Самосад продолжение 2

16. На тёмном балконе, возле открытой фрамуги, плечо в плечо стояли Худой и Билл. Тихо беседуя они курили трубку, передавая её друг другу. Раскалявшееся сопло трубки попеременно подсвечивало их лица романтическим сиянием огня.
    Лимон луны закутался серебром облаков, которые раскинулись по чернилу небес рыбацкими сетями. Звёзды пульсировали. Ворчали изредка внизу проезжающие авто. Худой передавая трубку Биллу задал вопрос:
    - Серый, ну что ты скажешь? Как тебе материал? Вообще, вот что мне делать?
    - Да нормальный материал. Нормальный.
    - Ну слава Богу…
   - Но ты булки не расслабляй, Лёха. Природа мира волновая. Информация сыпется из космоса без остановки. Идеи витают в воздухе, и очень возможно, что одновременно с тобой с разных сторон в Киев приехало ещё десять человек с таким же, а может ещё и лучше материалом
    - Да ты чо?- встревожился Худой.
    - Я не утверждаю, Лёха, но всё может быть. Нельзя расслабляться.
    - Ну спасибо за совет, Билл.
    - Не за что. Лёха, всё что было сделано ещё ни о чём не говорит.
    - Но это же шаг? Развитие?
    - Ну – для тебя?- может быть.
    - А для тебя?- вроде даже как-то с обидой спросил Худой Билла.
    Тот пожал плечами и толкнул дверь в комнату.
    - Заходи. Ну его в баню тут долго стоять.
    Они вошли в комнату и улеглись на диванах в разных углах. Билл распустил волосы и они упали ему на лицо, оставив снаружи только крючковатый нос. Мощные руки пловца были разукрашены цветными татуировками героев «Мастера и Маргариты». Билл забрался под одеяло и продолжил беседу. Он спросил:
    - Лёха! Ты что, хочешь стать артистом?
    - Серый, я им стал, когда решил сюда приехать.
    - Нет, Лёха, ты ошибаешься. С того момента, как ты решил стать артистом и до того момента, как ты им действительно станешь, должно пройти не менее пяти лет. А лучше – больше.
    - Пяти лет?- Худой даже приподнялся на локтях от огорчения.
    - А ты что думал? Сказал сам себе: я артист и дело в шляпе. Не-е-ет, дорогой. Тебя должен принять космос. Подсознание.
    - Как это?- не понимал Худой.
    - Ну вот представь себе виниловый диск.
    - Ну.
    - Он же весь из полосок. Из колец. От центра и к краю они всё шире и шире.
    - Ну.
    - Не нукай, это некрасиво. Представь, что диск – это тот мир в котором ты существуешь. Ты находишься на самом маленьком кольце. Кольцо находится в таком положении, что тебе стать артистом шансов нет. Тебе нужно переместить кольцо. Заставить его провернуться. Но для этого должны сдвинуться все кольца. Ты создаёшь вибрации и начинаешь ждать. Но большие кольца так далеко, что тебе не видно: пришли они в движение или нет. Человек – скотина крайне нетерпеливая. А расслабляться и сосредотачиваться мы уже давно разучились, отсюда метания. Артисты становятся бизнесменами, а барыги вдруг начинают сыпать альбомами как пирожками.
    Но ты не расстраивайся. У тебя есть шанс стать артистом. Вибрации уже созданы и теперь нужно дождаться разворота. То, что он состоится – у меня сомнений в этом нет! Сумеешь ли ты дождаться этого – это второй вопрос. Я вот не пойму – зачем тебе это надо?
    - Знаешь, Билл, Недзик как то сказал: «Как хорошо быть музыкантом. Вот спрашивают тебя – ты кто? Скажешь бизнесмен – скажут покажи где твои деньги; скажешь военный – попросят документы… А тут: ты кто? – музыкант. А-а-а! Всё ясно. И уже пофигу как ты одет, обут и так далее…
    - Ну я понял!- рассмеялся Билл.- Согласен : статус артиста содержит в себе определённые привилегии. Но этим привилегиям сопутствуют буквально орды негативных моментов.
    - Ну, например?
    - Например? Ну во-первых, крайне нестабильные семьи. Гастрольная деятельность изматывает. Ты возненавидишь свои песни, своих музыкантов и поклонников.
    - Если будут поклонники…
    - Будут. Это я тебе гарантирую. Чокнутых у нас немерено. А поклонницы – это групповуха. То есть, всё время рядом бродит призрак триппера или ещё чего похуже.
    - Но можно же брать с собой семью на гастроли?
    - Не запрещено. Но я тебе обещаю, что после третьего переезда семья пошлёт твоё турне куда подальше – для рядового человека такая жизнь неприемлема. А девочки ждать и хранить верность не умеют. Как только ты отваливаешь от своей любимой, её шахна начинает считать себя свободной и давай излучать флюиды, на которые бегут мальчики. И один из них обязательно уговорит твою красавицу.
    - Фу, Билл. Не говори такие вещи. Меня аж затошнило. Я как представил…
    - А ты не представляй. Поехали дальше. Даже очень энергичная концертная работа не есть гарантия обеспеченной старости. Коллективов, хороших коллективов очень много. Зарабатывают единицы. Очень много тратить обязывает всё тот же статус. Ты ходишь в дорогие клубы, пьёшь дорогой вискарь…
    - Я не пью.
    - В этом тебе проще. Но нужно ещё одеваться. Регулярно менять струны на гитарах. Инструмент не должен быть один. Минимум два. Струны выходят из строя где-то за две недели. Пластик на барабаны, палочки, медиаторы. Аренда репетиционной; аренда студии. Зарплата музыкантам. Есть в шоу-бизнесе такое понятие – условия содержания. Что только туда не входит. Для одного -раз в день косяк травы, второму – раз в неделю чувиху; третий хочет пить «Джек Дениелс» блэк лэйбл и курить сигары. И всё это нужно будет тебе решать.
    - Почему мне? Должен же быть директор.
    - Ну-у-у. Если ты найдёшь себе такого директора, который всё это сможет решить – считай – схватил Бога за бороду. Но я таких не встречал. Наш директор постоянно был озабочен единственной думой: как заплатить нам максимально низкий гонорар.
    - Что ещё плохого?
    - Лёха, да сплошь и рядом. Спать ложишься глубокой ночью. До обеда положено спать. Курить тебе надо бросать. Нужно постигать актёрское ремесло. Учиться одинаково профессионально выступать и перед забитым стадионом и перед одним единственным слушателем. Половую жизнь тебе придётся регулировать.
    - Это как?- опять встревожено приподнялся Худой.
    - Как боксёрам. За три дня до серьёзного выступа – пост.
    - Почему? Связки сильней? Ноги?
    - Ноги,- передразнил Худого Билл.- Дух, Лёша. Дух сильней. Запомни:с пустыми яйцами не поют!. Мы в Польше на фестивале играли на разогреве у Эй Си Ди Си. Зрителей тысяч сто. Начали играть. Пошла энергетика в толпу. Толпа завелась. Началась обратка. А Джек – вокалист в ночь перед выступом  накувыркался со своей подружкой. И как только толпа заревела ляпнулся в обморок, идиот. Мы из-за него штуку баксов потеряли. Я потом эту дуру чуть не убил. Так что, Лёшенька, запомни эту простую истину.
    Билл замолчал и они лежали какое-то время в тишине. Потом Худой снова приподнялся и задал очередной вопрос:
    - Серый, ну ты хотел бы поиграть, поездить?
    - Нет, Лёха, я не хочу ни играть, ни ездить. Я вообще не хочу ничего делать. Я хочу отдыхать. Просто тупо висеть.
    - А я очень хочу поиграть.
    - Конечная цель у тебя какая? Записать альбом, два, пять?
