Эти веерные пальмы

цикл
 
 Эти веерные пальмы ждут строки,
 эти сосны просят рифмы – вся их стать:
 я опять пишу о Ялте, вопреки
 моему зароку – больше не писать.

 Я её воспел до лунных тупичков,
 до продутых ветром скверов, до бродяг;
 я с улыбкою смотрю поверх очков
 на любимую мной бухту и маяк.

 Бродят волны между пирсов, бьются в них,
 пахнут водоросли резко, точно йод.
 Я опять пишу о Ялте новый стих,
 мне опять она покоя не даёт.

 Что-то девушки мне глазки строят вновь,
 что-то нравиться им стал я без труда,
 в этом городе всё знают п р о любовь,
 о любви не всё известно, как всегда.

 А когда уронит солнце бликов горсть
 в гавань,– щедрость очень нравится сия! –
 в оправдание я крикну: «Я не гость!
 Кто опишет город детства, как ни я!».

 На Мартьян я посмотрю из-под руки,
 к Ай-Тодору повернусь – там тишь да гладь:
 эти веерные пальмы ждут строки,
 эти сосны просят рифмы – вся их стать.

 ПТИЦА ПОЁТ МЕЖДУ ГОЛЫХ ВЕТВЕЙ
               
 Строчку кручу, словно тот идиот,
 заворожённый, как магией, ею.
 На подоконнике перчик цветёт,
 жарко стручки, аки пламя, алеют.
 А за окном неприветливый март,
 морось, и грею ладонью мигрень я:
 если поймаю лирический фарт,
 стало быть, выпорхнет стихотворенье.

 Птица поёт между голых ветвей,
 слушать готов без конца это соло я,
 что-то и ей подсказало, и ей,
 не за горами пора-то весёлая.
 Я не чураюсь ни дел, ни забот,
 да и меня они, ой, не чураются:
 на подоконнике перчик цветёт,
 птица поёт – и строка получается…

 МОШКАРА
               
 Неожиданно грянула оттепель,
 на газонах трава проросла;
 одиноко жилось мне, и вот теперь,
 как награда, сама ты пришла.

 Ах, какая весенняя прелость
 душу нежит в февральском логу.
 Как мне пелось, о, как же мне пелось
 в эти дни, – передать не могу.

 И плясал в лучезарных потоках
 мошкары неотвязчивый ком,
 и смотрел я с улыбкой на то, как
 отгоняла её ты платком.

 Ах, какая весенняя талость
 душ касалась, когда мы одни.
 Как смеялось, о, как мне смеялось,
 передать не могу, – в эти дни!..