На нашей улице в три дома Глава 15

Глава 15    «Два барана поутру
                Повстречались на мосту!»    (Терентьева Ольга)

Перегнувшись, Гиви достал из-за ящиков кувшинчик и, перепроверив его содержимое, со вздохом вернул на место.
- Только на посошок осталось, - сказал с сожалением и продолжил.
- Паша мне как-то рассказывал. – В то лето, когда тебя забрали в армию, Светка всего пару раз ходила на море, а потом загорала на одеяле во дворе дома. – А жара стояла страшная, листья на деревьях в трубочку скручивались. – Паша увидел это и всё понял. – Девчонка она интересная, видная и одна на пляже. - А кругом понаехавших «озабоченных» мужиков полно, в воде от них покоя нет, и на пляже липнут. - Вот она и плюнула на это дело, перестала на море ходить.
– Артура помнишь? – Он вроде, как за адъютанта при Паше был, - спросил Гиви.
Да, этого я помнил. Один  раз, увидев такого, долго не забудешь. Огромный армянин чем-то смахивающий на гориллу.  Гора мускулов, густо заросшая чёрными, кучерявыми волосами. Грудь, спина, плечи, всё ими покрыто.
- Помню, конечно.
- Вот его Паша и приставил к Светке. - Несколько раз они вместе ходили на море. – Можешь представить себе такую картинку? – спросил, расплываясь в  улыбке старик.
- Нет, не могу, - честно признался я.
- Вот и Светка не смогла, несколько раз сходила с ним и всё. – Так и сказала Паше: «Не могу, все пялятся на нас, как на зверей в зоопарке». - И так, считай два лета, она на пляже и не появлялась. - Подружек-то среди девчонок у неё никогда и не было, это ты лучше меня знаешь. – С самого детства в вашей компании была - среди мальчишек. – Ну, а потом осенью случилась эта история в баре на набережной.
- В «Чёрном дрозде», что ли? - уточнил я у рассказчика.
- В нём самом.
- Ты мелкого фарцовщика Зайцева знал? – Кликуха ещё у него среди ваших, ребят была - Косой? – спросил Гиви.
Напрягая память, я постарался припомнить, но всё без толку.
- Да и ладно, он мелочь никчемная. - На побегушках был -  презрительно скривив губы, подвёл черту под характеристикой фарцовщика, и продолжил рассказывать Гиви.
- Так вот, осенью в баре на набережной, эта мразь мелкая, начал рассказывать про Светку грязные сказки. – Ему никто не поверил, высмеяли его, поиздевались, но, как говорится – круги по воде пошли. – Сплетня эта до ушей Артура дошла, да видно, он не захотел её Паше пересказывать. - Может быть, сам хотел разобраться с мерзавцем, да опоздал, за что и поплатился. – Долго он потом ходил с фингалом под глазом, полученным от Паши.
 – Доползла эта грязь и до Светки, натура-то человеческая неисправима, мало ли есть желающих «услужить» в таких случаях?! – А она, ну, ты её знаешь. – Реакция была предсказуема.
- Не помню уже сейчас, кто мне из ребят рассказывал всё, но точно, кто-то из Пашиных, присутствовавших при всём.
- Сидели они вечером, как обычно, во дворе под своим фонарём и в картишки перекидывались. – Видят, Светка домой возвращается с занятий, да только слишком рано что-то в тот день. – Паша окликнул её, она даже голову не повернула в их сторону. – Сумку через калитку забросила поближе к крыльцу дома, развернулась, и побежала в обратную сторону. – Вот тут до Артура и дошло, с чем это может быть связано. – Попытался Паше всё рассказать, а тот, даже до конца не дослушал, засветил Артуру под глаз, да как заорёт на всех:
- Что сидите, мать вашу?! – Догоните её, остановите, она сейчас таких дел натворит!
- Бросил на стол ключи от своей старенькой лайбы. – Они схватили их и к машине, а она, сволочь, не заводится. – Перед этим, несколько дней дожди лили, видно, контакты и отсырели. – Короче, только время потеряли. – Бросились бегом, подгоняемые Пашиным страшным матом. – Такого, они ещё отродясь не слыхивали - отборный, что накопился за все годы его отсидок по лагерям. – Да куда там! – Разве её догонишь, она через кусты и по тропкам, знакомым с раннего детства, сбежала с горки к набережной за считанные минутки. – Опоздали они.