    Худой, немного помолчав, уверенно ответил:
    - Я хочу победить на Вудстоке. Я хочу создать группу, которая станет безумно популярной и в Европе, и в Америке. Короче, хочу стать чемпионом мира по рок-музыке.
    - Тогда тебе нужно работать по восемь часов в сутки. Работать и работать.
    - Я готов Билл!
    - Вот и молодец. Завтра можешь начинать. А сейчас доброй ночи, приятных снов.
    Билл сел на диване и потянувшись рукой, на которой Кот-бегемот тянулся лапами к обнажённой Маргарите, вырубил свет.

17. В директорском кабинете Обода за богато накрытым столом сидели: сам Обод, Генерал, Тихнеев, Худой, следователь Приходько и невысокий крепыш средних лет по имени Володя. Он как раз держал речь:
    - Мне из милиции пришлось уйти. Нарвался на одного негодяя.
    - Проверяющий?- вскинул голову от тарелки с закуской Генерал.
    - Нет. Сынок.
    - А-а-а,- понимающе пропел Троцик.
    Владимир неспеша продолжил рассказ:
    - Дежурил я в тот день. Старший опергруппы. А тут свадьба. Не пойти никак нельзя. Ну, я гуляю. Но в норме. Звонят. Сообщают: в одном микрорайоне вооружённый преступник открыл огонь из ружья прямо во дворе. Срочно на выезд. Приехал в главк, принял группу. Я и не обратил внимания на фамилии. Смотрю молодой летёха. В сфере, в бронежилете, ствол, рация, наручники. В общем, полная экипировка бойца спецназа. Говорю ему: «Остынь… с таким огнём в глазах тебе там делать нечего». Отвечает: «Не волнуйтесь товарищ капитан, я в порядке». Ну, в порядке так в порядке. Приехали. Я в штатском. Макаров в кармане пиджака. К бою готов. Но я не собирался стрелять. Захожу во двор, смотрю: пьяный работяга, в трико  и кедах с двустволкой наперевес бродит как слепой. Я расслабился, на него не смотрю, продолжаю двигаться. Знаю: пока он идёт, можно не бояться. Перед выстрелом он остановится. Но всё - равно я успею выстрелить первым. У меня куча преимуществ: внезапность, скрытность, опыт. Я, в конце концов, мастер спорта по стрельбе. Но стрелять не хочется. Вижу - не бандит. Иду на сокращение дистанции. Метров пять- шесть уже достаточно для броска. Осталось между нами метров десять и вдруг слышу за спиной истеричный крик летёхи:
    - Стреляйте, товарищ капитан, стреляйте!
    И тут мужик остановился и поднял ружьё.
    За столом все замерли в ожидании кровавой развязки. Вова стремительно заканчивал рассказ:
    - Но я всё равно не стрелял. Успел его обезоружить. А на летёху составил рапорт. Так и так, мол: при задержании вооружённого преступника лейтенант такой-то проявил невыдержанность на грани трусости, чем подверг смертельному риску жизни сотрудников и гражданских лиц. Считаю невозможным дальнейшую службу в органах этого офицера. Короче, изложил красиво. А на следующий день шеф мне сообщает: тебе разрешили по собственному желанию. Не понял,- говорю. А он: эх Вова, Вова, ты, что фамилию не видишь? И тут до меня доходит – сын. Сын!!! Хорошо, что сразу пригласили в Москву, в КГБ.
    - Одни шпионы за столом! – весело констатировал Тихон. – Господа чекисты, у меня к вам вопрос. Вот вы такие все умные, опытные, ловкие. Патриоты тренированные. Как же вы Союз просрали? Вы же присягу давали. Получается, что вы все изменники Родины. Не спорьте. По закону – так. Но я вас не обвиняю, я спрашиваю: наши разведчики знают причину развала, так чтобы в двух словах…
    - Так чтобы в двух словах?- как эхо повторил Генерал и обращаясь к Володе спросил,- можно мне ответить?
    - Товарищ генерал, - суббординационно подтянулся Владимир.
    - Спасибо, - Генерал повернулся к Тихону,- Понимаешь Игорёк, в недрах ФСБ была проведена колоссальная аналитическая работа. И причина была установлена. Как ты говоришь: в двух словах. Так вот, эти два слова: принцип некомпетентности. Неясно? Неясно. Объясняю на примере: молодой человек оканчивает ВУЗ и приходит на завод мастером смены. Отлично справляется, его начинают двигать. Он становится начальником цеха и опять всё кипит, работает. Его на директора. Снова он на своём месте. Шарит. И вот, он президент. Вот она, вершина, а он вдруг понимает, что плавает в этой специфике. Не шарит. Не его это место. Но место ему дорого. И он с тревогой начинает смотреть вниз, где по карьерной лестнице карабкаются людишки. Всех потенциально опасных для себя он начинает душить, ошельмовывать, уничтожать, короче. Оставляет в живых, только самых никчемных(на фоне которых он выгодно смотрится). В результате, к власти в стране пришли дураки. Не предатели. Просто-нищие дураки.
    Генерал замолчал и в комнате не было слышно ни звука. С рюмкой в руке поднялся Обод:
    -За Родину, которая ведёт свою войну уже тысячу лет…может и больше… Дай Бог ей выстоять и возродиться ради наших детей!
    -Ур-ра!!!- ответили остальные, встав, словно гусары, вокруг стола.
    Выпили и снова все присели. Неожиданно следователь Приходько хмыкнул, тряхнув головой.
     - Да, жизнь так изменилась, что просто шалеешь иногда. У нас неделю назад была хохма. По городу за сутки насобирали пятерых американцев. Обобранные до нитки, как дети, в слезах. Лопочут что-то. Нашли переводчика. Оказывается, ребята к нам приехали выиграть лимон баксов. Игра называется «Русское сафари».
    На этих словах следователя Приходько Худой чуть не подпрыгнул на стуле, а тот продолжал:
    -Двое аферистов провернули комбинацию. Слупили с америкосов кучу денег и исчезли в неизвестном направлении. А эти пингвины и так дебилы-дебилами, а тут ещё от такого экстрима у них вообще чуть не разлетелись последние кукушки. Просят вернуть деньги, да где же теперь этих орлов найдёшь?!
    Все слегка посмеялись, а Худой, вдруг, заявил:
    -А я знаю, где эти ребята сейчас кайфуют!- И, взглянув на генерала, сказал:
    -На Кубе! На острове Свободы!!!
    Генерал, поднимаясь из-за стола, махнул рукой:
    -Это можно узнать. Брат Фиделя, Рауль - мой очень хороший друг.
    Он обошёл стол и встал рядом с Приходько. Положив руку на плечо следователю, Генерал наклонился к его уху и спросил:
    -Игорёчек, ты на войне воевал?
    Игорёчек опешил и молча смотрел в глаза героя. За него ответил Володя:
    -Я воевал, Юрий Николаевич!
    -Да?!- обрадовался Генерал.- А где?
    -Афган.
    -А где?
    -Кандагар, Пули-хумри…
    -Братко!- пропел Генерал и уселся рядом.


    18. Поздним летним вечером Худой вышел из маршрутки на конечной остановке на краю Днепропетровска. В кромешной тьме мигали звёзды, да изредка поблёскивали отполированные края щебёнки, выступающей из асфальта. Луна на небе отсутствовала. Худой, не спеша, побрёл по дороге. Пройдя сквозь посадку, миновал освещённый железнодорожный переезд и снова вошёл в темень. Внезапно он прокашлялся и негромко заговорил:
    -Мне сказали, что в такие ночи я могу напрямую общаться со своим ангелом- хранителем. Нужно быть на воздухе и говорить вслух. Вот я на воздухе. Надеюсь, ты меня слышишь.
