Мачо из Колбасовки

Картина художника Б.М. Кустодиева «Русская Венера»
                * * * * *
В Пристенском районе Курской области, в шести километрах от узловой железнодорожной станции Ржава, есть небольшой хутор Колбасовка.

Во времена, когда ещё был «развитой социализм», хуторское отделение колхоза специализировалось, как и многие хозяйства соседних районов, на выращивании сахарной свеклы. Недалеко от хутора и районного центра в поселке Кировский работал сахарный завод, как говорили тогда «союзного значения». Сказывали, что сахар отправляли не только по всему Союзу, но и «за бугор».

Кроме небольшой конторы правления колхоза и около двух десятков вросших в землю избушек колхозников, ничего примечательного, даже начальной школы или фельдшерско-акушерского пункта, в хуторе отродясь не было.

Когда развалился Советский Союз и началась «оптимизация сельского хозяйства», все последнее, что было хорошего на хуторе, накрылось, как говорили, «медным тазом».
Огромные свекольные поля заросли бурьяном выше человеческого роста, сахарный завод захватили молодцы в черных масках с автоматами.

Все ценное оборудование из цехов куда-то вывезли, часть сдали на металлолом. Частично разобрали железнодорожную ветку от завода к станции. Крепкие, пропитанные креозотом, деревянные шпалы растащили люди.

Строили из них свинарники, курятники, а умельцы сооружали из них даже небольшие избушки или сараи. Рельсы куда-то увезли. Завод остановился. Народ остался без работы. Молодежь и трудоспособное население заводского поселка и хутора перебралось в райцентр и ближние города в поисках работы и лучшей жизни.

Покупать, оставленные хуторянами избушки, никто не стал. Постепенно их разобрали на дрова - с топливом на хуторе, да и в районе, всегда были большие проблемы.

После «лихих» 90-х годов в Колбасовке осталось жить всего тринадцать человек. «Чертова дюжина» - шутили бабы. Три пожилых пары, шесть одиноких, но еще моложавых женщин и красавец мужик по имени Фадей. Было ему примерно лет пятьдесят «с гаком», а может быть и чуть больше.

Жена Фадея шесть лет назад скоропостижно умерла, сын с невесткой уехали куда-то на Север за длинным рублем. Фадей ехать на чужбину отказался, заявив, что помирать будет на родине.

Все хуторяне часто звали его дедом, но он, несмотря на пышную седую шевелюру, аккуратно подстриженные усы и бородку, по сравнению с тремя женатыми мужичками, выглядел, как парубок. Не курил. Выпить мог хорошо, но «алкашом», как конюха Ваську по прозвищу «пюзирёк», хуторяне его не считали. Фадей пьяным под заборами никогда не валялся и участия в местных разборках с мордобитием тоже не принимал.

Кто конкретно дал Фадею заморское прозвище «мачо*», толком никто не знал. Поговаривали, что это словечко кто-то принес из заводского поселка Кировский, где в школе много лет работала пожилая и очень грамотная учительница. Возможно, именно она придумала это прозвище, когда узнала о «подвигах» Фадея на любовном фронте.

* * *
...Здесь автор должен сделать небольшое отступление.

Пути Господни неисповедимы. Хотите - верьте, хотите - нет!
Эта учительница — Нина Петровна Калашникова — до Отечественной войны работала в начальной школе города Малоархангельск Орловской области, а моя тетя Александра Андреевна Косилова преподавала там в педучилище физику и математику. Мой старший брат Василий Комаристов в школе сидел за одной партой с дочерью Нины Петровны — Валей. Потом Валя вышла замуж за двоюродного брата моей жены Анатолия. Вот такая история...
* * *
Фадей — высокий, сильный, веселый, симпатичный, стройный шибко любил женщин с пышными формами. По этому поводу часто повторял украинскую байку:  «возьмешь в руки — маешь вещь».

Почти все хуторские бабы, от которых Фадей просто балдел, имели такую комплекцию. И только одна маленькая ростом холостячка Дуська выглядела, как тростиночка сухая или вяленая вобла.

Бабы потихоньку посмеивались над ней, называя между собой «плоскодонкой». Иногда говорили про неё:
 — Не, бабоньки, гляньте-ка. Наша Дуська дюже норовит к Фадею в постель нырнуть. Костями там буде тарахтеть. Сиськи отвисли, как у Гришкиной собаки ухи, а она туды на перину метит...

