За небом только небо

    Я смотрел в её глаза, и таял как масло на горячей сковороде. Её газа были полны любви и света, и я плыл по ним как спелое яблоко, упавшее с ветки, по волнам непроглядной реки, и течение несло меня к небесам.
- Мне так хорошо с тобой. Я будто касаюсь прогретого солнцем неба, а скажи мне, что там за небом?- спросил я, и лёгкая улыбка, слетев с моих губ, утонула в серой пучине её глаз.
- За небом только небо,- ответила она, занавесив глаза серой скукой.
- Значит пустота, а должны быть звёзды,- разочарованно  произнёс я, поднялся с кровати и поспешил в ванную комнату.
Взбодрившись прохладной водой, я посмотрел на себя в зеркало. «И за что она меня любит? Фигура ещё так сяк, а вот лицом не вышел, хотя, что это я? Нос у меня прямой, глазищи большие тёмные, аж ночь видно, и всё больше в них черти скачут, чем ангелы молятся, средние губы, на подбородке чуть угадываемая ямочка, не стыдно улыбнуться, показав ровный ряд зубов, волосы светлые. Кстати постричься надо, а то оброс», подумал я, и вышел из ванной комнаты. Чай уже кипел. У стола хлопотала мама, полная круглолицая миловидная женщина с тёмными большими глазами, и светлыми с проседью гладко зачесанными назад волосами, аккуратно собранными в пучок. Я чмокнул её в пухлую щёку, и сел за стол. Позавтракав,  я вышел на улицу.
        Тёплый июнь тополиным пухом разлетелся по тротуару. Ветер тихонько перетаскивал его с места на место и, ленясь, отдыхал, забравшись под стол старой детской беседки. Солнце тёплыми руками гладило зелёный ёжик газонов и лысые крыши серых домов, глядящих сверху на кроны зеленеющих тополей. Я работал охранником на стоянке автомашин недалеко от дома. Подходя к ней, я увидел Серёгу, ожидающего пересменки.
- Привет, Дим. Слушай, давай я за тебя сегодня отработаю, а ты потом за меня, судьба решается,- предложил он.
- Конечно, какой разговор,-  согласился я.- Сейчас Михайлычу доложим, и я домой, а ты дежурь.
Серёга позвонил, договорился, и я направился домой.
Небо, заливало синью лёгкие облака, которые спешили к горизонту. Каменные глыбы домов равнодушно глядели мне в след. Душа тянулась к Светланкиной грусти, к её нежности, её тихому журчащему голосу, её покорному молчанию.
- Ты что, вернулся? Уволили что ли?- забеспокоилась мама, увидев меня на пороге.
- Да нет, мы с Сергеем сменами поменялись,- сказал я.
- А Светка твоя упорхнула куда-то и мне ничего не сказала. Кто-то ей позвонил, она быстро собралась и к двери, даже не позавтракала. Глянула я на неё, а она как птица с одним крылом, вроде, как и лететь хочется, а лететь не может, крыло сломано. Видать плохо ей с тобой, если она лекаря на стороне ищет. Ой, что-то она мне сынок не к душе,- сказала она и, сочувственно посмотрев на меня, вернулась на кухню.
           Меня охватило беспокойство и жгучая злость. «Муж за дверь, а жена следом к любовнику, хотя, о чём это я? Ведь мы не расписаны, так, сожители, а может и хорошо, что сожители», подумал я, и решил позвонить Светланке, но телефон твердил одно и то же: «Абонент не доступен». Я позвонил Веронике, Светиной подруге, но та ответила, что её не видела уже давно и совсем не интересуется её теперешней жизнью.
- Мама, а она часто из дома уходит, когда я на работе?- спросил я.
- Спроси у неё. Я в ваши отношения лезть не собираюсь, боюсь во что-нибудь вляпаться. Знаешь, когда в чужую дверь вламываешься, не знаешь, что тебя ожидает, то ли райские кущи, то ли дерьма по колено,- ответила она, и печаль её покатилась мне под ноги, а я её брезгливо пнул под ковёр. 
