Один на один

Глава 1. Инэсса
Без пяти пять. Перед глазами маячили  часы модной конструкции  в виде луны: пожалуй, это первый случай в моей жизни, когда я прибыла на свидание раньше времени, отметила я про себя. Ждать меня десять-пятнадцать минут для друзей и любимого, в общем-то, привычно: вечно не успеваешь расчесать волосы, подправить макияж, переложить вещи в сумочке. Как говорится, положение обязывает.  Но на сей раз все было иначе: я пришла на свидание к врагу!
  Впрочем – к врагу ли? Даже этого ведь не знаю…Есть у меня такая особенность: в трудных случаях обращаться к песням, как к гаданию – указке судьбы. Поэтому, едучи в метро, врубила  свой маленький MP-3, и чистый голосок менестреля Ясвены пропел, словно бы утверждая:

                Ты не спеши делать выводы – пусть очевидное свяжет других,
А ты беги незамеченно, быстрою речкою, прямо сквозь них,
                Разлейся полными водами -  раньше ты многого не замечал,
                Ты мог бы морем стать…Началом начал!
       Начало начал, буде таковое и имело место, проистекало явно не отсюда – место было мне совершенно не знакомо. Солнце, по-осеннему яркое, но уже нежаркое, пронизывало лучами огромный стеклянный холл большого кафе. Я невольно поморщилась: ну, и  местечко же выбрал он для встречи! Стиль модерн, металлопластик, соединенный со стеклом, большие пронизанные светом залы – это же так несимпатично! Нет, мне куда больше по душе старинные таверны с деревянными лавками, где уютно, в камине горит огонь, и пиво подают в глиняных кувшинах, вот как  наши московские «Твин Пиггс» или «Замок Мефисто». Впрочем, выбирать не приходилось: поскольку инициатором встречи была именно я,  противник имеет полное право выбрать место встречи.
Кто он такой, мой враг?  Сколько раз, приходя в свой офис, я включала компьютер в радостном предвкушении забраться на форум «Камелот» в  надежде, что сумею дать достойный отпор этому Альфреду! Впрочем, чтобы рассказать об Альфреде, придется рассказать о себе, о Тибальде,  да обо всех   нас, которые не утратили в современной повседневности романтику прошлого.


Про таких, как мы, люди со стороны говорят, что мы «не наигрались в детстве в рыцарей или солдатиков!» Видя рыцарские турниры и балы, горестно вздыхают: эх, сколько еще молодежи никак не повзрослеет, все бы им мечами махать, как Айвенго  или Дон Кихот! Но это – только для  посторонних, плохо себе представляющих, чем мы, собственно, занимаемся. Историческое движение возникло довольно давно, и для всех нас два образа – современный и «геральдический» – не уход от действительности в сказочный мир, а расширение рамок этой действительности. Как сказал один из нас –«Мы не играем в рыцарство: мы создаем его вновь!»
Когда я пришла на  первый в своей жизни  рыцарский турнир - просто поглазеть на присутствующих – все происходящее показалось  и мне сказкой, красивой и завораживающей, но абсолютно далекой от реальности. Островерхие шатры, рыцари в доспехах, дамы в старинных платьях, шуты, певцы-менестрели – будто сошли со страниц рыцарских романов. Казалось, вот-вот вдали застучат копыта коня, и я увижу доблестного короля Артура  или грозного  Ричарда Львиное Сердце… Замечтавшись, я не заметила, что стою возле цепей ристалища и загородила рыцарям вход. «Не позволите ли мне пройти, достойная леди?» – вежливо попросил меня подошедший молодой человек в доспехах. И вот это обращение тогда что-то перевернуло в  моей душе: на мне было обычное пальто, но вопреки этому, он увидел во мне настоящую даму, «леди», как он меня назвал! Наверное, я и была ею по сути; но мне всегда казалось, что я живу не в том времени, опоздала с рождением, и все, чего удостоилась ныне – искаженного прогрессом  техногенного мира, ко всему - лишенного нравственных принципов. Мне нравилось шить и вышивать, в детстве я даже  мечтала стать принцессой и надевать длинные старинные платья… Но я выросла, мои таланты не нашли себе применения, а рыцари остались лишь на страницах любимых книг. И вот – все это, оказывается, живет и существует в наши дни, и ведь  я и сегодня  могу хотя бы почувствовать себя  настоящей дамой, послушать прекрасные баллады, и побывать пусть ненадолго, но  в мире своей  сокровенной мечты, а не прозябающе- скучном ХХ веке…
Я стала приглядываться к рыцарям, и, хотя ужасно смущалась, подошла познакомиться. До сих пор благодарна судьбе за встречу с Брунгильдой. Эта  полноватая девушка, выслушав меня, отвела меня в шатер, представила всем присутствующим, с явным интересом разглядывающим мою скоромную персону. С этого и началось мое пребывание в историческом клубе «Золотой грифон». 
У меня появилось первое средневековое платье – цвета морской волны, я вышила его серебряной кельтской «плетенкой». Мое имя «Инесса» было быстро переделано в «Иоланда», и нельзя сказать, чтобы мне это не понравилось. У меня появились подруги из нашего движения – Брунгильда, Миранда… И моя скучная работа менеджера стала меньше раздражать меня: я представляла себе, как после ужасающе нудного времяпрепровождения в офисе я опять отправлюсь к моим рыцарям… Там, и только там вокруг меня существовал настоящий мир – яркий, красочный, романтический! Мир, где превыше жизни ценятся честь и доблесть; мир, где мужчины преклоняются перед женщинами; мир, где даже обычное питье пива, перелитого в глиняные кувшины, превращается в красивую пирушку в духе средневековых таверн. Здесь почтительное именование меня «дева» было удивительно далеко от презрительно-жалостливого «старая дева»: напротив, меня сочли строптивой принцессой, и рады были угождать моим малейшим капризам. Меня сразу же окружили одинокие рыцари, ищущие моего внимания, но среди них не было того единственного, которого я ждала всю жизнь. Но однажды…
Наверное, все события своей жизни я вспоминаю через музыку – стоит зазвучать какой-то песне, как перед глазами мысленно всплывает тот или иной  эпизод Судьбы. Так вот – вместе с Брунгильдой слушали мы песнь менестреля Хилсбора «Дидли, дидли». До сих пор момент нашей встречи для меня навеки отмечен этой песней:
      Ты можешь этот мир спасти одним движеньем глаз –
                Согласно веки опусти, и не разлучат нас!
                Бесшумно плащ её упал, примяв застёжкой рожь:
                И понял он, что променял безумье – на него ж!
                Дидли, дидли, пой, дружок, дидли, дидли, пой…


       «Дидли» ещё раз возвращает меня в тот приснопамятный день, когда мы с Брунгильдой решили заглянуть в оружейный магазин – поискать подарок для ее брата. Вообще-то, мы рассчитывали найти что-нибудь оригинальное из сопутствующих товаров: складной нож с необычным рисунком, бинокль или флягу. Войдя, я увидела, что Брун сразу же заулыбалась высокому парню-консультанту. Наверное, встретила друга, подумала я, и посмотрела в его сторону.  Юноша, которого я увидала, был не просто красив – его классические черты сделали бы честь любой греческой статуе. «Это сэр Тибальд, - радостно представила его мне Брунгильда, - один из самых достойных рыцарей. Он недавно ушел из движения, это так жалко!» Сэр Тибальд между тем не отрывал от меня глаз. «Леди Иоланда, она недавно у нас!» Зеленоглазый сэр Тибальд улыбнулся мне, и предложил показать свой магазин. Он был удивительным рассказчиком, и через пять минут я почувствовала, будто знаю его всю жизнь. «Как можно было уйти из рыцарского движения? И вам теперь не скучно?» - с удивлением спросила я. «Но я не ушел, просто из-за напряженного графика работы временно выключился из турнирной жизни!» - весело запротестовал он.  Быть может, в прошлой жизни именно он  был моей судьбой – чем иначе объяснить, что с первого взгляда он и я «узнали» друг друга?  Наверное, излишне говорить, что он вернулся в движение – и стал моим единственным возлюбленным.
  А дальше – дальше возник «Лоэнгрин». Излишне, наверное, пояснять, кто был Лоэнгрин, самый романтический рыцарь Лебедя – один из рыцарей Грааля. Просто когда мы с Тибальдом говорили о рыцарстве, оба пришли к мысли, что если и создавать рыцарство сегодня, то не таким, какое оно было исторически – со средневековой грубостью, невежеством, жестокостью; а таким, каким оно могло бы стать и должно было быть – то есть идеальное рыцарство с его законами чести, доблестью, любовью к Прекрасной даме… Так возник «Лоэнгрин» - клуб для тех, кто разделил вместе с нами эти взгляды.
Что еще можно сказать о нас? Все мы, обитатели «Камелота», живем в двух непересекающихся мирах. Здесь, в фирме «Эльдорадо», где я работаю, я - Инэсса Головина, главный менеджер. А на форуме «Камелот», и, одновременно  в  доме «Лоэнгрин» – я – леди Иоланда  де Круа, «одна из красивейших и достойнейших женщин» (так, во всяком случае, говорят…). Так и  мой Тибальд: историк -оружиевед Игорь Нестеров – для всех, и сэр Тибальд де Круа, владелец замка и  рыцарь для нас. Сам же  «Лоэнгрин»  для непосвященных - исторический клуб, для меня, для Тибальда и нашего народа – рыцарский замок, стоящий вне времени, дом, где свято чтут древние традиции. Дважды в год, весной и осенью в дни равноденствий, наш дом устраивает рыцарские турниры, мы вечные посетители исторических фестивалей, балов, выступлений менестрелей… А «Камелот» - наш форум, где встречаются люди из разных клубов и течений исторического движения, чтобы обсудить наши новости, поговорить о рыцарстве, о любви, чести и доблести. И мы с Тибальдом, хотя и живем вместе, все свободное от работы время проводим в «Камелоте»: так мы и днем все время друг с другом.

