Хрущев, кто он? Продолжение

Хрущев, Кто он. Продолжение.


Хрущев, придя к власти, укорял Сталина, что он страну не знает. Видно, это удел наших правителей: Хрущев, став «царем», похоже, тоже потерял представление о стране, которой он руководил.
            
                Деяния, метания и крах Хрущева. Продолжение.

Мы в очередной раз помогали что-то делать колхозу;  уже кончили работу и направились в деревню. Не успели мы отойти, как подъехал грузовик, и из кабины выскочил бригадир: «Товарищи, надо еще набрать машину початков». Наши девчата расшумелись, что работа уже закончилась, и больше они ничего делать не будут. Мужики не шумели, но явно выражали нежелание продолжать работу. Я был старшим, но обратился к товарищам не по долгу старшего, а по внутренней убежденности. Просто мое «старшинство» оправдывало мое выступление. Обращался я только к девчатам, называя по имени тех, кто больше всех шумел.
« Девчата, Оля, Неля, мужики, мы здесь работаем бесплатно.  Если бы мы работали за плату, по какому-то договору, мы бы могли сослаться на то, что мы не договаривались собирать початки, или потребовать дополнительной оплаты. Но никто, ни копейки нам не заплатит, никто не может заставить нас еще поработать – нас просят. Мы  можем уйти с поля. Только от нас зависит, уйдет ли машина пустая, или уедет она с початками».
Мы зашли на делянку и загрузили машину. Позже я узнал, что дальше с машиной было.
Машина с початками подъехала к складу, её взвесили, и вес  початков записали в ведомость, как кукурузу, собранную на зерно. Отрапортовали району, район области, область ЦК. Все, точка. А машина с початками поехала на скотный двор и вывалила их под ноги скотине. 

Запись в блокноте: «Осень 1961г.»
Я был на охоте у Б.Иргиза (река на юге области). Утром после зорьки встретил пастуха, он из вежливости, а может быть, и любопытства спросил про охоту, и мы разговорились. Пасет он индивидуальное стадо. Однажды выгоняет за село коров, а его встречает начальство и велит гнать стадо в колхозный загон. Загнал, и начальство стало отбирать из стада всех бычков и нетелей. Но начальства мало –  кричат и ему, чтобы помогал, а ему жалко деревенских, и только делает вид что помогает. За это время бабы про то узнали, прибежали, разобрали забор, выпустили стадо, и он его угнал на пастбище. Вечером гонит обратно. Опять начальство велит гнать в загон, и начальства больше – районные приехали. Бабы стоят вокруг загона, плачут, ругаются, причитают, а начальство отобрало молодняк, прогнало через весы, составили бумагу, как на контрактацию (контракт на продажу). По контрактации мало заплатят, а деньги-то нужны, и избу починить, и одежонку справить. «И никто не жаловался? Ведь контрактация дело добровольное». «Нет, разве можно жаловаться. Да и вообще против начальства, хоть районного, а особливо колхозного, разве можно. И председатель ворует, и колхозники воруют. Ты на него скажешь, а он тебе воровать не даст, опять же ты и в убытке окажешься».
Вся жизнь, особенно при Брежневе, была пронизана воровством. Но воровали по-разному: одни по мелочи и по необходимости, а другие с расчетом на будущее. Воровали по возможности, кто у чего вертелся. Заместителя министра МВД – зятя Брежнева, между прочим, посадили – уж слишком разохотился. Мы на заводе болт, гаечку возьмем, их же не продавали. Листочек копирки – ну зачем женщине пачка, если ей надо листочек, чтобы выкройку скопировать?
Мне довелось быть понятым при обыске. Я не помню, в чем хозяин квартиры – наш ровесник и друг –  подозревался, но, разумеется, не на воровстве у людей – скорей в связи с браконьерством и общей его репутацией. Все, что находили, записывали в протокол. Записали и две собачьих шкуры, которые он выделывал. Нашли электромоторчик: «Это откуда?» «Да это с завода – вот инженер, он подтвердит».  Я подтвердил, и в протокол моторчик заносить не стали – с завода, это значит «Взял» а не украл. 
 Это был еще немецкий моторчик, мы на его вал насаживали пропеллер и использовали их как вентиляторы в летнюю жару. Одному из нас оторвавшаяся лопасть глаз вышибла. Администрация прошла по комнатам, изъяла эти «вентиляторы» и выбросила их на заводскую свалку. Делающий обыск этого не знал, а в протокол он не стал заносить, потому что моторчик с завода и поэтому как бы ни у кого не ворованный.
Если мне дома для ремонта или для исполнения какой-либо задумки надо что-то с завода, я иду в цех. Мастер говорит, что таких «гаек» нет, а на изготовление детальки пиши программу и заказ.
- Тебе по работе надо или для дома?
- Для дома.
- Ну, тогда найдем (или сделаем).