        Включив телевизор, я сел на диван. Мысли, роясь у меня в голове, выпадали в осадок. «Если она не у подруги, тогда где?» думал я. Время как крыса щелкало минуты как семечки, оставляя шелуху. Беспокойство и сомнения сменялись отчаянием. «А может, она в больницу пошла, а я тут подозрениями себя мучаю», подумал я, пытаясь успокоиться.
- Пойду, за хлебом схожу,- услышал я голос матери.
Дверь захлопнулась, и день тихо покатился в небесное озеро, заросшее тиной белёсых облаков.
            По-кошачьему тихо в квартиру вошла Светлана. Увидев меня, она спрятала загадочную улыбку, как ворованный пятак, прикрыв её удивлением.
- Ты что, уже дома?- спросила она, присаживаясь ко мне на диван. 
- А что, разве не заметно?
- Ну не сердись. Я не хотела тебя обидеть.
- С Серёгой сменами поменялись, потом буду за него и за себя дежурить. А ты где была?- сердито спросил я, не поднимая глаз.   
- У Вероники, посидели, поболтали немного. Что, я не могу к подруге сходить?
Ответ повис у меня на ушах несвежими макаронами, и я почувствовал, как закипает внутри меня злость.
- Не надо врать! Я звонил Веронике, тебя у неё не было!- взорвался я.
- Хочешь правду? Тогда слушай. Не хотела тебе говорить, но придётся. Твоя мамаша видно меня хочет сырьём съесть и не подавиться. Когда ты дома, всё хорошо, а как уходишь, начинается, то не так сказала, то не то сделала. Утром сегодня навалилась на меня как стена, придавить готова, и давай орать, видите ли, вставать пора, да и работу бы не мешало подыскать. Ну, хоть бы как мать, ласково по-матерински, а то всё орёт, будто пять колоколов в горле. Я хлопнула дверью и пошла гулять. Душа как цветок завяла, политая кислотой её слов. А на улице хорошо, тепло, солнце светит, ласкою душу лечит.  Мой милый котик, вон как шерстка у тебя вздыбилась и глазки осерчали. Ты мой самый-самый. Неужели я могу на кого-то посмотреть! Сколько солнц на небе? Одно. Ты моё солнышко,- шептала она, осыпая поцелуями мои щёки. Волна блаженства подняла нас на облака, потом спустила на землю. Я обнял её за плечи  и, допив страсть с её пухлых губ, ласково шепнул:
- Я разберусь с мамой, она никогда не будет обижать мою прекрасную девочку.
- Не надо ничего говорить. Я не хочу, что бы вы ссорились. Я как-нибудь сама попробую наладить с ней отношения, ведь она, твоя мать.
Я притянул её к себе и поцеловал, подумав: «Как она хороша!
             Вскоре пришла мама. Собрав на стол, она пригласила нас обедать. Светланка торжествующе посмотрела на неё, будто шахматную партию выиграла, а мама грустью налила глаза и отвела взгляд. Наевшись, я поблагодарил маму, а Светланка только недовольно поджала губы. Пока Светлана мыла посуду, я решил поговорить с матерью.
- Мама, ты её не обижай, не кричи на неё. Она хорошая,- сказал я.
- Я на неё кричу?- удивилась она.
- Мам, ты слова то просеивай, не надо в неё булыжниками кидать. Душа у неё нежная, и сама будто из шёлка. Сам боюсь зацепить, больно сделать.
- А матери больно сделать не боишься? А что! У матери душа, что старый кирпич, всё выдержит. Да я на неё никогда не кричу. Ты слышал, чтобы я на кого-нибудь голос повысила? Сынок, ты что, ей веришь? Я ведь не против ваших отношений, тебе ведь с ней жить, а мне только наблюдать. В любом случае я твой выбор принимаю. Но, знаешь, мне кажется, заведёт она тебя в болото, рай пообещает, а рай адом обернётся.
- Ты не знаешь её. Я её люблю. Если она захочет, звёздами землю перед ней выстелю.
- Звёздами, или моими слезами? Я всё стерплю, лишь бы ты был счастлив.
- А я счастлив.  Мы долго будем жить вместе, и детишки у нас будут.
