У купели русского православия

(Паломничество в Крым, 90-е годы)

                ...Паки восхваляем чудеса Божии, яко оттоле и вся Русь крестишася и святою во веки наименовашеся.

                (Стихира из службы всем святым, в земли Таврической Просиявшим.)

Последнее время Крым ознаменован уникальными событиями. Это знамения невидимой жизни Духа. Равноапостольный князь Владимир, Креститель Руси, появился на Украинских деньгах, как, надо полагать, знак исторической преемственности, прочной державности и самостийности. В Херсонесе была установлена часовня над купелью, в которой крестился князь, в Керчи, на холме Митридата найдена древнейшая христианская святыня - барельеф Христа, который датируется I веком. И наконец, восстановлен храм св. Владимира, в Херсонесе, на освящении которого побывал президент России.

                Необходимое предисловие
Русского всегда тянет к себе далекое. Стоит ли удивляться, что у нас в результате такой особенности характера больше земли, чем у любого другого народа, и меньше порядка на этой земле, чем у других. Конечно, попробуй, оприходуй такое количество пространства. Странно, что эта и многие другие особенные черты русских, стали предметом насмешек, а не восхищения.
Вот и я как-то на исповеди откровенно признался своему духовному отцу, что хочу в отпуск отправиться к далекому морю, а не в монастырь, что было бы, конечно, более по-христиански. - Разве в Крыму мало монастырей? - удивился о. Валентин. Поезжайте на море, побывайте и в Херсонесе, и в Инкермане. Он назвал и другие святыни Крыма, о которых я даже никогда не слыхал, так было получено благословение, которое впоследствии пришлось мне не раз вспомнить. Как помогло оно мне в моих изысканиях!
Где крестился святой Владимир, знает каждый школьник, - это Херсонес, а по-русски Корсунь, но почему-то камни древнего города так и не стали целью паломнических маршрутов. Наверное, слишком много археологических споров вокруг этого города. И не только археологических, но теперь и политических. После того, как над купелью, в которой крестился св. Владимир поставили часовню, а произошло это историческое событие только в канун тысячелетия христианства, судьба города стала привлекать внимание международного сообщества. Протестующие телеграммы стал получать президент Украины. Часовню требуют убрать под страхом прекращения финансовой и гуманитарной помощи. Не хотят, чтобы Херсонес вновь стал христианским городом, хотя после нашествия ордынцев и турок принесшего городу смерть, прошло пять веков. И город, наверное, вправе вернуть себе свое христианское прошлое. Все это я узнал уже значительно позднее, добравшись таки до Херсонеса и став свидетелем и установки этой часовни с помощью военных вертолетов, а потом и вандализма туристов, которые быстро ее обезобразили. В часовне пришлось снять колокол, у которого вырвали язык, пострадала и оградка, ажурная металлическая калитка была выломана и украдена.

Инкерманский монастырь
Берите билет на поезд Москва - Севастополь. Теперь это открытый город, и билет вы возьмете без труда. Буквально через несколько минут после отправления справа предстанет перед вами, на вы-соком берегу Яузы, древний Андроников монастырь, в нем подвизался Андрей Рублев. Самая древняя церковь, которая стоит посередине монастыря, - Спасская, датируется началом XV века. Древнейшая святыня, одна из первых церквей, выстроенных после падения монгольского ига, такие храмы - наперечет. Помолившись, перекрестившись на монастырь, попив чайку, посудачив с попутчиками, смело ложитесь спать, а на следующий день, ближе к полудню, где-то на одна тыся-ча сотом километре, опять посмотрите направо. На неприступной скале, испещренной, словно сыр, дырками, - входами в пещеры, - вы увидите вырубленный в скале Инкерманский монастырь. Пер-вую пещерную церковь здесь вырубили христиане в первом веке. Это были христиане, сосланные из Рима на работы в каменоломнях. Христиане-страстотерпцы, пострадавшие за исповедание сво-ей веры. Здесь и полегли их косточки. Вот какое это место! Здесь совершал таинства священному-ченик Климент, папа Римский. Он тоже был сослан в каменоломни, в первом веке и служил  в пе-щерном храме. Он нашёл здесь десять тысяч христиан и стал их епископом.
Святой Климент совершил здесь чудо, о котором помнят до сих пор. Он открыл источник воды. До прошлого века текла из этого источника чистая, пригодная для питья вода, а теперь он иссяк. Толь-ко валуны, источенные водой, напоминают о месте, где произошло чудо.
А с четвертого века прослеживается здесь монашеская жизнь. Действует монастырь и с недавнего прошлого, - с 1993 года. Вот так, через пятнадцать веков перенесет вас поезд - к истокам русского православия.
О христианских святынях Крыма мало известно, они не пользуются широким почитанием. Чтобы узнать о них побольше, я, собственно, и предпринял, по благословению своего духовного отца, паломничество в Крым. Меня приняли в Инкерманском монастыре. Игумен обители, отец Борис, услышав о цели моей поездки, не стал нагружать меня монастырскими послушаниями, хотя лишняя пара крепких рук в монастырском хозяйстве - ох, как бы пригодилась, и благословил располагать своим временем, как я считаю нужным. “Бог благословит и управит”, - напутствовал он меня. Не-бывалое послушание: делай, что хочешь! Какое дело монастырю до моих, в общем-то, личных дел? - и сами монахи не имеют времени и возможности посетить святые места, которые хотели бы. И я, пораженный таким доверием, старался исполнить это послушание со всевозможным тщанием.
Инкерманский монастырь стал базой для моих поездок. Его расположение очень удобно. Рядом платформа электрички, откуда идут поезда в сторону Мангупа, Чуфут-кале, Кыз-Кермен, Эски-Кермен, Баклы, Качи-Кальен, Чилтер-Коба, Шулдана, Чилтер-Мармара и других пещерных мона-стырей в глубине Крыма. Так же рядом пристань катера, на котором по морю путь лежит в сторону Херсонеса, Георгиевского монастыря на мысе Феоленд, Балаклавы, с ее храмом 12-ти апостолов и пещерными храмами крепости Чембало, святынь Севастополя. Первое, что приходит в голову, ко-гда хоть немного ознакомишься с географией этих святых мест, - все крепости Крыма защищают монастыри. И что Севастополь - эта главная крепость России - тоже построена здесь с этой же целью - защиты монастырей, защиты православия. Не в геополитике и не в стратегии войны дело, а в православии! Стоит нанести на обычную карту Крыма его монастыри, а это более пятидесяти монастырей (точное количество не знает никто), как становится очевидной роль этого города. (Некоторые из монастырей были размером с Лавру, и имели многочисленные скиты, некоторые из них ведут свою историю с I-го века. Конечно, тогда ещё не было монастырей, но на этих местах были пещерные храмы, вокруг которых впоследствии и возникали монастыри.)
Не скалы защищает этот гордый город, и не курорты, и даже не выход к морю, а православие и его уникальные святыни. Смысл всей крымской истории, смысл вековой борьбы России за Крым - это защита, спасение и утверждение православия.
И как символично, что справа и слева от Севастополя два монастыря, посвященные святому вели-комученику и Победоносцу Георгию! Инкерманский монастырь, оказывается, тоже первоначально носил имя Победоносца, поборника всех ратных дел христолюбивого Российского воинства, и только при возобновлении он был посвящен свмч. Клименту, папе Римскому. А слева от Севастополя, на мысе Феоленд, дивный по красоте Георгиевский монастырь. В прежнем своем виде запечатленный на знаменитой картине Айвазовского.
Замечательно, что Черноморский флот никогда не терял связь с православными святынями, оберегает он святыни и посейчас. Часовня на месте крещения князя Владимира, устанавливалась с помощью военно-морских сил. Это совсем не случайно! Возле монастыря на мысе Феоленд в море торчит небольшая скала, на которой в IX веке явился терпящим кораблекрушение св. Георгий, показав, где можно укрыться. В год 1000-летия христианства моряки установили на скале огромный, капитальный крест в память об этом чуде, но этого мало, они же до сего дня и охраняют эту святыню, пресекая все попытки отдыхающих взобраться на скалу, и использовать для прыжков в море. И я был остановлен строгим окриком вахтенного, за дерзкую попытку неблагоговейно взобраться на эту святую скалу. Здесь установлен специальный пост, и военные моряки через оглушительные усилители пресекают попытки нарушить границы священного места.
Когда я пытался подтянуться и взобраться на скалу, мегафонный окрик  остановил меня так резко, что я не удержался и упал в воду, отломив от скалы небольшой кусочек. Этот осколок остался у меня в руке, я сжал его в кулак и, когда вынырнул, рассмотрел. Сразу бросилось сходство с формой скалы. Поразительно, что этот кусочек, оставшийся у меня в руке был абсолютной миниатюрной копией той, чудотворной скалы, на которой явился св. Георгий. Этот камушек и сейчас со мной.   

Александр
Одним из первых я познакомился с послушником Александром, по профессии врачом, который уже несколько месяцев трудился на монастырских послушаниях. Это был человек весьма внуши-тельного телосложения, и простого обращения, поэтому принять его можно было за каменщика, плотника, со всеми инструментами он обращался на “ты”, но никак не за врача. У него, так же как и у других, пытался я что-то узнать об истории монастыря и, вообще, о крымских святынях. Слово за слово, мы разговорились. У путешественника всегда есть приличный предлог познакомиться с интересным человеком. В России я объездил много монастырей, и часто встречались мне в них не-обычные, одаренные люди. А где ж еще быть таким людям! Это какая-то литературная выдумка, что талантливых и просто колоритных людей можно встретить только по пивным и по тюрьмам. Но этот врач (не просто врач, а даже главврач) оказался, пожалуй, самым примечательным паломником. Во-первых, он разработал метод био-суггестивного лечения. Но поскольку этот метод очень похож на практику экстрасенсов, то у Александра пока нет благословения на использование своей методики. Схиигумен Илий, из Оптиной пустыни, отправил его к старцам Псково-Печерского монастыря: там будет решаться судьба этого метода. Во-вторых, Александр разработал метод особого дыхания, с помощью которого он может дышать одним и тем же воздухом сколь угодно долго. Я хотел тут же испытать его метод, попросив его подышать, надев на голову пакет.  Но этот человек - послушник, и он не спешит удивлять своими открытиями мир, а спешит получить благословение у православных старцев. Правда, другие послушники, говорили, что такой опыт они уже как-то про-делывали, и действительно, дышал Александр удивительно долго. Так что вот такие два мирового масштаба открытия хранил Александр в монастырском лоне.