    Ангел мой, я хочу тебе рассказать, как я устал. Устал страдать. Я уже не люблю эту женщину. Да её уже давно не любил. Почему же так больно? Ей, Богу, Ангел, больно!!! Я тебя прошу: вырви её из моего сердца. Освободи меня. Дай мне такую женщину, которую выберешь сам. Только дай мне знать, что это она. Я постараюсь полюбить её всем сердцем. Пусть она мне родит. Неважно кого. Мальчика, девочку, хоть обоих сразу. И отпусти меня домой. Почему я не могу никак уехать отсюда? Ты же видишь - я умираю! Он меня убивает, этот город. Я хочу домой. Сто лет там не был. Я истосковался по родителям, брату, друзьям… По родине. Не хочу роптать. Понимаю, что мне дадено в этой жизни гораздо больше, чем многим другим. Я почти всё промотал и растранжирил.
    Если это плата за предназначение…что ж… Не могу сказать, что рад этому открытию. Мои песни практически никто не слышит. Это конечно не моё дело, но почему?! Почему ты так легко выдвигаешь какое то ничтожество, явную бездарность, проходимцев от творчества, и ставишь непреодолимые препятствия передо мной? Я же ничего не сочиняю сам. Записываю только то, что приходит из вне.
    За всё нужно платить? Что? Мне нужно от чего-то отказаться? От чего? Чего ты хочешь взамен? Что я должен здесь понять? Второй месяц я прохожу по этой дороге три с половиной тысячи шагов. У меня нет семьи, нет дома, нет инструмента. У меня остался один загранпаспорт. Может, ты хочешь, чтоб я стал бомжом? Так я и так бомж! Ты что, не видишь?!!
    Я стараюсь соблюдать спокойствие, но у меня всё реже получается… Мне видятся вокруг одни недруги. Ну, за исключением некоторых. Прости меня, Ангел мой, что я всё жалуюсь! Знаю, знаю, что нужна конкретика. Мне всё сложней концентрироваться. Не думать о мирском. Да и как же я не буду думать об этом? Я же сдохну! Или нет? Я сдохну или нет?!!
    Вдруг из темноты раздался суровый мужской голос:
    - Да все мы сдохнем! Чего разорался? Всю рыбу распугаешь.
    - Извините, - произнёс в темноту Худой и, смутившись, дальше пошёл молча. Несколько раз повернув на узких улочках дачного посёлка, он, наконец, вышел к домику, в котором жил последние два месяца. Звякнув калиткой, прошёл во двор. Перед домиком за освещенным столом отдыхали хозяева дачи Виктория и Валерий. Милейшие люди. Завидев Худого, Виктория радостно сообщила:
    - Звонил Анан. Тебе завтра с утра нужно быть у него. Поедешь домой.
    - Слава тебе, Господи,- перекрестился Худой, опускаясь на табуретку.

      
         19.  В провинциальном российском городке с древним татарским именем Аркадак похолодало в тот год рано. Темнеть стало тоже рано. Люди расходились по жилищам, возникал дефицит общения. Поэтому, на ежевечерний объезд мусорки, жители городка выходили как на прогулку. В туманном мраке частного сектора пятиэтажный стоквартирный дом возвышался ярким весёлым кораблём. В фуфайке, небритый и заспанный, Худой, в сапогах на трико, вышел с мусорным ведром из подъезда, словно на палубу круизного лайнера. Ему навстречу из тумана проступила высокая фигура мужчины. Холодно отсвечивая по сторонам фирменной оптикой на тонкой переносице, он походил на огромного высокомерного крота, который ни шиша не видит и идёт, толи на ощупь, то ли на звук. Худой шагнул к нему  и обратился:
   -Сань! Привет.
    -Здорово.
   Саня обрадовано бросился на голос Худого, врезался в него, прошёлся по ногам и, подхватив его под руку, снова направился в сторону мусорки, интеллигентно покачивая ведром.
    Что тебя беспокоит сын мой? - Саня заговорил голосом, чем-то похожим на голос Худого.
   Да нет… Всё нормально. Скажи мне, как творческая личность, люди искусства в городе есть?
   А как же без них, родимых?
   Много?
   Гитарист.
   И всё?
   Так зато какой!?
   Кто это?
  Пантюха.
   Он же пьёт.
   Сейчас не пьёт.
   Ух, ты! Класс!
   А барабанщик есть?
    Есть один, но офигенный?
    И кто же?
    Пантюха. И на басе он играет вдохновенно.
    Но он же не может играть на всех инструментах сразу.
    Не знаю.
    Ну ладно. Сань, передай ему, пожалуйста, что я хочу с ним встретиться.
    Я ему уже сказал, что ты приехал, так что вечерком жди.
  Не торопясь, они прошлись до конца дома к дороге, которая проходила вне досягаемости огней корабля. Там по очереди все ныряли в черноту и спустя миг выходили на залитую тёплым жёлтым светом палубу с посветлевшими лицами, как будто там, в темноте, оставался не только мусор, но и грехи. Возле своего подъезда Худой поблагодарил ещё раз Саню и пошёл домой. Разуваясь в прихожей уютной родительской квартиры, он громко сказал в коридор:
   Мам, я Абрама встретил. Он сказал, что, может, Пантель зайдёт. Ничего?
   Из кухни красивый женский голос тоже громко ответил:
   Конечно, ничего. А кто такой Пантель? Что-то я тако…
    Пантюха, мам. Андрюша Сурков. В колхозе живёт.
    Так он же пьёт! - показалась из кухни мама.
    Абрам сказал, что сейчас не пьёт. Закодировали, наверное.
    Да, Слава Богу. Так что? Напечь оладышек?
Пока мама пекла оладышки, Худой задремал на диване в зале. И уже почти сквозь сон донёсся звонок в дверь. По коридору прошла мама. Открылась дверь. Закрылась дверь. Войдя в тёмную комнату, мама шёпотом  произнесла:
   Лёша, там к тебе Андрюша. По-моему, он пьяный.
    Худой поднялся на ноги и встретил творческую личность. Пантюха оказался тридцатипятилетним мужчиной, в меру упитанным, смуглым с азиатским разрезом глаз. Вежливо отклонив предложение снять демисезонную куртку, он прошёл в комнату и присел на стул возле серванта. Худой, радостно улыбаясь, сел на диван напротив.
   Ну что? Привет из юности? - начал диалог Худой. Пантюха, вдруг, быстро затараторил:
   -Привет, привет, Лёшенька. А мне как Абрам сказал, что ты приехал, думаю: О!-чё эт его. Я так понимаю, что ты бы хотел, чтоб я тебе рассказал о культурной жизни города?
    Худой, продолжая радостно улыбаться, согласно кивнул. Иногда слегка заикаясь, Андрей продолжал тараторить. Приложив руку к груди, он выпучив карие глаза, излагал:
   Культурной жизни нет. Да. Не удивляйся. Лёша, я же прекрасно понимаю, зачем ты меня хотел видеть. Ты мне сначала не поверишь, я знаю, но ты потом поймёшь, о чём я тебе говорил. Но, кое что я тебе расскажу.
   Тут Пантюха бросил осторожный взгляд на стеклянную дверь в комнату и наклонился к Худому. Тихо, но внятно, произнёс по слогам:
   -Дай ста-ка-нн.
   -Абрам же сказал, что ты не пьёшь.- изменился в лице Худой. Тоже бросив короткий взгляд на дверь, он добавил:
   Тут только хрусталь. Есть типа кружки. Подойдёт?
   Давай, давай, - поторопил его Пантюха. - Закуски не нужно. - сказал он и извлёк из внутренних карманов куртки бутылку самогона и жёлтое яблоко. Задорно подмигнув Худому, авторитетно заверил:
   Сейчас я заряжусь и расскажу - ты приколешься.