Фадей, частенько заглядывавший за пазуху какой-либо пышногрудой кокетничающей красотке, с тоской в голосе напевал: «Ах, какая женщина, какая женщина! Сабе б такую…». Но жил один. Сам управлялся с небольшим домашним хозяйством. Помощниц не приглашал, да и не доверял им - «всё равно сделают не так...».

Одинокие бабы не один раз пытались приворожить, подставится, соблазнить или женить его на себе, но мужик от прямых намеков и близких контактов ловко уходил и только хитро посмеивался:
— Я табе, красуля моя, ишшо школьницей помню. Токо тройки, бывало, в портфеле таскала. И какая ты в доме хозяйка будешь и особо на пуховой перине – никак сабе представить не могу. Попробовать бы надо пару ночей покувыркаться с тобой, а там, глядишь, може и сойдемся. Чем чёрт не шутит. В тихом болоте они, кажут, как раз и водятся…

Бабы, собираясь вечерами на лавочке у бывшего правления колхоза, лузгали семечки, судачили обо всем и ни о чем, перемывали друг другу косточки, иногда даже ругались из-за курей или коз, забравшихся в чей-то огород.

Обсуждали районные и местные новости. Политикой не интересовались, так как ничего в ней не понимали. Телевидения, радио и клуба в хуторе не было. Газеты никто не выписывал.

И потому бабы, кроме обсуждения хуторских бытовых каждодневных проблем, без конца делились планами, как им «охмурить» красавца Фадея и кому первой доведется оказаться с ним в теплой постели.

Никто из них не хотел уступать друг другу такого красавчика. Разные варианты предлагали «сексуально-озабоченные», еще не угасшие и жаждавшие мужской ласки бабы, уже далеко не «бальзаковского возраста».

Планы, как овладеть Фадеем, у баб были иногда просто фантастические. Раскосая рябая Дашка однажды вдруг высказала мысль о том, что Фадея надо просто изнасиловать.

Предлагала напоить его самогоном, затащить на сеновал, а дальше насиловать всем гуртом, как это делали где-то на Дону казачки из какого-то романа, который она читала то ли ещё в школе, то ли после её окончания. Название романа и тонкости сексуальной техники насилия мужика Дашка вспомнить так и не смогла. «Важно свалить его, а там разберемся, что и как делать будем» - говорила она подругам.

— Ага. А потом усе за решётку и на Колыму или в Магадан. забыла про уголовный кодекс, «чудо в перьях»? — сказала Дашке Настя. — Не-е-е. Енто не вариант. Думайте, бабы, думайте, и головой, а не ж....!

Но, как это всегда бывает, самый простой и реальный вариант «прихватизировать» Фадея, предложила «плоскодонка» Дуська.
— Бабы! Гляжу я на нас всех – какие же мы дуры набитые! Кончайте чушь всякую нести! Вы забыли, что только у Фадея есть своя баня? А баня для русского человека, особо деревенского, енто ж цельный Дворец Здоровья и любви. Лучше любой больницы. Она и парит, она и лечит, она и правит. Вы знаете, что опосля бани человек способен переродиться? Баня — она же дает силы для новых подвигов, в том числе и в любви.

Не слыхали? Странно... Привыкли мыться в корытах, под душем в котельной на заводе или станции. Так я и знала.

Кажной бабе нужон отдельный веник и тазик. Нельзя в бане пользоваться веником после кого-то. Старики сказывают, что чужим веником можно перенести на себя все болячки, заботы и неприятности, того, хто им мылся. Потому следить будем, чтобы Фадей тазики кипятком обдавал и веники менял, а не стегал всех одним и тем же... У него в предбаннике веников много. Сам хвастался. Я все понятно сказала?

Все бабы, как одна, молча кивнули головами, дав понять Дуське, что им все ясно, как божий день.

— А таперь слухайте мой план.
Позовем Фадея вечерком сюды, на лавочку. Для порядка, скажем, шо хотим погуторить с ним о некоторых хуторских проблемах. Потом обязательно все разом поплачемся, шо нам надоело греть воду на керогазах и примусах, мыться в корытах, тазах, детских ваннах и ходить на станцию в поселковый душ через болото или в заводскую душевую чёрт знает куда… А там и не всегда нас пускают али даже деньги требуют. И все попросим Фадея разрешить нам по очереди раз в неделю мыться в его бане.

