Уж лето осенью дышало или все на выборы!

- Митяй… Митяй, - громко, так чтобы слышно было на полдеревни, кричала бабка Нюша, - где тебя старого лихоманка носит?

- Чего разошлась? – дед Митяй, как ни в чём не бывало, неторопливо вышел из курятника и браво зашагал к дому. – Горим что ли?

- Горим, - передразнила его бабка Нюша.

- Тогда чего стоишь на пороге? Тушить надо.

- Ты в курятнике чего забыл? – бабка Нюша испытующе поглядела на деда, потом словно вспомнила, зачем звала его и затараторила: - Серёжка едет, скоро будет уже. Он же, как всегда, без предупреждения. Велел к его приезду овощей приготовить.

- Нет, мне для Серёжки ничего не жалко, но что получается: овощей в городе нет? Так вроде с турками зарукопожатничали. Сам слыхал, как ихний второй по значимости после Эрдогана пообещал, что обеспечит наших граждан помидорами и прочими нитратами. Никак обманул? Вот гад!

- Хватит руками-то разводить, - оборвала рассуждения деда Митяя бабка Нюша. – Надо бы по соседям  пошукать, может и осталось у кого чего на огороде? У нас-то пусто: картоху и ту раньше срока выкопали, чтобы не сгнила.

- А ему много надо?

- Не, сказал по одной-две штучки каждого вида.

- Тьфу ты, зараза, - дед сплюнул с расстройства, - я уж было подумал, что с внучком завтра с утра на рыбалку сходим. Посидим на бережку, хлопнем по рюмашечке за здоровье карасей. А тут вон какое дело: по одной штуке каждого вида. Это значит, приедет на полчаса, побегает вдоль пруда, как шальная курица, пощёлкает своим фотоаппаратом и поминай как звали…

- Вот старость – не радость, всё тебе не так. Давай ступай к Фёдору, попроси пару помидор. У них теплица, в ней, поди, чего-нибудь, да осталось. А я пойду, чугунок песочком потру, его Серёжка тоже просил приготовить.

К приезду Сергея на деревянной лавке, стоявшей во дворе дома бабки Нюши, ждали своей участи помидоры, яблоки, начищенный котелок с картошкой и два кабачка: зелёный и белый. Бабка Нюша вздыхала, что не удалось добыть перцев и тыкву, которые по её разумению должны были занимать центральное место на фотографии.

Сергей прибыл скоро. Не мешкая, начал расставлять на серой мешковине, небрежно накинутой на «подиум» свои «модели». Отходил в сторону, прищуривался, что-то высматривал, переставлял овощи с места на место. Дед Митяй ходил за внуком «след в след», а бабка Нюша, наблюдавшая за всем происходящим со стороны, время от времени спрашивала:

- Серёженька, может поешь чего с дороги? Или уж хоть чайку, а?

- Не, ба, не до чая сейчас. Вот сделаю пару хороших снимков, тогда…

- Не правильно, Вы юноша, свои предметы расставляете, - вдруг раздался голос у Сергея за спиной. – Если можно так выразиться, политически не грамотно.

- Чего? – не понял Сергей.

- Это наш местный мыслитель – Наполеон, - дед Митяй зашептал внуку на ухо. – Сильно озабочен политической обстановкой в стране и мире в целом. Ты с ним в эти, как их, в дебаты не вступай, от него потом не отвяжешься.

- Угу, - кивнул деду Сергей и поинтересовался: - А почему Наполеон?

- Дык, на самом деле его Генкой зовут. Он когда с города к нам перебрался, сразу же начал пустующие земли прикарманивать. Всё бы ничего, да оттяпал кусок у местного фермера. Тот естественно воспротивился, и начались у нас на деревне военные действия. Фермер наш Виталька, Генку Наполеоном и прозвал. Прозвище это может и забылось бы со временем, вот только видать не судьба. Генка раз на крышу зачем-то полез, но и ухнул с неё в крапиву. Головой шибко ударился, и чего-то у него в черепной коробке сдвинулось. Лечился, - дед покрутил пальцем у виска. - Дальше, сам понимаешь…

Пока дед Митяй нашёптывал на ухо внуку историю Генкиной деревенской жизни, сам Генка уже начал расставлять овощи по своему разумению.

- Котелок с картошечкой на задний план вы, друзья мои, хорошо поместили. Только их надо левее как-то сдвинуть. Оппозиция системная, понимаете ли, - гнул свою линию Наполеон.

- Кто оппозиция? Картошка? – не выдержал Сергей.

- КПРФ и Справедливороссы, - с умным видом констатировал Генка-Наполеон, - а правее от них надо кабачки положить. Владимир Вольфович как-то лояльнее к властям.

- А раз кабачков два, значит у него раздвоение личности? Так я понимаю? – рассмеялся Сергей.

- А вот и не угадал, - за спиной Сергея кто-то пробасил. – Провокатор он хороший, оттого и кажется, что у него «не все дома». На самом деле умный мужик. Я бы за него проголосовал. Обещает с поборами на дорогах бороться, с транспортным налогом разобраться.

- Точно, Сёмка, ни дать-ни взять – твой выбор. Ты же когда на комбайне по полю шарашишь, то тебе только гаишники и могут помешать. Про транспортный налог я вообще молчу, - хохотнул дед Митяй.

- Так, может я завтра машину себе куплю.

- Ага, купишь. Ты сначала у «Аграриев» денег за свой голос на выборах попроси. Будет тебе первый взнос на машину.