  Пантюха торопливо и, словно опасаясь какого-то удара сверху, одну за одной, опрокинул в себя две кружки. Откусив яблока он молча жевал опустив голову. Постепенно, плечи его расправились. Волосы заблестели. В глазах лучилось добро.
   -Лёша, в городе две группировки. Всё давно поделено и если ты сейчас этого не поймёшь и будешь жить как будто этого нет, ты пострадаешь.
   -Постой. Ты о чём, Андрюха? Блин, ну как жаль, что ты бухаешь!
  -Не ссы, братан, никто не знает. Я же не кодировался, а сам себе сказал: «Всё!». Но иногда мне все эти караокчики как настах…- остановился Андрей заметив, что Худой приложил палец к губам и извиняющимся взглядом посмотрел на дверь. Счастливый Пантюха, короткой пантомимой, выразил свой пардон и быстро изменил интонации:
   -Ты думаешь, я бухой? Я тебе говорю о шоу бизнесе. Два клуба. И там и там по коллективу. Профессиональному. Свадьбы, выпускные, Новый Год, дай Бог ему здоровья.
Вот, о чём я говорю, Лёша. И поверь, ты не нужен ни одному из этих клубов. Но использовать тебя захотят все. Имей в виду, ни на кого не ставь. Ни на одного, Лёша. Уезжай лучше, пока не пустил корни. Так, что ничего серьёзного создать здесь у тебя не получится. Я, так понимаю, ты хотел группу собрать?
   Ну да.
   Порепетировать и как дать местным. И проект. Москва-Лондон…
   Ну, типа того.
   Пантюха рывком вырвал бутылку из кармана и допил остатки из горла. Лихо, как фокусник, спрятал бутылку обратно. Пьяный и самодовольный, он с улыбкой продолжал:
   Забудь. Здесь никого нет. Ты думаешь, я не хотел. Я музыкант от Бога. Поэтому, тебе повезло, что я здесь и не пью.
   Да ты же только что…
   Ну и что? Ну что, разве по мне скажешь, что я пьяный.
   Худой с сожалением глядя на Пантюху после паузы выдавил:
   Нет.
   Ну вот. Теперь, Лёшенька, серьёзно Что там за песни у тебя, поставь.
   Андрюха, сапожник без сапог.
  Отлично. Ну тогда под гитару.
   У меня нет гитары.
    Правильно! - рассмеялся Андрей.- Пошли к Абраму у него есть, только не говори никому, что я пил. Никто не знает, что я иногда могу себе позволить в одиночестве так сказать гордом. Но ты! Ты особый случай, Алёша. Ты, прости, не абориген. Поэтому, перед тобой я могу раскрыться.
    Они прошли по палубе через три подъезда и поднялись на пятый этаж. Дверь в квартиру Абрама была приоткрыта и были слышны женские и мужские голоса.
   Пантюху развезло до средней тяжести. Его, вдруг, одолела деликатность. Он краснел, уступал дорогу, извинялся и старался не дышать. Скинув обувь и куртки, они вышли в кухню, где за столом сидела весёлая компания. Абрам, стоявший у плиты, радостно всплеснул руками и вскричал:
   Етит твою мать, сколько звёзд в одном моём скромном доме! Пантюха! Пить будешь? - с улыбкой, Абрам спросил у гитариста и, не отрываясь, смотрел ему в глаза. Отважный Пантель выдержал паузу и, тоже не отводя взгляда, веско произнёс:
   -С тобой? С тобой буду.
   И они сели за стол.
   Когда запели Есенина и Любэ, Худой с Абрамом уединились в зале.
   -Я его пьяным не видел.
   -Сколько, Сань? Две недели.
   -Да нет! Полгода где-то.
   -Ты что хочешь сказать, что я приехал и он запил?
   -Ну конечно.
   -Сань. Чо, правда, больше никого нет?
   -Есть ещё один. Творческий человек.
   Пьёт?
   Нет. Но он танцор. Но профессиональный. Он даже где-то в Москве выступал. Но он голубой. Смотри осторожнее.
   -С чего ты взял, что он голубой? Что? Все евреи-математики, все танцоры-пидарасы? Да может он просто такой манерный.
   -Какой ещё манерный? Я тебе говорю-педик. Мы с ним в Москву в одном купе ехали, он ко мне приставал. Так что смотри, говорю, осторожно с ним. Он такой истеричный, как баба. Но может что то подскажет.
   -Видно сильно я попил, что мне одних алкашей посылают. Гениальных алкашей.
   -Эдик не пьёт. -с ударением сказал Саня.
   -Саня! Эдик-танцор!
   -Это - да. 

 
20. Пик формы. Фантастическая уверенность в своём неоспоримом превосходстве над своими коллегами - современниками. Психологический элемент подготовки, как необходимое условие достижения результата. Не понял? Ты хочешь стать чемпионом мира. Класс .Если ты осознаёшь себя чемпионом? Класс. В принципе, система подготовки известна, так что коль пришло время - начинаем первый этап. Он включает в себя в основном ознакомительный материал по всему курсу в целом.
   Что такое результат? Результат – это реализация внутренней энергии индивидуума. Естественно, в связи с этим уровень, качество исполнения напрямую зависят от работы над своим мастерством. Мы же говорим про результат? Итак, начнём тупо с физики. Нужно больше спать. Нужно бегать. Потихоньку. Но часто и много. Гимнастику - обязательно. Питание. Ну, тут в принципе, ограничений нет. Переходим к занятиям. Необходимо заниматься шесть часов каждый день. Два часа индивидуально, два в парах и два с командой. Без выходных. И Мастерство придёт. И оно придёт к любому, кто понимает, чего он хочет добиться. Когда встречаются мастера в своём виде, функционально все готовы одинаково. Интеллект? Случай? На всё можно, как говорится, сделать поправку. А вот природу энергии, которая в момент выступления получает своё воплощение, а уж, тем более. её какие-то параметры, ни узнать, ни понять невозможно, как и невозможно предугадать момент начала её реализации в полной силе. Поэтому, всё будет решать только, можно сказать, энергетическое превосходство.
   Бегать спать и кушать нужно обязательно. А вот каким образом ты сможешь накопить в себе необходимую только тебе энергию - одному Богу известно. Поскольку, даже несмотря на то, что Спорт и Сцена понятия разные, уровень отдачи должен быть максимальным, поэтому есть много общего между репетицией и тренировкой и так далее. Сплошные аналогии. Чемпион знает о своей победе заранее. Он знает свою силу. И все мастера тоже видят такого чемпиона и понимают всё. Какой бы уровень сопротивления он не испытывал, у него просто гораздо больше энергии. Случай, интеллект влияют только на зрелищность.
   У рок - музыканта арсенал возможностей подключения к таким энергиям гораздо шире, чем, скажем, у спортсмена. Но это вовсе не значит, что нужно по старой доброй рок-н-ролльной традиции удариться во все тяжкие. Однозначно, исключать не стоит ничего. Всё зависит от КПД прибамбаса! Понял? Дочитал? Просыпайся.»
   Худой проснулся и услышал вибрацию мобильного телефона на полу. Подробности прочитанного во сне письма таяли с первыми звуками. И, стоило ему открыть глаза, последние слова неумолимо ушли из памяти.
   -Алло. - сонно просипел Худой.
   -Спать изволите, Алексей Станиславович? - голос Седого, бодрый и уверенный, звучал буквально в голове. - Совсем пропали, спрятались от света. Всех бросили. Как жизнь, дружище?
   -Рад слышать вас ,Сергей Васильевич. Спасибо за звонок. Чем вызван он в столь ранний час?
   -С утра импровизации?
   -Ну, так…
   -Перейду сразу к делу, потому что, Лёшенька, деньги просто так не дают. Их можно только заработать. А они продолжают решать всё. Не хотел бы ты выступить в Москве в клубе?