Самое главное, штоб он согласился. Пообещаем ему, шо топливом обеспечим и выскоблим полки в парной и предбанник до блеска. И шо кажная баба в день помывки будет приносить самогон и свою домашнюю закуску.

Он согласиться, не сумлевайтесь. Лично я в этом уверена. Пропустить рюмочку, особенно после баньки, да еще в компании с такими бабами, как мы, Фадей не откажется. Помню я, когда его жонка - Царствие ей небесное! - уехала к матери на неделю, так он привел не знамо откель дюже жирную бабу и цельную неделю парил её в бане и в бассейне полоскал. Крупная баба была — ж... с трудом в бассейне помещалась. Я из кустиков глядела на енто представление...

И ишшо. Банька у Фадея крохотная. Боле двух человек там не поместятся.
Но, имейте ввиду, в бане должна быть только одна баба, ну и Фадей, конечно.

И самое главное — надо уговорить его, чтобы он обязательно согласился попарить нас. Нежно потереть спинку, а заодно и ишшо какое-либо место, пощекотать усами и бородой, похлестать веничком по заднице. У Фадея на этот счет опыт «будь здоров - не кашляй»! Нихто из нас не сможет так по нашим телесам веничком прогуляться, как он.

У него, сам сказывал, березовые, дубовые веники и травки больно пахучие в предбаннике висят. Аромат от той травки в парной получается «офигенный». Сразу дуреешь и на подвиги тянет... Я думаю, бабы, шо он согласится. А голых баб он стесняться не должон. Шо он их на своем веку не видел? Эка невидаль!

Кому из нас стыдно будет – прикроет срам полотенцем али простынкой. Ну а дальше, каждая баба, на то она и баба, должна придумать, как его соблазнить в парилке, либо в предбаннике на коврике… Думаю, шо от чистой и распаренной бабы, слегка поддатый Фадей никогда не откажется.

А хто из нас понравится ему больше и слаще других, та и буде его любовницей, а можа и жонкой станет. Пускай сам выбирает. Согласны, красавицы?

А теперь самое главное – хто из нас пойдет в баню первой? Ежели по-честному  надо бы жребий тянуть. Али как?

Очередность помывки бабы определили с помощью спичек. Как ни странно, Фадей с большим интересом принял предложение хуторских красавиц, заявив, что не против использования своей бани для помывки «дюже уважаемых» соседок.

Но поставил условие: самогон должен быть высшего качества, желательно не из свеклы, а из заводского сахара. Чтоб горел он синим пламенем, а «закусь» была, как в ресторане или на худой конец, не хуже, чем в железнодорожном буфете на станции. И в предбаннике на лавке стояли не граненые стаканы или «люминевые» кружки, а маленькие рюмки, фужеры, столовые приборы и красивые маленькие тарелки. Согласился даже на посуду одноразового пользования, как в буфете на станции.

Пояснил бабам, что это будет не просто санобработка или «помывка», как у солдат, а культурное мероприятие или даже маленький праздник — «чистая суббота», например.

Про разливное «Жигулевское» пиво, которое продавали в буфете на станции, Фадей, как ни странно, промолчал.

Бабы выполнили все его условия и притащили из дому все, что он просил. А Дуська, чтобы как-то отличиться, самогон принесла в хрустальном графинчике.

Фадей предупредил баб, что сам он в бане будет не в халате или в семейных трусах, а в красивых импортных плавках, дабы не смущать и не возбуждать баб раньше времени.

Согласился, чтобы в день парились и мылись только две бабы и никаких мужиков даже близко около бани не было. Кстати, женатые пары от банного эксперимента категорически отказались, заявив, что пока сами справляются со своими проблемами.

И надо ж было такому случиться, что первой по жребию должна была идти «плоскодонка» Дуська. После того, как Фадей подал сигнал, что баня готова, Дуська смело со свертком белья и лукошком со снедью шагнула в предбанник.

Остальные бабы, сидя на лавочке у правления, с интересом следили, как дальше будут развиваться события. Правление было на небольшом пригорке и с этого места баня и бассейн через редкие кустики были видны, как на ладони.
 
