Признак Дракона 34

      После разговора с Иолантой, Игорь почувствовал, как часть его замороженной памяти растаяла. Не вся, но воспоминания стали как-то ближе к поверхности. Он накинул на шею цепь, а амулет спрятал под рубашку.

- Ты сделал все правильно, - улыбнулась Иоланта.
- Нам пора идти, - проговорил Игорь.
- Пока нет. Дождемся сначала еще нашего спутника.
- Я знаю его?
- Может быть, когда-то раньше видел. К тому же это не он, а она.
- Если это дама, то тогда, безусловно, подождем. Негоже женщине, ходить по этим опасным землям…

      Иоланта молча кивнула, а Игорь отошел в сторону, оставаясь при этом на таком расстоянии, что и своевременно прийти на помощь, и в тоже время не мешать. Она вернулась в кресло и попыталась разобраться в ситуации, в которой оказалась после посещения часовни братом. Иоланта успела рассмотреть, что на шее брата магический амулет – это означало, что Игорь прошел посвящение. А это означало, также, что у нее есть еще один союзник, в землях Тени. Но был и минус, хотя… Иоланта украдкой взглянула на брата, он перебирал четки, изредка поглядывая на рукоять меча, который вместе с поясом лежал на дорожном мешке. Хотя, то, что Игорь не узнал ее, тоже играло ей на руку – теперь никто в Тени не мог бы заглянуть в прошлое Лейлы, точнее Иоланты… Когда придет время, она напомнит ему, что они родные, потом, не сейчас. Так, охраняя себя, Тень охраняла и Иоланту…, да по большому счету и Игоря.

- Рыцарь, - окликнула Иоланта брата.
- Да, госпожа Иоланта, - он поднялся, готовый приблизиться.
- Как мне следует называть тебя, - поинтересовалась она, присматриваясь к брату.
- Гаспар, госпожа Иоланта.
- Хорошее имя. Имя воина, - кивнула Иоланта.
- Да, госпожа.
- Хотела спросить тебя, откуда ты родом, - Иоланта решила подстраховаться.
- Я странник, как и мой отец.
- Странствующий рыцарь Гаспар.
- Да, госпожа.
- А мать.
- Она умерла, когда я появился на свет, в «Монастыре на косе».
- Я слышала, он сгорел несколько лет назад.
- Да, госпожа. Во время Большого пожара.
- Да-да. Я вспомнила.
- Так ты сирота?
- Увы, госпожа Иоланта. Я один…

      Иоланта в очередной раз посмотрела на солнце – Олеся задерживалась…

Глава 4.
УЛЬРИКА

      …Олеся плыла в узкой, длиной лодке по озеру затянутому пеленой плотного, густого тумана. Первое время она пыталась рассмотреть, что за тени, двигались там, за пеленой, но тени так и остались тенями. А лодка все скользила, и что бы время вокруг нее текло не просто так, Олеся рассматривала необыкновенные, огромные цветы, листья которых лежали на воде большими плавучими островками. Было в них что-то сказочно-притягательное. Когда лодка подходила к какому-нибудь листу вплотную, Олеся брызгала на него водой и смотрела, как капли скатываются по прожилкам.

      А еще она все время прислушивалась. Где-то, опять же, за туманом, ее постоянно сопровождал едва слышный перезвон. Когда он становился громче – Олеся замирала, пытаясь понять, откуда плывут звуки – девочке очень хотелось посмотреть на то, что может издавать эти нежные звуки. А лодка плыла, не останавливаясь по какому-то своему маршруту. Все было так медленно, что несколько раз Олеся понимала, что может заснуть – тогда приходилась зачерпывать воду за бортом и умываться прохладно забортной водой…

      Но вот движение лодки ускорилось, и вскоре она причалила к небольшому островку, на котором кроме резной, почти воздушной беседки, ничего не было. Посыпанная белым песком тропинка шла прямо от ступеней пристани к ступеням беседки. Выложенный мягкими матами пол, множество маленьких вышитых подушечек, а прямо посередине низенькая скамеечка и стол, чуть возвышающийся над этой скамеечкой. Олеся не стала садится на скамью, а приспособилась на подушечках около стола, откуда-то изнутри к ней пришло знание того, что должно сейчас произойти. Словно из воздуха появилась женская фигура. Вся она была закрыта легкой тканью, даже лицо было невозможно рассмотреть…

