Сима. Глава 22

глава 22

И опять на помощь пришла, и кто бы вы думали, конечно, тётя Геня.
 Узнав из отчаянного письма племянницы, о трудностях Симы, она включила свои старые связи, и через две недели в квартиру вошли три здоровенных дядьки и щупленький старый еврей.
 Дядьки стали мастерски заколачивать ящики с багажом, тщательно всё упаковывая, отогнав от этого дела неумеху Яниса, а старый еврей увёл Симу на кухню, закрыл плотно дверь, достал откуда-то из-за пазухи большой пакет, завёрнутый в газету, развернул, и глазам Симы предстала огромная пачка купюр всякого достоинства.
Часто слюнявя палец, сморчок стал отсчитывать деньги, складывая кучки по сто рублей. Надо было только видеть ошалелый взгляд Симы и она пыталась всё что-то выяснить, но старичок закатывал свои полинявшие мудрые глаза и давал понять всем своим видом, чтобы Сима ему не мешала совершать такое важное деяние.
Наконец-то, деньги были подсчитаны. Весь кухонный стол занимали эти волшебные кучки и счетовод стал ответствовать:

 - Девонька, ничего не спрашивай, слава богу, у тебя есть тётя, живущая в Израиле и она попросила в письме старого Абрама, Абрам это я, помочь несчастной девочке. И разве старый Абрам подводил когда-то своих друзей, мне сказали "пять тысяч", вот пять тысяч, пересчитывать не надо, после Абрама пересчитывать не надо, это такая же правда, что я пережил вчерашний день. Меня не интересует, как вы будете рассчитываться с тётей, нет, нет не возражай, твоя тётенька, дай бог ей здоровья, уже рассчиталась там с моей доченькой, чтоб им всем там было только хорошо и проклятые арабы сгинули в песках, бери денежки, рассчитывайся, ребята вам всё упакуют, за это можешь не волноваться, у меня с ними свои расчёты, они вас проводят до того Чопа, и будьте вы у меня живы, здоровы...

Ну, а дальше всё происходило, как в тумане: уже назавтра Янис внёс эти сумасшедшие деньги в банк, уже был отключен телефон в квартире у Симы, уже был отправлен тщательно запакованный багаж без участия хозяев. Старый Абрам заходил к ним каждый день, справлялся об их нуждах и предвосхищал многие проблемы.
 Он вручил Симе триста долларов, положенных их семье:

 - Девонька, я тебя умоляю, задавай старому Абраму, как можно меньше вопросов, что надо тебе знать, я обязательно скажу.
Ты думаешь, что я старый, что у меня склероз или проклятые фашисты отбили мне все мозги?!
Нет, моя дорогая, пусть ещё молодые столько помнят, столько знают и столько умеют...
Я может быть не такой шустрый, как твоя тётя, но она там, а я тут...
Ладно, что-то старый Абрам разговорился, слушай детка внимательно: как вы там будете рассчитываться со своей тётей, не моё дело, это касается только вас.
 Генечка и моя доченька там нашли друг друга, и, слава богу, сумели найти общий язык, а я даже со смертью его нашёл, и она пока меня не трогает...

Затем принёс Симе кольцо с бриллиантом - такой, видимо, цены, что можно было бы купить за него пол-Вильнюса, а также Симе и Леечке серьги и тоже с бриллиантами, но только маленькими:

 - Деточка, это мой подарок вам, за то, что вы перевезёте это колечко моей дочери, сохрани господи ей и вам здоровье и, знайте, старый Абрам вам вполне доверяет.

 На палец Яниса он также надел массивную золотую печатку и заискивающе улыбаясь, поведал:
 
 - Молодой человек, вам не придётся долго мучиться с этой железячкой, ты расстанешься с этим тяжёлым грузом сразу по приезду в Израиль.

Ни у кого даже не возникло желание спорить или возражать старому Абраму, ведь он их спас от многих трудностей.
Симе не пришлось больше ходить на базар к Иосифу и унижаться за каждую принятую за бесценок вещь, а более того, когда они вышли от нотариуса с заветной бумажкой, где было указанно, что  он отказывается от прав на дочь, то услышал от неё всё, что она о нём думает:

 - Послушай, мерзкий подонок, я бы прокляла ту минуту, когда согласилась выйти за тебя замуж, но не буду, потому что у меня, благодаря этому есть замечательная доченька, а тебе на прощание желаю, сдохнуть в этой вонючей лавке.

И она резко развернулась, и пошла на встречу будущей жизни, не слушая, ту гадость, что текла из уст бывшего муженька вслед.

В последние дни перед отъездом Янис весь подобрался, много курил и часто замирал, глядя в никуда. На вопросы Симы только нежно улыбался и заверял:
 
- Мам Сима, всё нормально, просто я очень волнуюсь, что и как там будет, ведь мне уже под тридцать, а надо начинать всё сначала, и я не хочу опять стать тебе обузой, каким был на протяжении многих лет.

- Вот, дурачок, так дурачок, разве может свой ребёнок
быть обузой.
Ты лучше посмотри на меня, я уже перешагнула за сорок, что я там буду делать без языка и профессии, кому в том жарком Израиле нужны мои меха...

Таким образом мать с сыном накручивали себя, доводя до бессонных ночей.
А вот Леечка восприняла ближайший отъезд с такой радостью, что Сима с Янисом, глядя на неё, не смотря на осадок на их душах, невольно улыбались.
Восторженная девочка каждое утро отсчитывала дни до отъезда, кружилась и пела, часами рассматривала фотографии, присланные Геней, и доставала Симу и Яниса расспросами об Израиле, никак не понимая, почему мамочка и братик такие хмурые, и почему так мало знают о стране, куда они скоро уедут, и почему это нельзя сделать раньше.