   -Что за вопрос?
   -Ты готов?
   -Ффф-у-у!
   -Понятно. Значит, там два варианта: первое мая или девятое. Когда тебе лучше.
   -Девятого у меня день рождения, поэтому лучше первого.
   -Договорились. Первого мая утром ты в Москве. Встречаемся там. До встречи, дорогой.
  Худой окончательно проснулся, сел на диване и посмотрел в окно. Там было детство. Там была Родина. Он попытался вспомнить сон. Но мысли уже были далеко. Захотелось поговорить с Абрамом. Абрам спит долго, поэтому отвечает в последний момент.
   -Сань, доброе утро. Извини, что разбудил - я по делу.
   -Говори.
   -Только что звонили, предлагают выступить в Москве. Ты же знаешь - я не работаю. Билеты, струны. Проспонсируешь?
   -Это у нас через две недели?
   -Не знаю.
   -Через две недели. Ты готов?
   -Ффф-у-у!
   -Надо дожить. Зайди ко мне попозже. Давай.
   Худой не отключался и молчал. Абрам, подождав секунду, сказал:
   -Ну, Лёнь. Ну откуда я знаю, что будет через две недели? Я постараюсь тебе помочь. Всё?
   -Всё, Сань. Давай. Я зайду.

20(2) Накануне назначенной даты, Худой пришёл к Абраму. Тот пригласил на кухню. Попили чай. Худой, наконец, не выдержал:
   -Сань, как у тебя с деньгами?
   -Да как? Туго, Лёша. Туго с деньгами. До Саратова довезу.
   -Ё-моё. Где ж взять деньги?
   -Иди к Эдику.
   -У него могут быть?
   -У него есть всегда.
   -Может не дать. Он же знает, я неплатёжеспособен. В принципе, можно позвонить - за спрос не ударит.
   -Хочешь, чтоб тебе отказали, позвони по телефону. Идти надо. Иди к нему на работу. Он обалдеет. Он же боготворит тебя после школьной постановки. Ты для него звезда, профик. Я уверен, что он поможет. Тебе-то что? Он знает, что ты нормальный, так что недоразумений не будет.
   Не раздумывая долго, Худой направился на работу к Эдуарду. Эдик работал продавцом в магазине запчастей. В окружении разнообразных автодеталей, он выглядел каким-то рекламным персонажем. Невысокого роста, пухлый брюнет, лет двадцати пяти, довольно смазливый. Импульсивный, как Джим Кэрри и изящный, как Людмила Гурченко. Худого он встретил сладкой улыбкой.
   -Здравствуйте, Алексей, здравствуйте. Вы что, решили приобрести ко-лэ-со? Или колэнвал? - слово коленвал Эдик произнёс страстно по роковому прищурившись.
   -Эдик, у меня к тебе дело.
   -Слушаю тебя очень внимательно. Чем смогу…
   -Эдик, мне нужны деньги.
   -Ну, я уже понял, что ты не за тосолом.
   -Мне нужно первого утром быть в Москве. У меня выступ в клубе.
   -Шикарно! Шикарно! Ой, Лёшенька, как я тебе завидую.
   -Эдик, мне нужны деньги на билеты, на два комплекта струн ну и так по Москве…Долларов двести-двести пятьдесят.
   Эдик замер, глядя с задумчивой улыбкой на озабоченного Худого. Потом взорвался движением и речью одновременно:
   -Это же изумительно, Алексей. Приглашают в Москву. Я дам деньги. Конечно, дам,  я же тоже творческий человек и прекрасно понимаю ,что всё это для тебя значит. Но! У меня одно условие!
   -???
   -Ты берёшь меня с собой. Я так давно не был в Москве… Ну что? Тебя устраивает?
   -Да ради Бога. Только у меня тоже тогда условие. - И Худой, приложив руку к груди, объявил:
   -Ты не обижайся, но у тебя такой тусняк, что я переживаю, как бы что-нибудь в последний момент не случилось. Поэтому ночуешь у меня. Нас в пять утра Абрам повезёт в Саратов. Идёт?
   -Ой, да я с удовольствием только…Мне нужно будет зайти в парикмахерскую, что-то сделать. - Взъерошивая свои густые волосы, он становился очень похож на Мэрлин Монро.
   -Эдик, спасибо тебе. Не задерживайся. И я тебя попрошу(не тебе же на сцену),-Худой обвёл рукой лицо и волосы-с этим всем без фанатизма.
  Радостно возбуждённый, Худой буквально прибежал домой.
   -Мам! К нам сегодня Эдик придёт переночевать! Ничего?
   -Ничего. Это какой Эдик? Танцор?
   -Да мам! - крикнул Худой из зала и, открыв шифоньер, стал копаться в вещах. В комнату вошла невысокая женщина с проседью в собранных узлом волосах. В очках искрились ироничные умные глаза. Сложив руки перед собой, мама нежно заговорила:
   -Сынок, зачем тебе это надо? Глянько, у тебя все друзья хорошие и готовы тебе помочь. И семью ты ещё можешь создать. Ты же ещё молодой, сынок.
  -Мам, ну ты же интеллигентный человек. Неужели ты в глубине души даже не понимаешь, о чём я тебе говорю.
  -Да понимаю я. Самовыражение, предназначение…Понимаю. Я не понимаю, почему тебе не хочется простого человеческого счастья. Ну что ты всё витаешь где-то?
  -Извините, дорогие родители, но я смесь ваших генов. И то, что не даёт мне остановиться, я получил вместе с ними. И это, мам, выше меня, сильнее меня. Не дай Бог, мне попадёт шлея под хвост, и я начну сопротивляться.
   -Ну ладно, не сопротивляйся. А с Эдиком смотри аккуратней.
    -Мамуля, ну ты же всё-таки учитель. Такие глупости.
   -Это не глупости, сынок. Говорю именно, как учитель. Так что? Оладышек наделать?
   Мама нажарила оладушек. Худой собрался. Поужинали. Чай. А Эдика всё не было. Десять часов вечера, одиннадцать. Худой начал переживать.
   -Блин! Надо было с ним идти.
В половине двенадцатого ночи кто-то поскрёбся в дверь. Худой поднялся и открыл. В темноте лестничной клетки кто-то жалобно плакал. Худой вздохнул и негромко спросил:
   -Что стряслось, Эд?
  Эдика прорвало и он, захлёбываясь от горя и досады, стал жаловаться:
   -Посмотри, что она со мной сделала? Я её попросил сделать мне вот здесь буряковый, а вот тут бордо. Ой-ой…А она…Стерва, стерва, стерва… Это она специально. Завидует, сука. Ревнует. У-у-у…- снова зашёлся в рыданиях Эдуард. В коридоре появилась мама и знаками предлагала зайти в дом. Худой втолкнул Эдика и включил свет. Даже в присутствии плачущего танцора, Худой не удержался от смеха.
   -Да, Эдик. Катюха тебе явно за что-то отомстила.
   Почти до самого подъёма Худой возился с головой Эдика. После пятой мойки волос танцор, наконец, успокоился. Но выспаться не удалось. Ровно в пять, как и договорились, Абрам повёз творческих людей на рандеву со столицей.
   
   
21.Поезд бесшумно докатился до тупика и, качнувшись, замер. Солнце слепило глаза выходящим пассажирам. Худой шагнул на перрон  и сразу столкнулся взглядом с Седым. 
Широко улыбаясь, Седой пошёл навстречу раскинув руки для объятий. Они обнялись, похлопали друг-друга. Худой повесил на плечо гитару и сказал:
   -Я не один.
   -С кем?
   -Ну…С товарищем - осторожно произнёс Худой. - Вон он, из вагона выходит в белом костюме и в жёлтой рубахе с жабо, а-ля Пресли.