      Женщина учила Олесю хорошим манерам и этикету. Это оказалось легко, теперь Олеся уже никогда бы не перепутала, какой вилкой или ложкой, или из какого бокала следовало какое вино пить, а из какой тарелки, что следовало есть. Когда урок окончился, девочке стало даже грустно от того, приходится беседку и возвращаться в лодку. Только грусть эта длилось совсем немного. Сидя на скамеечке, в скользящей дальше лодке, что бы отвлечься, она сама экзаменовала себя, и получалось, что она знает все об этикете…

      Следующий урок был сложнее, но интересней. На нее буквально обрушалась лавина знаний о различных музыкальных инструментах, с умением играть на них. Теперь, она с закрытыми глазами узнавала их голоса, и тут же могла продолжить начатую мелодию, или допеть песню. Основным музыкально-литературным жанром в Фаргосе были баллады, и по окончании урока Олеся могла бы похвастаться, что знает их все, даже совсем старые.

      А лодка, тем временем подходила к другому острову – уроки продолжались. В невысокой жаркой кухне Олеся училась готовить пищу. Самую разную, из самых разных продуктов, даже из тех, которые она никогда не держала в руках…

      Своим чередом прошли уроки по шитью и нарядам, а потом по прическам. А потом, уже сидя в лодке, до Олеси вдруг дошли знания о том, что этот тонкий поясок, который поддерживает ее волосы, может использоваться и для других целей. А вот эта шпилька из сандалового дерева, с таким теплым и приятным запахом скрывает несколько капель смертельного яда, а ее сестра близнец, на самом деле тонкий, узкий кинжал. А в разрезах шароваров, которые обнажали бедра при ходьбе, скрываются острые, длинные бритвы. А если дернуть за кончик батистового платочка, то вместе с ним выскочит, и отправиться к указанной цели игла с ярким опереньем. А веер… Олесе вдруг стал неприятен этот маскарад, и эти знания, но потом она вошла во вкус. И, оказалось, что всякий предмет, который ей демонстрировали, обязательно нес в себе секрет, обычно, смертельно опасный секрет…

      Следующая беседка была заполнена травами, ветками и листьями. И тот, к которому она прикасалось, начинал пахнуть, а в рот просачивался его вкус. А следующая…

      В конце концов, ей стало казаться, что этим беседкам просто не будет конца. Ее голова кружилась от аромата, который источали эти огромные, белые цветы за бортом. Она устала  от этого постоянного скольжения и перезвона, ее клонило в сон. В конце концов, она действительно забылась. Но не надолго, что-то сильно качнуло лодку, девочка открыла глаза и увидела огромную поляну. Она не решилась выйти из лодки, потому, что на поляне лежало огромное животное. Пасть животного была приоткрыта, и оттуда вырывалось тяжелое и жаркое дыхание. В какой-то момент, Олеся поняла, что животное или тяжело болеет, или умирает. И жалость толкнула девочку вперед. Она подошла к огромной морде. Ей показалось, что животное что-то говорит ей, она приблизилась к самой пасти и действительно услышала, где-то на самом пределе восприятия:

- Дай мне воды.

      Олеся осмотрелась, но ничего подходящего для переноски воды не нашла, тогда она спустилась к воде, сорвала один из этих огромных белых цветов и, набрав в него воды, принесла к чудовищу. Она открыло огромную пасть, что бы напоить его, надо было войти в нее. На решение у нее ушло какое-то время, но она все-таки шагнула, сняв перед этим обувь. Идти было трудно, пасть была горячей и сухой, и казалось, что ноги ступают по битому стеклу. К тому же, эти несколько шагов надо было идти в гору. Встречный горячий ветер периодически бил ей в лицо, а холодный засасывал внутрь. Наконец появилось что-то вроде пригорка. Олеся поднялась на него, и перед ней открылось продолжение тоннеля, в глубине которого что-то то ли горело, то ли светилось. Дальше она не решилась идти, она просто вылила воду. Это было знание: сделать так – сделать правильно.