- Ну, ну, посмотрим. Напустит туману тебе на глаза, а потом и столкнёт с обрыва,- разочарованно сказала она, пряча досаду на дне изболевшейся души.
               Из кухни вышла Светланка и позвала меня пройтись по городу. Мы долго бродили по прогретым солнцем улицам. Я смотрел в её золотисто серые глаза и был счастлив от того, что она есть, она рядом со мной, я могу касаться её, видеть её улыбку и дарить ей нежность.
- Пора домой,- сказал я, глядя как она, уткнулась взглядом в витрину магазина «Золото»
- Ты мне когда-нибудь купишь колечко? Мамаша твоя не хочет, чтобы мы расписались, и не прописывает в квартиру, будто я девка с улицы, а такая любезная на людях! Идти домой не хочется.
- А давай мы квартиру снимем?- предложил я.
- На твою зарплату! А питаться чем будем? А мы не будем кушать и умрём в один день,- сказала она, и её лёгкий смех рассыпался горохом у моих ног.
Я поёжился и, глянув в её глаза, поплыл по  серым холодным волнам к берегам её тоски, которые доступны глазу, а доплыть и жизни не хватит.
        Она взяла меня под руку, и мы направились домой. Улицы тихонько начали наполняться синью, и вот уже сумерки потекли в окна, мешая свет и темень в своей глубине. Светлана потащила меня на кровать, и я упал на дно её похоти и, захлёбываясь её ласками, плавал в блаженстве, потом выплыл на отмель и лежал, слушая её жаркий шёпот. На цыпочках пришла тишина, поглотив звуки и время, в миг, превратив ночь. И вот уже солнце, позолотив края облаков, рыжей черепахой вскарабкалось на небо. Я открыл глаза и увидел, что Светланки нет рядом. Я быстро поднялся и пошёл на кухню, откуда текли аппетитные запахи.
- Так вот где моя любимая пташка! Она готовит кушать своему птенчику,- воскликнул я, обнимая её за талию.
Она легонько отстранилась от меня, облив меня ласковым взглядом.
- Сегодня будут чудесные мясные котлетки с пюре,- сказала она, и улыбка осветила её милое личико.
- А где мама?- спросил я.
- Тебе что, не нравится когда мы одни?
- Мне очень нравится, лишь бы моя пташка никуда больше не улетала.
- Мамаша твоя пошла в магазин, у неё же деньги. Ты почему-то ей зарплату отдаёшь и доверяешь ей больше, чем мне. Или ты думаешь, что я не знаю, что купить к обеду? 
- Светланка, я не думал, что это для тебя важно,- промямлил я, и виновато замолчал.
- Да ты не волнуйся, я ведь пока ещё никто в этом доме. Может когда-нибудь что-то и изменится,- задумчиво пропела она, и её немой вопрос зацепился за край моей души.
           День прошёл, как взмах руки. Мама на Светлану ни разу не повысила голос. «Неужели Светланка меня обманывает», закралось сомнение. Но ведь я не знаю, как они ладят, когда меня нет», подумал я.  Потом  пришла ночь и шарилась в нашей трёхкомнатной квартире, натыкаясь на добротную мебель, ища мою бестолковую радость и найдя, вытекла на балкон, и стекла росой засыпая прошлое. Я довольный валялся в невесомости снов, как вдруг заскулил будильник, цапнув за подол убегающую тишину. Успокоив его, я чмокнул Светланку в щёчку, и засобирался на работу.
            Две смены тянулись долго, жуя как жвачку пресное время. Наконец долгожданное утро, махнув розовым шарфом, показалось над строем кирпичных пятиэтажек, и солнце, цепляясь за крышу девятиэтажного дома, начало взбираться на небо. Улицы равнодушно взирали на проезжающие мимо автомобили. Прохлада уползала в подвалы, а той, что было лень подняться, таяла под горячей пяткой, спустившейся на землю жары.  Я увидел Сергея. Он с широкой улыбкой подошёл ко мне. Музыка счастья плескалась в его глазах.