   Лицо Седого приняло брезгливое выражение, и он возмущённо вскричал:
   -Но это же пидор!
   -Тише. - взял его за руку Худой и повторил:
   -Тише. Не ори. Ну разве он по-пидарски поступил, если купил мне струны и билеты?
   -Лёха, нам же в клуб…
   -Серый. Всё. Он уже здесь. Я тебя прошу, без издевательств.
Не подпустив к себе Эдика, Седой на дистанции поздоровался кивком и быстро направился к метро. Всю дорогу они увлечённо беседовали между собой. Эдик сидел с видом счастливого иммигранта. Москвичи в метро - это лучшая массовка для фильмов ужаса. Всю дорогу Седой переживал:
   -Что скажет Чичел, когда увидит Эдуарда?
   Чичел сказал:
   -Привет, пацаны! Вот, прямо по коридору параша и душ. Жрать всё готово. Трубы горят. Давайте быстро.
   С испариной на лысеющем черепе, сухопарый и невысокий, Чичел улыбался землякам, несмотря на ярко выраженный похмельный синдром. Мужественно ждал всех. После третьей рюмки Седой сказал:
    -Лёха, пропой всё.
   Худой пропел получасовой блок песен. Чичел поднялся, подтягивая джинсы:
   -Я с вами. Ни фига себе, Лёха?
   Седой, Чичел и Эдик допили водку и все поехали в клуб. Название ни о чём не говорило:»Точка».Когда прибыли на место выступления, стало ясно, что формат слегка не тот.
   -«Думфэст». - прочитал на афише Худой и спросил у спутников:- Что это значит?
   -Ну, рок какой-то. - всплеснул руками Эдик.
   -Нет, Эдуард.- вмешался Чичел. - Это не рок. Это: джи-джи, ду-ду, о-о-о…о-о-о!!!
  Эдик с испугом в глазах смотрел на Чичела. А Чичел так же смотрел на расфуфыренного Эдика. Когда они увидели публику, то немного успокоились. Человек сто разных возрастов полов и сословий собралось на концерт. И только в клубе увидели ещё сто человек молодых людей, оккупировавших танцпол перед сценой. Седой щедро заказал столик на самом ближнем к сцене пандусе. Прямо напротив. После первых двух коллективов Седой сказал:
   -Боюсь, как бы нас тут с твоими романсами пивными бутылками не забросали.
   -Может, не выходить? - быстро спросил Худой.
   -Да нет уж. Столько денег вбухано.Пойдёшь.
  Худой недолго последил за выступлением и вдруг ему явилась мысль. Он повернулся к Эдику:
   -Ты сможешь в третьей песне в проигрыше пройти шагом ча-ча-ча по диагонали через танцпол?
   -Я понимаю тебя - азартно ответил Эдик. -Эх жаль я не взял свои туфли. Может, не получится.
   -Ну, не сотрутся же у тебя подошвы за десять секунд хода?
   -Как-то нужно расслабиться. Чего бы такого бахнуть?
   -Закажи Абсент. Грамм пятьдесят. Потом расскажешь.
   -Думаешь, накроет?
   -Я думаю, если бы ты мог от этого умереть, то продавать тебе здесь этого не стали бы.
   -Ты так думаешь?
 Согласно выбору, Худой выступал пятым. На сцене очередная супержёсткая команда начала выступление и Худой поднялся из-за стола.
   -Я - готовиться. - сказал он друзьям и пошёл с гитарой в гримёрку.
   Гримёрка находилась за сценой. Там уже разминались какие-то музыканты. Худой снял чехол с инструмента. Окружающие заинтересовались гитарой. Кто-то, по просьбе Худого, настраивал её под тюнер. Ни беспокойства, ни волнения по поводу предстоящего выступления, Худой не испытывал. Поблагодарив музыканта за настройку, он повесил гитару на плечо и вышел на сцену. Среди микрофонных стоек комбиков, фонарей и шнуров сновал юркий патлатый парень, выдёргивая и втыкая шнуры по дороге. Откинув волосы с лица, он, сидя на корточках перед каким то прибором, громко спросил:
   -Где остальные?
   -Я один(парень удивлённо вскинул брови). Но играть буду за всех. Ты мне, поэтому, низы не убирай. Вообще, лучше тембр я сам выставлю. Эфектик мне бы какой-нибудь.
   -Холл я повешу - будет нормально, - глаза звукоинженера поглядывали с сочувствием. Наверху на пандусе группа телевизионщиков разбирала аппаратуру после предыдущего выступления. Без приветствий, Худой запел первую песню. Она была медленной и грустной, но в припеве звучало слово здравствуй  и поэтому, в общем, звучало оптимистично. При первых аккордах толпа на площадке постепенно отошла в темноту под стенкой и, стоя на сцене, Худой видел только верхний пандус и то нечётко. Песня подъезжала к припеву. И вдруг, впереди себя, в той темноте, которая поглотила всю активную публику, Худой заметил, как вспыхнула у кого-то зажигалка. Потом вторая, третья. Огней стало много, они пришли в движение. Потом Худой увидел как, очевидно по команде старшего, телегруппа снова стала доставать сложенные агрегаты и монтировать камеру. На невероятном подъёме, Худой допел первую песню и под аплодисменты заговорил:
   -Здравствуйте, добрый вечер, дорогие друзья! Меня зовут Дворников Алексей. Я представляю киевскую группу «Самосад».
   Из зала донеслось:
   -А где остальные?
   -Сейчас мы составом не гастролируем. Барабанщик сидит в тюрьме.
   -Политика? - снова спросил тот же голос.
   -Нет! Ограбление, - честно признался Худой. Толпа отреагировала одобрительным гулом. Каждую следующую песню зал встречал со всё большим воодушевлением. Концовка выступления проходила под знаком сильных взаимных чувств музыканта и публики. После заключительной песни, из зала стали кричать: »Давай ещё! Бис! Давай чёрную воду!». Худой поблагодарил публику и отключил гитару. Он вернулся за столик. С первого взгляда стало ясно, что с Эдуардом произошло что то странное. Он сидел не шевелясь с остекленевшими глазами.
   -Что с ним? Сколько он выпил? - спросил Худой у друзей.
   -Да Бог с ним, Лёха! Ну ты дал! - восхищённо кричал Чичел.
   -Молодец, брат, молодец.- спокойно дал оценку Седой и объяснил состояние Эдика .-Мы ему говорили, что много нельзя. Но Эдуарду понравился Абсент и он ушарашил в общей сложности сто пятьдесят грамм. До завтра он теперь вряд ли вернётся. О! Маэстро к вам, по-моему, идут поклонники. Вроде, это те, которые пятницу пели. А с ними даже девушки. У-у-у. Ты улыбайся, Вася и не умничай. Спасибо и всё.
  Прямо к столику подходила шумная компания. Впереди шагал, улыбаясь, здоровый парень в обнимку с изящной красавицей. Подойдя вплотную, он положил руку на плечо Худому и охрипшим голосом сказал:
   -Отвечаю, говорю от души, искренне. Меня пробило. Приятно вот так, нежданно негаданно, встретить брата по разуму. - Он протянул ладонь Худому и представился:
  -Фрол.
   Худой поднялся и крепко пожал руку Фролу. Потом переобнимался со всей остальной компанией. Комплименты сыпались яркие. Чуть успокоившись, Фрол обнял Худого и сказал:
   -Понимаешь, вот этого, - он указал на сцену. - сейчас вот так(Фрол провёл ладонью над головой). А чтоб вот так, один с гитарой и всех порвал - такого нет. Нет?!!! - он громко обратился к своей компании. Те, неявно понимая о чём речь, пьяно и громко крикнули: «Нет!!!». Так что спасибо, брат. Я - кайфанул. Мы, вообще-то, не музыканты. Месяц назад вот этот мужчина даже не знал, что он барабанщик. Но вот захотели выступить. Так всё достало. У нас всё своё. Приезжай, поиграем, потусуемся.