      Олеся проделала этот путь множество раз, пока, наконец, не увидела, что пасть закрылась, а дыхание чуть успокоилось. Произошло какое-то движение, и Олеся увидела, огромную радужную полусферу с черным кругом по середине. Вот это глаз, - невольно подумала она про себя. Животное смотрело на нее какое-то время, словно пыталось запомнить, а потом тихо прошелестело:

- Уходи.
- Я могу еще тебе помочь чем-нибудь? - набравшись смелости, спросила девочка.
- Не сейчас, когда-нибудь потом, она даст знак. А теперь уходи…

      Олеся вернулась в лодку, и пока туман не скрыл огромное животное, она смотрела на него, ей даже на какой-то момент показалось, что в глазу животного что-то блеснула. А потом, устроившись поудобней, девочка приготовилась к тому, что ее обучение продолжится. Она даже пыталась отгадать, что именно ей еще предстоит изучить, но лодка все плыла и плыла. Мирное ее покачивание и этот непрекращающийся перезвон, усыпили ее…

      Проснулась она резко, ей показалось, что что-то двигается за ее спиной. Она оглянулась, но позади нее никого не было. Она сидела за столом в часовне. В ее руке был кулон на тонкой, прочной цепочке. Небольшая, но достаточно весомая сумка лежала рядом с ней на скамеечке. Это были предметы незнакомые ей. А самое странное было то, что она ничего не помнила. Совсем ничего. Воспоминания стали приходить по мере того, как она начала двигаться. Как только она поднялась со скамеечки, что бы распрямить уставшую от неудобной позы спину, она вспомнила, что ее имя Ульрика. Несколько шагов от стола и она могла утверждать с уверенностью, что она сирота из племени странниц-гадалок, которые селились около восточной границы Фаргоса. Ульрика пересекла светлое пятно, которое образовывал цветной витраж, и почувствовала необходимость дважды пройти по линии магического круга, который был четко прорисован на полу. А когда два круга были пройдены, она вспомнила все, в том числе и то, что ее ждут за пределами часовни.

      Олеся задерживалась. Солнце заходило, но ожидавшие не испытывали неудобств. Гаспар, растянувшись на траве, дремал. Изредка он открывал глаза, окидывал быстрым взглядом окрестности, и не найдя ничего такого, чего следовало бы опасаться, опять укладывался на траву. Иоланта тоже дремала или рассматривала полупрозрачные облака…

      Тихо зазвенели колокольчики. Иоланта и Гаспар быстро поднялись. На пороге часовни стояла девочка-подросток. Плащ прикрывал ее наряд, но Иоланта смогла определить, что такие предпочитают носить местные гадалки. Девочка подошла к Иоланте, поклонилась и пожелала ей долгих лет здравия и покоя. Иоланта ответила тем же необычным приветствием. Затем приблизился Гаспар, он успел привести в порядок свой простенький костюм и нацепить пояс с мечами. Поклонившись девушке, он представился, как того требовал этикет.

- Гаспар, странствующий рыцарь.
- Странствующий рыцарь, какого еще спутника может пожелать для себя гадалка Ульрика.
- Красивое имя, - продолжал игру в этикет Гаспар, - и очень подходит к Вашим глазам.
- А в Вашем слышится движение…

      Иоланта с интересом и любопытством наблюдала картину знакомства. В первый момент она захотела прервать ее и поторопить их, но передумала. Пустая забава, какой эта картина представлялась Иоланте, была преисполнена смысла для них. Они поступали так, потому, что иначе было нельзя. Поэтому Иоланта стояла и ждала, пока церемония не окончилась.

      Как и ожидала Иоланта, Игорь и Олеся не узнали друг друга, они лишь продемонстрировали учтивость двух, хорошо знающих этикет, обитателей Тени. Отныне они были друг для друга не более чем странствующий рыцарь Гаспар и гадалка Ульрика. Старшую сестру они назвали не иначе как госпожа Иоланта, поглядывали на нее искоса, питая к ней врожденное уважение и страх, которое воспитывается у всякого обитателя Тени, с молодых ногтей…

      Иоланта приказала им следовать за ней.