       Ну вот, теперь мы подобрались к Альфреду и нашей вражде. Сразу надо сказать, что на форуме, хотя он и принадлежит нам, господствуют самые разные течения. Там встречаются рыцари,  оруженосцы, мастера, менестрели, ремесленники, горожане… В общем, целый средневековый городок в виртуальной реальности! Каждый из нас видит средневековье по-своему, и потому мнения о чем-либо могут разниться: к примеру, у рыцарей свои представления о чести, у горожан – свои. Чтобы доказать друг другу свою правоту, подчас цитируются тома исторических книг, звучат строки из древних хроник… И всем нам интересно общаться друг с другом именно потому, что мы знаем, с кем имеем дело в обычной жизни. Чужак на форуме – большая редкость, да и то недолгая: как правило, мы быстро выясняем, кто он, из какого клуба или же одиночка, кто его друзья  и какой линии он придерживается на форуме. Если  же он – попросту «цивил» (то есть новичок, нашедший нас  по сети), ему вежливо, но настоятельно рекомендуют: прежде чем называть себя так или иначе, вначале заслужить это звание. Или – могут дискредитировать…
И вот (сколько историй, наверное, начиналось этим самым сакраментальным «и вот»!) совершенно неожиданно для всех на форуме появился неизвестный рыцарь, назвавшийся «Альфред». Такая дерзость его появления («кто посвящал его в рыцари?») никого бы не удивила – не он первый, не он последний. Но его «аватарка»  потрясла даже видавших виды наших модераторов: на треугольном гербовом щите у него изображены были серп и молот, столь знакомые некоторым из нас по пионерскому  детству. А красный цвет щита и особенно подпись: «Рыцарь-коммунист» не оставляли сомнений в его политических пристрастиях. И началось…
         Вначале молодому человеку (судя по «профилю», ему было 25 лет) вразумительно пытались втолковать, что рыцарство и коммунизм несовместимы. Куда там! Альфред, нимало не смущаясь, заявил нам, что коммунисты-то как раз и были истинными рыцарями, потому что в средневековых  рыцарских кодексах (его хватило процитировать хроники!!!) обязанностью рыцаря было защищать всех угнетенных и обездоленных, «а разве не то же делали и коммунисты»? Точка зрения была неожиданна, но приемлема  своей диковатой логикой -  и подобной демагогией наш рыцарь отстоял свое право на свое глупое название. Дальше – больше: на вопрос «кто ты и откуда» Альфред ответить согласился, но только главному администратору форума Эрику Эрикссону, и то только с тем условием, что тот сохранит его инкогнито. Тут опять же приводилась в пример масса книг, вплоть до «Айвенго», когда рыцарь был вправе сохранять инкогнито даже на турнире – «Черный рыцарь, выступавший под этим именем, оказался знаменитым королем Ричардом Львиное Сердце».  Эрик, встретившись с ним, никому из нас не сказал, кто такой Альфред, только заметил, что «он и вправду имеет право на рыцарское звание, просто у него необычный взгляд, и он не торопится называть себя». Мы терялись в догадках…
Между тем свое пребывание в «Камелоте» Альфред начал с постоянных нападок на Тибальда и меня. Все они сводились к тому, что, мол, «вы о себе вообразили», «строй, который царит в «Лоэнгрине» – не феодализм, а тирания», «вы угнетаете своих подданных», и т.д., и т.п. Сначала это было  забавно, щекотало нервы, и давало возможность, пользуясь ситуацией, лишний раз пояснить народу – что же такое мы делаем?  Потом мало помалу начало раздражать. Опять же – мы с любимым по-разному отнеслись к ситуации. Тибальд отвечал ему скорее презрительно, я – гневно. Враг–невидимка – это крайне неприятное явление: не зная, с кем имеешь дело, не знаешь и способов бороться с напастью.
       Конечно, можно было игнорировать подобные нападки – и дело с концом!  Но дальше начало твориться нечто очень неприятное: стоило нам придти в свой «Лоэнгрин», как в разговорах наших оруженосцев и камеристок все чаще всплывало приснопамятное имя Альфреда и его бредовые теории о том, что «коммунизм – единственный строй, способный сделать мир по-настоящему прекрасным, а любое другое рыцарство себя изжило – так, архаизм, не более!». Тем более удивительно  было слышать это от тех, кто никогда не появлялся на форуме. Как говорится, капля долбит и камень!
     Правда открылась благодаря моей верной камеристке Лауре:  как выяснилось, Альфреду каким-то невообразимым образом удалось  добраться до моих ребят, и каждого из них он обрабатывает, внушая тому свои идеи. Схема его проста: вначале он узнает е-мейл лоэнгринца, потом предлагает тому посидеть «за бутылочкой пивка», если имеет дело с  парнем или «за чашечкой кофе» - если обхаживает девушку. Кто-то отказался, кто-то  из любопытства пошел посмотреть, и выслушал разлагающие речи, что, дескать, «70 лет у нас не было хозяев только для того, чтобы вы добровольно повесили себе на шею это ярмо?» или что «вы и без Тибальда вполне будете счастливы, а тирании у вас будет поменьше!» Услышав о таком, я вспыхнула от гнева (мой эмоциональный   характер в нашем «Лоэнгрине» – притча во языцех!) и решила повести ответную борьбу. В форуме я разоблачила его подлую игру, заявив, что если он еще раз пристанет к лоэнгринцам, он будет иметь дело со мной или с Тибальдом.
        И вот тут Альфред повел себя совершенно отвратительно. В форуме он ответил что-то маловразумительное, что, дескать, доказательств его деятельности по разложению клуба у меня не было и нет. А сам – начал охоту за сердцами моих девушек. Самое ужасное, как известно -  воевать, прикрываясь женщинами. История, увы, знает примеры сражений, когда впереди войска выставлялись женщины и дети, дабы вызвать жалость у врага и сорвать ответную атаку. Ничего себе тактика! Тем более нечестно, на мой взгляд,  домогаться к 18-20 летним девушкам, делая им авансы, с единственной целью - победить нас.
       Первой на такую агитацию попалась пышногрудая хохотушка Карлотта. Карла – девушка очень миловидная, но насчет ее умственных способностей никто из нас никогда не обольщался. Так вот, Карлотта позвонила мне и заявила, что Альфред назначил ей свидание «в надежде объяснить, каким ему видится рыцарство» . Вернулась с этой встречи она задумчивой и «прогруженной», что ли… На мою просьбу подать мне шкатулку она впервые вдруг огрызнулась: «Но я же не обязана подавать вам,  госпожа Иоланда, я – вольная дама!» Мне и без того уже было ясно, откуда ветер дует. Тем более, что на вопрос, каков этот Альфред из себя, я получила полное описание: «Ох, он такой красивый! Глаза зеленые, как у лорда Тибальда, волосы каштановые, а уж какая фигура, какие плечи! Ах, госпожа, да видели бы вы его талию! А ноги! А…» Из всего, сказанного Карлоттой, была и удивившая меня информация: «Госпожа, а Альфред вас, оказывается, знал в прошлом. Он намекал, что знаком с вами, а глаза его были такие тоскливые, и тонкие его пальцы дрожали на бокале с вином, когда он говорил о вас. По всему видно, как сильно он вас любил!»
Знаком со мной? Забавно… очень забавно. Не выдержав, я обратилась к Альфреду через форум, послав ему личное сообщение: «Говорят, мы с тобой знакомы. Кто ты?» Ответ последовал незамедлительно – мне пришла ссылка на клип из моего любимого фильма «Принцесса цирка»,  где Мистер Икс поёт свою известную арию  Разоблачения - «Только в нашем цирке место мне и честь, с маской и без маски всем я дорог здесь…» От меня явно требовали что-то понять, догадаться…Игорь Кеблушек? Причём здесь он? Я обожаю этого актёра, а этот фильм – самая любимая мною сказка о прекрасном таинственном принце. Но ведь не принц же, в самом-то деле скрывается под ником рыцаря-коммуниста, да и не царское это дело – играть женскими сердцами!
Ноэминья, моя вторая камеристка, так же быстро попалась в сети Альфреда.  Я про себя только диву давалась его изобретательности: если с сексапильной Карлоттой он делал упор на любовную линию, то с щупленькой и вечно простуженной Ноэминьей он, что называется, «брал на жалость»: рассказал, что вечно подолгу сидит  дома с высокой температурой, а его бросили все друзья… После чего последовали те же туманные намеки на прошлое знакомство со мной и его неравнодушие с той только разницей, что Ноэминью он попросил устроить наше с ним свидание. Я гневно сдвинула брови – Ноэминья растерянно затихла. Но я буквально почувствовала, как от нее исходят волны осуждения в мой адрес. Она поджала губы и вдруг полушёпотом выдала: «Жестокая вы… Дамы все жестокие! А он… такой несчастный! »
     Но когда об Альфреде заговорила и умница Мелисенда, это поразило меня совсем  неприятно. Мелисенда (в жизни ее зовут Мила) – юрисконсульт, хороший психолог и мой первый советник во многих бытовых вопросах, в которых я, скажем так, не особо сильна. По всей видимости, Альфреду кто-то докладывал о характерах его жертв заранее, потому что с неизвестными ему девушками он безошибочно выбирал единственно правильную линию поведения. Мелисенду не купишь на любовь – она черствовата по натуре; абстрактная жалость ей также чужда; а вот игры ума забавляют ее больше всего. Альфред, обратившись к ней через компьютер, предложил ей объяснить, что, по ее мнению, происходит на форуме «Камелот», участницей которого она является: мол, составить список претензий из 10 номинаций к нему как оппоненту, в свою же очередь он составит свой такой же. Мелисенду это увлекло необычайно. «Разреши мне, Иоланда, побеседовать с ним, - сказала она, - вот ведь знаю я, что он не друг нам, что скользкий он, как  змея. И именно потому так хочется с ним сразиться, хочется испытать свой интеллект…» Мелисенде он поведал, что Иоланда «никогда его не понимала, и все же он готов увидеться с ней, дабы воззвать к ее разуму». Как трогательно, Боже ты мой!
    Пора было действовать, и я, послав Альфреду приватное сообщение, предложила встретиться. Ответ пришёл, правда, очень странный: озеро в закатных лучах солнца, дрожащих на воде. Это мне ни о чём не говорило, хотя место показалось смутно знакомым…Озеро Бездонное у Мирского замка в Белоруссии? Озеро Вуокса? Гм…мой MP-3, cловно решив помочь мне, выдал песню Ясвены «Озеро»:
        И озеро не спит ночами, не бодрствует днём,
        К озеру летят печали огненным дождём,
        Озеро не спит, не дремлет тихая вода
        Та, что без суда приемлет раз и навсегда…