   Подошла девушка и ангельским голосом пропела:
   -Вы здорово поёте. И песни классные. Сколько вам лет? Вы симпатичный.
  Смущённый Худой услышал:
   -Фрол, ты слышал? Я бы уже полчаса дрался.
   -Ну и дурак. Запомни – это опасно для жизни. Понял? - шутливо отвечал Фрол.
   -Чё? Крыша такая крутая? - не унимался голос.
   -Поверь мне, - ответил Фрол и, хлопнув по плечу Худого, попрощался:
   -Счастливо парни. Берегите Лёху. Мне сегодня стало хорошо. Мне давно не было хорошо.
   Внезапно Эдуард резко встал и заорал, показывая пальцем на плазменный экран телевизора:
   -Вот!
  Телевизоры были на каждой колоне. Колон в помещении было много. Клипы нон-стоп. Эдик встал на клипе Мадоны, в котором подтанцовка практически «ню». Так, кое где золотые цепочки и перья. Эдик улыбался, как будто встретил старого друга:
  -Вот!!! Вот в таких костюмах мы в Саратове выступали!
   Фрол перевёл взгляд с Эдика на Чичела, потом на Седого, потом кивнул Худому и увёл всю компанию.
  -Наверное, лучше валить, пока остальные не подошли, - сказал Седой и посмотрел на Чичела. Тот согласно стал подниматься и, взяв за руку Эдика, обратился к Худому:
   -Лёха, уезжай. Уезжай из провинции. Скромность-путь в неизвестность. Никто там тебе не поможет. Они не понимают, что можно прорваться. Они не верят. А ты делаешь вещи. Я сегодня это всё видел собственными глазами. Давай, брат, я в тебя верю. Я приду на все твои концерты.
   Изливания Чичела прервал Эдик. Он, смущённо опустив голову, сказал:
   -Я потрясён, Алексей. Я вот, честное слово, по хорошему, ну в высшем смысле этого слова, люблю тебя сегодня… Ну, в смысле…
  -Так, валим, валим, - Седой с Чичелом подхватили Эдика и,  выдвинув вперёд Худого с гитарой наперевес, устремились к выходу.
  -Блин, струны новые, тянутся. - на ходу оглядываясь через плечо, рассказывал Худой. 
  -Третья струна заколебала. Всё время соскакивала на четвёртую. Приходилось поправлять.
  -Ха! - Седой на секунду остановился и все трое, сбившись с ритма, перепутались ногами и, чтобы не упасть, им пришлось чуть ли не бегом по дуге в сложном вираже обогнать Худого, исполняя на ходу с телом расслабленного Эдуарда сложный акробатический этюд. Выровнявшись, обретя центр тяжести, Седой продолжил:
  -А я смотрю - не пойму. Один раз что-то раз там рукой. Ну… Когда смотрю - оп, второй. Потом ещё раз. Я тебе скажу, дядя, так всё в масть, что я подумал - это какой-то наворот у тебя новый. Ха!!
  Они вышли на тёмный двор какого-то сталинского учреждения, чьи глубокие подвалы столь креативно использовали коммерсанты. Световая реклама охватывала лишь небольшой клочок заасфальтированной площадки. Вдруг, сбоку из темноты вышел Фрол, на ходу застёгивая ширинку. Улыбаясь во весь рот, он громко предложил:
   -Может, поедем тусанёмся где-нибудь? А? Братья?
  Следом за ним из темноты вышла Лиза и, тоже улыбаясь, поддержала Фрола:
   -Ой, и правда, давайте куда-нибудь завалимся!
  Друзья смущённо отказались и ещё раз душевно попрощались с новыми знакомыми. Эдуард, не открывая глаз, запел Сердючку со страшным саратовским диалектом:
   -«Ныкто мэнэ нэ лубыт ныкто нэ прыласкаэть…»
   -Ну вот, началось. - констатировал Седой.
   -Да, ладно тебе. - Чичел успокаивающе посмотрел на Седого. - Он из всех наших друзей детства, одноклассников, земляков, только он один взял и привёз Лёху. Просто так. Ради кайфа. Не фырчи. Ща возьмём водовки, посидим побазарим.
   -Ну и что теперь? Ждём перемен? - спросил Худой у Седого.
   -Не знаю. - пожал тот плечами.
   -Короче. На фига вам перемены? Вот, пацаны, всё очень зашибись. Причём именно сейчас. А вы - перемены. Да вы от сегодня кайфаните. Прочувствуйте момент. Короче, поехали домой, буханём нормально.
  Все четверо, не спеша, направились к метро.


22.
   -Ну ты Вася! Ну ты Вася! - Седой возмущённо выкрикивал фразу, расхаживая по тесноватой комнате Чичела, переступая через лежащих на полу друзей.
   -Ну как можно было оставить сумку в этом клубе? Ну ладно мы-выпили, расслабились…Но ты!!! – он ткнул пальцем в Худого. -Ты же не пьёшь. Адекватное восприятие и всё такое прочее. Где твоё внимание?
   -Серый отвяжись. Какое внимание? Я выступал! Из меня столько энергии излилось, что до сих пор нет сил подняться. – отбивался спросонья Худой.
   -А-а-а, дядя…-погрозил пальцем Седой. - А вставать придётся. И придётся быстро вставать. Ну, ты дал! Там же твои шмотки. Ты же в чужих не поедешь? Выступил - верни.
   -Блин! - расстроился Худой. - А я к ним уже так привык! Туфли классные, на меня. Слышь,Серый, а Юран не хочет подарить мне прикид на день рождения?
   -Сэр Генри, давайте, подъём, зарядку пропускаем, завтрак тоже…
   -Что-то мы часто завтрак пропускаем - вставил Худой.
   - Стыдись, поэт! Не хлебом единым! - пафосно разорялся Седой. Худой в ответ поморщился и Седой закончил более по земному:
   -Давай, умываться и поехали в клуб.  А Чичел с Эдуардом за билетами. - Седой в одних семейных трусах в протяжении фразы уселся верхом на стул и щёлкал пультом переключая телеканалы с мерцающей скоростью.
   Худой сел на полу и с улыбкой на губах и с грустью в глазах сказал:
   -Ну что? Вот я и выступил в Москве. Да. Вчера было хорошо. Даже нашлись поклонники. А сегодня? А сегодня они проснутся и даже фамилии не вспомнят, не то, что песни. И останется у кого-то воспоминание о том, что на «Думфесте» лабал какой-то бард, Конечно, он выделился. Но только тем, что был без команды. Один. Смелый придурок!
   А я, парни, две недели по шесть-восемь часов изводил всех репетициями. Я ради этих песен от стольких вещей отказался!.. Вот - Юран, работает сварщиком. Просто сварщиком! А я, блин, поэт, певец и композитор занимаю у него прикид на выступ, потому, что одежду не покупаю уже лет шесть. И вчера ничего не произошло. И не факт, что произойдёт. А жизнь идёт!!! Я детей хочу!!! Хочу семью!!! На хрена мне вся эта музыка?!!
   -Успокойся – сердито оборвал причитания друга Седой. - Надо уметь ждать. - Седой  присел на корточки рядом с Худым и, приобняв его, весело заговорил:
   -Послушай! Твои песни нашли уже свою публику. Заметь - благодарную публику. Ты просто не видишь никого вокруг! Посмотри! Вот я, вот Эдуард, - Эдуард взъерошенный после сна, ничего не понимая, хлопал глазами на Седого, - вот Чичел .Вчера был Фрол и Лиза! Всё придёт, Лёха!