      Так они появились в небольшой избушке, которую Иоланта переместила из заброшенной деревни. Она не стала оснащать ее магическими свойствами, просто заставила переместиться и встать там, где она была нужна. Деревянное неглубокое корыто вместо ванной, небольшая кухня за печкой и пара широких скамеек, вместо кроватей, зато со свежим, хотя и не новым постельным бельем – все самое необходимое для путников, которые не собираются здесь задерживаться.

      Иоланта наблюдала, как они едят, принимают ванную, отдыхают. Наблюдала и не вмешивалась. Позже, она отправила Ульрику спать за занавеску, а Гаспару предложила скамейку, но тот, как настоящий странствующий рыцарь, сказал, что в походе предпочитает более простую постель. После этого, он снял с крюка вбитого в стену шкуру какого-то зверя, подивился на ее облезлый вид, и с разрешения Иоланты устроился на пороге. Через какое-то время рядом с мальчиком пристроился кот, перенесенный сюда вместе с домом. Закрыв глаза, предаваясь легкой дреме, Иоланта слышала, как Гаспар что-то говорил коту, а тот успокаивающе урчал. Она улыбнулась и вздохнула. Завтра им предстояло расставание. Скорее всего, долгое, а может быть, и навсегда. Это было грустно, но с другой стороны, Иоланта была спокойна – эта часть ее плана прошла более чем успешно, хотя и не без некоторых побочных эффектов, которые Иоланта не предвидела, но после некоторых размышлений сочла их скорее положительными…

      А город был занят поисками детей. Каждые полчаса, по местному телевидению давалась врезка с фотографическими изображениями Олеси и Игоря. Правда, теперь в этих сообщениях, Лейла фигурировала уже как подозреваемое лицо. Следователь из городской прокуратуры несколько раз навещал семью Гооцци, но новости его были неутешительны. Да, по большому счету, новостей и не было. Объявленные планы «Перехват», «Сирена» и какой-то ничего не дали. Где-то зафиксировали похожего ребенка, но оказалось, что это не тот. Как следствие – резко снизилось посещение школ.

      Вера Александровна ждала несколько дней, а потом бросилась к Марфе. Ведунья встретила ее сумрачно, похоже, она была недовольна ее приходом. Взглянув на нее, женщина решила, что зря надеялась на нее. Однако, заметив, что Вера Александровна растерялась и топчется на пороге, Марфа позвала ее в дом:

- Заходи, заходи.
- Я, наверное, не ко времени, - пробормотала Вера Александровна.
- Ни не ко времени, а не вовремя – так верно. Тебе следовало прийти ко мне сразу, когда только начались твои проблемы. Прийти и рассказать. Тогда все было бы по-другому, и исправить кое-что можно было, а теперь…, - Марфа замолчала.
- Марфа, так у меня ведь еще одна беда, - начала Вера Александровна, но ведунья остановила ее.
- Это не еще одна, это все та же.
- Неужели это Лейла?
- Знаешь, Верочка, садись-ка на стульчик, а то я думаю, ты сейчас свалишься, прямо на пол. На полу чисто, только мне тебя не поднять потом – спина у меня больная.

      Женщина села, как сломалась, на диван, и болезненно выжидающе посмотрела на Марфу.

- Значит так. Во-первых, все твои живы. И старшая, и младшие. И что самое странное – они вместе.
- Слава Богу, - выдохнула Вера Александровна и перекрестилась.
- Погоди. Все не так просто. Занесло их куда-то… мне туда не попасть…
- За границей, - проговорила Вера Александровна, памятуя о тех разговорах, по поводу пребывания Надежды в Индии. Мелькнули перед ней обрывки газетных статей и телевизионных передач о похищении детей и продажи их…
- И да, и нет. «Да», потому, что периодически она уходит из зоны моей чувствительности, а это отчасти зависит и от расстояния, а «нет», потому, что граница, за которой находятся твои дети, проходит прямо через наш город.
- Как это?
- Да я сама понять не могу, как так может быть. Такое ощущение, что он может перемещаться моментально из одного места в другое. Как по взмаху волшебной палочки.