     Как ни странен был текст, музыка и её тревожное звучание сделали мне понятными тайные помыслы противника: я словно бы увидела смятение его души – он, озеро, «не спит ночами, не бодрствует днём», и всё ждёт, когда же упадёт в него заветная звезда. Но вот что (или кто) есть эта «звезда», понять было мудрено…Я стойко выдерживала характер: игра стоила свеч, я спасала свой «Лоэнгрин» и то, чего мы достигли за прошедшие годы. В ожидании более детального ответа я перебирала всех знакомых раньше персоналий, с которыми соприкасалась так или иначе. Гм… ненавидит Тибальда – это похоже на его бывшего друга, викинга  Бъорна. Бъорн, с тех пор, как Тибальд оставил клуб викингов и занялся рыцарством, долго таил на него обиду. Но я тут же отбросила эти мысли: Бъорн бесхитростен и незамысловат, а тут мы столкнулись со сложной игрой! Влюблен в меня в прошлом? Есть вообще-то и такой человек – рыцарь Мелигант. Он преследовал меня своей любовью, просил оставить Тибальда ради него. Но все это в прошлом, сейчас Мелигант, насколько я знаю, не одинок. Неужели он? Был еще один персонаж, предводитель дружины лучников Ательстан: молодой, крайне честолюбивый, мечтающий о власти  и, как следствие - обо мне. Но Ательстан по характеру из тех, кто предпочитает молниеносный штурм долгой осаде. Действовать через камеристок? Вряд ли, на него непохоже… В общем, я терялась в догадках, пока сегодня утром не получила короткое сообщение от  загадочного Альфреда: «Согласен встретиться сегодня в 17.00 в кафе «Селена». Требую встречи один на один, в противном случае все договоренности отменяются. Альфред».
       Конечно, нужно было позвонить Тибальду, и объяснить ему все. Тем более что мы с Тибальдом всегда были очень близки духовно, и у нас не было секретов друг от друга. Дома мы не раз вдвоем обсуждали проделки Альфреда на  форуме, и Тибальд, подозреваю, не меньше моего хотел бы знать, кто скрывается под этим ником. Но меня тут же остановили два соображения: во-первых, Тибальд ни за что не отпустит меня одну – мало ли что! -  а если я приду в «Селену» с ним, инкогнито Альфреда так и останется нераскрытым; во-вторых, Тибальд скорее всего посоветует туда вовсе не ходить – мол, пусть Альфред помучается!  Я говорила с ним об угрозе, нависшей над нами благодаря деятельности Альфреда – но он не воспринял это всерьез. Ему не верится, что один Альфред может развалить «Лоэнгрин»: ох, как беспечны эти мужчины, они вечно недооценивают то, что можно легко спрогнозировать!
 К тому же мне очень хотелось сразиться с Альфредом, как он и писал, один на один. А потому я позвонила Тибальду, и сказала, что у меня в 17.00 встреча с клиентом и что домой я немного задержусь. И вот…
    Я напряженно вглядывалась в большое зеркало холла. Так, мои непослушные волосы, кажется, в порядке, обрамляют лицо блестящими темными локонами. Эх, сколько раз я мечтала их постричь, и столько же раз понимала, что скоро очередной турнир, а в средневековье дамы  не носили коротких причесок. Немного пудры – нос уже не блестит. Ну все - пора, пора…
Через стеклянную дверь зала я разглядывала посетителей. Что-то ни одного знакомого лица. Только тут я вдруг осознала, что в записке Альфреда не было никаких указаний на то, как именно его узнать. Кеблушек…перед глазами всплыло прекрасное благородное лицо с золотистыми локонами и бездонными чёрными глазами. Кумир мой… Но я тут же отбросила эту мысль: мне всего лишь давали понять, что, мол, «я – Мистер Икс», а чтобы между двумя этими персоналиями существовало ещё и внешнее сходство – это уже из области фантастики. Оставалось надеяться только, что он даст знать о себе сам. Я неохотно толкнула тяжелую дверь… и мне сразу же подал знак рукой молодой человек с противоположного угла зала. Я медленно побрела к нему, на ходу соображая, что лицо его мне, в общем-то, знакомо, но вот кто он? Сразу же стало понятно, чем так пленились мои девочки: каштановые, чуть вьющиеся волосы спадали до плеч, удивленные зеленовато-серые глаза под прямыми чёрными бровями, облегающий пиджак из черной кожи – он действительно был красив, этот Альфред! Моя память тщетно силилась понять, кто же, кто...
-Мое почтение, леди Иоланда,- его высокий голос с небольшой хрипотцой был таким знакомым, что я даже удивилась себе: голос был совершенно близкий, родной! –  а я не мог и надеяться, что вновь увижу вас!
-Кто вы? – наконец, не выдержала я.
-Разве я так сильно изменился за эти  годы? – в голосе моего противника прозвучала невольная обида – а я-то надеялся, что вы думали обо мне, помнили все это время…
И тут  вдруг я  поняла, вспомнив его: да это же Стэнфорд, молоденький оруженосец с турнира «Мирский замок»!
- Стэнфорд? – удивлению моему не было предела, - но… тогда у тебя были очки  и светлые волосы!
- Волосы можно покрасить, - с вызовом ответил мне Альфред, или Стэнфорд, - ведь вам  нравятся темные волосы, как у лорда Тибальда. А очки я заменил на контактные линзы, с тех пор, как вернулся из-за границы! Я был в Югославии…
Из Югославии, вон оно что! До меня доходили туманные слухи, что Стэфа (так мы его звали) послали в Югославию, где он в составе Миротворческих сил совершил массу подвигов, и привез какие-то награды. Я не придавала этим слухам большого значения: больно уж не вязалась с ними тоненькая фигурка  этого романтического юноши! Но…


Глава 2. Былое

Стэф между тем не отрывал от меня глаз.
- На вас сегодня зеленый костюм, леди Иоланда, как  тогда, когда я вас увидел. У вас было зеленое платье, и вы показались мне пришелицей из страны эльфов! – мечтательно прошептал он, - помните ли вы ту нашу встречу?
Припоминаю! Мужчины редко запоминают одежду, в которой видят нас, женщин, а вот мне, наоборот, гораздо легче вспомнить былое по тому, что на мне было тогда надето! Стоило Стэфу упомянуть мое  зеленое платье – и память услужливо воскресила мне то время!
   Это было три года назад. Мы с Тибальдом тогда только-только начинали нашу совместную жизнь, и - только-только создали наш «Лоэнгрин». У меня действительно было тогда зеленое бархатное платье цвета молодой травки, которое я специально сшила к белорусскому турниру «Мирский замок». Строго говоря, это был наш первый клубный выезд.