- Привет, Серёга. Что-то уже с утра жарко становится. Сейчас отдохну и махну со Светланкой на пляж. А ты прямо светишься весь. Не зря я здесь мучился две смены, устал как чёрт,- сказал я.
- Спасибо тебе Димка. Всё так здорово. Всё-таки я поймал золотую рыбку!
- Значит, она все твои желания исполнять будет, или ты её?- с усмешкой спросил я.
- Ну, зачем ты так, конечно я её,- ответил он.
- Ладно, я пошёл,- сказал я, и направился домой.
       Дома меня встретила жена. Мама хлопотала на кухне.
- Почему моя пташка так рано встала?- спросил я, глядя как Светланка, сердито поджав губы, рассматривает свои босоножки.
- Видишь, скоро развалятся. Мне новые босоножки надо купить, так что у мамочки проси деньги.
- До получки наверно доходишь как-нибудь. А ты куда собралась?
Она застегнула босоножки, выпрямилась как струна и, глянула на меня так, будто помоями плеснула.
- Гулять,- не разжимая губ, промычала она, и хлопнула дверью. 
- Мама, что произошло?- обратился я к матери, которая на кухне варила борщ.
- Ничего, ни-че-го,- ответила она, и ласково посмотрела на меня, будто по головке погладила.
- Вы не поругались?
- Да нет же! Кому-то позвонила, и куда-то засобиралась, даже слова не сказала, будто каменная. Ты сынок, не переживай, погуляет и вернётся,- успокоила она меня.
Я позавтракал, лёг спать и тут же уснул.
           Тревога как мышь забралась под шапку снов и стала пробираться к душе как к аппетитной корочке хлеба, и вот уже вцепившись в неё коготками, она начала её грызть, буравя взглядом мимо идущие сновидения. Я проснулся, и стал вслушиваться в тишину. Я услышал, как мать брякнула ведром и понесла его на кухню. Я понял, почему я проснулся, я хотел видеть свою королеву, знать, что она дома и тогда спокойствие, вернувшись ко мне, обернуло бы меня пледом прекрасных снов. Я встал с кровати и пошёл в комнату, Светланки нигде не было. Я уселся на диван. Досада усердно била в бубен моей души. «Это всё из-за матери. Почему я должен свои копейки у неё клянчить? Не даст она нам нормально жить. Светланка такая хорошая. Какую невестку матери надо? Она ей помогает во всём, и худого слова не скажет. Как можно её обидеть! Нужно что-то делать»,- подумал я. Я пытался успокоить себя, но море злости внутри меня уже штормило, и захлёстывало берега ядовитой пеной. 
             Я пошёл на кухню. Мама, стоя на подоконнике, мыла снаружи окно. Она всегда в начале лета мыла окна, рядом с нею стояло ведро с водой. Она пыталась дотянуться щёткой до каждого уголка. Сердце моё учащённо забилось, волнение схватило меня за глотку, как волк ягнёнка. Бог отвернулся, а Дьявол, оскалившись, наблюдал, как я тихо подошёл к ней, схватил за ноги, и со всей силы попытался  оторвать их от подоконника. Мать вздрогнула, обернулась, и я увидел её огромные глаза, которые накатились на мои, и удивление и ужас обрушились на меня как цунами.  Мать качнулась и камнем упала вниз. Дьявол расхохотался. Я зажмурился, и как блоха, отскочив от окошка, вернулся в спальню.
             Я лёг на кровать, закрыл глаза, и попытался расслабиться и освободиться от вопля совести, что встала во весь рост у чаши моей вины, из которой до скончания моих дней не допить мне ядовитого зелья.  Услышав бешеную трель дверного звонка, я разлепил глаза, и потащил к двери своё тело. 
- Вам чего?- удивлённо спросил я, открыв дверь.
- Там ваша мать разбилась,- сказала, давясь словами, сухощавая женщина.
- А вы что делали?- спросил полицейский, пристально посмотрев мне в глаза.
- Я спал. Две смены отработал, с ног валился, ничего не слышал.
Я долго отвечал на вопросы, потом, подписав протокол, решил подойти к окну, и глянуть вниз. На земле лежала мама, рядом с ней валялась щётка, вокруг толпились незнакомые люди. Скорая помощь уже уехала.