Отвлекшись на перепалку деда Митяя с комбайнёром Сёмкой, Сергей не заметил, как Наполеон продолжал расставлять овощи в своём порядке. Красное яблоко с червоточиной уже располагалось по соседству с такими же красными помидорами, зато жухлое, зелёное выдвинулось вперёд.

- А почему зелёное яблоко впереди? – почти шёпотом поинтересовался Сергей у Наполеона. – Оно же менее презентабельное.

- Что поделать, друг мой, - вздохнул несостоявшийся захватчик земель, и развёл руками, - нынче яблоко с гнильцой пошло. Куда же деваться. Как говорится - что имеем.

- Ну да, - согласился Сергей.

- Уф, боялся, что вы тут без меня всё зафотографируете. Вот, чесночку принёс, - запыхавшийся Колька агроном протянул Сергею две растрескавшиеся головки чеснока. – Еле выклянчил у тётки. Спарила в дождливую погоду весь продукт, теперь трясётся над каждым зубчиком. Говорил ей, как только дожди начались, что надо чеснок с грядок снять. Нет, всё ждала, что он у неё в рост пойдёт.

- Ну да, ну да, в рост многие желают пойти, некоторые даже это себе в названии записывают, - задумчиво произнёс Наполеон, отобрал у Сергея чеснок, одним ловким движением укоротил длинные сухие хвостики и водрузил его перед помидорами. – Вот тут их место, в хвосте очереди.

- Какой же это хвост, если ты их на первый план выдвигаешь? – медленно и чётко поинтересовался дед Митяй.

- Это с какой стороны посмотреть, - ответил ему Наполеон. - С твоей позиции они может и нацелены на финиш, а с моей – плетутся в хвосте.

- Тут свет на чеснок не так падает, - попытался вставить своё слово Сергей, но Наполеон его перебил:

- Не выйдут они в свет, кишка у них тонка. Их желание дать всем по пучку разных свобод изрядно поднадоело электорату. Не хочет наш мужик свободы, понимаешь? Он жрать хочет, работать. Ему надоело свободному без дела шляться. Нет, не спорю, 2-3% бездельников на них может и клюнет, но не больше.   

Двенадцатилетняя Дашка проходила мимо дома деда Митяя аккурат в тот момент, когда фруктово-овощная композиция была почти построена Наполеоном. Завидев фотоаппарат в руках Сергея, и сообразив, что «народ просто так в их деревне среди бела дня не собирается», Дашка почти бегом бросилась к старшему брату.

- Максюха, там внук деда Митяя приехал. Снимает чего-то или кого-то. У него фотоаппарат вот такейный, - Дашка широко развела руки в стороны. – Давай быстрее, а то разойдутся. Они у деда Митяя за калиткой собрались.

- Вперёд шуруй, я догоню, - скомандовал Максим. Уже на бегу откусил пирожок, прихватил с собой нож, который недавно подарили отцу на юбилей, и пустился догонять сестру. Завидев толпу, приосанился, напустил на себя важный вид и неспешно, поигрывая ножом, подошёл к мужикам.

- Здрасте!

Мужики загудели, каждый ответил на приветствие по-своему, и только Наполеон беззвучно тряхнул головой и остановил взгляд на ноже.

- Дай-ка сюда свою штуковину, - он буквально выдернул нож из Максимкиных рук, с сияющим видом положил его перед помидорами, и с гордым видом изрёк: - Всё! Снимай, фотограф!

- Да Вы что, нож тут вообще лишний, он же всю композицию портит. Вы гляньте повнимательнее, прямо как у Михалкова – чужой среди своих. Ну, кино и немцы, честное слово.

- Браво, Серёженька, - рассмеялся Наполеон, - как никогда зрите в корень. Чуждая нам партия, чуждая… И не просто потому, что «не нравится», а потому что один из её членов недавно прилюдно, на всю страну, взял и сравнил нашу с Вами Родину с Гитлером. И это ещё не всё, потому как другой её член не стесняясь празднует день рождения фюрера. И при этом рвутся к власти, хотят управлять народом, который победил того самого поганого Гитлера. Гадко, омерзительно…

Мужики зашумели, бойко принялись обсуждать тему войны, каждому было что вспомнить, чем поделиться. Политика, выборы, партии сразу же отодвинулись на второй план.

- Ну вот, теперь их до ночи не разгонишь, - усмехнулась, стоявшая всё это время в стороне, бабка Нюша. – Пойдём домой, Серёженька, я тебя хоть покормлю. Нехорошо получается, заговорили они тебя, а байками сыт не будешь.

- Нет, бабушка, поеду я. Вот приеду без своего инструмента, - Сергей показал на фотоаппарат, - тогда и посидим с тобой, с дедом на рыбалку сходим. Я ему обещал.

- Ну, что с тобой делать? – вздохнула бабка Нюша. – В добрый путь!

Сергей вышел за околицу, поглядел на ощетинившееся жнивьё и поспешил обратно. Мужики уже остыли от споров, они дружно сидели на скамейке у деда Митяя и о чём-то тихо разговаривали. Колька агроном держал на коленях котелок с картошкой, Сёмка хрустел яблоком.

- Забыл чего, Серёнь? Или заночевать решил, чтобы с утреца да на рыбалку? – дед Митяй хитровато прищурился.

- Нет, дед, не могу остаться. А вернулся, потому что узнать забыл. Выборы на носу. Так? Голосовать за кого будете?

Мужики заулыбались, Сёмка швырнул подальше в кусты огрызок от яблока, глянул на притихших односельчан и изрёк:

- За хлеб мы! Как ни крути, хлеб - он всем голова!