Явление тетрадей
Так, вместо того чтобы узнать что-нибудь об истории Инкерманского монастыря, я неожиданно для себя узнал нечто совершенно из другой области. Был в монастыре монах по имени Климент, который выполнял послушание экскурсовода, и он, конечно, знал многое об истории, но поговорить с ним было абсолютно невозможно. Он, так же как и все другие монахи, а их пока здесь немного, всего четверо, был так занят, что даже одной минуты не мог уделить на разговоры. Совсем не праздные разговоры, а, тем не менее, времени и на это у него не было.
Днем, это хорошо запомнилось, мы кололи дрова. Крымские деревья - это крепкие, просто каменные деревья, не поддающиеся ни пилам, ни топорам. Перевитые древесными узлами и сучками, непредсказуемо изогнутые, они ни за что не хотят раскалываться. Вот если бы эти деревья могли говорить, а мы читать их кольцевые летописи, то и спрашивать ничего не надо было бы, и знали бы мы сами все до самой сердцевины. Не без тайной иронии мы попросили отца Климента, который дал нам это послушание, показать, как нужно колоть эти дрова, и подложили ему на колоду самую заковыристую чурку. Монах нисколько не рассердился, взял большой металлический клин, тихонечко, не спеша, вбил его молоточком в какую-то трещинку, потом перекрестился: “Господи, благослови!” - и со всего маха ударил по клину кувалдой. Чурка мгновенно разлетелась на четыре части. Вот так слушаются крымские дрова молитв православного монаха.
Да, здесь, в Крыму дрова колют не колуном, это бесполезно, колун отскакивает от них, а колют кувалдой, вбивая металлические клинья. На дрова ушёл весь день. Но не сучки, и кольца, приехал я изучать, хотелось узнать немного истории, или найти какой-нибудь путеводитель по святым мес-там. Но никакой зацепки не находилось.
Все интересовались святыми местами Крыма, но никто  толком ничего не знал. Даже местные жители, родившиеся в Севастополе, работавшие с нами, оказались несведущими в этом. Решили мы, кольщики дров, трудники, помолиться, чтобы Сам Господь открыл нам святыни Крыма и всю христианскую историю этого края. Ведь так бывает, рассуждали мы, что только помолишься, как вдруг откроется расщелина в скале, а там старинный манускрипт! (И это вовсе не фантастика, совсем не-давно, в прошлом веке, была найдена в Крыму древняя, XII века, мусульманская рукопись.) Пусть эта тайна расколется до самой сердцевины, как тот кряж раскололся по молитве Климента. Ведь знать собственную священную историю - это, в конце концов, наш христианский долг! “Что ни попросите, во имя мое, дастся вам”, - так, Господи!
И только мы вздохнули об этом, как Виктор, еще один брат, послушник монастыря, бывший мичман корабля-разведчика, достал из своего сундучка две большие тетрадки, в которых крупным старательным почерком были сделаны выписки из многих книг, посвященных истории христианства в Крыму. Как мало было в прошлом этих сведений, и как велика была жажда правды! А бытует мнение, что православные люди - невежественны! Как важны были эти сведения, и не случайно, что получил я первые нити своих изысканий из рук морского разведчика. Записи эти достались ему в свою очередь, по наследству от какой-то благочестивой христианки.
Потом книги посыпались как из рога изобилия. И не только книги, но и сами люди, которые все знали о том, что меня интересовало. Книги о христианстве в Крыму очень редки, а спрос на них большой, их трудно купить в магазине, и даже найти в библиотеке. Но Богу все возможно, и как хорошо, что сначала была молитва, а только потом появились сведения, потому что сведения эти так безнадежно запутаны, и даже откровенно перевраны, что только с Божьей помощью можно найти нить, связывающую века.
С каждой книгой связана у меня какая-то история. Одну, например, я увидел в поезде, ее держала в руках моя попутчица. Это был еще не поступивший тогда в продажу путеводитель “Херсонесские археологические прогулки”. Надо ли говорить, что книга очень скоро оказалась в моих руках. С автором другой книги, Н.В. Манкуни о храме св. Владимира я познакомился, как только вошел на территорию херсонесского музея-заповедника. С Н.Е. Гайдуковым, автором великолепного путево-дителя по пещерным монастырям, подобного еще никогда не было написано, мы столкнулись воз-ле входа в пещерный храм святителя Климента.
Каждое утро в Инкерманском монастыре начинается с братской усердной молитвы у мощей св. Климента. И когда читают послания святых апостолов, а потом Евангелие, то возникает мысль, что апостольские послания вполне могли доходить до этих мест и читаться в этих пещерах христианами. Они читались тогда слово газеты. В них множество новостей, приветствий. Сведений о труд-ной жизни братьев-христиан в других странах. Многие из них знакомы! С кем-то когда-то встречались. Но не это поражает, а то, что и до тебя эти послания дошли, и получил ты их из того же источника, - от церкви.
В тетрадях, которые мне вручил морской разведчик, были выписки из путевых заметок русского священника Иакова Лызлова, посетившего Крым в 1634 г., в составе посольства царя Михаила Федоровича к крымскому хану. Побывал о. Иаков и в Инкерманском монастыре, здесь среди древних монашеских захоронений он обрел мощи неизвестного святого, которые пользовались у местных христиан большим почитанием, а татары издевались над ними, не раз выбрасывая из монастыря. О. Иаков и его спутники заночевали в монастыре, наутро собираясь вывезти мощи в Россию. Однако, святой явился ему ночью во сне и сказал: “Знаю, что вы хотите взять мои мощи на Русь, а я хочу по-прежнему здесь учинить Русь”. Мощи не посмели вывезти. Сейчас никто не знает их местонахождения, они затерялись. Но сбываются слова неизвестного святого! Возвращается в Крым Русь, возвращается не государственной властью, а православием. Русь - Святая Русь, это и значит - православие.
В монастыре до сих пор, (вот чудо! - три века под татарским игом, а потом три войны и 70 лет без-божия) сохранились остатки древней костотеки. Здесь хоронили по Афонскому обычаю, - сначала тело предают земле, через год его раскапывают и проверяют, не сотлело ли оно. Если тело долго не истлевает, то о почившем начинают усиленно молиться. Наконец, когда плоть полностью раство-рится в земле, то кости достаются, расчленяются, и складываются в особое место - костотеку. По-том из костей выбирали, по особым признакам, останки тех, кто получил небесную славу и скла-дывали отдельно. В особой скальной нише хранятся и сейчас около сорока честных глав. Некото-рые из них абсолютно белые, сухие, а некоторые желтые, и кажется немного влажные, словно жи-вые.
Оказалось, что самое примитивное архитектурное изобретение - пещера, самое долгоживущее. Ее нельзя разобрать, снести, приспособить под овощехранилище. (Еще псалмопевец Давид писал, что храм Божий стал овощехранилищем.) Потому что в пещерах очень сыро, жить в них могут только отрекшиеся от мира подвижники. Мои вещи, например, за одну ночь в пещере так отсырели, что их можно было выжимать. Пещеры и хранят для нас удостоверения древнего христианства. Всё можно разрушить, всё разрушается людьми или временем. Но пещеры живут. Из пещер люди вышли, в пещеры и уходят. Крымские пещеры сохранили христианские знаки, вырубленные на их стенах. Не раз приходилось мне ощупывать руками древние кресты на влажных каменных сводах.
Да что говорить, христианские древности, здесь всюду, не редкость в пещерном городе царства Феодоро увидеть наскальное изображение, фреску, по которым, безошибочно можно определить, что здесь был либо древний храм, либо келья монаха. Монашество начинается в Крыму с IV века, а особенно расцветает в VIII веке, в период иконоборчества. Множество пещерных монастырей еще хранят следы росписи. Самые древние фрески относят в X веку. И все это находится без присмотра, и продолжает беспрепятственно разрушаться!

Пещера
И я со всеми трудниками жил в пещере. Это была первая пещера из череды, вырубленных в горе пещер, образующих монастырь. Вход в цепочку пещер находится внизу отвесной, гладкой скалы, испещрённой разрывами снарядов. И сюда стреляли английские пушки и здесь находили они себе цели. Первая пещера налево по каменному коридору - наша келья. Затем небольшая зала, потом направо - каменное окно, затем налево ступеньки вверх, на колокольню, коридор идёт дальше, и слева открываются подряд четыре больших пещеры, это храмы. Последняя и окончательная доработка храмов производилась в XV веке. Здесь не скажешь - перестройка или реконструкция. Пещеру не перестроишь. С тех пор резцы и зубила каменотёсов не касались пещер. И стиль XV века, хорошо чувствуется в интерьере и сейчас. Его собственно передают только общая планировка, да итальянские дорические колонны, которым здесь, конечно, нечего подпирать. Они выполняют чисто декоративные задачи.
Справа по коридору вырублены окна, эта сторона скалы выходит на запад, так что алтари обраще-ны точно на восток, как и положено для православного храма. Солнце сюда попадает только во второй половине дня. Во время всенощной солнечные лучи, освещают храм длинными, косыми лучами. Иногда лучи попадают на иконы, иногда на алтарь и золотом загорается семисвечник и дарохранительница. В храм святителя      папы Римского прорублено всего одно маленькое, круглое окно, он всегда погружён в полумрак, и освящен только свечами. Когда вечером солнечный луч проникает в отверстие, и совершает обход, ярко освещая то одну деталь храма, то другую, то кажется, что и солнце принимает участие в богослужении. “Свете тихий”, как уместно, как по-новому звучит здесь этот древний вечерний гимн пришедшему, нисшедшему к людям, “на запад солнца, видевшему свет вечерний” Богу, вочеловечшемуся Христу. Он пришёл к нам, как этот тихий луч, как этот солнечный зайчик, осколок невидимого здесь, недоступного солнца. “Слава Тебе, показавшему нам свет”, - и эти слова утрени обращены к живому лучу света, который исходит как бы от Самого Христа. Здесь, в этих пещерах, вырубленных ещё первыми христианами, этими каторжниками, каменотёсами, попавшими под колесо мировой языческой империи, молитва звучит особенно, как ни в каком другом месте. Сурово и торжественно. И мы на окраине разваливающейся империи, в конце времён, молимся, чтобы не пасть под её обломками, чтобы здесь возродилась Русь.
В монастыре я провёл две недели. За каждый день могу отчитаться. Первые два дня, были суббота и воскресенье. Я их посвятил монастырским послушаниям, службам, (был допущен к Святым Тайнам и причащался). В воскресенье осмотрел Каламиту. С понедельника начал свои дальние путешествия.
Подъём в монастыре в пять, сразу общая, братская молитва, которую я никогда не пропускал. Это молитва хранила меня, давала мне силы на весь день. Потом я ждал завтрак, первый ел тарелку каши и бежал на причал. Причал находился напротив платформы электрички. И иногда я выбирал куда ехать, смотря по тому, какой транспорт подойдёт быстрее: железнодорожный или водный. Оба эти транспорта были мне симпатичны.
Уходил когда роса ещё блестела на зелени и камнях, а возвращался в сумерках, после девяти вече-ра. Братия оставляла мне тарелку сухой гречневой каши, которую я моментально, с наслаждением уничтожал, запивая тёплым, буроватым чаем. Потом мы молились на сон грядущий, и, покончив со всеми делами, сидели на скамеечке под скалой, смотрели на яркие звезды. Летучие мыши кру-жили над лампочкой сигнализации церковной лавки. Иногда их крылья фантастическими, углова-тыми силуэтами мелькали на фоне луны, на мгновение, заслоняя её. Стояло полнолуние и свет от огромной, то розоватой, то зеленоватой луны лился широкой рекой. Летучие мыши, так же как и мы, находили себе убежище в пещерах, которыми вся гора была изобильна, и поэтому не казались посланцами враждебных сил. Их черные складчатые крылья напоминали монашескую мантию, и мы их называли летучей братией, которая молилась в вышних, тайных храмах.
Два дня ездил в Бахчисарай, взбирался на Чуфут-Кале, стоял на службе в Успенском, пещерном монастыре, который сейчас переживает нападения от крымских татар. Два дня на осмотр храмов и монументов воинской доблести Севастополя, два дня на осмотр Херсонеса, день на приобретение билетов, и потом - мыс Феоленд. День и ночь.

Виктор
Трудников было немного. Виктор, одноногий мичман, попавший под падающий такелаж. Алек-сандр - главврач, Павел, - с вечно трясущимися руками, молодой алкоголик, выходящий из тяжё-лой обстененции, после годичного запоя. Сергей, - молодой человек, не сумевший построить жизнь в миру  (так он сам характеризовал себя), и хиппи - Славик, путешествующий автостопом. Интересное общество. О каждом из них можно было бы написать отдельную повесть. Но самые драматические события во время моего пребывания произошли с Виктором.
Он не выдержал первоначального монашеского искуса. Как мы знаем, первые годы в монастыре, до принятия монашества, называются “искусом”. Человек испытывает себя, сможет ли он жить многотрудной монашеской жизнью, а лукавый искушает человека, чтобы выгнать его из монасты-ря.  Виктор хотел остаться в монастыре навсегда. Этот монастырь на окраине Севастополя как бы и был создан специально для него, для таких как он, связанных с  морем, с городом военной сла-вы.  Тем боле, он был инвалидом, сама жизнь выталкивали его на другие, духовные стези. Он хо-дил пока во всём морском, тельняшка, чёрный бушлат. Жил он в монастыре уже не первый год. И казалось, ничто его отсюда уже не выгонит,  было у Виктора послушание каждые три часа бить в колокол, именно по звуку  я кстати и нашёл, монастырь. Ночью в колокол не били, последний раз двенадцать ударов отсчитывали в 12 ночи. А потом шесть ударов в шесть утра.  Послушание это было очень почётное и ответственное. Колокол как бы задавал тон всей монастырской жизни, у Виктора были ключи от всех дверей. Чтобы войти на колокольню, нужно было открыть три двери. То есть Виктор уже участвовал не просто в строительстве, а участвовал в сакральной жизни мона-стыря, недалеко, казалось время, когда он облачится в рясу послушника. На колокольню вела весьма крутая лестница, но это не мешало безногому Виктору шагая на костылях через три-четыре ступеньки, с матросской  ловкостью прыгать к колоколам. Но вот пришёл  Павел,  и неожиданно это послушание передали ему. Виктору ничего не объяснили, он затосковал, в этот же вечер со-брал свой морской сундучок и  покинул монастырь. Я случайно поймал его прощальный. Испол-ненный тоски взгляд. И понял, что он был искушён и не выдержал испытания. Стоило ему погово-рить с отцом Борисом, и его наваждение бы рассеялось, тяжело видеть, как побеждается человек помыслами. Как зависть, обидчивость, уныние берут верх. Но недавно я получил известие, что он вернулся назад, его приняли. 