Когда-то давно Фадей с сыном выкопал около бани неглубокий бассейн. Облицевал его кирпичом и красивой голубой плиткой. В банные дни наполнял чистой водой из колодца.

Прошло минут сорок, а может и больше. Дверь бани не открывалась. Шум, смех, вздохи и подозрительные стоны в бане бабы слышали, поскольку сидели совсем близко от нее.

— Парит, бабы, он нашу Дуську, от души, - прошептала Анюта,— Не уходокал бы ее до смерти. Не приведи, Господи, кости переломает!?

— Да, веник у него, наверное, из дубовых веток и приличный. Будь здоров, не кашляй,— сказала Верка и добавила, — а можа она от травки какой одурела?

— Травка, девки, тут ни причем. Дело в другом. Веник у Фадея, видать, больно хороший, — подвела итог Анюта.
 
Минут через сорок из открывшейся двери предбанника выскочила раскрасневшаяся, вся в прилипших листьях от веника, голая Дуська и плюхнулась в бассейн. За ней, без плавок, а в чем мать родила, прыгнул в бассейн и Фадей.

— Ну, Слава Богу! Свершилось… Жива Дуська, — перекрестились, сидевшие на скамейке  в напряженном ожидании бабы.

— Так, подруги. А хто у нас по жребию следующий? – спросила Анюта.
— Кажись я, —- покраснев, как рак прошептала Настя и, схватив узелок с бельем и закуской быстро пошла к предбаннику.

Закутавшаяся в простыни Дуська, бултыхаясь в бассейне и радостно улыбаясь, без конца восклицала:
— Господи! Хорошо то как, девки! Ой, как же хорошо было, Боженька... А Фадей — красавец! Как усами и бородой щекочет! Не передать... А спинку как трет! Мама! Не горюй! Ой, бабы... ишо в парную хочу…

— Через неделю пойдешь. Потерпи маленько, — сказала Анюта Дуське.

Говорят, что земля слухами полнится. Через несколько дней в райцентре и заводском поселке только и говорили, что на хуторе Колбасовка есть красавец мужчина по имени Фадей и прозвищу «мачо», моющий и ласкающий в собственном банном комплексе одиноких и жаждущих любви женщин. И всего-то за пузырек местного «целебного» напитка, именуемого в народе «коньяк пять бураков» и вкусную домашнюю закуску.

Прошло недели две или три. Как и обещал Фадей, каждую субботу он устраивал бабам «банный праздник».

Однажды, все знающая Дуська, во время вечерней сходки рассказала, что Фадей в жены никого из хуторских баб брать не будет, а хочет по-прежнему жить один. Баню планирует отремонтировать, отделать предбанник, почистить бассейн и заняться бизнесом.

За небольшую плату с каких-то «VIP клиентов» (что это за клиенты никто из баб понятия не имел) из райцентра и заводского поселка, а может и гостей из области, хочет предоставлять банные услуги в парной, бассейне и небольшом буфете в предбаннике с набором местных «элитных» напитков.

Дуська сказала также, что Фадей якобы пообещал договор с хуторскими бабами не расторгать и оставить все как было. Бабы успокоились. Тем более «мачо» даже намекнул, что размышляет кого из баб взять себе в помощницы на должность банщицы.

Мысль открыть свое дело не оставляла Фадея. Тогда, в «лихие девяностые», многие в России сошли с ума и бросились в бизнес, рассчитывая быстро разбогатеть. Как грибы после дождя, появлялись многочисленные ООО (общества с ограниченной ответственностью, где никто и ни за что не отвечал) и ИП (индивидуальные предприниматели).

Докатилась эта волна до райцентра и поселка Кировский у бывшего сахарного завода. Дуська как-то рассказала Фадею, что в том поселке мужик в пристройке к своему дому, рядом со свинарником, открыл «Минимаркет». Как перевести это слово на русский язык Дуська не знала, но поведала, что мужик успешно торгует «жувачкой», продуктами, разными напитками, которые привозит из райцентра на мотоцикле и, якобы, имеет приличный «навар».

Какой-то деятель из Харькова в райцентре открыл аптеку «Здоровеньки булы», с заоблачными ценами на очень подозрительные, якобы, импортные «лекарства».

