Герои нашего бремени

    У Матвея Супрункина по утрам на подбородке была такая жёсткая щетина, что порой к нему обращались соседи с бессердечными просьбами заточить нож или попугать расшалившегося ребёнка. Глаза у Матвея были такого цвета, что днём они казались чёрными, а ночью – голубыми. Своей правой рукой Матвей легко доставал до потолка, а левой – до пола. При каждом шаге вперёд он проходил сразу до семи шагов, а, ступив назад, в два счёта оказывался за горизонтом. За один присест Матвей мог съесть до сорока двух сарделек и выпить более трёх самоваров чаю, не считая воды. Если Матвей спал, то не меньше пяти ночей кряду, а, взявшись за работу, не останавливался неделями. Про интимную сферу Матвея Супрункина лучше вообще не распространяться, чтобы лишний раз никого не травмировать. Ограничимся лишь мелким замечанием, что ему завидовали не только мужчины, но даже и некоторые отчаянные женщины. Возраст Матвея был таков, при котором всё плохое уже осталось позади, а хорошее – только начиналось. Всякое место, куда он приходил, неизменно освещалось ласковым солнцем, а которое покидал - тут же покрывалось всякими гадами и пакостью. Если Матвей пел, то его приходилось с удовольствием слушать зараз двум или трём тысячам людей. Если же Матвей кручинился, то горе его посильно разделяли никак не менее пяти городов, семи деревень, восемнадцати кишлаков и тридцати девяти аулов…
    Ефим же Житинко наоборот был мягок, как дерьмо на Меркурии. Его утренней щетиной не то, что побриться, попы младенцам можно было вытирать. Глаза у него были самого что ни на есть неопределённого оттенка, что-то вроде цвета немытых ног. Максимум, до чего дотягивался Ефим левой рукой, была правая ноздря, а шагал он то вдоль, то поперёк,не удаляясь ни от чего и не приближаясь ни к чему. Ел и пил Ефим мало и худо, а про его интимную сферу лучше тоже сразу навеки замолчать, ибо говорить особенно не о чем. Спал и работал Ефим Житинко практически одновременно и равным образом скверно, посему заметить между этими процессами какой-либо существенной разницы было весьма затруднительно. Возраст у Ефима был отвратительный, когда всё хорошее уже осталось далеко позади, а всё плохое – неукоснительно приближалось и беспощадно наступало. Всякое место, куда он приходил, тут же затягивалось луной и тучами, а по его счастливому для всех отбытию - паршивело и покрывалось угрями и нечистотами. Петь Ефим не умел, зато от скуки и недоедания икал и пукал так громко и часто, что от этого заживо вымерло восемь колхозов со всеми председательскими родственниками вплоть до седьмого колена…
    Но вот, наконец, настал тот день, когда наши герои встретились.
    Встретились они, посмотрели друг другу в ясны бельма, плюнули в разные стороны и разошлись, кто куда.
    А вы что думали: из такой встречи много путного могло бы выйти?
    Ну, право же, какой абсурд.

2008