Каламита
Крепость Каламита находится наверху скалы, в недрах которой монастырь. В воскресенье я решил подняться на неё. Прямо из храма на Каламиту ведет тайный проход. Сейчас он загорожен желез-ной дверью. Ступени вырезаны в чреве скалы это почти тоннель. Но я пошёл другим, путём. Пу-тём, которым ходили все. И завоеватели, и строители, и жители Каламиты.
Наверх ведёт древняя каменная дорога. Иссохший источник лежит на этом пути. Источник и те-перь почитается как святой. Здесь, на огромных валунах, оплывшие восковые свечи, полевые цве-ты, в нишах укрыты маленькие иконки. Дорога длинная, и пока идёшь по ней, вживаешься в древ-ность места. В древность камней, которыми она вымощена. Дорога ведёт к огромной арке ворот. Ворота остались, а стены уже нет. Нет и города, который открывался за воротами. Теперь ворота ведут сразу в небо. Только небо видно в полукруглую арку. Ничто не разрушило эту древнюю, циклопическую кладку. Какое оживлённое раньше это было место! Сколько народу жило здесь! Сколько повозок, грохотало по камням! Сколько наречий звучало! А теперь ничего. Жизнь вывет-рена, выщерблена до камня. Всё голо, пусто, даже землю сдуло. Что это была за жизнь? Если за-прокинуть голову, то на закладном камне свода ворот, на самом верху можно различить вытесан-ный в камне крест. Это знак, что город охранялся Крестом. Здесь жили христиане. Кто же они бы-ли по национальности? На каком языке говорили? Это была смесь племён, но всё же главную часть составляли вестготы. От их языка не осталось ничего, даже эха. И ворота эти теперь ведут прямо в небо.
Каламита - древняя крепость царства Феодоро. Это и порт, который соперничал с Генуэзцами, от-чего и навлёк на себя их гнев. Крепость была взята и разрушена. Но не сдалась, в короткое время восстановлена, и жизнь продолжалась здесь вплоть до рокового нашествия турок и татар в 1547 году. Что мы знаем о Феодоро? Мы точно знаем, что он был царём. Само его имя говорит, что он был христианским царём, Феодор с греческого - Богоносный. Его сменил не менее славный царь Алессандро. Это было христианское царство, вот что мы знаем точно. Это никому не удалось сте-реть из памяти. Ни пушкам, ни стрелам. Ни огню, и ни мечу, ни ветру, ни потокам вод.
Здесь, у подножия этих скал, начинается знаменитая Севастопольская бухта. Чудо природы. Сама природа предназначила этой бухте быть убежищем для кораблей. Глубокая, узкая, с высокими, каменистыми стенами, скрывающими её от глаз. И теперь эту бухту вдруг надо кому-то отдать.
Из камня, который добывался из Каламиты, построен весь Севастополь. Построены из него и более старые здания. Частично он возился и в Херсонес, вывозился морем в другие страны. Камень, который добывался в старинных каторжных каменоломнях, очень хорош для строительства, и известен как “инкерманский камень”.

Часовня
В понедельник путь мой лежал в легендарный Херсонес Таврический - город, из которого пришло на Русь христианство. Здесь началось... Что началось? Да, всё началось. Началась Святая Русь - самое великое чудо. Началось воцерковление ещё одного народа. Здесь наш вечно живой исток. Пересохнет он и не будет нас. А будет кто-то совсем-совсем другой.
На развалинах Херсонеса очень трудно сориентироваться, от него осталась груда камней, - фундаменты. Глаз видит только бескрайнюю, уходящую в море, волнистую каменную пустыню и ни на чем не может задержаться. Поэтому поневоле ищешь экскурсовода или хоть какие-нибудь ориентиры. Над священным для всякого христианина местом - купелью, где крестился равноапостольный князь Владимир, - недавно поставили часовню в форме золоченой ажурной беседки.
Это 1009 лет спустя! Вот тебе и исток! Но эта не наша вина, не наша забывчивость. Мы на всё это время были отрезаны от своего истока.
В прошлом веке место крещения определили не точно и над тем храмом, где, как предполагали, была наша общая купель, выстроили грандиозный Владимирский собор в византийском стиле, развалины которого смешались с развалинами херсонесских базилик первых веков христианской эры. Он был взорван во время Второй мировой войны. Развалины объединили и увенчали все века. Ныне он восстановлен. Восстановлен с удивительной быстротой. Всего за три года. В 1998 году начато восстановление, летом 2001 года в присутствии двух президентов, освящён. Однако, новые археологические изыскания позволили уточнить место крещения князя Владимира. Теперь этот храм не стоит над нашей общей купелью. Над ней стоит ажурная, как тень, легкая, как пёрышко часовенка.
Новая часовенка получилась скромной и незаметной (иной она и быть не могла, ведь сооружена она на деньги маленького прихода, ютящегося в подвале развалин того самого Владимирского со-бора), однако, работы изящной. И архитектурный замысел оригинальный: часовенка ничего собой не заслоняет (в этом городе, конечно, ничего и не должно заслонять старину), не заслоняет потому, что у часовни нет стен, а есть только тонкие металлические конструкции и легкий купол византийской базилики, увенчанный золотым крестом. Нашел свое место под куполом и маленький золоченый колокол. Легкая, озвученная тень, тень некогда прочно обосновавшегося здесь христианства, тень наших воспоминаний о Крещении Руси... Самостоятельно найти купель без этого ориентира было невозможно, а теперь просто и легко.
Установка беседки, как мне потом рассказали сотрудники музея, проходила в атмосфере скандала, который очень скоро, просто молниеносно, (и откуда такая оперативность!) перерос в международный. Власти были против того, чтобы маленький приход отметил священное для всякого русского и украинца место. Часовня была поставлена в обход ограды заповедника, по воздуху, с по-мощью военного вертолета. Победа была одержана, но супротивники не сдавались. Буквально через несколько дней после водружения часовни на имя президента Украины стали поступать теле-граммы от первых лиц европейских государств, в которых содержались требования - её убрать: она якобы нарушает ансамбль памятника археологии. Требования сопровождались угрозами приостановить финансирование международных культурных программ.
Вот оно что! Нет, не только маленькому приходу есть дело до православной истории! А что делать, если исторический памятник еще является и величайшей христианской святыней? Нет, христиане не могут оставить это место пустым, сообразуясь с какими-то псевдонаучными представлениями об охране христианских памятников. (В таком случае мировое сообщество должно требовать и Каабу у мусульман! Разве черный камень метеоритного происхождения, который находится в центре главного мусульманского храма, не представляет собой огромный научный интерес?) Под предлогом “научной консервации памятников” можно претендовать на обладание святынями всех религий мира.
Когда я впервые нашел эту часовню, то стал свидетелем печального события: с нее снимали коло-кол, спасая его от вандализма хулиганов. Не прошло и нескольких недель, как у колокола сначала оторвали веревку, потом вырвали язык. Часовня была искорежена, дверцы, ведущие в нее, выломаны, одна створка украдена. Вандализм - явление, конечно же, не новое и интернациональное. Кто только не прошел здесь, предавая все огню и мечу: скифы, готы, гунны, аланы, обры, хазары, ордынцы, турки... французы и англичане, немцы ... пожалуй, что не было только вандалов, но вот объявились и они. Идентификация подобных следов исключает ошибку.
Но это еще не предел кощунства, вокруг стоит зловоние, святое место, оставленное без всякого присмотра, привлекает любителей гадить.
Я разговорился с рабочими, которые снимали колокол (на этом миниатюрном колоколе следы вмятин - грызли его что ли?), на вопрос: кто же все это делает, - они ответили абсолютно серьезно: “Те, кто с рожками”. И пояснили, что в купель постоянно залезают всякого рода колдуны, маги, экстрасенсы, здесь они “заряжаются”, совершая свои сатанинские ритуалы.
Итак, мировое сообщество и лебезящие перед ним власти желают, чтобы на православных святынях испражнялись и чтобы сатанисты, а не православные были их хозяевами. И это темное событие занесем в анналы православного города Херсонеса.

Баптистерия
Я пытался себе представить какой могла быть эта крещальня. Небольшой свод, стены и пол в мозаичной смальте, вполне возможно, что изображены, были павлины, чаша, виноград, голуби. По-тому что эти изображения найдены при раскопках многочисленных херсонесских храмов. (В Херсонесе более 60-ти базилик! Таинства в храмах совершались с 1-го века по 1475 г., когда турки вместе с татарами до основания разрушили город и вырезали жителей.) Христианская символика тогда была непохожа на современную. Павлинов теперь не изображают на стенах и полах храмов. А что означал павлин? Павлины занимают центральное место в росписях и в мозаиках, и, конечно, эти изображения имели не только декоративное значение, но и символическое. Символика голубя хорошо известна, она весьма разнообразна. Голубь это и символ мира, и символ Святого Духа. И символ чистоты. А павлин?
В херсонесском музее есть восстановленная реставраторами стена базилики, расписанная павлинами - птицы с распущенными хвостами, прогуливаются на розовом фоне. Когда смотришь подлинник, а не альбомную репродукцию этой хрестоматийно известной росписи, то ощущаешь себя словно в райском саду, среди райских птиц. Конечно, павлин - символ рая, Царства Небесного. Эта догадка, но она имеет и свои косвенные подтверждения. В Древней Греции считалось, что павлин после смерти не подвергается тлению. Какой прекрасный и забытый символ! Причем павлины, здесь, так же как и голуби, изображаются не летящими, а именно сидящими и ходящими. То есть они просто живут здесь. Это их место обитания. Только потом голубь стал изображаться “нисходящим”, что иллюстрировало евангельские сюжеты крещения Христа, сошествия Святого Духа на апостолов, исхождение Святого Духа от Бога-Отца.
В Херсонесе сохранилось множество изображений павлинов. Сюжетов в основном три - павлин и чаша, павлин и ветка винограда, павлин, клюющий виноград. Попробуем разобраться в этой символике. Виноградник - это, конечно, христиане, паства; павлин, клюющий виноград - это приобщение Царству Небесному, приобщение Святым Тайнам. Чаша - это святая Евхаристия, которая совершается в храме, главное, центральное Таинство христианства. И чаша, из золотой смальты занимает, как правило, центральное место в композициях. Прекрасные, говорящие образы.
В храме, где крестился князь Владимир, алтаря нет, значит, храм был предназначен только для крещения. А литургия проходила рядом, в соборе, который занимал целый городской квартал! Это, собственно, и не просто собор, а единый грандиозный архитектурный комплекс, включавший не-сколько храмов и крытую улицу, переходящую в нартекс - место, где должны были находиться во время литургии оглашенные и кающиеся. И этот город, где полторы тысячи лет, с первого века, совершалась литургия, где обязательно еще будут находки предметов православного богослужения, убранства храмов и даже мощей святых угодников Божиих, (крестов-мощевиков, которые носили христиане на груди, здесь найдено довольно много, еще в прошлом веке найден серебряный ковчег с мощами неизвестного святого; базилика, где обретены эти мощи так и называется с тех пор - “храм с ковчегом”)...
И этот город мы, христиане, даже не смеем пометить символом нашего спасения, символом христианства - крестом. Наоборот, наше равнодушие к этому месту просто безнравственно и ничем не может быть оправдано. Херсонесские христиане нас бы просто не поняли. А среди херсонесских христиан множество святых, которым церковь возносит свои молитвы. Святой мученик Климент, папа Римский, сосланный в инкерманские каменоломни, семь мучеников - епископов херсонесских, святой Мартин-исповедник, папа Римский, святой мученик Евстратий (память 28 марта), монах Киево-Печерский, распятый здесь евреями на Пасху 1100 г. С ним было умучено голодной смертью 50 наших предков, не отрекшихся от Христа. Можно перечислять и дальше, можно вспомнить множество готфских святых, в Крыму прославившихся: царица готфская Гаафа и 308 мучеников на молитве сожженных, св. Иоанн, епископ Готфский, боровшийся с засильем хазарского каганата; Скифские, Боспорские, Сурожские, Синопские, Понтийские святые - все они составляют один сонм, судьбы их исторически тесно связаны. Например, в Херсонесе особенно чтили память мч. Фоки-вертоградаря, в Синопе пострадавшего. В “Похвале священномученику Фоке” (агиографический памятник IV века) говорится: “И все, даже дикие скифы, как те, что обитают по ту сторону Евксинского Понта ... так и те, что живут на Боспоре и вдоль побережья до реки Фасинда, все дароносят вертоградарю.” В Херсонесе было найдено несколько изображений святого Фоки на печатях. Еще дореволюционные исследователи предположили, что в V-VI веках в городе существовал странноприимный дом-богадельня с церковью святого Фоки. Ради трудов всех Крымских святых “Таврия сташа рассадником православия для всея Русския Земли”,- как говорится в акафисте, о котором еще пойдет у нас речь. Для нас Крым, - это именно “рассадник” православной святости.
Древность крымского христианства просто поразительна. Найден в Херсонесе и один пещерный, катакомбный храм, который, возможно, был отрыт еще во времена путешествия апостола Андрея и других апостолов. Проповедовал в Боспоре (нынешняя Керчь) апостол Симон Кананит, в Керчи еще в прошлом веке была открыта древняя христианская катакомба - II века. Стены крымских пе-щерных монастырей испещрены христианской символикой - начертаниями крестов самой разно-образной формы, они хранят следы древних фресок и самые поздние из них, XY века, а есть следы и более ранних росписей, - XI-XII в.в. Но все это находится без присмотра и продолжает беспре-пятственно разрушаться. Был в Крыму и пострадал в городе Мирмекия евангелист Матфей, о чем на международной конференции “Византия и Крым”, которая ежегодно проходит в Симферополе, были сделаны доклады. Многие считают, что проповедовал в Крыму и апостол Петр. Недаром ведь одна из самых высоких гор Крыма, - Ай-Петри носит его имя. “Ай” - это вовсе не татарское слово, а греческое, сокращенное от “Агиос”, что означает “святой”. Да, это недосягаемая духовная высота. Все русские святыни, которые мы так трогательно лелеем, все-таки ни в какое сравнение не идут с крымскими древностями.

