот, одним вечером, когда я с товарищем наблюдал ход горбуши на нерест, мы увидели в траве возле ручья большого кота, коричневой, с крупными полосами раскраски. Когда мы подошли поближе, то увидели, что он с аппетитом уплетал здоровенную горбушу – у рыбины уже отсутствовала голова. Видно, что у кота в тот момент не было планов знакомиться с нами, т.к. при нашем дальнейшем приближении, он просто скрылся в густой и высокой траве.

Я попытался, было найти его, но его и след простыл. Когда мы вернулись в палатку, и рассказали о нём другим офицерам, то оказалось, что этого кота видели многие во время «рыбалки». Мне он сразу очень понравился, и я решил, если мне «посчастливится» подружиться с этим котом, - то я заберу его домой в Соловьёвку.
Через день-два, я, в надежде опять повстречать кота у ручья, - отправился вечером туда один. Метрах в ста от старого места, я увидел моего «старого» знакомого. Он опять сидел в траве и ел рыбину. Чтобы его не испугать, я сел недалеко от него и начал за ним наблюдать. Он прекрасно видел меня, и «позволяя» мне на него смотреть, - спокойно продолжал свою трапезу. Чтобы как-то попытаться его приручить, я начал спокойно с ним разговаривать.

Недолго думая, я назвал его «Тариком» - по названию близлежащего посёлка Таранай (кстати, ещё японское название). И вот так, разговаривая с ним, я просидел возле него не меньше часа. К этому времени кот съел половину горбуши, причём начиная с головы. После «трапезы», кот потянулся несколько раз, и начал облизывать всего себя и умываться лапой. Я продолжал с ним «разговаривать». Несколько раз он поворачивал голову в моём направлении, внимательно изучал меня, и продолжал своё «чистое» дело.

Мне было пора уходить, и я снова попытался подойти к нему. Но и на этот раз, это мне не удалось, хотя кот уже вёл себя более спокойно, чем в первый раз.
На следующий день, я снова продолжил «знакомство» с этим замечательным котом, но для более успешного его завершения, -  прихватил с ужина большой кусок жареной горбуши. Прошёл вдоль ручья туда-обратно – нет кота. Тогда я остановился недалеко от места его вчерашнего «ужина», положил недалеко на чистое от травы место, жареную рыбу, и начал его потихоньку звать: «Тарик, Тарик…». И каково было моё удивление, когда минут через   5-7, этот замечательный кот «вынырнул» из зарослей травы. Тарик, одновременно принюхиваясь и оглядываясь на меня, -  двинулся к лежащему куску рыбы.

Я обрадовался, как «малое дитё». Тем временем, кот продолжал сидеть возле рыбы, не решаясь приступить к ужину – всё обнюхивал её, и пронзительно (у меня, аж «мурашки» по коже «забегали») смотрел мне в глаза.

Подождав несколько минут (видимо оценивал обстановку), Тарик откусил небольшой кусочек, и тщательно, не спеша его, прожевав – проглотил и основательно принялся за остальное. Как и вчера, я продолжал с ним разговаривать, часто повторяя: «Тарик, Тарик…».

Было видно, что жареная рыба ему тоже понравилась – через 5 минут от неё ни осталось и кусочка – да, аппетит у кота был отменный. Подождав, когда Тарик приведёт себя в порядок, я попытался опять подойти к нему. Однако, хоть кот и не убегал от меня, но всё-таки держал меня на расстоянии. И тогда, я потихоньку начал отходить в сторону палаточного лагеря и одновременно звать его по имени. Кот оказался смышлёным, и начал потихоньку идти за мной. Я ещё пару раз попытался взять его на руки – но кот, на мои ухищрения не поддавался. Так, потихоньку, мы с Тариком и дошли до лагеря. И вот тут он остановился, и не захотел идти дальше, как я его только не звал. Очевидно, что его пугали бойцы, то и дело, шныряющие взад-вперёд по лагерю.

 Постояв несколько минут, я подумал, что и на сегодня у меня ничего не получится – развернулся и пошёл в палатку. Минут через тридцать после вечерней поверки, когда бойцы угомонились в палатках, я решил ещё раз «попытать счастья».
Подошёл к тому месту, где мы с Тариком расстались, я позвал его. И тут меня чуть кондрат не хватил – из ночной темени, раздался утробный кошачий голос – не «мяу», как у обычного домашнего кота, а скорее всего «МАУ…», - словно в сахалинской ночи тигр объявился. И после этого, я увидел приближающегося ко мне Тарика. На расстоянии метров пяти, он остановился и замер. Я потихоньку двинулся к своей палатке, а кот, сохраняя дистанцию, шёл за мной.