   -Когда? Серый! Вдруг я ошибся и это не моё?! - Худой с отчаяньем смотрел в глаза Седому. Тот помолчал, встал и, вздохнув спокойно, произнёс, натягивая джинсы:
   -А вот об этом, дорогой, надо было думать раньше. Помнишь, ты мне доказывал: «На хера нам этот бизнес! Мешки таскаем через всю страну. Руки обрываем! Денег-понты. То ли дело шоу-бизнес».
   Я семью бросил из-за тебя! Ну, из-за музыки, в смысле. Фирму бросили. Ради чего? Чтоб ты сегодня нам портил настроение своим депресняком?!!
   Так. Пей чай и поехали. Номерок не забудь.
    Разбившись попарно, компания разъехалась по Москве. Всю дорогу до клуба, Седой рассказывал анекдоты, но Худой даже не улыбнулся. Друга он не слышал. В голове у него мелькал калейдоскоп из моментов вчерашнего вечера. Выйдя из подземки, друзья перешли на ускоренный ход, что впрочем, нисколько не помешало Седому продолжать попытки поднять настроение товарищу. Худой шёл задумчивый, время от времени, задерживая взгляд на лицах встречных прохожих. Постепенно в глазах разгорелось любопытство. Он стал пристальней всматриваться. Изменилась походка. Внезапно, он встретился взглядом со старушкой. Маленькая, сухонькая московская старушка. Ласково улыбаясь и неотрывно глядя Худому прямо внутрь, она неожиданно бодро сказала:
   -Что вы, что вы! Бросайте курить. Вам надо долго жить.
   Худой, заглядевшись на старушку, врезался в Седого. Седой отшатнулся и, подхватив споткнувшегося товарища, зачастил ему прямо в ухо:
   -Ты понял, Вася? Ты видел, дядя? Какие тёлочки! И они живые. И рядом с нами. И вот это-жизнь!!! Так давай живи. Не подвисай, Лёха. Есть секунда. И мы идём забирать сумку. Давай заберём её с любовью. Потому что это факт нашей жизни и пусть он будет красивый! Давай заберём её с любовью к тем, кто её охранял! Ты номерочек не посеял? -абсолютно без пафоса закончил Седой, открывая дверь в подземелье ночного клуба.
   -Серый, ты случайно не улучшился, нигде? - подозрительно спросил Худой.
   Седой пропустил его вперёд и подтолкнул в плечо со словами:
   -Давай, давай. Улучшился. Иди, иди.
   Пройдя тёмной лестницей, музыканты очутились в просторном фойе клуба, увешанном афишами и плакатами всевозможных групп и исполнителей с автографами легенд. Прямо перед друзьями разыгрывалась сцена из жизни администрации клуба.
   Посреди фойе, широко расставив ноги, стоял крепкий молодой мужчина. Он, что говорится, наезжал на пятерых парней, которые, понурив головы со стильными стрижками, стояли съёжившись, как салабоны перед дембелем. Конкретно жестикулируя и перекладывая четки из руки в руку, мужик обращался к менеджерам на странной смеси разных  жаргонов:
   -Вы быки! Тупые быки! Вы чо? Рамсы попутали?.. Где он?!! - мужчина был разъярён.За его спиной двое амбалов с каменными лицами смирно жевали жвачки.
   Седой толкнул локтем Худого и кивнул на гардеробную:
   -Давай!
   Мужик в фойе давил на менеджеров:
   -Вы бездарное отродье. Кто не согласен? Кто-то против? Витя! Ты что, против?!! - угроза звучала в голосе мужчины так открыто, что, очевидно, Витя испуганно ответил:
   -Не против.
   Мужику ответ не понравился:
   -Ты не против?!А я, бля, против! На фига мне вот такой голимый порожняк вместо пятерых людей? Людей!!! Чмошники!!! Вы понимаете что это такое - Люди?!! Ну, где?!! Ну, где сейчас искать этого гитариста?!! Он в одиночку был на вашем сраном «Думфесте» и вы не обратили внимание. Мне люди звонят: «Твой фестиваль опустили.» Как? Кто?  «Да какой то «Самосад»»из Киева. Я вас спрашиваю: Где этот «Самосад»?
   На этих словах мужика Худой, принимая сумку из рук гардеробщицы, почувствовал холодок пробежавший между лопаток.
   -Ну что делать будем? -мужик не хотел успокаиваться. -Если вам не нужна работа и не нужно лэвэ базара нет - дело ваше. Но. Разве я вам объявлял, что мне тоже денег не надо. Объявлял, я вас спрашиваю? Не-ет. Так зачем же вы меня опрокидываете? Так где этот гитарист? Я его сейчас из вас начну делать. Из пятерых остолопов, даст Бог, один гитарист получится. Стоп! Может, мне мусоров вызвать, а пацаны, чтоб они словесный портрет составили? - всё сильней заводился мужик.
   Худой, крепко сжимая вспотевшей рукой сумку, на негнущихся ногах просеменил мимо Седого, который увлечённо рассматривал афиши. Не поворачивая головы Худой шепнул другу:
   -Уё, Серёжа. Уё…
   Поднимаясь по лестнице, Худой тихонько бормотал:
   -Ну, спасибо тебе Сергей Васильевич. Вечно ты как расстараешься, так обязательно этюд в фекальных тонах вместо Нового Года. Выскользнув на улицу, он отошёл метров на сто от клуба и стал ждать появления товарища.
   А тем временем в клубе, Седой, уже собираясь ретироваться вслед за другом, услышал фразу, заставившую его передумать:
   -Блин, людям деньги сами идут в руки, а они на вялике, видите ли. Они курят и нюхают ,нюхают и бухают, бухают и курят… Прощёлкать самородок! Вы понимаете, что он недолго по Москве будет неприкаянным лазить? Ну не бродят такие чуваки по Столице пачками. Ладно. Я его сам найду. - вдруг успокоился мужик. -но имейте в виду- вы мне тогда не нужны.
   После этих слов мужика, Седой направился к нему с радостной улыбкой.
   -Прошу прощения, коллега. Случайно стал свидетелем.
   -Кто это? - спросил мужик у охранников.
   -Мне думается, я могу быть вам очень полезен в интересующем вас вопросе. - смело сказал Седой. - Нам с другом деньги просто жизненно необходимы. Он интересует вас. Я слышал только что. Я знаю где он и могу его сюда доставить. Теперь если у вас есть бабло и вы можете его доставить, как я своего друга, то получается нам есть о чём поговорить.
   И в наступившей тишине Седой протянул ладонь мужику:
   -Серёга.
   -Аналогично. - ответил мужик пожимая руку и спросил:
   -«Самосад»?
   -Военный?
   -Бывший, Капитан Недзеленко.
   -Старший лейтенант Носов, честь имею. Так где этот бард? Знаешь, Серый, как в анекдоте: «…бабла немерянно»
   Когда через полминуты Худой увидел, как из клуба выбежали все участники напряжённой беседы, у него непроизвольно вырвалось:
   -Ой.
   Худой видел, как Седой машет ему руками .Как машут руками все остальные и что-то кричат. Худой тихонько забормотал:
   -Ну, нет, Сергей Васильевич. Вот этого у нас в сценарии не было. Так у нас Вудсток на Новодевичьем пройдёт. Не-е. На хрена попу гармонь.
   Продолжая тихонько разговаривать с самим собой, Худой начал движение с ускорением в сторону метро. Сзади доносились неразборчивые крики. Худой, лавируя между прохожими, стремительно бежал к спасительной станции. На приличном расстоянии за ним бежали все пять менеджеров и мужик с охранниками, во главе с Седым. Вокруг начинала похмеляться Москва.
   
   
  ТУ БИ КАНТУНЕТ