Экскурсия
Без экскурсовода в этом городе не обойтись, как ни напрягай фантазию, но очертания исчезнувших базилик нарисовать без помощи научного руководителя невозможно. Мне посчастливилось: к кре-щальне приблизилась небольшая экскурсия, к которой я и примкнул. Как хочется услышать хоть какие-то объяснения, - видны только одни фундаменты и подвалы, а какие дома на них зиждились, кому они принадлежали? Ведь здесь жили христиане, многие из них были нашими предками не только по духу, но и по крови. Здесь жили первые христиане - славяне! И непреодолимое, жадное желание проникнуть умом сквозь невообразимую для всякого русского человека толщь веков, ов-ладевает вами на этих развалинах.
Первое, что я услышал от экскурсовода - это слова неприязни по отношению к часовне, а “науч-ные” комментарии повергли меня просто в шок. Экскурсовод объясняла, что князь Владимир кре-стился вовсе не здесь, а в Киеве и еще где-то, а здесь, если он и крестился, то уже во второй или третий раз, после того как город был им взят и Византия, наконец, вынуждена была принять его политические требования.
Экскурсоводу явно был незнаком Символ веры, а в нем сказано, что христиане веруют “во едино крещение во оставление грехов”. Не только князь, но и никакой другой человек во Христа не мо-жет креститься дважды. Если князь Владимир и крестился в каком-то другом месте (что противо-речит летописи), то второй раз его бы уже не стали крестить. Здесь, в Херсонесе, он бы тогда был миропомазан, воцерковлен, стал бы причастником великих Таинств Христовых, а потом состоя-лось бы и венчание. Никакие политические соображения не могли стать причиной второго или третьего крещения.
Я бы не стал так многословно опровергать заведомо нелепое мнение какого-то курортного экскур-совода, если бы это была рядовая экскурсия, но экскурсия, к которой я случайно примкнул, прово-дилась для археологов, копающих город, а проводила ее научный сотрудник Лариса Васильевна. Так что ответ на это выдуманное двойное крещение, мнение о котором уже стало обосновываться среди научных сотрудников херсонесского музея-заповедника, надо дать обязательно.
Да, сейчас крещение дается легко. Стоит только пожелать, и вас крестят в ближайшей церкви в удобное для вас время. Отец Георгий, настоятель Херсонесского храма, каждый год 28 июля в день крещения Крестителя Руси, равноапостольного князя Владимира, крестит по тысяче и более чело-век. Он крестит по многу часов подряд, стоя по пояс в море, в полном облачении. Интересно, что изгиб морского берега в этом месте образует почти замкнутый круг купели. Сама природа отметила место, которое стало символической купелью многочисленного народа, поднявшего знамение православной веры после гибели великой христианской империи. Нам открыт доступ к крещению, к нам близок Христос только потому, что наши предки много потрудились. Они многой кровью, и многими трудами, и приступом брали Царство Божие. По словам Христа, “Царство Божие силою берется и употребляющие усилие восхищают его” (Мф. 11.12.). Им крещение давалось не легко. Зато теперь для нас оно всегда доступно. Хочешь, крести младенца, не хочешь, крестись в зрелом, сознательном возрасте. Если ты забыл, крестили тебя родители или нет, и в этом случае оказывается нам снисхождение. Крещаются и такие беспамятные, однако, слова при их крещении произносятся уже другие. “Аще не крещен имя рек, Раб Божий, - крещается во Имя Отца, Аминь. Сына, Аминь. И Святого Духа, Аминь”. А если был крещен, второй раз уже не крестится такой, а только для совести погружается в воду. Нет, Лариса Васильевна, это только кажется, что православие - религия неграмотных бабушек и лукавых архиереев.

У синагоги и далее
Если от крещальни св. Владимира пройти ближе к морю и свернуть налево, то по дороге встретятся самые великолепные базилики города. А когда древняя улица кончится, вы увидите безобразные следы свежего раскопа. Любой экскурсовод ответит вам, что потрудилась здесь американская группа археологов-любителей, искавшая остатки, чего бы вы думали? - синагоги. Да, предполагают, что здесь была синагога, а христианский храм, остов которого виднеется рядом, был построен на ее месте.
Из Америки приехали на раскоп, собственно, не археологи, а любители, американские евреи, по-желавшие увидеть хоть какие-нибудь остатки реликвии своей веры. Дело благородное, заслуживающее уважения, правда, возникает вопрос: почему раскопки велись без всякого участия Право-славной церкви? Ведь копали на территории древней базилики! Не только этот раскоп, но вообще, все работы в Херсонесе ведутся без участия представителей церкви. Отчасти, конечно, и право-славные, виноваты, что сложилась такая ситуация, и мы не проявляем никакой инициативы, никакого интереса к святыням древнего христианского города, к тому, как ведутся раскопки.
Американцы ничего конкретного не нашли для подтверждения, своей гипотезы, однако, в Америке в каких-то не научных, а журналистских изданиях появились сообщения, что синагога Х века найдена. Казалось бы, для нас известие не очень приятное, - получается, что базилика построена на месте синагоги, может быть, были использованы ее материалы. Православные выставляются в не-приглядном виде вандалов и разрушителей чужой религии и культуры. Но на самом деле, если это так, то мы точно теперь знаем место мучения монаха Киево-Печерской лавры Евстратия, и 50-ти с ним голодной смертью умученных христиан!
Житие этих прославленных церковью мучеников такое: они были захвачены при набеге на Киев хана Боняка в 1096 г. Потом на Крымском рабовладельческом рынке куплены евреем, жившим в Херсонесе. Здесь он и заморил их голодом. Все постепенно умерли, кто-то раньше, кто-то позже, и только монах Евстратий не умирал, и это вызвало особенную злобу. Тогда на Пасху 1100 года, которая случилась 28 марта, за высокими стенами синагогального двора, его распяли. Потом его тело тайно было выброшено в море. Вслед за прежде умершими от голода киевлянами. Потом его тело все-таки обретено христианами. Тело сохранилось нетленным и источало множество чудес. Через некоторое время мощи были перенесены в Киево-Печерскую лавру.
И топография жития точно совпадает с археологическими данными. Синагога, как показали раскопки, это самое ближнее к морю строение, так что выбрасывать незаметно тела замученных было очень удобно.
Итак, мы получили еще одно удостоверение в истинности житийных Читей - Миней. Духовную связь с нашими святыми мы не теряли никогда, а теперь появилась и археологическая. Так что это для всех православных - добрая весть, пусть пришла она из весьма неожиданного источника, - от американских евреев.
Возвращаться из Херсонеса лучше другой дорогой, не к центральному выходу, а ко второму - северо-западному; дорожка пройдет мимо необыкновенной базилики: это четырехлепестковая базилика, в которой нет алтаря, зато посередине остатки большой известковой печи. Ученые не без основания предполагают, что эта та самая печь, в которую вошел св. Капитон. Значит, уже в древности она почиталась как святыня, если над ней был построен храм.
Св. Капитон был назначен в Херсон епископом, патриархом Иерусалимским. Жители города, большинство из них ещё были язычниками, потребовали от Капитона подтверждения истинности христианской веры. Иначе они не хотели пускать его в город. И тогда епископ вошел в раскаленную печь, пробыл в ней несколько часов, и остался невредимым. Так повествует об этом чуде житие.
В самом факте такого невероятного требования (кто же может потребовать войти в раскаленную печь?) на самом деле нет ничего невероятного. В древнем мире испытание огнем было обычным делом. Церковью прославляются три “отрока неопалимые в печи” - Анания, Азария и Мисаил. Вспомним, что этого требовали от легендарного основателя манихейства, - Мани, который испытания не выдержал. Даже от Савонаролы уже в XV веке жители Флоренции требовали прохождения огня. Савонарола отказался, тогда его сожгли на костре. Духовный учитель Симеона Нового Богослова, Симеон Благоговейный, тоже входил в разложенный его учеником костер, чтобы доказать истинность своей духовной жизни, и остался невредим. В огонь вместе с волхвом вошёл и святитель Лев, епископ Катанский. Волхв сгорел, а святой Лев остался невредим. Поразительно, что, печь, в которую вошел св. Капитон, сохранилась и обнаружена при раскопках. Это все равно, если бы нашли вавилонскую печь, в которую были ввержены Анания, Азария и Мисаил. И эта печь валяется теперь среди херсонесских камней без всякого внимания и почитания, - живой свидетель чуда, произошедшего в начале IV века! Чудо под ногами! Можно наклониться и прикоснуться к нему...
Известковая печь посреди храма. Она так велика, что занимает всё место внутри него. Неоспоримо, что храм некогда был построен специально для неё. Отчего такие почести обыкновенной печи для обжига кирпича? Нет сомнений, это та самая печь! Я даже не решаюсь сойти с дороги, чтобы прикоснуться к ней. Так пронзительно здесь чувствуется близость историческим событиям. Жар-кий крымский день, и старинная дорога, по которой я иду из города, - раскалена. И камни, которые рассыпаны повсюду, источают жар. Горячий воздух зыбким маревом поднимается над развалина-ми. Но я иду бодрый, благоговейный, неопалимый, вспоминания о святом Капитоне как-то даже освежают меня, как роса, павшая на засыхающий цветок.
Странно это и неприятно наблюдать, что в Херсонесе копают все, кому не лень. И школьники, и студенты, и даже американские евреи, все, кроме тех, кто мог бы по достоинству и с благоговением относиться к христианским реликвиям. Представьте, что мощи христианских святых, которые вполне могут быть найдены на территории Херсонеса, попадут в руки магометан, иудеев, атеистов или просто каких-нибудь вандалов, от которых в свое время мученики и претерпели страдания. Однако ни одной христианской бригады на раскопках нет. Никто не курирует раскопки со стороны православной церкви. И думается, что это большое упущение, которое надо исправить.
В прошлом веке, например, когда при раскопках базилики был найден ковчег с мощами неизвест-ного святого, Синод вообще приостановил всякие раскопки. Потом раскопки велись монахами мо-настыря св. Владимира, (только монахи почитались достойными вести здесь раскопки!) В течение долгого времени не было находок, тогда по Высочайшему повелению было возбуждено дело, предполагали, что находки утекают на черный рынок. Но, оказалось, что это недоразумение и по-дозрения были напрасны. А что же сейчас? Черный рынок в центре Севастополя предлагает лю-бые древности, включая и христианские святыни, и золотые украшения из скифских курганов...