- Боже мой! Может, она жива?- спросил я, искренне сожалея о случившемся.
- Нет. Упасть с седьмого этажа и выжить, редкость исключительная. Никуда не уезжайте из города до конца расследования,- сказал полицейский и вышел из квартиры.
          Маму увезли. Я сидел на диване хмурый, убеждая себя, что мама упала сама, и я тут не причём, ведь я её не толкал, и не заставлял мыть окна. Я снимал с себя обвинения как грязную одежду одетую не по размеру с чужого плеча. Это просто несчастный случай, равновесие не удержала. Раскаяние, огромным удавом накинулось на меня, готовое проглотить, потом вдруг уползло, и скрылось в подворотне моей трусости.
           Я был так погружён в себя, что не заметил, как в комнату вошла Светлана. Она прикрыла своё довольное лицо серой скукой, погасила свет в глазах, будто выключателем щёлкнула.
- От чего ты такой хмурый? Что случилось?- спросила она.
- Мама мыла окно, выпала и разбилась насмерть,- ответил я, посмотрев на неё влажными глазами.
Она подошла, села рядом и обняла меня. Я отстранил её от себя и зло спросил:
- Ты где была?
- Ты же знаешь, гуляла,- тихо ответила она.
- Опять по дворам шлялась?- сквозь зубы процедил я.
- А ты что злющий такой, будто у тебя не горе? Будто у тебя в доме погром устроили, и ничего не взяли, а ведь у тебя мать погибла! А не ты ли своей мамочке помог из окна вывалиться? Убил мать, теперь спектакль разыгрываешь.
«Неужели она почувствовала мою вину!» подумал я. Из глаз медленно вытек страх, и потёк в дырявые вёдра моей души.
- Я спал, понимаешь, спал! И что мать окна мыть собирается, не знал! А ты думай, что говоришь!- заорал я.   
- Что? За живое задела! Утешь себя и успокойся. Может оно и к лучшему. Теперь мы распишемся. Правда же?- спокойно спросила она, нарисовав на лице улыбку.
        Она кинула  мне в руки своё упругое тело, обвила как змея своей страстью и уволокла в невесомость. Я покрывал её тело поцелуями, растворяясь в её нежности. Потом я поднялся, и подошёл к окну, стараясь не смотреть на Светланку.  Я боялся открыть ей свою тайну, которую надёжно спрятал и закрыл на ключ.
        Меня пару раз вызывали в полицию, потом закрыли дело, решив, что произошёл несчастный случай. Похоронив маму, мы со Светланкой подали заявление в загс и через месяц зарегистрировались. Свадьбу делать не стали, посидели вдвоём в ресторане, отметили это важное событие, и домой на такси приехали.
           Дни текли монотонно, вытекая один из другого. Светланка оказалась хорошей хозяйкой. Ремонт затеяла, хотя, мне казалось, что у нас и так хорошо. Поменяла сантехнику, обои, а когда я спросил, откуда у неё деньги, она, играючи словами, стала рассказывать про скидки, рассрочку. Спрятав недовольство под улыбкой, как грех под юбкой, сказала, что мне не обязательно вникать в эти мелочи. Я полностью доверился ей, ведь мне ничего не надо было, кроме её. Ремонт вскоре был закончен, и я видел как она с любовью меняла шторы на окнах.
- Посмотри, как хорошо, как уютненько!- радостно говорила она, обнимая меня жаркими руками.
Я любил её, и не было никого лучше на свете.  Она смогла завладеть моей душой и телом, заполнить собой каждый уголок ухоженного дома. Она прекрасно готовила, и старалась не огорчать меня. Я потихоньку стал забывать маму, но иногда её образ выплывал из темноты и её большие глаза с укором смотрели на меня. Меня охватывало беспокойство. Я пытался от него освободиться и находил утешение  в жарких объятьях Светланки.