- Разве такое возможно?
- Выходит, возможно. Буквально день назад, я чувствовала, как все они трое вместе были где-то в городе, а потом, как отрубило. Я не чувствую их уже больше десяти часов.
- А где Вы их чувствовали?
- В городе, где-то рядом с тобой. Близко-близко. Может быть, на микрорайоне, но в каком-то странном месте.
- Странном?
- Да. Похоже, именно через него и проходит граница.
- А что же мне делать?
- Попробуй найти, хотя, я думаю, что уже поздно. Они, скорее всего, отправились в путь.
- В путь? Это далеко?

- Туда, где я их не могу отследить, за ту границу.
- Они вернуться?
- Мне это неизвестно. Одно лишь могу тебе сказать. Не думай плохо о старшей дочери. Хорошая она у тебя и тебе следует молиться, за то, что бы, не раздавил ее крест, который она на себя взвалила.
- А помочь-то я ей могу?
- Помочь, говоришь? Вот уж не знаю. Об этом тебе не со мной говорить надо. Есть люди, которые наделены иным, чем мой, даром, только он опасен для человека, очень опасен. Это дорога скользкая…
- О чем Вы говорите, Марфа?
- О колдунах, Верочка, о колдунах. У них другая природа силы. Они общаются с нечистым.
- Я готова душу, - горячо начала Вера Александровна, но договорить не успела.
- Не место таким клятвам в этом доме.
- Я не хотела Вас обидеть.

- Я знаю. Я дам тебе имя и адрес. Он колдун. Черный, как кладбищенский ворон. Подойди к нему, спроси. Я не знаю, захочет он тебе помочь, может быть, просто прогонит…
- Спасибо.
- Ты подожди благодарить. Ты ведь не поняла, родимая. Никогда я не давала это имя и этот адрес. Я даже имя боюсь произносить его.
- А кто он?
- Колдун.
- А как, Вы с ним…
- Это…, боже-боже, это мой брат, родной, кровинушка моя, просто помоложе. Мы с ним всегда были, не разлей вода, а потом круто развернулись разошлись наши дорожки. Я ведь ведуньей стала только из-за него, хотела отвратить от края, но не смогла. Так, наверное, на роду написано у меня было. Так что иди, скажи, что от меня, скажи, что очень я просила тебе помочь и оставить в живых. Вот уж, правда, не знаю, поможет тебе такое благословение…

      Марфа тяжело поднялась, подошла к буфету и вытащила из ящика шкатулку. Из нее, из стопки каких-то бумаг, писем, счетов, достала она листок и протянула его Вере Александровне.
Бери так, не переписывай. Мы ведь все, в долгу перед тобой, понимаешь?

- Нет, о чем Вы?
- А, - махнула рукой ведунья, - не знаешь, и не надо тебе. А про деньги, которые ты там для меня приготовила – забудь. Я помогаю так, главное успеть помочь. Я ведь, тоже не всем могу…, когда поздно бывает, а когда…, тут не объяснишь…, тут все сложно…

      Не удержавшись, женщина поцеловала Марфу и вышла из дома. Ведунья долго смотрела на дверь, за которой скрылась женщина. Тягостно было у нее на душе. Шаркающей, словно придавленной к земле, походкой вернулась Марфа к буфету и достала оттуда старый альбом для фотографий. Коричневый плюш на нем полинял, по краям вытерся, обнажив темный картон. Марфа села на диван и стала медленно листать с самого начала. Была она там, в молодости, была с детьми, не со своими, с приемными. Можно было увидеть там и колдуна, только молодого, до того, как он стал колдуном. Долго рассматривала и гладила она фотографии, а потом отложила альбом, достала все из того же буфета штоф с домашней настойкой и налила себе стопку. Всегда, когда приходилось ей вспоминать свою молодость, семью, родственников срывалась она в горький и долгий запой…

      А Вера Александровна, выйдя из дома Марфы, почти бегом отправилась к себе на микрорайон. Помстилось ей на минуту, что вот прямо сейчас, подойдет она к дому и увидит все своих детей, так она в это верила, что когда не случилось этого, обессилено села она на лавочку и горько расплакалась. Там и подошел к ней ее муж, Михаил Семенович, опять под хмельком. Судя по всему, он был единственным из всего семейства, кого развернувшиеся события касались краем.