   «Мирский замок» – один из самых красивых турниров в  стране. Белорусский городок Мир, давший ему название, славится своим красным кирпичным замком 17 века, который почти целиком сохранился до наших дней. Замок, превращенный ныне в музей, вновь оживает только во время турнира: на крепостной стене появляется  стража в средневековых костюмах, со стрельчатых арок  свисают гербовые знамена. Когда мы въехали на дорогу, с которой открывался вид на замок, Карлотта, тогда ещё девочка-школьница, восхищённо ахнула. На фоне средневекового замка из красного кирпича раскинулся средневековый город, состоящих из палаток и островерхих шатров. Около въезда в лагерь стоял хозяин турнира – магистр Ордена тамплиеров, наш с Тибальдом друг, Годфрид. Двухметровый гигант, чьи длинные ярко-белые волосы, развевались на ветру, вносил в общую картину завершающую черту. Годфрид и знаменит тем, что умеет неуловимо передать сам дух средневековья, от белых с красными крестами шатров членов капитула до блестящих алебард новобранцев. Жить в замке, конечно, не разрешается, живут все в шатрах и палатках, но само присутствие замка создает красивую иллюзию, что турнир дает его владелец. Турнир проходит не во дворе замка, а у его наружных стен: небольшой двор не в силах вместить всех желающих посмотреть на него.
    Турниров, кстати, целых два: для оруженосцев и для рыцарей. И если на первом царит молодой задор новобранцев (у нас их называют неофитами), то на втором демонстрируется уже высокое мастерство опытных воинов-фехтовальщиков. Тибальд тоже любит помахать мечом, любят это и наши молодые воины.
Тогда оруженосец Тибальда Дэниэл выиграл местный турнир оруженосцев, и мы славно праздновали победу в белом шатре «Лоэнгрина». Стоило нам поднять высокие кубки, как в шатер вошел незнакомец. Молодой человек был среднего роста, худощав и русоволос, к тому же первое, что бросалось в глаза – его очки в тонкой золотой оправе.
- Позвольте  мне приветствовать славный дом «Лоэнгрин»! – Незнакомец вскинул руку в приветственном жесте, - меня зовут Стэнфорд, и я вольный сквайр.
- А чем мы, собственно, обязаны чести вашего посещения? – в тот ему ответил Тибальд, до этого весело обливавший Дэниэла вином. Умеет же любимый сразу перестраиваться  на высокий средневековый «штиль»!
- Мне хотелось бы поселиться в вашем замке! – незамедлительно последовал его  нагловатый ответ, вызвавший у присутствующих взрыв хохота. Тибальд, тем не менее, нахмурился.
- «Лоэнгрин» – прибежище избранных, юноша, и я не думаю, что я вот так неожиданно взял бы к нам незнакомца.
- Так испытай меня, достойный лорд! Клянусь, ты не пожалеешь! – промолвил Стэнфорд, вновь вызвавший у народа необузданное веселье.
Я понимала, что так веселит лоэнгринцев: у нас не приняты такие высокопарные речи в своем кругу. Одно дело – турнир, где «высокий штиль» приветствуется, другое дело – дружеская пьянка по поводу удачи Дэниэла. Но незнакомый юноша этого, похоже, упорно не желал понимать. Тогда я вмешалась в ситуацию, сделав народу знак помолчать. Стэнфорд взглянул на меня с явной благодарностью.
Тибальд заметил это первым.
-Что ж, - сказал он, - вот перед тобой мой оруженосец Дэниэл, который выиграл местный турнир. Хочешь сразиться с ним? Мы дадим тебе меч и перчатки, вы оба будете без доспехов. Пофехтуйте немного, аккуратно, без излишнего зверства, а мы посмотрим, как ты держишься. Если проявишь себя достойно, мы продолжим этот  разговор.
Признаться, я думала, что Стэнфорд откажется: кому охота драться с победителем турнира! Но он только молча склонил голову в знак согласия. Народ быстро освободил площадку возле шатра, дуэлянты взялись за мечи. В незнакомца не верил никто. И потому, когда вначале Дэниэл стал теснить его к краю площадки, никто не удивился. Стэнфорд бросил быстрый взгляд на нас с Тибальдом, и во мне вдруг  проснулась острая жалость: Дэниэл был явно сильнее. Но я заметила и другое: Стэнфорд увидал в моих глазах эту жалость, и – его гордая натура этого не стерпела. Откуда только силы взялись!  Пригнувшись, уходя от удара, наш гость вдруг резко выпрямился, парировал следующий удар противника, и сделал свой выпад. Потом еще и еще…Его удары становились все сильнее, об аккуратности он забыл. И уже ошарашенный таким пылом Дэниэл вынужден был только защищаться, стараясь не пропустить ни одного удара и не пытаясь контратаковать. «Стоп, стоп! – закричали собравшиеся - да он убьет Дэниэла!» Тибальд удивленно вскинул брови и взмахом руки приказал остановить бой.
- Тот самый случай, когда бой выиграло не мастерство, а молодой напор! - наставительно заметил любимый. Как бы то ни было, но  Стэнфорд выиграл этот бой – и свое право оставаться в «Лоэнгрине».
-Ладно, - сказал тогда Тибальд, - на этот турнир мы берем тебя в нашу дружину, раз уж ты такой… боец. У кого ты, кстати, занимался?
-Я? – удивился Стэнфорд, - да я взял в руки меч второй раз в жизни. Я просто очень хотел победить, чтобы остаться у вас. Но раз у вас есть уже оруженосец, можно ли мне просить у вашей леди привилегии стать ее оруженосцем?
Я, недолго думая, кивнула: мой паж Алекс как раз оставался в Москве, и мне не помешал бы сопровождающий. Будет кому за мной плащ носить! А то все молодые люди  мечтают стать оруженосцами рыцаря, а не дамы: охота совершать подвиги, а не помогать по хозяйству!
 Глаза молодого человека благодарно засветились. Так Стэнфорд остался у нас…
Он совершенно не вписывался в «Лоэнгрин», хотя бы по складу  характера. «Лоэнгрин» собрал веселых воинов, яростных в битве и - простоватых по натуре, любящих веселые дружеские застолья. Тибальд в этом смысле отличался от большинства  своих воинов, был утончен и возвышен, но Дэниэл, Арнольд, Гарольд, даже мой паж юный Алекс все были, по сути, бесстрашны, но незамысловаты. Потому они находили какое-то особое, изощренное удовольствие, называя его «Степа» – чего лично он терпеть не мог! Тибальд, правда, не называл его так, но иногда и он  тоже мог обронить с иронией: «Ясновельможный пан Валевский!»  Ибо наш гость оказался знатного польского рода, и рассказал нам о своей родословной, восходящей к рыцарям. Стэф ( так мы его прозвали, ибо его имя Стэнфорд очень напоминало и его обычное имя - Стефан) оказался  насквозь книжным, романтичным юношей. С ним было весьма интересно поболтать, он читал массу книг и так и сыпал цитатами из исторических хроник. «Ходячая энциклопеция» – прозвала я его про себя.  И самое забавное, что меня почему-то  увлекало беседовать с ним, несмотря на то, что он был моложе меня: обычно в эти годы  юноши бывают еще глупы и большого интереса как личности не представляют. Стэф же имел на все свой взгляд, довольно интересный и своеобразный, и был настолько погружен в свои романтические грезы о рыцарстве, что беседы с ним становились для меня своего рода утешительной абстракцией  на тему средневековья – и приятно, и отвлекали от необходимости размышлять о чем-то более конкретном и малоприятном.
Он мечтал о рыцарстве – но не о том рыцарстве, что существовало на Земле в былые годы, а о рыцарстве идеализированном, романтическом, если так можно сказать – рыцарстве из рыцарских романов. Себя он видел эдаким Айвенго, защитником слабых и угнетенных, весь мир – как царство справедливости, лишь изредка нарушаемое, и именно потому нуждающееся в рыцарях-защитниках. На всю мою иронию по этому поводу Стэф возражал вполне резонно: «Но ведь сами вы, Иоланда,  создали клуб на этой идее! И вы не отказались бы жить в таком обществе! А ведь нам его строить, и у нас для этого есть все шансы! «Лоэнгрин» будет не один, возникнет множество таких рыцарских домов; мы прорвемся в правительство, займем ответственные посты и будем продвигать эту идею; мы завоюем мир!» Все это были мечты, смелые юношеские прожекты, но, Боже ты мой, в это тогда почему-то так хотелось верить!
Ах, я ясно вспоминаю то время, свои смутные страхи и тревоги! Когда девушка лет 25-ти, окруженная поклонниками, находит, наконец, свое счастье, ее друзья, привыкшие считать ее своею собственностью,  воспринимают это как-то нервозно: мол, почему это появился он, с какой стати нам с ним считаться? Если парень  также  делает наконец, свой выбор в довольно взрослом возрасте, остальные девушки смотрят на это, как на  личную утрату. Причем – это свойство имеет интересную особенность: чем старше пара, тем больше у них таких вот «доброжелателей». Прибавьте к этому то, что и я, и Тибальд имели яркую внешность, оба были центрами нашей компании, и поклонники не желали смиряться с нашим выбором, и строили всяческие козни – и вам будет  во всей красе обрисована обстановка, окружающая нас на пресловутом турнире.
Кроме того, и родители Тибальда восприняли меня «в штыки», наша свадьба затягивалась, и это давало нашим бывшим возлюбленным ложные надежды, что наши отношения вот-вот разобьются, а они сумеют тут преуспеть.
Если в случае с Тибальдом его бывшие воздыхательницы предпочитали вести со мной «душеспасительные» беседы на тему «этого черствого красавца-эгоиста» (что, как можно догадаться, не добавляло мне душевного спокойствия!), то мне повезло еще меньше – его лучшего друга рыцаря Мелиганта угораздило влюбиться в меня всерьез! Поначалу, когда Тибальд только ухаживал за мной, я даже поощряла ухаживания Мелиганта - чтобы вызвать в Тибальде дух соревновательности. Мои усилия достигли цели – но какой ценой! Мелигант, будучи по характеру упрямым фанатиком, не привыкшим к женским отказам, бросил ради меня супругу, и стал преследовать меня  любовью. Бывшие возлюбленные Тибальда тоже только и ждали моих ошибок и промахов, чтобы вовремя оказаться рядом, и утешить своего кумира. И оказалось, что я гораздо более уязвима, нежели пыталась показать окружающим нас «заклятым друзьям». Когда Тибальд оказывался занят турниром, мне просто жизненно необходимо было поговорить, пообщаться, развеяться. А выручал верный Стэф…
Стэф, оставаясь в нашем лагере, пытался по мере возможностей, помогать мне.  Что было довольно странно для молодого человека, ведь их всегда привлекают турниры, тренировки, но никак не готовка обеда, мытье посуды. Его безотказность мне бы очень хотелось поставить в пример моему пажу Алексу, который, стоило  мне ему что-то поручить, вечно делал несчастное лицо и принимался осаждать Тибальда: мол, мне бы шашку, да коня, да на линию огня! Стэф же, когда я руководила готовкой, безропотно шел собирать ветки для костра, потом разводил огонь, и если ему поручалось вымыть посуду,  охотно брался отмывать даже наш тяжелый котел…
Доходило и до курьезов. К примеру, как-то раз, в отсутствие моих верных девушек, я собрала кубки после обеда, и хотела ополоснуть их в реке. Внезапно у реки появился Стэф, и тут же вмешался в этот процесс:
- Как, госпожа, вы моете посуду сами? Пристало ли это вам? Дозвольте помыть эти кубки мне!
- Нет, Стэнфорд, не стоит, побереги силы! – пыталась отказаться я. Но его это только воодушевило.
- Да что же это, госпожа! Я – ваш оруженосец, и это моя прямая обязанность – помогать вам! – и с этими словами он ринулся ко мне, и шутливо попытался отобрать у меня кубки. Ах  так, не слушаться?! Я, наклонившись к реке, зачерпнула в кубок воды и, делая вид, что отдаю посуду ему,  плеснула на него водой: мол, остынь, приятель! Он, ругаясь и ворча, стянул с себя длинную средневековую рубаху, намоченную мною.
- Простите, госпожа, но я вынужден удалиться и переодеться! – вымолвил он с неимоверным пафосом, вызвав у меня веселый смех.
Какой же он худенький, подумалось тогда мне. Плечи такие тонкие-тонкие, руки худые, хотя и мускулистые.  И - смуглый: несмотря на светлые волосы, кожа его имело светло-бронзовый оттенок.
Он не был красавцем в том общепринятом смысле слова, как, к примеру, Тибальд с его классической внешностью. Но  лицо Стэфа  имело приятные, утонченные черты, волосы отливали живым золотом, а зеленовато-серые глаза казались карими из-за пушистых, густых ресниц. Девушки из «Лоэнгрина», не в пример джентльменам, отметили его сразу же, и у Стэфа появились воздыхательницы. Заметив это, я как-то попыталась разговорить его, спросив о даме сердца. Он сразу возмущенно заявил, что никакой дамы у него нет, и он будет «преданно и верно служить госпоже Иоланде до гроба, если она позволит!» Я, смеясь, позволила…
И один раз мое такое благоволение чуть не сыграло с ним злой шутки. С утра, выйдя из шатра, я услышала тревожную новость: на турнир прибыл Мелигант с дружиной. «Они приехали под черным знаменем! – захлебываясь, рассказывала мне моя камеристка Лаура, - Мелигант зол на весь мир, и особенно на вас и на Тибальда, миледи!» Эта новость взволновала меня, и я предупредила Тибальда об этом.
_- Хорошо, - сказал тогда он, нахмурившись, - но раз так, ты  из лагеря ни ногой! Пойду к нему, выясню, что ему надо!
И опять ушел, оставив меня наедине с моими мыслями и страхами! Его не было где-то больше часа, и я уже стала волноваться за него. Все-таки Мелигант физически очень силен, в прошлом боец городского масштаба, подумала я. И решила отправиться навстречу Тибальду. И очевидно, что в такой поход я взяла своего оруженосца Стэфа…
Мелигант, видимо эксплуатировал пословицу «На ловца и зверь бежит»: стоило нам выйти из нашего лагеря, как я завидела его черный плащ, приближающийся к нам.  Он был один, это я заметила еще издалека, и его черные глаза выискивали в празднично одетой средневековой толпе кого-то... Приблизившись ко мне, Мелигант склонился в учтивом поклоне. 
-Привествую, Леди Иоланда! - этикет превыше всего, особенно при посторонних!
-Приветствую, рыцарь Мелигант! – я улыбнулась ему. Я могла бы любить его или ненавидеть, но правила приличия я  знала! – Не встречался ли вам дорогой рыцарь Тибальд, ушедший искать вас?
- Нет, сожалею. Леди,- он кивком указал на моего спутника, - я хотел бы поговорить с вами – наедине!
В последнее слово он вложил всю силу своей убедительности.  Я сделала знак Стэфу удалиться, и он неохотно повиновался. При этом, как я заметила, его рука прочно легла на рукоятку меча: мальчик явно собрался защищать меня.
Когда Стэф удалился, Мелигант, наконец, перестал сдерживаться:
- Что же ты делаешь, Иоланда? Я узнал, что ты сейчас с Тибальдом: могу я знать, почему? Я ведь был женат, и все бросил из-за тебя – так прекрати эти отношения с моим другом! Я все забуду и прощу, если ты поклянешься, что мы будем вместе!
- Но, Мелигант, мы с Тибальдом  и раньше встречались, ты ведь знал об этом! И дело не в тебе - мы любим друг друга! – ах, сколько раз я пыталась избежать этого разговора, но, похоже, это у меня не получилось.
- Любишь? – он не смог сдержать горечи, - и чего стоит такая твоя любовь? Ты увлеклась им лишь потому, что я был женат, и ты боялась встречаться со мной. Но теперь я свободен, и нам ничто не мешает!
- В самонадеянности тебе не откажешь! – я начинала уже выходить  из терпения, - как бы то ни было, я сделала свой выбор, и не тебе решать за меня!
- Ну что ж! – Мелигант повысил голос, - ты права, я не буду решать за тебя. Я просто приму свое решение, и уверяю тебя, буду его придерживаться. Стоит тебе попасться на моем пути, я силой уведу тебя в свой лагерь, как сделал бы любой нормальный рыцарь в средние века! У меня ведь в отношении тебя самые серьезные намерения, - он хмуро усмехнулся, - а укротить строптивую – тоже доблесть!
- Ты мне угрожаешь? – даже в эту  минуту я ничуть его не боялась.
- Нет, Иоланда, всего лишь предупреждаю, - Мелигант вновь поклонился мне, и с достоинством удалился.
Вот ведь ситуация! Самым ужасным было то, что я не хотела рассказывать об этом Тибальду! Он спросил бы меня, почему Мелигант считает, что я люблю его, и мне пришлось бы рассказывать  и о том, что я подавала надежды его товарищу. Зачем? На этот вопрос я и сама не смогла бы ответить. Достаточно того, что когда мои друзья знакомили меня с Тибальдом, они с Мелигантом очень дружили, но заодно и соперничали,  и казалось, что стоит Мелиганту обратить на меня внимание, и Тибальд поторопится заявить на меня свои права. Потому я весело любезничала с Мелигантом, мы много говорили с ним о жизни… Но одно дело – планы, и совсем другое – их воплощение. Мелигант, влюбленный в меня, по замыслу должен был бы хвалить меня Тибальду – но он, напротив, замкнулся, и решил добиваться своего всеми правдами и неправдами. Так вот, сказать Тибальду о его угрозах значило бы расписаться с том, что меня с Мелигантом что-то связывало…   Неизвестно, как воспринял бы такое Тибальд: Мелигант не Стэф, и то, что простилось бы мальчишке, могло бы не сойти с рук  взрослому и опасному сопернику!
А кстати, где Стэф? И тут я увидела, что в 10 шагах от меня у дороги сидит мой оруженосец и напряженно взирает на мою только что состоявшуюся беседу. При виде меня Стэф резко вскочил:
-Еще одно слово – и я убил бы его, миледи! Вы приказали мне удалиться, но я слышал, как он приставал к вам, и я готов был вмешаться, рискуя ослушаться вас…
-Послушай, Стэнфорд! – мой голос был суров, - никогда, ни при каких обстоятельствах не вмешивайся в мои дела с Мелигантом! И я была бы тебе очень благодарна, если бы о сегодняшней нашей встрече ты никому не рассказывал!
-Но почему, госпожа? Он угрожал вам, я слышал сам. И если вы почему-то не хотите говорить об этом лорду Тибальду, позвольте вашему скромному оруженосцу с ним сразиться!
-Нет! – скорее выкрикнула, чем сказала я, -да пойми же ты, что он прекрасный боец, куда лучше тебя, и если ты встанешь у него на пути, он  не задумываясь, убьет тебя!
- Да, но я погибну за вас! А что есть лучше для чести и долга будущего рыцаря?
    В общем, он упорно не желал понимать, что это не игра, не турнирный бой, что обозленный Мелигант будет драться насмерть, и если даже не убьет, то жестоко покалечит его! Про себя я решила не допускать больше подобных промахов, и не выходить за пределы лагеря. А тут и Тибальд вернулся: мол, искал Мелиганта, но так и не встретил его, и задержался у Годфрида, пил с ним пиво. Я рассказала Тибальду, что встретила его бывшего друга, умолчав обо всех угрозах в свой адрес. В самом деле: Мелигант горяч, но отходчив, он завтра же забудет о своих угрозах, а если дойдет до дуэли…впрочем, об этом я даже думать не хотела.
    Скучно, приехав на турнир, сидеть в лагере, и чувствовать себя на «осадном положении»! Тибальд в очередной раз творил «большую политику» – ушел на встречу с магистром тамплиеров Годфридом, а меня с собой не взял.
 И – излишне, наверное, говорить это! – я, конечно, не выдержала нудного сидения в лагере, и захотела отправиться  за любимым, без которого я заскучала. Естественно, под рукою вновь оказался Стэф, который только и ждал наготове, чтобы сопровождать меня куда-нибудь…
На сей раз нам «повезло» почти сразу: выйдя в поле, заросшее густой травой, в центре которого было тщательно огорожено турнирное ристалище, я еще издали завидела людей Мелиганта. Они были все, как и рассказывала Лаура, поголовно в черной одежде, и несли черный флажок с серебряным мечом – герб своего господина. Но я, к счастью, заметила их первой, пока они еще не разглядели нас.  То, что произошло дальше, было столь молниеносным даже для меня, что я смогла оценить свои действия лишь ретроспективно. Мгновенно оценив ситуацию – «Если я покажу их Стэфу, он, не послушавшись меня, ринется в бой, чтобы погибнуть! Или, по крайней мере быть основательно избитым» – я приняла единственно возможное решение: обхватив Стэфа, я повалила его в густую траву, прикрыв ладонью рот. И тут же увидала недоуменный взгляд его глаз: мол, что случилось? Я приложила палец к губам, и люди Мелиганта, не заметив нас, преспокойно прошли мимо. Я отпустила Стэфа, и сама встала. Оба мы никак не могли отдышаться, но, предваряя его вопрос, я кивком указала ему на удаляющихся противников: вот, мол, почему я остановила тебя!
-Я не буду спрашивать, зачем вы это сделали, леди Иоланда, - Стэф на удивление долго тяжело дышал, и слова получились глухими, тихими - опасались, что я нападу на них, не так ли? И напал бы, если бы вы не удержали меня… Я спрошу другое - зачем вы спасали меня? Неужели вам небезразлична моя трижды никчемная жизнь?
-Еще одно слово - и я прогоню тебя от себя! – нахмурилась я, - я спасала своего оруженосца, потому что  ты нужен для рыцарства, нужен для добрых дел…
-А вам я нужен? – спросил он напрямик
- Конечно же, нужен, а как же еще! – выпалила я. И только потом заметила, как он порозовел и засмущался….
Вечером, когда солнце уже садилось, я ушла погулять на озеро. Тибальд отправился со мной, не желая оставлять меня одну. Красные стены и башни старого замка, озаренные лучами заходящего солнца выглядят  как башни заколдованного замка из сказки Шарля Перро  о принцессе и веретене. А само озеро, заросшее камышами и затянутое ряской, если верить местной легенде, служило обиталищем русалкам. Впрочем, красоты замка и озера служили тогда лишь обрамлением к нашему разговору с любимым. Разговор был о Стэфе:
-Почему ты считаешь, что этот мальчик не для «Лоэнгрина»?- недоумевала я, - ведь он честный и благородный, романтик по натуре, какими бы и хотелось видеть наших рыцарей!
- В первую очередь, потому, что он к нам не вписывается, - задумчиво говорил Тибальд, - и потом: мне не нравится, как он смотрит на тебя!
-Он? Не смеши меня, пожалуйста!
-Нет, я вполне серьезно. И на твоем месте, я был бы поосторожнее с юношей. Он, как я заметил, честолюбив и амбициозен: если ему покажется, что ты отвечаешь ему взаимностью, он может перейти границы дозволенного и придется его урезонивать.
-Очень надеюсь, что ты ошибаешься! – запротестовала я.
-Во всяком случае, старайся с ним держать дистанцию, - оборвал меня Тибальд, - поверь, это для твоего же блага!
-Какая забота! Ради моего блага, к примеру, ты бы мог не оставлять меня одну так часто! – выпалила я.
Тибальд улыбнулся и обнял меня. И тут мой взгляд уловил за спиной Тибальда какое-то шевеление в ветках старой ивы. Я вгляделась в их переплетение, и тут увидела, как у самого ствола мелькнула серо-коричневая рубаха Стефа: надо же, подглядывает за нами!
- Стэф! – позвала я его.
- Он здесь? – удивился Тибальд.
В этот момент смущенный Стэф показался нам на глаза.
- Следил? – усмехнулся мой любимый.
- Наблюдал, - кивнул Стэф, - я думал, поблизости рыцарь Мелигант, а госпожа одна на озере…
- Госпожа с господином, - отрезал Тибальд, - и никакой Мелигант ей не страшен. А потому – ты пока можешь быть свободен. Пойди погуляй, выпей пива, пообщайся с друзьями.
Стэф кивнул, но в глазах появился упрямый огонек. Почему-то я поняла, что далеко он не уйдет, продолжит свою слежку. Так и оказалось: стоило Дэниэлу окликнуть Тибальда, как Стэф словно по мановению волшебной палочки вышел из-за дерева.
- Ведешь себя, как лесной эльф, - шутливо рассердилась я, - прячешься за деревьями, появляешься бесшумно! Тибальд же сказал тебе уйти!
- Ну, а если я не хотел уходить? – на это резонное замечание возразить было трудно, - к тому же, мне хотелось полюбоваться вами в лучах заходящего солнца!
Вот, и сердись на него после этого! Впрочем, тогда я сама попросила его уйти: мы гуляли с Тибальдом, он вот-вот должен был вернуться, и я не хотела  портить очарование этой прогулки пререканиями с упрямым оруженосцем.