Новые книги о Херсонесе
Поначалу сориентироваться в Херсонесе может помочь путеводитель “Херсонесские археологиче-ские прогулки" (Харьков, АО “Бизнесинформ”,1997 г.). Херсонесу ни много, ни мало, а более двух с половиной тысяч лет, есть о чем рассказать! Но этот же путеводитель может и сбить с пути. В книге множество полезных сведений, но едва авторы доходят до крещения князя Владимира, (важ-нейшего места нашей истории!) как здравый смысл отказывает им. Судите сами, приведем обшир-ную цитату:
“По свидетельству “Повести временных лет” в 988 г. после длительной осады киевский князь Вла-димир Красное Солнышко (980-1015) ворвался в город. Об этом событии в древнерусских, византийских и арабских письменных источниках много легендарных и противоречащих сведений; нет однозначного объяснения следов пожара, бушевавшего в различных частях города. Ясно одно: взятие Корсуни (так назывался город на Руси) позволило Владимиру диктовать свои условия императору Василию II, принять крещение, венчаться с византийской принцессой Анной и начать христианизацию Киевской Руси” (стр. 8).
“Повесть временных лет” вовсе не свидетельствует, что князь Владимир “ворвался” в город. В “Повести” говорится, что город, после того, как Владимир перекрыл водные источники, вступил с ним в переговоры. “Взять” город это не всегда значит - “ворваться”. В “византийских источниках” об этом событии не “много... легендарных и противоречащих сведений”, а всего лишь одно, в од-ной летописи. И летопись это совсем не легенда, летопись есть летопись. “Много сведений” ... как бы не так! О том, что князь “ворвался” в город “не много” сведений, а их вообще нет. “Ворваться” в город, который раскрыл свои врата, просто невозможно. Каким идиотом выставлен здесь русский князь: разорение города “позволило ... начать христианизацию Киевской Руси”. Зачем “врываться” в чужой город, чтобы потом “приступить” к “христианизации” собственных городов? Как разорение города могло “позволить... христианизировать” Русь? И зачем было нужно такому поджигателю и разрушителю - крещение? Попытка сделать из князя Владимира какого-то Стеньку Разина, который силой берет все что ему понравится: города и принцесс, а потом с удалью бросает это в набежавшую волну, уже просто набила оскомину.
Авторы этой книги подписались не просто фамилиями, но они оставили для потомков свои полные имена. Это Николай Александрович Алексеенко и Сергей Владимирович Дьячков. И фамилия-то какая хорошая - Дьячков, значит, предки этого человека не только были крещены, они служили православной церкви в дьяконском сане (дьячки по-простонародному)!
Неосмотрительно, конечно, было сжигать город, чтобы потом устраивать в нем свадьбу с принцессой величайшей империи того времени. Анна была тогда первой невестой во всем мире! Но о взятии и сожжении города твердят не только авторы путеводителя, но и многие советские исследователи. Если постоянно повторять какую-нибудь несуразность, то она может стать традицией. Такой версии придерживался, например, А.Л. Якобсон (“Крым в средние века”, М. 1973г.)
Сожженный, ограбленный, обесчещенный город не может стать для покорителей предметом поклонения, каким была Корсунь для Руси, не может стать духовным источником, до сего дня пи-тающим русское православие. В сожженном городе нельзя креститься, потому что в нем нет храмов, в нем нельзя жить, потому что в нем нет домов, в него не может приехать свита придворных с несколькими епископами, (а они приехали, они сопровождали Анну!) потому что им негде было бы остановиться. В нем нельзя, наконец, венчаться, потому что горячие угли пепелища это не домашний очаг. А именно пожар, уничтоживший город до тла, рисуют советские византологи.
Если раньше это можно было объяснить издержками советской атеистической идеологии, которая унижала все, что как-то было связано с православием, то как это объяснить сейчас?
Сейчас появилось достаточно материалов, которые помогают разобраться в этом вопросе. Можно привести в пример замечательную по строгости логики, научно доказательную статью А.И. Романчука (Екатеринбург) только что вышедшую в сборнике Российской академии наук “Византийские очерки" (М.1996 г.) Статья называется “Два сюжета из истории Херсона, или проблема традиционных датировок археологических источников”. В этой работе автор исследует метки на черепках, которыми покрывали городские крыши. Уж чего-чего, а черепков сохранились целые горы. С по-трясающей убедительностью он устанавливает и сколько гончарных мастерских было в Херсоне (автор пользуется римской транскрипцией города), и какого качества была глина. Оказывается, че-репица XII века была менее качественна, чем X -XI в.в. Он пишет о производительности мастер-ских. О чем только не расскажут черепки, если они попадут в руки к настоящему ученому! Вывод делается безальтернативный: никаких необычных разрушений или катастрофических пожаров в X-XI веках в городе не было. Город не был отстроен заново. А значит, Херсонес не был сожжен Вла-димиром, и “однозначное объяснение пожара, бушевавшего в различных частях города”, одно - пожар бушевал в иные века. И становится понятным почему дружина крестилась отдельно от сво-его князя, во Влахернском храме. Это был загородный храм, а значит, войско в мирный город даже и не вошло! (Как и водится в цивилизованных странах.) Об этом нужно знать господам Николаю Александровичу и Сергею Владимировичу - ученым, пишущим о великой святыни православных христиан - Херсонесе.
И как это правдоподобно, что для того, чтобы получить крещение, необходимо, как князь Влади-мир, обложить мертвой осадой город. Костомаров именно по этому психологическому признаку считал летописный рассказ о крещении достоверным. Как это сходится с православным ментали-тетом (ничего, употребим и это, полюбившееся ныне журналистам слово): не сразу окрестить язы-ческий народ, но закрыться наглухо в своем городе-монастыре, (как сделали херсонеситы) молить-ся усердно и ждать когда он придет на поклон, придет на приступ истинной веры. Ждать пока не иссякнет вода. И они придут, жаждущие истинной веры, потому что без истины жить нельзя и да-ром она не дается. Это католики брали в руки меч и мечом, и огнем завоевывали себе новых прозе-литов, новых подданных, а православные вели себя по-другому.
Интересно, что в русской истории летописный рассказ о крещении князя Владимира однажды поч-ти полностью повторился. Так было, когда князь Дмитрий Донской привел свое войско не на поли-гон для овладения новыми приемами боя, как нужно было бы, наверное, сделать, следуя военной логике, а в глухой лесной монастырь, к какому-то игумену Сергию. Можно сказать, что он бук-вально обложил монастырь войсками, требуя истинной веры, и помощи. Помощи вышеестествен-ной, помощи от Самого Промысла Божьего о Руси, о вверенном ему государстве. И получил эту помощь, как и князь Владимир получил то, к чему готовился много лет, о чем велись диспуты при дворе, о чем наказывала ему его бабка, святая равноапостольная Ольга. Это был тот рубеж, после которого с новой верой воспряла Русь, показавшись рядом с другими великими европейскими го-сударствами. После Мамаева побоища тоже воспряла Русь, не Киевская, но такая же православная, еще более сильная верой. И вера эта уже не от князей исходила, а снизу, от самого православного народа, у которого сами князья учились.
О крещении князя Владимира написано столько книг, что даже перечислить их здесь невозможно, одной из самых распространенных версий является, что Корсунь примкнула к мятежу византий-ского полководца Варды Фоки, поэтому и была осаждена князем Владимиром, у которого с визан-тийским императором был договор “о взаимопомощи”. Множество научных изысканий суммиро-вано в книге Герхарда Подкольски “Христианство и Богословская литература Киевской Руси. (988-1237)”, (“Византинороссика”,1996 г.). Такой же версии придерживается энциклопедия “Христиан-ство”. В июле в московские магазины поступила серьезная научно-популярная книга Алексея Кар-пова “Владимир Святой” (ЖЗЛ, 1997 г.), в которой крещению посвящена целая глава.
“Прогулки...” все-таки полезная книга, вот другую книгу, - “Крым христианский” (Севастополь, 1996 г.) надо читать так же, как читали мы прежде “Словарь атеиста”, отбрасывая бредовые до-мыслы и находя даже в ядовитом источнике безбожия, необходимые сведения. Увы, но других книг по истории христианства в Крыму, кроме уже разошедшейся тоненькой “Благословенный лик Тав-риды”, (Симферополь, 1993 г.) протоиерея Алексея Медведева, просто нет.
“Крым христианский” отнюдь не рассказывает о христианстве в Крыму, как заявлено в названии, но оспаривает все известные церковные источники, причем, не приводя их, а искажая.
Например, особенно интересующее нас событие крещения князя Владимира здесь совсем не рас-сматривается. “Потому что было бы неправильно выискивать некую особую роль, которую сыграла херсонесская христианская община в процессе распространения христианства в славянских зем-лях" (с.57). Неправильно, и все тут! Для такой научной книги, более солидно сразу, под корень подкосить эту “Корсунскую легенду” - именно так называется здесь летописная история крещения Руси, - чем вдаваться в мелочную полемику: дважды крестился или трижды, спалил город или раз-рушил. Просто “это не свидетельство особой роли Херсонеса в истории введения христианства на Руси”... (с.57). Здесь мы уже ничего не поймем. Летопись говорит, что да, крестился вместе с дру-жиной в Корсуни. Из Корсуни пришла к нам греческая ученость и сама письменность. (Из жития св. братьев Кирилла и Мефодия видно, что здесь еще до создания своей азбуки они встретили цер-ковные книги, в которых славянские слова были переданы греческими буквами.) Отсюда, вместе с приданым византийской порфирородной царевны Анны, пришли к нам бесценные иконы, ставшие на Руси чудотворными. Среди них иконы Божьей Матери Корсунская, Холмская, написанные по преданию евангелистом Лукой. Отсюда пришли шедевры церковного искусства, еще долго после крещения Руси всякую художественную работу высокого качества называли корсунской. Из Визан-тии, через Херсонес, явились на Русь митрополиты Киевские, и первый из них, прославленный в лике святых, святитель Михаил.
Авторы книги обзывают летопись легендой и отвечают, - нет, не свидетельство. А что же свиде-тельство? Собственные домыслы, вытекающие из их представлений о роли и возникновении рели-гий. И сталкиваемся мы в этой книге с самым вульгарным социально-классовым подходом.
Например: “тормозом к распространению новой религии было то, что христианство не имело в Херсонесе в первые века нашей эры широкой социальной базы” (с.49). Ага, низы не хотели! “Ос-новную роль в распространении христианства играла имперская политика" (с.49), - конечно, рели-гия это орудие классового порабощения трудящихся, мы уже стали забывать об этом, а напрасно! “Успешному распространению христианства ... способствовал процесс постепенного перехода от рабовладельческих отношений к феодальным... Христианство... как нельзя более соответствовало интересам нарождавшейся феодальной верхушке” (с.52). Так и сказано, - “верхушке”. Благодаря интересам “верхушке”, значит... По корявости стиля и просто неграмотности (в смысле русского языка) эта ученая книга бьет все рекорды. Можно читать как комикс. (Во втором издании этой книги в сборнике “Боги Тавриды” та же ошибка в склонении, значит, надо думать, что такое правописание имеет для авторов какое-то принципиальное значение!)
“Христианство отразило потребность широких слоев населения...”- и до этого докатились, религия это все-таки не товары широкого потребления, чтобы удовлетворять потребностям “широких слоев населения”. Но авторы считают не так, и “мы снова видим, что универсальная идея Бога как чистая идея не находит широкой поддержки, не удовлетворяет и идея ветхозаветного мессии как некоего помазанника Божьего, не доступен широким массам оказывается и мессия есеев... "(с.29-30) Один бог отметается за другим: “не нашел”, не “удовлетворил”, не “доступен” для широких масс. Кстати, Христос был ветхозаветным мессией, помазанником Божиим, о чем не знает доктор наук А.С. Глушак, автор цитируемой книги по истории христианства. Если он “не удовлетворил” запросы, значит и христианства вроде бы, как и не существует. Но далее пишется нечто вовсе несуразное:  "...лишь идея мессии как Богочеловека, Человекобога" (с.30) находит миллионы сторонников. Для автора Человекобог и Богочеловек - это одно и тоже. “Невозможно не заметить того, что именно те переломные века породили грандиозное смятение духа, мощный толчок поиска и, наконец, открытие христианских истин" (с.30). Перелом, смятение, потом толчок, очнулся - открытие! Открытый перелом был, значит. Христианство “породили... переломные века”, а совсем не Христос. Вот открытие! “Они искали истину и хотели, чтобы она была одна. Они искали те догмы, которые осту-дили бы их мечущийся ум” (с.30). Религия предстает здесь как выполнение социального заказа: хотели остудить мечущийся ум и остудили! Христианство, оказывается, вовсе ничего не открыло, первичен ведь социальный заказ! Оно только обобщило! “Христианство очень умело обобщило поиски и думы человечества о вечных проблемах бытия”. Да и вообще тут христианство не при-чем: "Пересмотр, переосмысление взглядов жителей Херсонеса не только было связано с проник-новением христианства, оно рождалось новым этапом в развитии человеческого духа, духовного поиска человечества” (с.31).
Ключом ко всем этим загадочным перлам является такой, многое объясняющий абзац: “Уже испи-сано немало перьев, чтобы узнать где, почему и как родился Иисус Христос, был ли он человеком или богом и был ли он вообще” (с.29). Авторы не знают о чем пишут! Вот сначала надо бы узнать, а потом писать о христианстве. “Уже исписано немало перьев, чтобы узнать...”, но сколько бы перьев ни исписать, сколько бы ни высосать, от этого знаний не прибавится, надо найти какой-нибудь иной источник знаний. Например, - книги Ветхого и Нового Заветов! Так что сначала уз-найте “где, почему и как”, а потом и ... “вообще”!
“Крым христианский” написан коллективом авторов, возглавляет который доктор философских наук А.С. Глушак. В книге три главы, мы пока разобрали только одну “Появление христианства в Крыму”, вторая: “Монастыри Крыма: история и легенды” и третья об армянской христианской ди-аспоре в Крыму. Эти главы целиком попали в новое, только что вышедшее издание: "Боги Таври-ды. История религий народов Крыма”, (Севастополь, 1997г.) Этот толстый сборник статей реко-мендован к печати Ученым советом Отдела религиоведения Института философии им. Г. Сковоро-ды НАН Украины. Указана и редакционная коллегия с перечнем всех титулов. Ее председатель д.ф.н. (так в тексте!) Колодный А.Н. В этом сборнике помещены статьи о всех религиях Крыма.
“Боги Тавриды” - куда ни шло, под таким заголовком можно публиковать все что угодно, но назва-ние “Крым христианский” обязывает все-таки излагать историю христианства, а не свою собст-венную философию.
Удивляет здесь низкий уровень, и многочисленные ошибки. Например, такие: “крест в Откровении Иоанна назван знаком зверя, т.е. знаком ненавистного римского господства” (с.35). Такого откро-вения о Кресте в “Откровении” нет. Или: “сохранился христианский амулет. Слова написанного заклинания...” (с.35) У христиан нет ни амулетов, ни заклинаний, тем более, что под заклинанием имеется в виду текст из Нового Завета. “Еще в VI веке шли споры является ли Христос Богом или он все же человек" (с.84) - церковь таких споров не вела, шел спор о взаимоотношениях человече-ской и Божественной ипостасей Христа. “Христианская церковь то почитает иконы, то считает их дьявольским наваждением" (с.84) - церковь всегда почитала иконы, а иконоборцы боролись и с иконами, и с церковью. И так далее и так далее, ошибок, неточностей в академическом издании бесконечное множество.
Ошибки, в конце концов, могут быть у каждого, но больше удивляет здесь, пренебрежительный тон, неуважительность к предмету - христианству. В других статьях этого сборника, посвященных мусульманству в Крыму, религиям караимов, крымчаков, немцев, многочисленной армянской диаспоры, невозможно встретить полемики, критики этих религий, и это понятно. Армянский автор пишет о геноциде со стороны мусульман, мусульманский пишет о притеснениях со стороны русских. Иного они и не могут писать. Они сыны своих народов. И только статью о христианстве пишут люди, которые не только не знают Христа, но оспаривают, отвергают все христианские источники. Пересказывая, например, житие семи херсонесских мучеников, они подвергают сомнению его достоверность, “имена епископов ... вымышлены, либо поддельны и взяты из реестров Иерусалимских епископов...” (с.45). Итак, чего святого ни коснись, все очерняется, и при этом даже никаких “научных” доводов не приводится. Да и сам пересказ именно поддельный.
А ведь дико было бы увидеть, если бы, к примеру, в статье о караимской религии, ее автор А. Дубинский раскритиковал бы почитание святых рощ, распространенное среди караимов, высмеял бы связанные с этим нелепые “вымыслы и подделки”. Разнес бы вдребезги представление, что “святые деревья” давали дожди и способствовали урожаям. Нет, даже к такой, давно отжившей религии, которую искореняли в Крыму еще св. Кирилл и Мефодий, (что видно из их жития) автор относится с уважением и ограничивается простым изложением ее сути. В этом сборнике поносится только православие, любые другие религии преподносятся как достойные уважения и глубокого изучения. Православию же отказано в этом. И поневоле подумаешь, что написана эта книга в Институте философии Академии наук Украины по заказу тех самых международных сил, которым как кость в горле встала православная часовня на месте крещения князя Владимира.
Не так давно вышел “Краткий словарь из истории Крыма” (Симферополь, Бизнес-Информ,1995 г), его автор В. Когонашвили. В словаре множество интересных сведений. Вот, например, что написано в статье “Христос”.
“...Не будучи сотворенным, появившись прежде всякого времени, Христос пришел на землю в человеческом облике в Палестине в нач. 1 в.н.э., что засвидетельствовано многими подлинными документами и очевидцами и теперь признано учеными историками практич. всех направлений...”
Я привожу эту цитату к тому, чтобы сгладить то неприятное впечатление от невежества господ Украинских академиков, которые признаются, что не знают ничего достоверного о Христе и о его святых, однако отваживаются писать книги о христианстве. Конечно, совсем не всеми учеными признана историчность Христа, и, тем не менее, кто-то, как свидетельствует словарь, и так считает.
Словарь написан, к сожалению неровно. Ложку дегтя добавляет статья “Христианство в Крыму”: “Первый удар по крымским христианам нанесло русское правительство, переселив основн. их мас-су в 1778 г. в Приазовье.” Вот тебе на! Это противоречит, уж точно, абсолютно всем историческим источникам. Русское правительство спасло, а не “нанесло ...первый удар” по христианам! Так что словарь этот не может дать достоверной информации, все надо еще раз перепроверять.
В главе о монастырях Крыма (возвращаемся после краткого отдыха к “Христианству в Крыму” и ее расширенному переизданию - “Богам Тавриды”), даны сведения всего о пяти монастырях. Так что никакой целостной картины монашеской жизни мы не получаем. Всего же в Крыму было свыше 50 монастырей, и некоторые были размером с Лавру! Антонова И.А. и Филиппенко В.Ф. - авторы этой главы, вместо изложения истории монастырей, большое место в своих исследованиях уделяют опровержению, что св. Климент, папа Римский, вообще был в Крыму и того, что он принял мученическую смерть. Читая эти книги, вдруг понимаешь, истинную причину такого отрицательного подхода к истории. Действительно, если Климент был, и его житие подлинно, значит был и Петр, который его рукоположил во епископа, а если был Петр, то, конечно, был и Христос, которого он первый исповедывал как Сына Божьего. Но вот с этим согласиться авторы никак не могут. Поэтому они взялись переписывать историю христианства и придумали христианство без Христа, религию, “умело обобщившую” духовные искания эпохи.
Какие же доводы приводят авторы? Действительно, в “Церковной истории” Евсевия Памфила (263-340 г.г.) не говорится о Клименте, епископе Римском, как о мученике. Евсевий цитирует Иринея, церковного писателя II века, который тоже не свидетельствует, что Климент, прославился как мученик, хотя о других принявших мученический венец епископах он непременно упоминает. Например, он пишет о мученической славе шестого епископа Римского Телесфора, однако в святцах мы такого имени не находим. А вот Климент причислен к лику святых и Западной и Восточной церковью, как священномученик. Значит и эти древние историки могут быть не точны. По крайней мере, церковному преданию следует доверять больше. У Евсевия встречается место, в котором он подвергает сомнению подлинность “Откровения” св. Иоанна Богослова (Евсевий Памфил “Церковная история”, М.,1993 г., книга 3, стр. 103), хотя церковь позже признала истинность этой книги, и она включена в число Боговдохновенных книг Нового Завета. Не только в цитируемой книге, но и в энциклопедии “Христианство" (М. 1993 г.), авторы отвергают подлинность жития свмч. Климента, ссылаясь на “Историю” Евсевия. Это более чем странно, как в энциклопедию может попадать не фундаментально обоснованное, взвешенное знание, а дискуссионное мнение. Евсевий, например, вообще смешивает Климента с другим человеком. Он считал, что в Послании к Филиппийцам апостол Павел имеет в виду именно будущего епископа Рима. Павел упоминает “Климента с прочими сотрудниками ..., которых имена - в книге жизни”. (Флп. 4,3) Так же считали и современники Евсевия, но позднейшие комментаторы, опровергли это. Так что подвергать сомнению житие прославленного Церковью мученика, ссылаясь на единственный источник, точность которого много раз подвергалась сомнению, более чем неосновательно. Авторы просто выбирают то, что им импонирует, что подтверждает их собственные домыслы.
Житие свмч. Климента написано не сразу, а в X в. Симеоном Метафрастом, но это не свидетельствует о “подделке” (как считает, например, автор статьи в энциклопедии), а о том, что автор жития, конечно же, читал Иринея и Евсевия, и немного раньше чем Антонова и Филиппенко, однако не во всем следовал им, и у него были другие, более надежные источники. Если свмч. Климент не был сослан в Крым, то ставится под сомнение житие св. Мефодия и Кирилла, которые обрели мощи св. Климента в море, недалеко от Херсонеса. Часть мощей была с почестями отправлена в Рим, где папа Римский устроил им торжественную встречу, а священная глава св. Климента почивает в Киеве. К ней и доныне прикладываются тысячи верующих. Часть мощей недавно была перенесена в Инкерманский монастырь, на место страданий святого, который был сослан в здешние каменоломни. Вот она - живая история, связывающая нас с апостолами и с самим Христом. Нельзя выбросить из нее ни одного звена. И нигде, как в Крыму чувствуется эта живая связь.
Сколько бесценных находок, связанных с историей христианства сделано археологами в Крыму! В Пантикапее (Керчь), например, было найдено надгробие с изображением креста, это первое из-вестное на нашей территории изображение Святого Креста. Над крестом надпись, так же начи-нающаяся крестиком: “здесь покоится Евтропий. 304 г.” Под этим надгробием покоился христиа-нин, чаявший воскресения мертвых. Как не помолиться за него! Среди уникальных находок брон-зовый перстень III века с сердоликом овальной формы, на сердолике изображены христианские символы: крест и две рыбки. Рыба - самый первый христианский символ.
В Пантикапее найдено надгробие Агораса, сына Луя, начинающееся и заканчивающееся Крестом, первым десятилетием IV века датируется и надгробная стела Трифона из Пантикапея, украшенная большой монограммой Христа. Дошли до нас имена христиан IV века, живших в Боспорском царстве: Лавникия, Мария, Платон, Евпрепий. Упокой, Господи, их души. А христианских реликвий Х века в Херсонесе великое множество, это тысячи вещей!
Эти находки христианских древностей были сделаны еще в прошлом веке. Они описаны в публи-кациях и книгах В.В. Шкропила, В.В. Латышева, В.В. Василевского, Ю.Ю. Марти, Ю.А. Кулаков-ского, А.Л. Бертье-Делагарди, К.К. Косцюшко-Валюжинич и других дореволюционных ученых.
Среди новых книг “История Крыма” А.Р. Андреева (М.,1997 г.). Однако, на интересующую нас те-му, - о Крыме христианском, материала в ней очень мало, всего несколько страниц. Книга скорее посвящена этногенезу “причерноморья и предкавказья”, чем собственно истории Крыма. Здесь ис-тория почти без имен (в отличие от службы всем Крымским святым, где имена, без истории.) Ис-тория представлена, как некий бурлящий котел, написана эта увлекательная книга, по всей види-мости, учеником Л.Н. Гумилева.
Зато вполне исчерпывающий материал по истории монастырей царства Феодоро дает брошюра Н.Е. Гайдукова “Путеводитель по пещерным городам Крыма”, которая вышла в июле этого, 1997 г. (вот урожайный год на книги о Крыме) в издательстве “Альтекс”. Здесь приведены многие мар-шруты, ведущие к древним святыням, фотографии оставшихся фресок, планы и даже разрезы пе-щерных монастырей. Эта книга зовет в паломничество. С ней никакие экскурсоводы не страшны, ничто не сможет сбить паломника, запасшегося этой книгой, с выбранного маршрута. Но тираж книги всего тысяча экземпляров! Ее автор, наверное многим знаком, потому что служит алтарни-ком в одном из известных московских приходов. Ну, а я, как уже говорилось, встретился с ним, как и полагается, встречаться крымским паломникам, в крымском  пещерном монастыре.
Еще один путеводитель вышел по благословению архиепископа Симферопольского и Крымского Лазаря - “Православные святыни Крыма. Храмы Симферополя”, (Симферополь,1997 г.) Надежды Проскуриной. Из предисловия мы узнаем, что это первая книга из серии. Наконец-то! Но первая ласточка несколько разочаровывает, ожидаемой информации мало, история скудна, совсем нет ис-кусствоведческого анализа церковной архитектуры. Зато масса неожидаемых сведений: и о тайне Святой Троицы, и о Плащанице и о благодатном огне... уместно ли это здесь? И ничего нет о почи-таемых в Симферополе святынях.
Можно прочитать и “Рассказы по истории Крыма” В.П. Дюличева (Симферополь, 1996 г.). Книга рассчитана на школьников, но некоторые исторические эпизоды описаны очень живо, так что дают хорошую пищу для воображения.
Замечательные книги иногда выпускают приходы. Бахчисарайский Успенский скит, например, из-дал репринт “Краткого исторического описания” своего монастыря 1908 г. Где бы я ни был в Кры-му, постоянно приходилось слышать один и тот же вопрос: " Что есть по истории вашего монасты-ря, храма?” И ответ был всегда одинаковый: “Ничего”. Только в Успенском монастыре догадались удовлетворить естественную потребность в знании своей истории. В этой обители издается так же замечательная газета “Крымский Афон”. Здесь все - и история, и современные чудеса, и просто жизнь. Если бы каждый приход вел такую издательскую деятельность, то никакие институты фи-лософии нам были бы не страшны.
Интересную брошюру  об истории своего храма выпустил приход херсонесского храма св. Влади-мира. Есть в ней такие строки: “Да, здесь источник нашего духовного рождения, здесь святая для нас земля, святая настолько, что ходить по ней страшно и достойна она поклонения паломничества не меньше, чем земля Палестины, ибо там начало Жизни, а здесь начало нашей истории”. (Н.В. Манкуни, “Соборный храм святого Владимира в Херсонесе”, Севастополь, без года.) Автор этой книги старший научный сотрудник херсонесского музея-заповедника. Да, есть и такие научные со-трудники. И как только я вошёл на территорию Херсонеса, я познакомился с автором этой книги. К тому времени я уже не удивлялся таким совпадениям. Удача и успех сопутствовали всем моим на-чинаниям. Вот что значит благословение духовного отца, и благословение игумена.