Появились два частных маленьких магазина - «Хлеб от бабы Насти» и «Колбасы из нашего мяса». В небольшом сквере у железнодорожного вокзала с утра и до позднего вечера гудела, как встревоженный улей, местная барахолка.

В поселке никто ничего не производил. Все только торговали тряпками, привезенными из Курска и Белгорода. Самые шустрые «челноки» мотались на оптовые рынки в Москву и Харьков, где скупали тюками турецкое и китайское барахло. Народ звал их «бизнес – спекулянты».

Фадей решил, что торговля – это не его профиль и он будет предоставлять банные услуги по высшему разряду, поскольку хорошо знает это дело. Но на реконструкцию давно построенной бани и бассейна требовались деньги, которых Фадей не видел в своем кошельке.

По совету бывшего колхозного бухгалтера, прозванного народом «Пашка-цифирь», попытался взять кредит в Сбербанке. Расфуфыренная менеджер банка сказала, что он «неплатежеспособный клиент» и вежливо указала ему на дверь.

Все хуторяне получали крохотную пенсию и потому занять денег у своих уважаемых соседок Фадей не смог. После безуспешных попыток найти деньги, решил отказаться от своей затеи, больше не заморачиваться и оставить все, как есть.

Но случайности случаются!

Однажды Дуська прибежала к Фадею и, как сорока на хвосте, принесла новость:
— Ты слыхал? К бабке Прасковьё, шо около станции живет, из Европы приехала какая-то «бизнесвумен». Вроде как хочет навестить дальних родственников и поклониться могилам предков. Кажут, вроде её дед али прадед родом с этих мест. Бабы сказывали, шо она дюже красивая и шибко богатая.
 
— Старуха? Али молодая? – поинтересовался Фадей.
— Не знаю. Не видала я её. Фадей, а шо такое «вумен»?
— Хто ево знает. Можа кличка такая у иностранки,— пожал плечами Фадей. На том и разошлись.

Кто рассказал той вумен о мачо из Колбасовки, бане и чистой субботе история умалчивает. Но то, что она очень захотела посетить «банный комплекс» на хуторе – факт достоверный.

На переговоры, с целью уточнения даты и времени визита знатной гостьи из-за рубежа, к Фадею приехали бабка Прасковья — «божий одуванчик» с внучкой.
Они рассказали, что даму зовут Жозефина. Родилась она во Франции в семье русских иммигрантов, уехавших туда из Курской губернии сразу после революции. Вроде прадед Жозефины владел местным сахарным заводом и был двоюродным или даже родным братом прадеда Прасковьи.

А вот как Жозефина разыскала Прасковью, они не знали. Якобы, гостья много слышала и читала о русской бане, но никогда в ней не была, а потому очень хотела бы познакомиться с мачо, увидеть банный комплекс своими глазами и при возможности даже помыться там.

 — И скоко годов твоей гостье, Прасковья? - спросил Фадей.
— Точно не знаю. Годов сорок пять, а можа полтинник с гаком. Не видала я пачпорт. Выглядит, как молодуха, и морду штукатурит каждое утро. Цельную сумку помады и кремов разных привезла...

— А как ты с ней гуторишь? Она русский знает али нет? Ежели по-нашему не кумекает, то, как я с ней буду вести беседу?
— Умеет и дюже хорошо. Сказывала, что дед и отец с матерью русскому языку научили. Православные они были, и о России помнили.

— Хорошо, Прасковья. Баню я приготовлю. Пущай в субботу к четырем часам приезжает твоя гостья сама али с тобой. Ты, Прасковья, посидишь на лавочке. Тебе в парную нельзя – помрешь, не дай Господь, там… Но поясни ей, шо банщицы у меня нету. Сам буду парить, и полоскать в бассейне. Пущай лифчик наденет и кружевные трусики. И не вздумайте её пешком вести напрямик через болото. Рядом с тобой «Витька – Шумахер» живет. Дай ему на пол-литра, и он вас на своем «Урале» с коляской за пять минут доставит ко мне. Поняла?

— Да... А скоко ты берешь за помывку? У нее наших денег нету. Зеленые какие-то бумажки. Сказывала, что «капустой» называются. В сбербанк ходила на рубли менять.

— Ну, кочерыжку от капусты возьму, и хватит мне на дрова, — засмеялся Фадей.