Подойдя к палатке, я откинул полог, зашёл внутрь и сел на свою кровать. Электрический свет в палатке был выключен, и я его не зажигал. Через минуту, в дверном проёме, на фоне другой палатки, появилась голова Тарика. Было видно, что он принюхивается. Я тихонько снова начал его звать по имени, и кот, неожиданно для меня, с места легко перепрыгнул дверной проём и скрылся под кроватями. В тот вечер, в палатке ночевал я один – замполит уехал по делам в Соловьёвку. Закрыв полог палатки, я лёг на кровать и уснул. 

На следующее утро, открыв глаза, я повернул голову в сторону, и увидел пронзительно на меня смотревшие глаза Тарика – он сидел в углу под другой кроватью. Он смотрел на меня, а я на него. Видно, он оценивал меня – можно ли мне доверить свою, котовью судьбу? Я поговорил с ним немного, и занялся своими утренними делами.

Так как жареная горбуша в столовой готовилась три раза в день, - после завтрака у Тарика под кроватью, лежала его «пайка». Немного понаблюдав за ним, и не забыв оставить щель в дверном проёме палатки, - я убыл на полевые занятия.
После, товарищ мне рассказал следующее. Когда перед обедом он приехал из Соловьёвки и зашёл в палатку – на моей кровати в ногах лежал кот. И когда их глаза встретились, - кот, пронзительно смотря, внушительно зашипел, при этом ничуть не предпринимая никаких попыток к бегству. Сослуживец поняв в чём тут дело, и от греха подальше, - сразу вышел из палатки и до моего приезда с занятий туда и не заходил.

Вечером, появилась возможность съездить домой, и я, предварительно посадив кота в свой саквояж, -  поехал. В пути, кот вёл себя нервно (дураку понятно – со «свободы», да в саквояж!), и по приезду домой – забился под диван.
Наутро мне надо было уезжать обратно в лагерь, а кот по-прежнему сидел под диваном. Дети, лежали на ковре и смотрели на эту «диковинку» - тот только шипел. Я уже начал бояться, - не помрёт ли кот «в неволе»?

А через неделю, когда я приехал домой, жена рассказала мне следующее. Кот просидел дома под диваном сутки и ничего не ел. Вечером, ей как-то удалось вывести его на улицу, на прогулку. А он возьми, и убеги в лес (вокруг городка растёт). И как она его не звала, - его и дух простыл. Побыв дома допоздна, она опять вышла на улицу и позвала его. И вот тут она просто испугалась – со стороны леса послышалось утробное «МАУ…», и его глаза сверкали, словно маленькие прожекторы в ночи. Тарик подошёл к подъезду. Супруга тихонько пошла в квартиру, а кот за ней. С этого момента, жена поняла, - Тарик нас признал, и будет жить дома.
Но с этих пор, для всех котов военного городка, - наступили чёрные дни. Тарик днём находился дома, а ближе к ночи шёл к выходной двери, мол, хочу на свободу.
Для него, задача «обнуления» соловьёвского пространства от крысино-мышиного засилья, была ниже его профессиональных возможностей (мол, не хотел «марать» руки, тьфу, - лапы). Наш Тарик, приступил к «обнулению» не в меру (по его мнению) разросшегося племени местных котов. И, как я говорил, на «охоту» выходил ночью.
В течение недели по ночам, жители нашего городка, слушали душераздирающие вопли котов. Сначала местный люд не знал в чём дело – раньше же, такого не было? Потом, «информация» о Тарике, всё же стала достоянием гласности. Но после этого, как раз всё и стихло – все коты городка признали своё поражение.

 А наш Тарик, - с чувством собственного достоинства, возвращался домой к утру и ложился спать.
Не жаловал Тарик и собак – не одна собака убегала от него с поцарапанным в кровь носом.
Прожил Тарик с нами 4 года. А потом пропал. Как мы думали, скорее всего, он погиб в «неравной схватке» с ягдтерьером – жил такой пёс в нашем подъезде.
Нашего Тарика (см. фото) мы часто вспоминаем – такой замечательный был кот.