 Каждый год все отделы завода в полном составе во главе с начальником отдела осенью выезжали на уборку картошки. Раньше посылали группы на несколько дней, а потом решили, что лучше сразу всем коллективом за один, два дня убрать. На заводе изготовили специально для копки крепкие вилы из нержавейки. Это был год, когда уборку затянули до глубокой дождливой осени. Поле было таким плотным, что даже такие вилы ломались.
Ближе к семидесятым годам стали копать машинами, а мы собирали клубни в ведра и сносили в кучи. Выезды превратились в пикники в складчину.
На заводе каждому отделу сварили из нержавейки котлы для приготовления обеда: борща, картошки с мясом и компота. Привозили домашние соления. В день перед поездкой повара отправлялись в рабочее время на базар и в магазины за продуктами. Приехав на поле, в лесочке на краю поля обустраивали место, заготавливали дрова и у костра оставляли поваров и кострового.
Часов в одиннадцать повара приносили на поле всем по бутерброду и по кружке кофе. Работали часов до четырех, а потом по 100 грамм и обед. Хорошо это было.

Повествуя о прошлом, я сравниваю свои впечатления о прожитом времени, с впечатлениями моих друзей. Некоторым из них в первую очередь приходит на память уборка картошки в непогоду, когда автобусы не могут проехать на поле, и нас везут в тракторных тележках, на полу которых десяти сантиметровый слой кисельной жидкой грязи. Тележку по пробитой через поле колее нещадно мотает из стороны в сторону, устоять в тележке невозможно. Борта у тележки низкие и мы, согнувшись или полуприсев, держимся за эти борта двумя руками, чтобы не сесть в этот грязный кисель и не выпасть из тележки. Эти некоторые, а их, может, большинство, помнят, когда  на поле месишь эту грязь и из неё извлекаешь картофелины, и сам весь грязный с ног до  головы. Одно и то же у нас прошлое, а впечатления о нем разные. Я пишу о том, что и как было, а сопровождаю это описание своими впечатлениями.

Особой операцией был отъезд с поля. Все старались привезти сколько-нибудь картошки домой. Уходя с поля, набирали себе по ведру. (Рита не возила). Картошка-то наша – ничейная. Совхоз старался не допустить этого хищения. Проверяли машины на поле, организовывали заслоны на дороге. Я шутил, что считаю для себя оскорбительным, если  не привезу хотя бы ведро крупных ровных чистых красивых клубней. Не хищение, а игра – кто кого. Один из ОКБэвских умельцев насыпал картошки в полы осеннего пальто, да столько, что в машину не хватает силы залезть. Все смеются и подсаживают его. Часто совхоз организовывал продажу этой картошки по 5 рублей за мешок. В этом случае не воровали – зачем, если можно купить, но хитромудрые и в этос случае находились. Так одна из ОКБэвских умниц сшила два мешка вместе. Эту кишку, «купленную» за 5 рублей, в машину поднимали несколько человек, и тоже со смехом.
По этому поводу я шутил, что если бы Спаситель встал перед народом, простер бы руки и сказал: «Кто никогда ничего не брал, встаньте под левую руку, а кто хоть немного запачкал руки общенародным добром, встаньте под правую руку», то никого не осталось бы под левой рукой, потому, что хоть скрепку, хоть кнопку, хоть копирки листочек, да приходилось брать. Но все при этом были абсолютно честными, потому что никто ничего друг у друга не крал.
Шутили по этому поводу и про Брежнева. Когда к нему пришли студенты с жалобой на маленькую стипендию, он им дал совет:
- Идите подрабатывать. Вот мы в студенчестве разгружали вагоны – несколько мешков на машину, мешок в сторону.
Последний абзац это литература, возможно, ничего не имеющая общего с действительностью. Раньше литераторов называли сочинителями. Но  я не сочиняю – это ходила среди нас такая байка.

Одновременно с уборкой, картошку из куч грузили в машины. Мы сами определяли, какую картошку грузить. Если для детского садика, то получше, если в ресторан, то похуже (кто в рестораны ходит?), а в овощегноилище всю подряд – все равно сгноят. По этой причине даже в детских садиках были свои погреба для хранения овощей и картошки для детишек на всю зиму. Заговорили в Кремле и об этом, заговорили о строительстве хороших хранилищ, да все без толку. А когда провалилось выполнение пятилетнего плана, то стало ясно, что и в промышленности не все у нас в порядке.
Страна строилась, и мы в этом строительстве участвовали, не всегда по специальности используя свои знания. На снимке Рита с Леной Спиряевой, которая занималась профилированием лопаток газовой турбины, укладывают дорожку на строительстве больницы – благоустраивают парк у больницы на берегу оврага. На строительство больницы, как и на картошку, выходили сразу всем отделом. Вместе со всем отделом выходила  Рита. Отдельно женщин, имеющих детей, тем более имеющих проблемы со здоровьем, на стройки и на сельхозработы не посылали.
Но нашей «помощи» для строительства коммунизма было недостаточно – нужны были другие меры.
Заметался Хрущев.