Служба Крымским святым
Книг по истории Крыма мне поначалу совсем не встречалось, несмотря на то, что где бы я ни бывал, первым делом обходил все книжные магазины и лотки. Не было их и на церковных лотках, что меня неприятно поразило. Спрос на церковные книги об истории христианства большой, а вы-пущена всего одна-единственная тоненькая книжка - “Благословенный лик Тавриды” (Симферо-поль, 1993 г.), где собраны краткие рассказы о монастырях и чудотворных иконах Крыма. Вышла эта книга давным-давно, тираж разошелся, а переиздания нет. Найти мне её могло помочь только чудо. Чудо и произошло. Я купил последнюю книжку на лотке церковной литературы.
• Случайно завалялась, -  говорила мне матушка, исполнявшая послушание продавщицы. - Только сегодня на складе нашла, последний экземпляр, берите. Больше таких нет.
• Повезло вам, - заметила она, когда я спрятал книгу в походную сумку.
Не раз при находке очередной книги вспоминалась молитва в пещерном монастыре, и обетование Иисуса Христа: “Что ни попросите во имя Моё, дастся вам”. И просьба о книгах по истории хри-стианства была удовлетворена. И не приходилось вспоминать место из послания апостола Павла “просите и не получаете, потому что не о том просите”. О том попросили, о том.
Автор доставшейся мне при таком необычном стечении обстоятельств книги, - протоиерей Алек-сей Медведев. Он впервые обобщил воедино разрозненный материал. Материалов по истории хри-стианства в Крыму еще до революции было собрано много, но теперь эти книги и журналы пред-ставляют уникальную библиографическую редкость, что-то пишется и сейчас, но все это носит на-учный или популярный характер, а вот церковной книги до сих пор не было. “Благословенный лик Тавриды” имеет только один недостаток: чрезвычайная скудость сведений и краткость. Книга только разжигает интерес, но не удовлетворяет его. В книге даны справки о сорока монастырях, но это конечно не полная цифра, о чем пишет и сам о. Алексей. Вот наиболее очевидный пример: наиболее полно рассказано об одном из самых знаменитых монастырей Крыма - Инкерманском, который расположен на западной стороне Монастырской скалы, но на восточном склоне тоже был пещерный храм сохранившийся и доныне. Над монастырем, на вершине скалы, где стояла кре-пость Каламита, тоже наверняка было множество древних базилик, потому что крепость принад-лежала православному царству Феодоро, погибшему от агарян вслед за Византией, в 1475г. (много раз встретится еще эта роковая дата) и в память об их вере, даже до сего дня на камне-замке в арке входных ворот сохранился высеченный крест. Есть хорошо сохранившиеся пещерные храмы и на соседних скалах. На другой стороне ущелья есть остатки еще двух монастырей: в устье Камено-ломной (Советницкой) балки и у Загайтанской высоты. Эти древние монастыри после присоеди-нения Крыма к России в 1783 г. так и не успели восстановить. Инкерман, - это не один, а по мень-шей мере три монастыря и множество храмов вокруг. Итак, “сорок” - чисто символическое число. Сколько монастырей было на самом деле подсчитать пока никто не возьмется.
Есть еще одна книга протоиерея Алексея Медведева, в стихах рассказывающая о православных святых Крыма. С моей точки зрения, традиционной формой русского стихосложения, в которой написана книга, автор не владеет. Размер постоянно нарушается, рифмы то возникают, то исчеза-ют, и стилистика для чтения непроходимая. Хотя в крымской прессе мне приходилось читать и по-ложительные отзывы. Но вот другое произведение отца Александра: служба и акафист всем свя-тым, в земле Таврической просиявшим - это по-моему, - шедевр. Вот где пригодился поэтический дар! Приведем здесь Тропарь и Кондак, поскольку служба даже не издана отдельным изданием, а поэтому вовсе недоступна за пределами Тавриды.
Тропарь, глас 1
К избранным угодникам всего Крыма притецем, яко благоуханному цветнику сада Иисусова, от гор Крымских в вертоград небесный вознесенным. Воспоим немерцающих светильников и бисер мно-гоцветный, иже обретеся у гор Херсонеса и Сурожа, у подножия Мангупа и Медведь-горы, восхва-лим подражателей Архангелом и небесным человеков, величим велегласно глаголюще: слава про-славльшему вы, слава Венчавшему вы, слава в бедах Предстателя нам вы показавшему.
Кондак, глас 1
Стезею горною и тенистою шествуя, юже возлюби наш Спаситель Христос и Его угодницы, в под-визе поста и молитвы в Крыму потрудишася - отцы пустынножители и матери боголюбивыя не-бесных врат достигоша. Научите нас горе имети сердца, да внидем и мы в радость вечную со всеми святыми.
Кондак особенно удачен, он построен как один развивающийся образ духовного шествия по гор-ней стезе. Образ вроде бы уже стершийся от многократного употребления, но здесь он уместен, посколько сначала, “стезею горной и тенистой шествуя”, видятся реальные крымские горные тро-пы, которые действительно достигают на вершинах “небесных врат” и только потом, когда молит-венно мы обращаемся к угодникам крымским, чтобы они нас научили всегда “горе имети сердца”, образ обретает символическое значение.
Очень сильное воздействие при чтении канона и акафиста производит обилие имен святых. Каж-дая строка икоса, начинающаяся с “радуйся”, посвящена нескольким святым. Всего около двухсот имен! Это создает впечатление непрерывно изливающейся непобедимой мощи. Из-за обилия информации, ни канон, ни акафист с первого раза невозможно дочитать до конца. Упоминается такое множество неизвестных для нас святых, жизнь которых протекала в доисторический для России период, что это словно сдирает кору беспамятства, открывая путь к истокам христианства, которые маленькими ручейками и протекли к нам через Крым, а мы-то и забыли о них.
Когда заглянешь в святцы, чтобы справиться о неизвестном тебе святом, который упоминается в акафисте, например, Тимофей и Павлин, скифские святители, Константин Мангупский, Домн и Кадм Боспорские, Феодора, царица-инокиня Сурожская, то имена их не обретаешь. Оказывается, автор упомянул в акафисте не только имена тех святых, которые официально признала Церковь, но и всех из истории известных лиц, подвизавшихся в Крыму на ниве Христовой, и вообще, хоть как-то причастных к священной истории Крыма и России. Например, упоминаются даже Аскольд и Дир. Мне думается, что о. Алексей вполне имел право это сделать. И мы без всякого сомнения мо-жем вспомнить в акафистном предстоянии и пении все эти имена. Но такой акафист и канон тре-буют обширных комментариев, потому что абсолютно негде прочитать о тех, кто в них упоминает-ся. Эта служба требует создать, наконец, историю Крыма, которой мы до сих пор не имеем. И пусть это церковное произведение будет путеводной нитью будущему историографу. Если написать хотя бы немного о каждом, кто здесь упомянут, хотя бы по страничке, то уже получится целая кни-га, по крайней мере, в двести страниц.
Автору вполне удалось выдержать необходимое для канонов условие - чтобы первые буквы всех абзацев составили важное для всего канона выражение, то есть “краегранесие”, или акростих. Мы знаем, что все древние каноны имели краегранесие, однако в русских вариантах оно никогда не со-блюдалось. И вот, наконец, и такой, написанный по всем правилам канон появился. Его краегране-сие: “Всем угодникам Божиим земли Таврическия, благодарственное приносим пение”. Даже по длине этой фразы видно насколько обширен канон.
Необычным для произведений этого рода является, что вместе с именами святых, перечисляются и города, и географические названия. Медведь-гора, возле которой подвизались многочисленные подвижники, Чатыр-даг, у подножия которой спасались от преследования Карина-царя святые бес-серебреники Косьма и Дамиан, Гурзуф, где царица Гаафа скрыла останки 308 готфских мучеников и т.д.
И действительно, крымская топонимика говорит, что это древнейшая христианская страна, даже скалы восприняли имена христианских святых и никакие нашествия не смогли эти названия из-гладить из памяти. Горы Ай-Николай и Крестовая возле Алупки, мыс Ай-Тодор, названный, как справедливо полагают в честь святого Федора Студита, по чьему уставу жили крымские монасты-ри. Фёдор, или Теодор, Феодор, - по-гречески Богоносный. Возле Ялты, Никитский ботанический сад напоминает о свмч. Никите Готфском пострадавшем здесь, гора Ай-Георги возле Судака, там же гора св. Сергия, с пещерой Сергия-отшельника, гора св. Саввы, св. Даниила, св. Прокла с ос-татками пещерных храмов, Новый Свет, который иначе назывался Парадиз, т.е. - рай. Гора Святая у Коктебеля, Монастырская скала и т.д. Здесь действительно хочется воскликнуть: “... да возрадуют-ся горы и удолия, да взыграется море восхваляюще Господа...”