            Вскоре я оформил квартиру на себя, и прописал жену. Светланка обрадовалась как ребёнок, которому подарили заветную игрушку. А потом я стал замечать, что ласки её стали улетучиваться, будто спирт, который в банку вылили, а закрыть забыли. Да и частенько стал приходить с работы к пустым кастрюлям. Глаза её потемнели, света в них стало меньше, а холода больше. Иногда так посмотрит, будто знает всё. Видно когда-то незаметно  в щелку души заглянула да увидела  что где-то там, в уголке страх шевелится и горбатая трусость, поеденная чувством вины, как молью. Она молчала, лишь лёгкая усмешка таяла на её прекрасном личике. Я весь ёжился и начинал потихоньку бояться и ненавидеть её.
           Приближалась зима. Прогнав осень, она засыпала  следы её снегом. Ветер мохнатой лапой цеплялся за рукава, путался под ногами и бежал за каждым встречным. Я давил под ногами саранчу снега, которой казалось, не было конца. «Как время меняет всё! Казалось, ещё вчера я любил Светланку, и хотел прожить с ней всю жизнь, а сегодня я хочу, чтобы она ушла. Хотя куда она уйдёт, если она моя жена и прописана в моей квартире. Не хочу её видеть. А может, сбросить её с балкона во время дежурства, как матушку? Хватит и десяти минут, дом рядом, и вот тебе снова несчастный случай. Хотя… второй случай. Догадаться могут. Может её подушкой придушить, чтобы не брыкалась, а потом перетащить на кухню и газ включить, а может лучше повесить, надёжнее будет. Ничего, что-нибудь придумаю», подумал я, направляясь к дому. Ангел, заплакав, слетел с плеча, а Дьявол захлопал в ладоши. Я тихо открыл двери, чтобы не разбудить жену, и вдруг встал как вкопанный.
- Милый ты такой славный, не то, что мой муж. Вот уж точно крот, слепой, ничего не видит. Думает, что я на его деньги ремонт сделала. Так хоть дух свекрови из квартиры выгнала,- услышал я томный сладковатый голос жены.
Я кинулся в спальню и увидел свою жену с немолодым, но крепким мужчиной с прекрасной густой шевелюрой, холодными серыми глазами и тяжёлым, почти квадратным подбородком. Он встал, и к моему удивлению стал не торопясь одеваться. Жена, накинула халат и бесстыже уставилась на меня.
- Это кто?- задал я дурацкий вопрос, чувствуя, что злая ревность выкатилась из души и покатилась по моим глазам.
- Это Вадик,- тихо ответила она.
- Собирай вещи и уходи. Руки пачкать неохота,- холодно сказал я.
- А я здесь прописана. Вот и буду жить с Вадиком в этой комнате, а ты кобелёк, в маминой. Будешь у неё мёртвой прощение вымаливать,- с сарказмом сказала она.
 Я подошёл к ней, схватил за руку и потащил к балкону.
- Идти не хочешь! Тогда полетишь!- заорал я.
- Вадик, тресни его чем-нибудь, чтобы отстал!- завизжала Светланка.
- Женщину не трогай,- зарычал Вадик.
Просверлив меня злостью, он со всей силы ударил меня кулаком в лицо. Я повалился на пол. Я увидел, как он схватил хрустальную вазу, и свет померк в моих глазах.
Светланка вызвала скорую помощь и полицию.
      Подойдя ко мне, она брезгливо посмотрела на меня и, вздохнув, тихо сказала:
-  Слава Богу, всё закончилось. Квартира теперь моя. Сколько же я из-за неё вытерпела, чуть жизни не лишилась. Вадик тебя как таракана раздавил, а ты, слабак, даже за себя постоять не смог, а может это мать тебя силы лишила, и душу туманом застелила. Простил бы меня, может и пожил бы ещё.
            Светланка, облив Вадика ледяным презрением, подошла к окну. Зимний день опутал солнечной паутиной промёрзшие улицы. Шустрый  ветерок прыгал с ветки, на ветку, осыпая иней. На остановке мёрзли люди. Она отошла от окна и снова села на диван. Вскоре приехала полиция, Вадика забрали, а меня увезли в морг. Моя душа выпорхнула из квартиры и полетела в небо, а за небом было только небо, и не было звёзд.