Четыре Осколка - не окончено

Скромного вида фигура приблизилась ко вратам Эрдалля. Этот человек выглядел настоящей загадкой в глазах стражи: не богач, не знать, не чумной и не бродяга. Приказы были просты: с первых двух категорий брать пошлину при въезде, а две последние – прогонять силой. И посмотрите-ка на это! Что вообще надо делать с человеком, в котором нет абсолютно ничего выделяющегося?

“Могу я войти?”, – прозвучал негромкий вопрос.

Не было такого указа, который мешал бы этому, а потому врата вскоре отворились, и жрец Чернильного Бога ступил на землю славного города Эрдалля. Он должен был посетить четыре места – собрать четыре Осколка. Большинство жрецов, что живут братствами в залитых тенями храмах, денно и нощно молят вслух и про себя о шансе поучаствовать в охоте хотя бы за одним из таких осколков. Этот же жрец никогда не молился, но, как и всякий неприкаянный слуга тишины, получил благословение, и с благословением получил чутьё. Ибо слова, летающие в воздухе или звучащие в голове, не имеют силы Чернил.

Первым местом был старый накренившийся дом у северной стены города. Когда-то он принадлежал знаменитому художнику, а ныне – несчастному безумцу под тем же именем и лицом. Его работы восхищали и превозносились, а его мастерство было узнаваемо с первого взгляда, но однажды он наткнулся на одного могущественного и въедливого заказчика, которому, к великому сожалению, не удалось угодить. На следующий же день после провала вся репутация художника, – а вместе с ней и карьера, – были уничтожены, не без участия вышеозначенного заказчика.

Входная дверь не была заперта, и жрец вошёл в дом. Обжигающе-холодный сквозняк шёл из подвала, и именно туда направился он. Чем ниже он спускался, тем холоднее становился воздух. В самом низу его взору предстала скромная опочивальня, когда-то пригодная для жилья, а теперь – покрытая инеем и сосульками. В самом центре её стоял мольберт, а на мольберте – завораживающая картина, что изображала синее небо и яркие белые звёзды. Весь мороз исходил от неё. У основания мольберта лежал сам художник – бледный и недвижный, с длинными заиндевевшими волосами. Пальцы его намертво сжали том “Квазихронических Манипуляций Северными Эссенциями”, весьма редкий трактат, который довольно трудно раздобыть и ещё труднее – прочесть и понять.

“Воистину, безумцы идут своими путями”, – сказал жрец. “Влияние Чернил здесь очевидно. Письмена говорили с ним, а чрез них говорил сам Чернильный Бог. Его воля была исполнена. Несомненно, таков сей Осколок”.

В родном языке жреца, который также являлся родным языком самого Чернильного Культа, люди наподобие этого художника назывались “Маан”, что означало “Руки”.

Выйдя из старого дома, жрец запахнул свой плащ и поправил непромокаемую широкополую шляпу: разразился дождь. Эти края известны своей пасмурной погодой, а потому подобная экипировка разумелась сама собой, ибо вода имеет преступное свойство размывать чернила, из-за чего жрецы всегда сторонятся её. Тела им приписано омывать жаром огня, питаться – как можно более сухой пищей, а пить – что угодно, кроме самой воды.