    До сих пор не могу понять, как так получилось, что я в упор не замечала  чувств Стэфа ко мне – а ведь считаю себя утонченной натурой! Вероятно, меня избаловали вечные комплименты, которые многие не ленились  отпускать по моему поводу. Годфрид, магистр ордена тамплиеров, любил сгибаться в поклоне, целуя мою руку и говоря: «Мадам, примите мою величайшую признательность за вашу красоту!» Это был этикет, не более, как и восхищенные возгласы сэра Этьена де Валькура:
 «Мадам, мое сердце принадлежит вам вечно!»
    Это ведь и есть тот самый вечный камень преткновения, который и отличает средние века от наших дней!  В ту эпоху было принято говорить такого рода любезности любой даме, вне зависимости от того, прекрасна она в жизни или ужасна. И все мы, «прекрасные дамы», привыкли к подобным оборотам речи от окружающих нас рыцарей,  как, к примеру, к  частой сегодняшней фразе: «Какая сегодня прекрасная погода!», и не обращали на них должного внимания. Наш же век, увы, скуп на комплименты, и молодой человек, пришедший в нашу среду сравнительно недавно, говорил такие слова, скорее всего от чистого сердца, а не следуя духу рыцарского этикета!  А комплименты, как оказалось, опасны: обилие их развращает, делает сердце черствым к настоящим, живым чувствам!
Во всяком случае, я не желала замечать ничего, кроме Тибальда, меня и Мелиганта. Это любовный треугольник выматывал меня, отнимая все силы, пока Мелигант, к счастью, благополучно не убрался восвояси.
Напоследок он вновь увидел меня. Предусмотрительно удалив Стэфа на безопасное расстояние, я подошла к нему.
-Я уезжаю, - он грустно улыбнулся, - и я понял, что ты не желаешь меня видеть, раз ускользаешь от меня. Может, ты и права, - он почему-то посмотрел в сторону Стэфа, упорно не желавшего терять меня из вида, - в том, что опасалась меня. Но я никогда не причинил бы тебе вреда, и ты должна понимать, что  я на это неспособен.
 Назавтра и мы с Тибальдом собирались домой…

     Теперь я с трудом могла себе представить в этом ярком парне, сидящем напротив меня, того хорошего мальчика Стэфа, которого тогда так опекала. Красивый, дерзкий, колючий – и абсолютно чужой! Из оруженосца Стэнфорда вырос  рыцарь Альфред: жестокий, беспощадный, беспринципный. Право слово, возможна ли такая метаморфоза? Какая жизнь, какие обстоятельства сделали его таким?  Пока  я размышляла над этим, я с удивлением ответила ему:
- Я и предположить не могла, что этот Альфред – это ты!
- Неужели? – в голосе Стэфа появилась язвительность, - и вы полагали, что для вас жизнь идет вперед, а Стэнфорд так и останется тем несчастным мальчиком, имя которого вы даже забыли?! Три года! Все эти годы я надеялся, что вы вспоминаете меня, что думаете о том вечере у костра. А вы – вы все забыли!

