Пища богов

                Подарок для святого Тохтамыша
     Потные, сальные, добрые массы, блестя сопливо - напомаженными головами, с энтузиазмом потрясая разнообразных расцветок ленточками, оглушали привычных к всякому гаму ворон бодреньким бараньим блеяньем, перемежаемым с гневными выкликами, жалобным скулением на очередные несправедливости и общую неадекватность знающих, как надо, ведающих, как оно через плечо, но скоро, товарищи, скоро придет тот неизвестный пока человек, что наведет здесь порядок, уймет и пресечет сам себя, гениальный инженер, с помощью долота и швабры вычистит собственное ДНК и перестанет быть русским. И станет он богом. И выйдет на площадь Красную, вскарабкается на Мавзолей, плюнет на потаскушечные головы Миллы Йовович с ее приплодом, вскинет руки и заорет :
     - Да ну на х...й !
     И убудет, бля. Станет дрочить на рифмованные инсинуации Витухновской, на длинные ноги Кончаловского, на могучий живот Проханова, на богачество красок Шилова и Глазунова, а потом сойдет с ума, откроет книжицу Розенберга, прочитает вслух подчеркнутые карандашиком строчки, покачает головой, хмыкнет довольно и скажет всем желающим слышать :
     - Сволочь !
     И побледнеют услышавшие, закачаются и упадут, а лбами своими деревянными так никуда и не въедут, останутся в говне по уши, гордиться возмутительными подвигами предков и возмущаться гордостью потомков, бороться и искать, находить и не сдаваться, из Эстоний, Америк, Праг и Варшав, Фейсбуков и Твиттеров, Открытых и Единых Россий, до ужаса, до дрожи ненавидя и не зная свой собственный богоизбранный народец, страдалец, ушедший в юрский период в поисках Святого Грааля, ужатого мозолистой рукой царя Опоньки, основавшего где - то там народное царство всеобщей правды, с матушкой - богородицей, насвистывающей из Нины Ургант, с хлыстиком и державой, при улыбающемся Гагарине в обнимку с Чикатило, героях Соцтруда и обороны, смешавших в одной бутылочке зеленого стекла шампунь и спирт, маслице касторовое и елей святой, бензин и брагу, угощающих любого встречного и поперечного, поя насильно влагой для обретенья истинного знания вещей. Поняв, что вещи и знание, это - равнозначное говно, бледность сменится багровением, посинением, гангренозным колером бурного развития, с коричневыми пятнышками извращенного учения фюрера и вождя нации, переписанного в траншеях Голанских высот, в окопах Иловайска, в блиндажах Надтеречного района, в штабах и вахтах, в Ухте и Калькутте, раздастся все вширь, но скукожится, ибо не время, Федор, сначала - вот так, а уж потом только - эдак, и обезумеют древние боги Лавкрафта, забурятся еще глубже, уснут, теперь уже навсегда, и никто не разбудит Ктулху, лежащего на руках Гаутамы в православном раю под трехцветным знаменем торгового флота товарища генерала и адмирала Власова, брата единоутробного заговорщика Власика, племянника гетмана Волосенко, знакомого шапочно с тайным пророчеством Волоса, сокрытым в горах калообразного творчества некоего стебанутого Ад Ивлукича, эсквайра и джентельмена, сожравшего уже не одну знаменитость на скорбном пути своем из варяг в преисподнюю.
     И приползут они тогда к ногам урода, пишущего эту херню, и припадут к стременам коня бледного, на коем и восседает пророк поганого времени суток, покуривая и поплевывая на пустоголовых прохожих, забывших незнаемое, утративших доверие, потерявших благодать, захапавших духовность венецианским бочонком пополам с апельсинами, выпивших наркомовской водочки и закусивших бужениной, вставших в атаку с лопатой наперевес и молотком на плече чуть корявом, с орденом на впалой груди, с грамотой на войлоком обитой стене, с санитарами по бокам, в красивой форме ОГПУ, ФСО, МВД с карманами и лычками, пуговками с клеймом Фаберже Иудашкина, с хрустальной короной Эптштейна Хазанова, в красных башмачках Землячки Сванидзе. И провоют они голосами хриплыми, пропитыми, простуженными :
     - Бог, убей нас !
     А курильщик ответит :
     - Не бог я и не демон, я просто человек.
     И поседеют усы, и забьют кукушечным боем часы - брегет, и запляшут в припадке памирские горки, и падут небеса на солнце, и море закопает Земфиру в пески, где ее и отыщут через тысячу лет мужики в аквалангах, вынут из песков, отряхнут и выкинут на х...й. И все приползшие оглянутся по сторонам и осознают истину простейшую, настолько простую, что свихнутся тут же от радости. Истина же такова : " Никогда здесь не было и не будет ничего хорошего". А уж где " здесь", это каждому решать по себе, по провинции или стране, планете или Галактике, на что хватит ума, с неописуемой щедростью и совершенно бесплатно разбрасываемого мною почти каждодневно в раззявленные пасти слюнявых двуногих. Мне не жалко. Жрите.