      Михаил Семенович сел рядом с женой. Несколько раз глубоко вдохнул, что бы развеять хмельной туман и произнес почти трезвым голосом.

- Что, сука, прозевала детей, - голос его резко пошел вниз, язык перестал его слушаться, а уже через мгновение, его самого потянуло в сторону, и он упал со скамейки в снег.

      Будто не заметив ни слов его, ни падения, Вера Александровна поднялась и вошла в подъезд, даже не взглянув на делающего попытки подняться, мужа. Зато с другой стороны, от соседнего подъезда спешила на помощь сыну Евдокия Марковна, причитая на ходу:

- Вот ведь наказал Бог невесткой. Ни за детьми последить, ни мужу помочь. И что только на уме у бабы.

      Соседи жалостливо смотрели на старания матери и вполголоса, между собой, осуждали поведение Веры Александровны, хотя и не все, а только большинство…

      В доме ученого Иоланта появилась под вечер. Слуга уже обошел комнаты и зажег огонь. Господин Шаруд, Суджана и Надежда, которую отпустили на выходные в связи с некоторым улучшением самочувствия и праздником, сидели за столом и разговаривали о чем-то незначительном, когда входная дверь приоткрылась, и послышался голос Иоланты.

- Вечер добрый.
- Ой, это ты, как здорово, - сорвалась с места Надежда и бросилась в объятия подруги, - а мы только что говорили о тебе.
- Здравствуйте, госпожа Иоланта, – Суджана  поднялась, и, сложив руки, поклонилась девочке.
- Здравствуй, Суджана.
- Здравствуйте, прекрасная и таинственная гостья, - господин Шаруд поклоном приветствовал Иоланту, - Вы припозднились. Хотите ужинать?
- Спасибо, господин Шаруд, чаю бы, - Иоланта приветствовала поклонами всех присутствующих.
- Сарух, – позвал господин Шаруд, - принеси чаю госпоже.

      Надежда почти плясала около подруги. Можно было подумать, что с последней их встречи прошли, по крайней мере, полгода. Когда ее щенячья радость чуть улеглась, а чай был выпит, Надежда сказала.

- Иоланта, господин Шаруд предлагает привезти сюда маму.
- Хорошая мысль, - ответила Иоланта и вопросительно посмотрела на Шаруда, - а это не обременительно для Вас?
- Ни сколько. Пусть хоть на время пребывания здесь госпожи Надежды, в этом доме будет командовать женщина. Честное слово, этому дому не хватает именно женского присутствия. Суджана не против. А, кроме того, я разговаривал со специалистами, - господин Шаруд сделал некий знак, что бы Иоланта поняла, о каких именно специалистах идет речь, - так вот, они говорят, что присутствие матери должно способствовать восстановлению организма.
- Это не проблема, кроме того, мне будет это приятно сделать.
- Иоланта, а ты говорила с мамой, - вмешалась в разговор Надежда.
- Да, конечно говорила…, вот только все мои увещевания действуют на нее совсем наоборот. Не получается у меня успокоить ее…

- Да-да, я знаю, она все время плачет, когда я разговариваю с ней по телефону, - грустно произнесла Надежда.
- Ну, не грусти, главное она знает, что ты жива и здорова. А при таких раскладах, не далее чем через день-другой, ты увидишься с ней. Тогда вам совсем не о чем будет грустить.
- Я говорил то же самое, буквально перед Вашим приходом, - улыбнулся господин Шаруд.
- Вот и отлично.

      Прикрыв ладонью рот, стараясь делать это незаметно, Суджана зевнула, но Иоланта заметила.

- Какие-то вы сонные.
- Мы сегодня ходили на развалины храма, на весь день. Поэтому устали, - ответила Надежда.
- Тогда, может быть, пойдете спать?
- Иоланта, ты не исчезнешь, до завтрашнего утра?
- Нет. Когда вы проснетесь, я еще буду здесь.
- Не исчезай.
- Хорошо-хорошо, - кивнула Иоланта и улыбнулась.