Вечер у костра… Это, надо полагать, в тот раз, когда Тибальд в очередной раз отправился к нашему другу мессиру Годфриду. Годфрид  был со мною всегда удивительно учтив и добр. Но когда он собирает  Капитул ордена - совет рыцарей, дамам нет места за тем столом: тамплиер есть тамплиер! Вот и сейчас, он позвал Тибальда к себе – одного, а мне, по-видимому, предстоит провести вечер, скучая у костра.
Ко мне приблизился Стэнфорд.
-Миледи, позволите присесть у ваших ног? - он улыбнулся мне.
- Ах, к чему такие условности? – возразила я, - садись со мною рядом на это бревно!
- Благодарю, - он низко склонил голову, так, что его волосы засверкали живым золотом  в свете костра, - но я недостоин сидеть рядом с вами. Но я никогда не забуду, что вы хотели усадить с собою не-рыцаря. 
- Ты еще станешь рыцарем! – убежденно сказала я, - Рыцарство – это прежде всего благородство, дух, это величие души, а не сословная иерархия, как тебе кажется… Защищать слабых и угнетенных, служить Богу и Отечеству, охранять справедливость на земле…
      Я долго разглагольствовала, оседлав любимого конька. Стэнфорд же опустился на землю возле моих ног, и, в отсутствии спинки, прислонился к моим коленям. Его золотистые волосы лежали на зеленом бархате моего платья, и я машинально протянула к ним руку, как к игрушке – гладить их, перебирать эти  нити, мерцающие в свете вечернего костра... Стэф  же невольно замер, и вдруг резко повернул голову, зарывшись носом в мои колени.
-Мои предки были рыцарями, - он поднял  ко мне взволнованное лицо, - так что все, что вы мне говорите, знакомо мне с детства. Я мечтаю стать таким же благородным и честным, как лорд Тибальд, стремлюсь быть похожим на него. Но я боюсь, что и в «Лоэнгрине» не найду своего счастья, хотя и стремился к вам.
- Почему? – искренне удивилась я, пытаясь отстраниться от столь горячего порыва, - тебе кажется, что наш народ тебя не полюбит?
- Дело не в этом, - он явно медлил с ответом, - просто… я очень боюсь потерять свое сердце!
-Ты же говорил мне, что не имеешь дамы сердца!
- Боюсь, что я сказал вам не всю правду. Знайте же,  что мое сердце отдано той даме, которая никогда  не разделит моей любви, ибо любит другого! – произнес он с таким отчаянием, что я сразу поняла, кого он имел неосторожность так скоропалительно полюбить. Он же резко вскочил, и ринулся куда-то в темноту вечера…
Когда же вернулся Тибальд, Стэф уже пришедший в себя, вернулся к костру. Мы праздновали удачное завершение нашей поездки, и Стэф, до которого дошла круговая чаша, поднял ее «За лорда Тибальда, владельца дома «Лоэнгрин», и за рыцарство!» И народ, до этого посмеивавшийся над высокопарным мальчиком, искренне захлопал в ладоши…
Потом мы расстались, хотя оба и жили в Москве. Он взял наш телефон, но ни разу не позвонил, и не появился в «Лоэнгрине». Я вспоминала о нем все реже: меня занимали тогда другие дела и заботы.


Глава 3. Стефан.

- Стефанек!
-Ммм…
-Стефанек, уже 10 часов, пора вставать!
-Ммам…в лом…
Вставать – лень. Думать – и то лень. В постели хорошо: мягко и тепло, но солнечные лучи слезят глаза и щекочут нос. Солнце пробивается даже сквозь полог моей монументальной кровати. О Боже, уснешь тут...
-Стефанек! – на сей раз мама вошла в комнату, и потрясла меня за плечо, - так будешь  вставать или нет?
Я приоткрыл один глаз. Мама с утра уже при полном параде: серый дорожный костюм, прическа. Ах, да, им же сегодня уезжать!
-Лешек, скажи сыну, чтобы вставал! – мама неумолима, когда ей надо поднять меня с постели.
Ну, раз уж в дело вмешали папу, похоже, действительно пора вставать. Выгнувшись, как кошка, я одним движением вскочил на ноги. Вот, приучился в армии: быстро и удобно!
Солнце пробивается всюду: яркий его луч высветил мой стол, монитор компьютера, и – твое лицо на фотографии. Милая моя, милая… Я заснял тебя тогда, у озера, а ты даже не знала об этом… Теперь твой образ всегда со мной,  он был со мной и там, под пулями…а сейчас, в деревянной рамке постоянно на моем столе. Но – ведь сегодня великий день…ох, я подумаю об этом, когда предки уедут. Ведь время, наконец, пришло!
Джинсы, майка, мобильник – и я вполне готов к новому дню. Ну, не вполне – недостает еще чашечки горячего кофе, и немного виски – для бодрости. Да знаю я, что кофе принято пить с коньяком! А я вот люблю после кофе – виски. Пока мама не видит и не пристает с упреками.
- Стефан, тебе с сахаром? – мама ну никак не может запомнить, что кофе с сахаром я не люблю, не люблю и с молоком. Черный, горький и ароматный – таким, и только таким должен быть кофе!
- Без, - я вяло мешаю горячую жидкость в чашке.
- Ого, наш малыш уже за столом! -  отец входит в кухню.
 Что меня раздражает в отце, так это его постоянная жизнерадостность. Хотя – ему есть с чего быть таковым! Он встретил свою любовь, и они вместе больше 30 лет!
Мама у меня очень красивая: светлые волосы, уложенные в высокую прическу, длинные ресницы: если бы не деловой костюм, ей  до сих пор больше 30 лет никогда не дашь. Отец- грубоватый великан, души в ней не чает. Все эти годы они ни дня не провели врозь: она ездила с ним по гарнизонам, делила все трудности его службы.  В моей семье, с моим отцом передо мной была одна карьера - военная. И я никогда не возражал против этого.  Теперь, когда отец в чине полковника, и мы наконец-то осели в Москве, он все так же привязан к маме. Для него она всегда – «моя Янка», а он для нее – «мой Лешек». А я…
Горячий кофе обжигает губы, и наверное, именно поэтому я вытираю влажные глаза. Мама по–своему понимает мою грусть:
-Уверен, что продержишься один, без нас с папой? Не заскучаешь, маленький?
- Конечно, мама…
Странный народ, эти родители! Тебе может быть и 24, и ты только что вернулся из «горячей точки» – но для них ты все равно «малыш Стефанек», потому что есть и старший сын – Вацлав. Вацлав сейчас на службе, я – только недавно вернулся с таковой, и отец, вне сомнения гордится своими сыновьями, «которые, как и все Валевские, защищают отечество!»
-Ну, нам пора, - прерывает мои размышления мама, - в общем, еда в холодильнике, деньги – на своем обычном месте…
- Да есть у меня деньги! – теряю терпение я, - неужели трудно понять, что я уже взрослый, что у меня служба, что я не намерен брать родительские деньги, и вообще…
- …Самостоятельный и собираюсь жениться!  - заканчивает за меня папа, - эй, малыш, когда ты порадуешь нас внуками?
- Я же много раз тебе говорил: никогда! Никогда, никогда! Оставь меня в покое! – о,  ну вот теперь обозлили  они меня всерьез. Зачем же так бесцеремонно – по больной ране?
- Ладно, ладно, Лешек, оставь его, - заминает дело мама, - нам пора уже. До встречи, малыш, и не скучай без нас!
 Моя мама – великий миротворец, ее бы в Югославию, улыбаюсь про себя. И сразу же ловлю себя на мысли, что подумал о жестоком: врагу не пожелаешь оказаться под обстрелом, а я – родной матери пожелал…
Итак,  они, наконец, ушли. О, вот мой виски: еще полбутылки осталось. Сейчас вот выпью и – проверю почту. Раньше силы нет: а вдруг, она никогда мне не ответит? Вдруг даже не станет отвечать?
Виски жжет горло, хотя это и мой любимый «Джек Дэниэлс»: руки напрочь отказываются набирать адрес моего ящика. Одно спасение – форум. Ага, а вот и знакомый фон «Камелота» – песочный кирпич и извечные алебарды – украшение форумных страниц. Здесь она, темка « Рыцарство, как оно есть». О, а мне ответили! Она. Впрочем, сначала надо перечитать свой вчерашний пассаж. Так! Красиво я их…
«Лоэнгрин был рыцарем Грааля, и назвав так свой клуб, вы даже не взяли на себя труд поинтересоваться его историей. А, между тем, был он женат на смертной женщине Эльзе (вы пишете, что зовут ее Элсам, но приводите ее имя так лишь потому, что не удосужились правильно перевести ее имя – для этого нужно хорошее знание английского языка, коим вы не обладаете), и покинул ее лишь тогда, когда пришлось раскрыть инкогнито его имени. Ибо он принес клятву не делать этого – и оказался достоин этой клятвы.
Итак, представим же себе замок Монсальват, прибежище Грааля. Если взять за образец описания его в трудах Вольфрама фон Эшенбаха, каким безусловно, является «Парцифаль», или известного французского трубадура Кретьена де Труа, то рыцари Грааля  равны между  собой. Слышите, сэр Тибальд и леди Иоланда – РАВНЫ!!! И Круглый стол короля Артура, на который вы так любите ссылаться, именно потому и был круглым, чтобы рыцари за ним чувствовали себя в равном положении.
Теперь взгляните на то, что делаете вы. Вы подчиняете себе народ, насаждаете тиранию под видом средневековой морали «победы сильного над слабым», и имеете смелость (а безусловно, продиктованную плохим знанием источников, по которым вы реконструируете ту эпоху!!!) называть свой дом «Лоэнгрин»?
Я пишу все это не ради вас, Иоланда и Тибальд! А ради всех тех, кто взыскует в ваших стенах знаний о Средних веках и об известных мифах – в частности. У меня сердце болит за вас, лоэнгринцы! Вам подают в искаженной форме то, что мне так дорого, то, чем я живу!»
Красиво, ничего не скажешь, улыбаюсь я про себя. Теперь пара-тройка девушек из «Лоэнгрина» будут между собой судачить о том, что этот Альфред, в сущности, прав… 
    А вот –  и ее ответ (он что-то сегодня еще не выходил в сеть!):
« Если бы вы сами, сэр Альфред, обладали хорошим знанием источников, вы бы не вводили в заблуждение народ, обвиняя нас в плохом знании тех же, в сущности, источников. Да, Круглый стол был круглым, и делалось это ради равенства между рыцарями. И еще – ради близости к королю Артуру,  которому подчинялись все, от Ланселота до Галахада и Парсифаля.
Известна нам, безусловно, и легенда о Лоэнгрине, рыцаре Грааля. На том же основании, что в одном варианте перевода легенды девушку назвали Элсам, в другом – Эльза, вы сделали ложный вывод, что нам незнакомо искусство перевода. Уверяю вас, вы заблуждаетесь.
Кстати, о Парсифале и Граале, раз уж вы затронули эту тему. Как известно из легенд, Парсифаль нашел-таки Грааль, и второй раз поинтересовался у Хранителя, Короля-рыбака, что означает его грустный вид. Вам это ни о чем не говорит, Альфред? У Грааля есть Хранитель – король, и Лоэнгрин и другие рыцари ему подчинены. Так что – не надо о тирании! Тем более, что вы у нас в «Лоэнгрине» не были, и не вам о нем судить!»
Ну, иного я и не ожидал: она защищает свой дом, свой «Лоэнгрин». И, конечно, его, Тибальда. Всегда только он, он… Но радует другое: она была с утра в сети, значит, могла подтвердить нашу встречу, если она, конечно, согласилась. Эх, руки трясутся, когда набираю пароль своей почты: а вдруг там ничего нет? Ага, вот и сообщение от нее. Всего 2 слова: «Согласна, буду». Во рту сразу пересохло: итак,  это случится сегодня? Милая, милая моя…
Тогда прочь – недопитый виски, и надо бы поесть и привести себя в порядок: мне понадобятся силы для того, что было задумано!
Встреча наша вечером, а сейчас есть день – длинный день моего двухмесячного отпуска. Всё это время я дома, и ждал лишь отъезда родителей, чтобы… Неужели же я увижу ее, прикоснусь к ней, как тогда, в Минске…
Взгляд мой опять упал  на твою фотографию на столе. Родители уже достали вопросом, когда же я приведу тебя к нам, когда познакомлю с ними. Они почтительно называют тебя  «девушка Стефана» и даже не знают, что ты – просто любовь моя, одна-единственная любовь…Горькое неразделенное чувство, милая, оно сжигает сердце и ожесточает душу. А ты на фото так безмятежна, вновь мне улыбаешься, и в лучах заходящего солнца горит твое зеленое платье.
Это платье мне теперь не забыть.  И  темные твои  волосы, сверкающие зеленоватыми искрами в свете горящих факелов. И зачем они зажгли их, ведь сейчас день, подумал я, когда впервые вошел в шатер «Лоэнгрина». И  - увидел тебя …
    У тебя красивые глаза – темные, бездонные. У них есть удивительное свойство: когда долго в них смотришь, невозможно оторвать взгляд. Будто на меня одновременно смотрят  Гвиневера и фея Моргана, строгая дама - владелица замка и  лукавый эльф, прячущийся в зарослях дрока. Во всяком случае, так кажется мне, глупому романтику и мечтателю. Ты – лучшая в мире, все остальные женщины рядом с тобой – ничто.
Как можно забыть тот поединок с Дэниэлом, когда ты смотрела на меня и желала мне победы! Я ясно видел, что пожелала, и в тот же миг в моем сердце родилась такая нежность и любовь, что одно твое слово – и я разорвал  бы Дэниэла в клочья. Ведь мне так хотелось остаться около тебя.
Но ты любишь сэра Тибальда – и это на долгие годы свяжет мне язык, не даст рассказать тебе, что я чувствую. Может быть, я  и не рыцарь – но благородства молчать о своей любви мне хватит!
 