Коктебель
Я поселился в Коктебеле у одной старой знакомой, Марии Николаевны Изергиной, которой исполнилось 93 года, я как раз попал на  день рождения (29 июля). До революции она успела окончить гимназию и по Закону Божьему имела пятерки. Правда настоящей православной христианкой так и не стала. Вообще, ее рассказы о дореволюционном православном воспитании весьма поучительны. Самым отрицательным впечатлением от гимназических лет остались длинные церковные службы. Посещали их всей гимназией под руководством воспитателей и законоучителей. Это бы-ло обязательно, так же, как посещение уроков. Во время этих служб гимназисты придумывали себе разные безобидные и не очень безобидные развлечения. Например, во время службы они мерили, у кого от долгого стояния больше прогнулись назад ноги. Победителем вышел один мальчик, у которого ноги складывались буквально коленками назад, как у кузнечика. На него все ходили смотреть.
Источник святого великомученика и целителя Пантелеимона
Я буду описывать все по порядку, как проходили мои путешествия, что встретилось на пути. Пер-вое мое путешествие было не к общезначимой исторической святыни, а к маленькому, и мало кому известному источнику св. Пантелеимона, на окраине Старого Крыма. Мне трудно объяснить, по-чему я туда пошел. Во-первых, посетить его я хотел уже много лет, но никак не мог, собраться, во-вторых, много раз я ходил около этого источника и не знал, что открыл его сам целитель Панте-леимон. Уважение и признательность к этому святому возросли во много раз после посещения Москвы его священной главой. Восемь часов я стоял в очереди и почувствовал огромную благо-датную помощь. А после того, как приложился к святым мощам, усталости как не бывало, я был полностью обновлен. Это же ощущали и многие другие, прикоснувшиеся к многоцелебной главе великомученика.
Конечно, можно было бы доехать до города на автобусе, а потом легко найти источник. Но тогда какое же это паломничество? Это просто-напросто экскурсия, но я ни за что не хотел даже отда-ленно выглядеть туристом.
Крымская степь, которой надо было идти от Коктебеля в Старый Крым, напоминает раскаленную духовку. Суньте голову в духовку, и вы вполне поймете мои ощущения, во время путешествия. Правда, к этому надо прибавить и разноцветных кузнечиков скачущих под ногами и одуряющий стрекот цикад, и неожиданно веющий прохладный ветерок с гор.
Степь интересна тем, что ты видишь пространство ничем неограниченное от восхода до захода солнца. Неожиданно полностью втянувшись в это пространство, ты ощущаешь себя ничем незащищённым от неба кузнечиком. Небо подступает так близко, что иногда кажется, что плоскость, которая тебя держит, уже осталась далеко внизу, а ты идешь по самому небу. Холодок, который доносит с гор ветерок, дополняет это чувство близости с небом. Кажется, что само небо идет навстречу. “Творение руку Его возвещает твердь” стихи псалмов сами приходят на ум. Вот преимущества паломнической молитвы. Она становится не трудом, не обязанностью, а помощью, и льет-ся сама по себе, без всякого понуждения. Чтобы ощутить помощь, которая дается через молитву, стоит идти, преодолевая любые трудности.
Одна из долин, которая остается ближе к морю, называется Библейскою. Здесь и мысли приходят соответствующие пейзажу. Если вам посчастливится увидеть в этой степи отару овец, перетекаю-щую по холмам, то библейский мир оживет и время потечет вспять.
“Благословен еси Господи, вся премудростию сотворил еси. Слава ти, Господи, сотворившему вся”. Это молитва человека, впервые увидевшего степь, и понявшего, что он карабкается по лицу земли.
Из Коктебеля в Старый Крым дорога идет по долине между горой Климентьева и грядой холмов, начинающихся в Коктебеле. Потом слева открывается горный массив Ички-даг и Кызыл-Таш. Но надо идти вправо до подошвы гор, отделяющих долину приморскую от внутреннего Крыма. У подошвы гор надо найти водоем, - ставок образованный горным ручьем. Вот здесь и начинается дорога к перевалу на Старый Крым.
Из Коктебеля в Старый Крым дорога идет по долине между горой Климентьева и грядой холмов, начинающихся в Коктебеле. Потом слева открывается горный массив Ички-даг и Кызыл-Таш. Но надо идти вправо до подошвы гор, отделяющих долину приморскую от внутреннего Крыма. У подошвы гор надо найти водоем, - ставок образованный горным ручьем. Вот здесь и начинается до-рога к перевалу на Старый Крым.
Перевал этот очень живописен. По дороге встретится беседка с надписью «Путник, отдохни». Прямо из романа Александра Грина, который тоже ходил по этим местам.
Источник св. Пантелеимона найдете на спуске к Старому Крыму. Этот источник почитается и  православными и татарами, которые преимущественно населяют город.
Рассказывают об этом источнике такую легенду нашего времени. Татарин, пасший овец, попал под ливень и промок до нитки. Пронзительный ветер так застудил его, что у него отнялись ноги. Кто знает, какие ветра бывают в Крыму, тот поймет, что застудиться тут возможно даже летом.  Толь-ко к утру, он сумел доползти к источнику, и как только попил из него воды, как ноги стали ходить. Потом татарин пришел и в единственную в Старом Крыму православную церковь, и рассказал об этом. Так и мы узнали о чудесном исцелении. Рассказ об этом случае потом был опубликован в православном журнале.
Лучше всего, конечно,  искать  этот источник, доехав на транспорте до Старого Крыма. Из Коктебеля преодолеть путь по жаре, почти 20 км., достаточно трудно, зато потом, ощущаешь целебные свойства источника наиболее полно.
Дополнение 2015 года.Сейчас над источником выстроена часовня и каждый год в день памяти  св. Великомученика Пантелеимона, 8 августа, тут совершается литургия, под открытым небом, которую возглавляет сам епископ.