 Когда Прасковья с внучкой ушли на электричку, называемую народом «дачкой», Фадей задумался. «Бизнесвумен, бизнесвумен с зелеными бумажками…» - шептал он.
— А шо если уговорить эту вумен инвестировать «капусту» в мой проект. А? Ай, да Фадей, ай да сукин сын… что задумал, – похвалил он себя.

Что такое инвестиции Фадею рассказывал Пашка-цифирь.

Для уборки бани и бассейна Фадей позвал Дуську и раскосую Дашку, пообещав им хорошо заплатить или рассчитаться натурой. Два дня они драили парную, предбанник и бассейн. Стирали простыни, полотенца, скатерти, выбивали половики.

А вечером бабы, слушая рассказ Дуськи и Дашки о подготовке Фадея к встрече с вумен, судачили, что она может охмурить их красавца и, не приведи Господи, увезет с собой в Европу. И останутся они с носом. А ведь так хорошо было по чистым субботам — им удовольствие и Фадею приятно…

Утром в субботу Фадей долго сидел перед зеркалом, подстригая усы и бородку. Освежился остатками советского мужского одеколона «Шипр».

Наполнил бассейн чистой водой из колодца и поехал в райцентр за покупками.
Понимая, что угощать гостью самогоном нельзя, купил большую бутылку вина «Мартини». Себе взял маленькую бутылочку французского коньяка со страшно неприличным названием и офигенной ценой - Courvoisier. Продавщица сказала ему, что мужики называют этот коньяк «курва». Приобрел большую коробку шоколадных конфет «Mersi», финский сервелат в магазине «Колбасы из нашего мяса» и банку красной икры. В буфете на вокзале купил трехлитровый бидон разливного пива «Жигулевское».

Отвалил Фадей за все покупки огромные «деньжищи» в надежде получить взамен «капусту». К обеду Дуська и Дашка помогли ему накрыть стол в предбаннике, и хутор замер в тревожном ожидании.

Фадей надел новые, купленные на барахолке, импортные плавки с рисунками «капусты» номиналом от одного доллара до пятисот. Надеялся, что вумен поймет «тонкий намек на толстые обстоятельства».

Точно в назначенное время с невероятным треском и шлейфом вонючего дыма у бани остановился мотоцикл. В коляске, укрытая пледом, сгорбилась бабка Прасковья, а на заднем сиденье, вцепившись мертвой хваткой в Витьку - Шумахера, сидела перепуганная вумен. Видать, ехал Витька с ветерком.

Француженка понравилась Фадею — красивая шляпка с завязками под подбородком, наштукатуренное личико, «полна пазуха сисёк», широкие бедра и стройные ножки. Как Фадей целовал ей руку, преподносил букет полевых цветов и как вытаскивали из коляски бабку Прасковью, описывать не буду. Бабы, сидевшие на своем наблюдательном посту у бывшего правления, хохотали до слез…

Прасковья села на лавочку в тени, оперлась на палочку и тут же задремала. Витька уточнил у Фадея, во сколько часов ему приезжать за дамами и рванул с места в карьер, подняв тучи пыли.

О том, что происходило в бане доподлинно не известно. Бабы слышали только хохот Фадея, визг и подозрительные стоны вумен. Примерно через час Фадей и дама вышли из бани. Постояли у бассейна. Кстати, в бассейн вумен не прыгала, как хуторские бабы. Фадей взял ее на руки и медленно опустил в воду, а бабы на лавочке переглянулись, покачали головами и застонали от зависти:
 — Ужо на руках носит... Беда, девки, беда...

На вумен был лифчик-сеточка и что-то похожее на трусики, прикрывавшие только интимное место. Когда они вернулись в баню, «лазутчик» Дуська, у слегка приоткрытой двери, подслушала разговор Фадея и гостьи. Потом она попыталась пересказать бабам, о чем они говорили.

— Мадам, Жозефина, поясните мне, что такое «бизнесвумен», — спросил Фадей. — Про бизнес я кое-что слыхал, а про вумен ничего не ведаю.

Многое из того, что Жозефина говорила Фадею, Дуська не поняла, но запомнила, что бизнесвумен – это баба с характером, имеющая много планов, хороших мыслей и кучу денег. Что эта баба хорошо знает, где и на чем можно заработать или пролететь со свистом. Запомнила Дуська, что такие бабы очень бодрые, одеваются с иголочки и их платья какие-то «сексуальные и шибко деловые».