     Долгий день дома, в ожидании встречи… Чем бы заняться? Вот, разве что фотки перебрать, наконец, а то эта кипа на столе все лежит в ожидании альбома.
   Вот  он – я в форме,  это в Югославии. Странно: столько всего случилось в той поездке, но один  эпизод навсегда врезался в память.
Помню, когда наша машина попала под обстрел. Горная дорога, по одну сторону от которой крутой обрыв, по другую – поднимаются скалы. Стреляют сверху, и стальные пули легко прошивают кабину водителя, который, отчаянно ругаясь, прибавляет ходу, ходу…В душе звучит песня Иллет «Валькирии», её чеканный слог прошивают выстрелы:
        Лучше войны нет утех для благородного сердца,
        Смерть в бою – лишь для тех, кто достоин бессмертья!
        Смерть - ничто для бойца, в славе - бессмертье могучих:
        Мы для дружины отца выберем лучших из лучших!
«А вот лицо моей милой затмит всех валькирий: если я сейчас попаду в Вальхаллу, мне не забыть тебя, Иоланда!» Одна из пуль разбила боковое стекло, за ней две прошили панель управления… Отчетливо помню, что сначала сделалось страшно, а в следующий момент я вдруг страстно пожелал, чтобы одна из серебряных линий прошила меня насквозь: ведь я сразу избавился бы от страшной боли в душе! Тут же я представил себе, как здорово было бы, если бы пуля убила бы меня, пробив твою фотографию на груди: мы хоть так были бы вместе с тобой!
  И тогда я высунулся в окно и закричал:»Э-гей!» в сторону стрелявших. «С ума сошел, Стефан? Жить надоело?» - увидел я белое лицо нашего водителя  и тут же его сильная рука втащила меня обратно в кабину.

Ещё несколько снимков - среди них камеристка Лаура, позирующая мне на фоне фонтана. Я встречался с нею у фонтана и даже пробовал поухаживать: она рассказывала мне о ней и о нём. Она давно неверна госпоже, зато верна мне, потому что надеется выйти за меня замуж. Дурочка, что тут скажешь-то…


Глава 4.  В ресторане
- У меня есть оправдание! – попыталась возразить я, - после Минска ты так и не появился в «Лоэнгрине», даже не позвонил…
 - Я звонил вам, но телефон у вас сменился, - возразил Стэнфорд, - а не появился у вас я потому, что был очень занят своей работой.
- Ты действительно стал военным?
 - Да, я уже в звании, - улыбнулся Стэф, и на секунду стал вновь напоминать себя прежнего, - сейчас вот тоже весь в работе, не так много времени, чтобы бывать в сети…
-   И в сети ты не нашел себе другой забавы, как устроить с помощью виртуала наше посрамление? - в моём голосе послышался металл.
 - Представь, да. Как иначе было напомнить тебе о себе? - и он улыбнулся такой открытой, замечательной улыбкой, что я невольно растерялась, - ты забыла хорошего Стэнфорда, зато плохого Альфреда забыть уже не так-то просто, не правда ли? Психологи сказали бы тебе, что критика запоминается куда ярче комплиментов.
- Ты пытался настроить против меня моих же камеристок, - тем не менее, сказала я, - и использовал силу своих чар, чтобы расположить их к себе.
- Да, использовал, - пожал плечами Стэф, - а они сразу позволили использовать себя против тебя. Так кто же больше виноват: я ли, твой преданный оруженосец, ухаживающий за девушками, или они, твои якобы хорошие камеристки, предавшие тебя ради первого встречного?
 - Объясни же мне, Стэф, зачем всё это? Мои камеристки, рыцарь- коммунист Альфред, не открывающий своё инкогнито, критика нас с Тибальдом?
 - Ну, во-первых,  это была критика  лорда Тибальда, а не тебя, Иоланда, - в голосе Стэфа всё звучали язвительные нотки, - она нужна была, чтобы дать народу «Лоэнгрина» представление о тирании и угнетении. А если совсем серьёзно - мне хотелось напомнить тебе о себе.
 -ТАК напомнить? - я вытаращила на него глаза.
 - Хоть как, - вздохнул он, - скажи, разве пошла бы ты на встречу с юным оруженосцем, коего ты не видела три года? Или скорее согласилась бы на встречу с коварным искусителем и разбивателем сердец юных и глупых камеристок?
- Я не забывала тебя, - подняла я глаза на него, - и да, я пошла бы на встречу с юным оруженосцем Стэфом и просто так.
- Ты говоришь правду? - голос у Стэфа  неожиданно дрогнул, - ты пошла бы на встречу со мною прежним?
 И, в ответ на мой кивок, вдруг в глазах этого надменного красавца появилось что-то такое хорошо знакомое и давно забытое - немного виноватое и доброе выражение. Миг - и передо мною сидел прежний Стэф, добрый и очень печальный.
 - Выпьем за встречу, - глухо промолвил он, - ты всегда любила красное вино, я заказал  твоё любимое «Бордо».
Я опять же молча кивнула, и увидела, как его глаза, не отрываясь, смотрят на меня.
 - Вы с Тибальдом поженились? - неожиданно спросил он.
 - Нет ещё, только собираемся этим летом, - ответила я, - но мы живём вместе.
 - Знаю, - сказал он, - я следил за вами все эти годы. Если бы вы поженились, у меня не было бы шанса сказать то, что я сейчас скажу. Но ты до сих пор не замужем…
- Стэф, - мягко заметила я, - давай не будем поднимать эту тему, ты ведь знаешь, что у меня есть избранник, и даже если мы пока…
В это время официант поставил на столик бокалы с рубиново-красной жидкостью и сырную нарезку.
-Принесите, пожалуйста, ещё и орехи, - улыбнулся официанту Стэф, - и можно счёт прямо сразу.
 - А теперь позволь мне поднять бокал за тебя, Иоланда, - Стэф вскинул голову, дёрнув подбородком (о, как знаком мне был этот его жест!), - и за твоё счастье!
 Мы пригубили свои бокалы, и у меня вдруг неожиданно закружилась голова. Что это такое? Ресторан «Селена» с его стеклом и столиками, лицо Стэфа, рубиновая жидкость в бокале вдруг смешались и заплясали, неожиданно меняясь местами…А потом наступила темнота….

    Итак, вот оно… её голова медленно опустилась на руки, она словно заснула.
Рядом тут же оказался официант:
- Девушке стало плохо, вызвать ли вам врача?
- Не стоит, приятель - я подошёл к нему и сунул сотню, - девушка немного перебрала вина сегодня, лучше помоги-ка мне довести её до моей машины.
Официант послушно приподнял её за одно плечо, я - взялся за другое, и мы вместе повели (или понесли) её к выходу. Если остальные посетители ресторана и выразили по этому поводу удивление, по их виду этого заметно не было.
Средство сработало, в этом не было никаких сомнений - та сербиянка не солгала. Теперь - предстояло всё остальное… о, милая моя, ты не оставила мне выбора.

    Это случилось в баре «Крышовица» на окраине Белграда. Я пил третью кружку какого-то горьковатого местного пива, когда услыхал за своей спиной женский  голос:
«Можно присесть, красавчик?» Обычно я не реагировал на такие приставания, но тут внутреннее одиночество ощутило потребность  в собеседнике, и я кивнул: «Присядь».
Убеждённый, что увижу обычную проститутку, коих в баре  было великое множество, при виде её  я удивился: девушка по виду ничуть её не напоминала. Огненно-рыжая, с яркими голубыми глазами, она куталась в большой пёстрый платок, какие любят носить цыганки.
- Плохо тебе, красавчик? - она открыто улыбалась мне, - думаешь, не пойму, почему?  А всё потому, что нет у тебя девушки: другой ею владеет, а ты всё ходишь вокруг да около, да любовь её тебе не светит!
- Ты, верно, всем иностранцам это говоришь? - сказал я, чтобы скрыть своё крайнее потрясение - вольно или невольно эта предсказательница попала в точку.
- Моя бабка была ясновидящей,- серьёзно заметила сербиянка, - и мать моя владеет этим даром, и я тоже. Вижу же, что тебе плохо, вот и решилась тебе помочь.
- Чем ты мне поможешь? - вдруг повысил голос я,- ну, допустим, всё то, что ты сказала - правда, но  разве можно тут помочь чем? Любовь же не купишь .
- Можно, - убеждённо сказала девушка, - просто ты хочешь играть честно, а тут так не получится. Заставь её оказаться в твоей кровати - и она станет твоей.
- Ну, и как же, по-твоему, это сделать? - саркастически усмехнулся я, - ты что же, предлагаешь мне изнасиловать любимую девушку?
-Зачем сразу насиловать, - насупилась колдунья, - порошочек  могу тебе дать один, «хмельным  мёдом» он  называется. Кинешь его ей в бокал - и будет она словно сонная, вот тогда и бери её голыми руками. Сумеешь покорить, сумеешь и жениться.
- Уходи, - жёстко сказал я, - и не искушай меня такими речами. Никогда я этого делать не стану.
- Хорошо, я уйду, - девушка поднялась с места, - хотела я помочь твоей беде, но ты, как видно, упрямый и слишком честный. Так и останется твоя девушка твоей несбывшейся мечтой.
С тем она и ушла - а на столе у её бокала остался пакетик с белым порошком. Я взял его, и машинально сунул в карман. В Москве отдал в знакомую лабораторию на проверку. Слабый наркотик… у принявших - интересное состояние ни сна, ни бодрствования. Неужели сербиянка говорила дело?