Монастырь Сурб-хач
Армянский монастырь Сурбхач, находится  в 40 минутах ходьбы от Старого Крыма.  Надо идти вдоль шумного ручья, по дороге, достаточно хорошей и для транспорта, поднимаясь по длинному, склону. Это монастырь 18 века.  Сурбхач в переводе с армянского – Святой Крест. В сохранившемся храме монастыря очень много самых разных изображений креста, высеченных в камне.
Около монастыря прекрасно сохранилась огромная купель. Это сооружение, потребовало титанической работы. Купель представляет собой, огромный бассейн, глубиной в человеческий рост, высеченный в скале. Дно его уложено брусчаткой из огромных валунов, и поверх, чтобы дно было ровным, выложены плоские и отполированные камни. В этом бассейне есть сливы для воды, и если их заткнуть пробками, каменные пробки, идеально подогнанные под эти отверстия, лежат тут же, то бассейн наполнится водой. Крестить в нем можно сразу половину населения Старого Крыма.
Источник, который должен наполнять бассейн, достаточно полноводный. Он вырывается из-под земли немного выше и образует довольно бурную речку, которая огибает город.   
Расскажу современную легенду об этом монастыре. Случилось это в начале 70-х годов. После передачи Хрущевым Крыма Украине, Киевские власти стали тут хозяйничать. Какое-то богатое Киевское ведомство решило отремонтировать неплохо сохранившееся здание монашеского корпуса и устроить в нем санаторий. Место тут сказочно красивое. Навели косметику, вставили стекла, и устроили первый заезд. На автобусе, на выходные приехал коллектив сотрудников и начальство на персональных «Волгах». Заезд весело отпраздновали и отправились почивать по «кельям». Ночью людей разбудило невесть откуда доносившееся монашеское пение. Все повскакали с мест. И увидели огоньки, мелькавшие на развалинах церкви. Вроде кто-то ходил со свечами. Тени монахов обходили свой монастырь Крестным ходом с пением псалмов.
На приехавших напал такой страх, что они быстро собрались, погрузились в машины…   К утру уже никого не было.  Отдыхать здесь больше никто не отваживался. От несостоявшегося санатория еще оставалась какая-то мебель, которую быстро растащили местные жители.
Рассказ этот я слышал от жительницы Коктебеля, 1903 года рождения, Марии Николаевны Изергиной в 1980 году.
 
Лев Алабин 2000 г. Коктебель


                Послесловие с крестным знамением
Да, времена былые остались в далеком прошлом. Этот очерк так и не увидел свет, что меня не может не печалить. Теперь проехать поездом Москва-Севастополь невозможно.  Надо либо лететь на самолете, либо ехать через Керченский пролив. Но это не должно огорчать. На границе, когда я ездил этим поездом, всегда случались большие неприятности. Безраздельно хозяйничали мошенники, менявшие гривны, и вместо денег, вручавшие вам «куклу». Сколько народу пострадало от этого, и никто не остановил мошенников. Наоборот, милиция помогала им. Под контролем милиции и происходил отъем денег. А когда  такой обманутый обращался к милиционеру, милиционер строго спрашивал:  «А вам известно, что обмен валюты здесь незаконен и карается  по уголовному кодексу». Вопросы больше не возникали.
Так и я однажды выгодно поменяв деньги, остался с «куклой» в руках. Я еще и сообразить не ус-пел, как ко мне подошел милиционер и сказал грозно: «Вы что, деньги меняете?»  И только тогда я обратил внимание на то, что в руках у меня обрезки бумаги, а не деньги.  Постановка была вели-колепная.
И сами блюстители границы вели себя, как вымогатели.  Были изобретены множество приемов всяких запугиваний и вымогательств денежных средств.  С одним из них и мне пришлось близко познакомиться. Таможенник меня выбрал не случайно, а потому, что я оказался в купе  в полном одиночестве. Попутчики сошли в Белгороде.
Пограничники быстро ушли. Оценив обстановку, таможенник подсел ко мне, забрал мою деклара-цию, и начал  опрос. «Что везете?» Это был длинный допрос. Начали с лекарств, я предъявил все лекарства, что вез с собой. Пластыри, средства от головной боли, давления, корвалол. Всего  упа-ковок 5. Он не спеша все это рассматривал.
- Это для  личного употребления, - заикнулся я.
Таможенник был невозмутим. Наконец, добрались до главного. 
- Сколько денег везете?
Я понял сразу, что это его главный вопрос, ради этого он и сидит в купе, и ничего хорошего от этого ждать нельзя. Я стал отнекиваться, что мол, не помню, точно, в любом случае, намного меньше, в десятки раз меньше, чем дозволено провезти. Но он не отставал. «Сколько, назовите и все». В конце-концов, я назвал сумму в 7 тысяч. Цифра мне нравилась. И был уверен, что таможенник отстанет. Потому что можно было перевозить беспошлинно до 100 тысяч. А может и больше. Но не тут-то было, он предложил пересчитать деньги, которые у меня есть в наличии. Наученный горьким опытом, я хранил свои ничтожные сбережения в трех кошельках. В первом кошельке, который находился в кармане, у меня было совсем мало. То, что нужно только на дорогу. И я вынул из кармана, и отдал ему в руки весь кошелек. Он не смутился  открыл его и пересчитал денежки. 700 рублей. Повисла пауза.
- А еще? Вы же сказали 7 тысяч.
 - Остальные деньги глубоко спрятаны в вещах. Долго искать.
Но это таможенника совсем не смутило.
- А мы не спешим.
Я полез за деньгами. И достал один кошелек. Посчитал перед ним. Тут уже купюр было намного больше. Они были новенькие. Это была моя месячная зарплата, примерно, 200 долларов рублевыми купюрами.  Казалось, вопрос снят, но допрос продолжился.
- Какую валюту везете?
И тут я признался, что еще у меня есть несколько гривен на автобус. Таможенник живо заинтересовался и этими деньгами. И с новой энергией принялся за допрос.
- А где меняли?
Вопросы полились с новой неиссякаемой силой. Пришлось достать третий кошелек с 5 гривнами и 27 копинками. Но в третьем кошельке еще была купюра в 5 тысяч рублей, такие купюры только с этого года стали выпускать и она еще пахла краской. Это уже превышало на несколько тысяч за-явленную мной сумму наличности. И тут таможенник ожил с новой силой.
-  Вы говорили, что везете 7 тысяч рублей, а на самом деле вы везете 11 тысяч.
Я изо всех сил сдерживался. И уже на последнем издыхании пытался оправдываться, что если бы это была письменная декларация, я бы до копейки вписал все, а то ведь мы никуда не заносим сумму ввозимой валюты на территорию незалежного государства. На это у таможенника был заранее заготовленный ответ.
- Устная декларация то же самое, что и письменная, вы обманули, и везете денег больше, чем задекларировали.
На это и была рассчитана вся процедура. Настал кульминационный момент.
Деньги в разного достоинства купюрах, были разложены по всему купе. И я не знал что отвечать. Голова сразу заболела, все мысли пропали. Я только твердил, что ошибся, не заметил бумажки. Забыл одну бумажку подсчитать. Стал глотать таблетки одну за другой, на которые таможня уже дала свое добро. И перекрестился по привычке. Вот это меня и спасло.
После Крестного Знамения отношение ко мне чудесным образом переменилось. Посидев еще не-много, повторив свою коронную фразу об устной декларации, которая имеет такую же юридическую силу, что и письменная, и еще несколько раз поводив взглядом по бумажкам, таможенник все же оставил меня в покое, не взяв свою «пошлину». 
Больше в вагоне он никого не досматривал, потому что поезд заскрипел рессорами, поворачивая медленно колеса в путь.
   2016 год, Москва, Лев Алабин