Что понял Фадей из этой лекции сказать трудно. Потом Жозефина сказала Фадею, что она владеет большим «салоном красоты» и к ней ходят все местные знаменитости. Дуська поняла, что это парикмахерская, как на станции, но больше ничего, кроме визга вумен и хохота Фадея, не услышала.

Они снова надолго удалились в парную.

Вечерело. Солнце клонилось к закату, а Фадей и вумен, то плескались и смеялись в бассейне, то опять исчезали в парной. Бабы на лавочке извелись.

Анюта грустно произнесла:
— Чует мое сердце, бабы... Кранты… Видать хорошо ее Фадей своим веником парит... да усами щекочет... Милуются они не к добру… Потеряли мы Фадея. Умыкнет она ево у нас …токо мы ево и видали… уволокёт, стерва, в Европу…

— Это с чаво ты взяла? У неё што там, в Епропах, свого мужика нету? — встрепенулась Настя. — Побалуется с Фадеем и умотает к себе. Как думаете, бабы, а дети у нее али внуки есть? Надо бы у Прасковьи спросить. Дуська, буди ее, хватить ей дремать…

Прасковья, как партизан на допросе, молчала и на все вопросы отрицательно кивала головой.
— Не ведаю я, бабы, ничаво… Хто у неё там есть али нет...

Протарахтел и зачихал мотоцикл. Приехал Витька. Из бани вышел Фадей, что-то сказал Витьке на ухо и тот повел Прасковью к мотоциклу.

— Шо я вам, бабы, говорила, — заволновалась Анюта. — Вумен будя ночевать у Фадея. Прос..ли мы мужика… Она буде спать с ним, а не мы. Прощай, Фадеюшка… красавец ты наш…

…Неделю вумен парилась в бане и плескалась в бассейне, кувыркалась с Фадеем на мягкой перине, а потом он отвез ее к бабке Прасковье. Через несколько дней Жозефина должна была улетать во Францию.

Проводив бизнесвумен, Фадей сам пришел вечером к грустным бабам и рассказал им, что шибко хотел охмурить её, но Жозефина не согласилась отдавать «капусту» в его дело. Заявила ему, что ни один дурак не поедет через вонючее болото в его, пусть даже золотую баню, и он быстро разорится.

Сказала, что «мечтать никогда не вредно», но надо думать головой, а не… и уметь считать деньги. Предложила приехать к ней во Францию и начать там свой бизнес по строительству русских бань. Дескать, там много иммигрантов из России и на банном деле можно «срубить много бабок», то бишь хорошо заработать. Заверила, что там она готова вложить свои деньги в дело, быть надежным партнером и дала месячный срок для раздумья.

В заключение Фадей сказал:
— Бабы! Я пришел к вам за советом. Акромя вас мне обсуждать ентот вопрос не с кем. Шо делать? Ехать али не стоит? Не могу я решить один…

Перебивая друг друга, бабы радостно закричали:
— Ты рехнулся? Али што? Фадей! Табе скоко годов? Куды табе ехать?
— Ты ей нужон токо, как мужик… али, как зайцу стоп-сигнал… А бани – енто «сбоку припеку» … А пачпорт ихний у тебя есть? Нету...
— Тебе шо? С нами плохо? Ты по-ихнему говорить могеш? Нет… то-то… И шо? Там токмо мычать будешь, как немой… или на пальцах беседу вести?
— Мы шо такие плохие, как бабы? Ты ж усех нас знаешь... Лапал кажную не раз... Выбирай любую… Жалеть не будешь… А ежели из нас табе нихто не любиться, то найдем табе жонку в районе, або в поселке.

А молчавшая Дуська, со слезами на глазах тихо сказала:
— Фадеюшкааааа... милай... Оставайся с нами. Табе хорошо буде, и нам тоже.
Фадей подумал немного, а потом решительно сказал:
— Ладно, бабы. Не галдите. Остаюсь я. Уговорили...
* * *

*Мачо (исп. macho — букв. «самец») — агрессивный, прямолинейный мужчина, обладающий ярко выраженной сексуальной привлекательностью.

Редактор KONSVET