Глава 5. Дома

     Сознание возвращалось медленно. Почему-то первое, что в нём проявилось - звук часов, отбивающих удары.  Потом возникли очертания каких-то витых деревянных столбов и занавесов. Театральный занавес? Нет - скорее полог кровати или балдахин. Занавесы раздвинуты, и в щель видны огромные часы с бронзовой совой, которая поднимает крылья, как только пробьют часы. Чьи-то руки снимают с меня одежду… или нет, одежда снимается сама по себе. Чьё-то присутствие рядом: чьё, интересно?  Чьи-то руки на моей талии…Всё мешается в голове… всё смешалось в доме Облонских :)
     И вдруг как-то одномоментно наступает ясность: я просыпаюсь, видимо, находясь в каком-то странном сне о старинном замке. Я лежу на старинной гигантской кровати с голубыми занавесами по бокам, а часы-Сова находятся прямо перед моими глазами. Я пошевелилась: одежды на мне действительно нет. Но…где я? Сбоку от кровати окно, и судя по тёмным стёклам, за окном - глубокая ночь? И кто это, приподнявшись на локте, смотрит на меня? О Боже, нет: это же Стэф!
- Проснулась? - участливо говорит он, глядя на меня, - надеюсь, тебе хорошо спалось, милая?
- Что, чёрт побери, происходит? - наконец прихожу я в себя, - где я нахожусь, и почему ты лежишь в моей постели?
- Нет, это ты лежишь в моей постели, - смущённо улыбается он, - и мы у меня дома. Мы были в ресторане, немного выпили… неужто ты ничего не помнишь, любимая?
- А…что я должна помнить? - в душе у меня реально похолодело, - между нами… ну в общем, мы с тобой…
- Да, - и опять эта его смущённая улыбка, - мы были вместе, если ты об этом. И ты осталась ночевать у меня.
- Не-ет…- простонала я, - что же мы наделали с тобой? А как же Тибальд, он же сейчас ждёт меня дома. И почему я ничегошеньки не помню об этом? Я ведь выпила всего один бокал вина!
- И с него захмелела, - уверенно закончил он, - а потом мы приехали сюда, и ты стала моею.
- Ты взял меня силой? Пользуясь моим опьянением?
- Нет, такого я никогда не смог бы проделать, Нэсси. Как я брал бы тебя силой? Разве ты не знала? Я люблю тебя, полюбил с первого взгляда.
- И ты сообщаещь мне это только сейчас, когда всё между нами уже произошло? - мой голос предательски дрогнул, - почему ты молчал все эти годы?
- Потому что ты любила другого, а не меня, - вдруг заорал он, - ты и сегодня вечером не пожелала слушать о моей любви, разве нет? Ты любишь человека, который три года подряд не женится на тебе, ты любишь того, кто не отвечает тебе тем же. А я - я все эти годы ждал нашей встречи, ждал твоей любви…
- Ждал, чтобы затащить меня в постель, напоив вином…
- Да, я хотел, чтобы ты стала моей: да, я мужчина и хочу близости с любимой. Это что, преступление? По-твоему, на свете бывает  какая-то другая любовь?
- Ты не удосужился спросить меня, люблю ли я тебя так же, как и ты…
- …Потому что знал  точный ответ: нет, не любишь! - в его голосе появились истерические нотки, - потому что по молодости я проявил перед тобою слабость - прислуживал тебе, исполнял все твои приказания. Слугу не любят, им пользуются - и забывают о нём. Ты даже не удосужилась подумать, что у меня есть сердце, и что оно принадлежит тебе. Да и узнав это, ты бы не подумала обо мне: слишком далеки мы были друг от друга. А теперь я был с тобою, и тебе волей-неволей придётся иметь со мною дело, любимая!
- Вздор, я сейчас оденусь и пойду домой, - возмущению моему не было предела,- и забуду эту ночь, как ужасный сон!
- А тебе не было ужасно со мною, - вдруг заулыбался Стэф, - ты сама прижималась ко мне, и даже прошептала, что тебе очень хорошо…
- Даже если так  оно и было, я об этом не помню, - отрезала я, - я иду домой!
- Но как ты туда пойдёшь? - резонно возразил наглый оруженосец, - сейчас глубокая ночь. Метро не работает,  и если я не пожелаю отвезти тебя на своей машине, тебе придётся идти пешком. А у меня, знаешь, нет охоты прощаться с тобою. И главное  - что ты скажешь Тибальду, где ты была?
И тут у меня внутри вдруг всё оборвалось: Тибальд! Я же не предупредила его о встрече с Альфредом, и он до сих пор полагает, что я не вернулась со встречи с клиентом! Он же сейчас наверняка уже позвонил моим родителям… обратился в милицию…ищет меня по всему городу!
- Тибальд, - выдавила я из себя, - ищет меня…
- Уже не ищет, - холодно возразил Стэф, - я позвонил ему, пока ты спала, и сообщил, что ты у меня, и сегодня домой не явишься.
- Как ты мог…- голос мой оборвался, - что он ответил тебе?
- Он, видишь ли, бросил трубку - глаза Стэфа откровенно смеялись, - оплот  и цвет рыцарства, он не прощает ошибок никому. Он не простит тебя, не обольщайся.
- Ты отрезал мне все пути отступления, - чуть не задохнулась от возмущения я.
- Да. Я отрезал тебе все пути  к прошлому, потому что теперь у тебя есть я.

     Я оглядела его, усевшись  рядом в постели. Его бедро, касаясь моего под одеялом, было горячим, пылало жаром. Смуглый, длинноволосый, с прямыми чёрными бровями. - привлекательный, ничего не скажешь, и всегда таким был. Во взгляде - упрямство и несокрушимая воля, но при этом и яркий пламень любви. Любви фанатика, любви помешанного… И именно это его чувство придало мне смелости.
- Зачем ты это всё  проделал, Стэф? - уже совершенно спокойно спросила я, - ты мог бы обойтись и без насилия, если и вправду любишь меня. А теперь, как я смогу строить с тобою дальнейшую жизнь, если перед глазами всё время будет стоять вот это? Как смогу я жить с человеком, принудившим меня переспать?
И тут я увидела промелькнувшее в его глазах сомнение и колебание… он словно силился что-то сказать мне.
- Я действительно очень сильно люблю тебя, - прошептал он, наконец, - и я скажу тебе правду: я не насиловал тебя.
- Но я лежу голая в твоей постели…
- Потому что я раздел тебя и уложил в постель. Твоё вино недаром опьянило тебя - я добавил туда спецсредство, чтобы довести тебя сюда.
- Чтобы усыпить меня?
- Не совсем. Чтобы усыпить, достаточно было бы снотворного, а здесь средство было похитрее: ты как бы полубодрствовала, полуспала, это средство помогает подавлять волю. Его мне подарила одна сербская колдунья…
- Час от часу не легче, - простонала я, - ты опьянил меня своим спецсредством, притащил к себе домой, раздел, а потом…
-…а потом попытался ласкать, - с горечью отозвался он, - и ты подалась навстречу моим ласкам, ты подрагивала в моих объятьях. Я гладил тебя, как сотни раз бывало в моих мечтах и ты смотрела на меня невидящими глазами, а руки твои обнимали меня за плечи. А потом прошептала имя… лучше бы ударила, честное слово!
- Имя «Тибальд»? - догадалась я.
- Да, будь оно проклято! - вдруг заорал он, - я, да простит меня Бог, не смог этого сделать! Но Тибальду я позвонил действительно, и дороги  к нему тебе больше нет.
 - Отпусти меня, - прошептала я, - всё равно я не смогу сделать тебя счастливым.
- Наоборот, - возразил он, - сделаешь, любимая, и прямо сейчас. Ты можешь упрекнуть меня в своём похищении - я правда всё  это проделал, и ты можешь упрекнуть меня в подмешивании тебе наркотика, всё так. Но я не  законченный негодяй: всё же не пожелал воспользоваться твоей слабостью - решил дождаться, пока ты сама проснёшься и обнимешь меня. Я хочу постоянно быть с тобою, любимая, не отталкивай меня…
С этими словами он притянул меня к себе и губы слились в долгом поцелуе. Я с удивлением почувствовала, что не отталкиваю его, напротив, обнимаю за плечи… и это вдруг напугало меня всерьёз. Он мне действительно нравился - но сердце моё принадлежало другому. В какой-то момент, когда объятия его ослабли, я резко дёрнулась в сторону и выскользнула из них.
- Очень противно? - в его голосе проявилась вдруг язвительность, - сочувствую, но тут уж придётся потерпеть, хотя бы вначале.
- Можно подумать, ты взял меня в плен!- воскликнула я, - я свободный человек и вольна уйти домой в любой момент.
- Да,  взял в плен, и потом, как ты уйдёшь отсюда? У меня  дверь заперта на ключ, сам он -  в кармане куртки, куртка в прихожей, а в прихожую я тебя не пущу. Можно, конечно, выпрыгнуть в окно, - засмеялся он, - но тут пятый этаж, а под окном  твёрдый асфальт.
     Он вновь обнял меня, обнял горячо… и тут на мгновение я словно увидала глаза Тибальда. Они смотрели на меня грустно и упрекающее, и я поняла, что сейчас или никогда придётся прекратить всё это - ради своего любимого.  Мозг лихорадочно работал: по счастью, объятия  и поцелуи его не отключают напрочь. Но что тут поделаешь, какой  напрашивается выход? Можно, конечно,  начать вырываться, но это только распалит Стэфа ещё больше - он же и силу применить сможет, а судя по тому, что он дождался моего просыпания, он готов к такому раскладу. Кричать бессмысленно: судя по всему, в квартире мы одни, иначе он не притащил бы меня сюда. Умолять его отпустить меня нет никакого смысла.  Нет - тут сработало бы нечто до банальности простое, житейское…
- Ты вспотел, - я легонько отстранилась от Стэфа, - я так не могу, прости. Если хочешь быть со мною, давай, ты примешь душ, я подожду тебя тут.
- Что правда, то правда - он смущённо улыбнулся, - любимая, если дело только в этом, я управлюсь за несколько минут всего.
Он вскочил с постели… бледное рассветное небо высветило его стройную широкоплечую фигуру на фоне окна. Бесспорно, хорош собою - и всё же…
- Я пошёл, - деловито сказал он, - через минуту буду.
Ванная комната у него располагалась где-то слева от окна. Он зашёл туда, и через мгновение зашумела вода. Я же, пытаясь выиграть время, вдруг увидела простое и изящное решение этой проблемы. В виде наружного шпингалета  на двери ванной!
    Задвинуть его, найти в прихожей куртку, достать ключ и схватить свою одежду оказалось делом одной минуты. Он, конечно, сломает эту дверь, потому что тут же послышался грохот двери - но будет уже слишком поздно, чтобы догнать меня на лестнице!
     Этаж действительно оказался пятым, и я неслась с огромной быстротой вниз по ступеням, никогда не доверяя лифтам. Я бегу к своему  Тибальду…возможно, он никогда больше мне не поверит, но я возвращаюсь к тому, кого люблю и любила. Возможно, там, позади себя, я оставляю большую любовь, коей никогда больше не одарит меня  капризное Мироздание. Но - выбор был сделан, и жребий брошен. Во всяком случае, поединок один на один я выиграла… или это только первый раунд большой игры?