- Как рассказывал потом Артур:
- Подбегаем к бару, а Светка уже выходит из дверей. - Глаза шальные, а в руке «розочка» от разбитой бутылки и зубец один в крови. Мы так и замерли, ну всё, думаю: «Порешила Светка падлу!»
- Тихонечко так, забрали у неё из руки стекляшку и забросили в море, как можно дальше от берега.
- Ловите тачку и везите её, только не домой, а прямо к Паше, - крикнул им уже в спины.  – А я, тут осмотрюсь, что к чему?
- Только шагнул на крыльцо бара, как двери распахнулись и посетители, как испуганные воробьи, шмыг, шмыг в разные стороны. – Ясное дело, кому ж хочется с милицией связываться?! – Когда вошёл, жена бармена названивала в скорую.  – Когда опустила трубку на рычаги, спросил её:
- В милицию звонила?
- Нет ещё, - ответила испуганно.
- Вот и хорошо, и не звони сейчас, пусть врачи из больнички звонят, если им надо. – Выдерни шнур, убери аппарат с глаз долой. - Нет у вас телефона!
- Девушка, согласно кивая, как китайский болванчик, быстро сделала всё, о чём просил Артур. - И только после этого, он повернулся в сторону дивана, на который привалился Косой. – Бармен, присев на корточки, держал его запястье, прощупывая пульс. - Картина была живописной: волосы на голове слиплись от крови, кровь на лбу и лице, она же на шее. Когда Артур подошёл ближе бармен повернулся к нему.
- Что, готов дятел … или?
- Да с чего бы вдруг, - улыбаясь, возразил бармен и добавил.
- Ерунда, бутылкой по голове получил, от этого не умирают, вот если бы она с соседнего столика прихватила, где мужики свих дам шампанским поили, вот тогда да, мог бы и коньки отбросить. – А так, мелочи, сейчас в отключке, скорей с перепугу, ещё пару минут побалдеет и очухается.
- А на глотке у него что? – спросил Артур, указывая пальцем.
- Так это она ему «розочку» дала понюхать, а он и порезался. – Подумаешь, шкурку слегка попортила, заслужил наверно?
- Это точно, - подтвердил Артур. – Расскажи, как дело-то было?
- А чего рассказывать, всё очень быстро произошло и закончилось быстро.  – Влетела Светка в бар, этот хмырь спиной к ней сидел за столиком с дружками. – Промчалась по проходу, схватила с соседнего стола бутылку пивную и остановилась перед этим, - бармен кивнул в сторону дивана. – А когда он поднял на неё глаза, она и шарахнула его по башке. – Он и поплыл, начал заваливаться, а она ухватила его за ворот рубашки, сунула «розочку» под нос и прошипела так смачно:
- Ещё раз пасть откроешь, я тебя точно спать уложу …навечно!».
- Отпустила его, он и прилёг на диванчик, а сама к выходу пошла. – Вот так всё и было. - А этот хмырь, так он ещё молодой, живее всех живых будет, глядишь, и нас с тобой переживёт.
- Это, как посмотреть, - с сомнением в голосе, возразил Артур
– Вот и все дела, - закончил рассказ бармен.
- Ну, ты это, особенно-то врачу скорой не распинайся, не их это дело, как и кто его приголубил? – Другое дело милиции, если заинтересуются, тут тебе не открутится, что ничего не видел и никого не знаешь. – Расскажешь, всё, как было, остальное - это наши заботы.
- Ясное дело Артур, а врачу … оно мне, да им тоже, это надо? – ухмыляясь, ответил бармен, и подмигнул.
От Морского порта, в конце набережной, послышалось завывание сирены.
- Едут, ладно, принимай гостей, а я линяю отсюда, не хочу отсвечивать, - и дружески хлопнув бармена по плечу, армянин неспешно направился к выходу.
- Да, будь здоров Артур, заходите к нам.
- Пока не жалуюсь! - А куда ж мы денемся?! – Обязательно зайдём.
И дверь за ним захлопнулась.
Теперь, всё решало время. Кто быстрей?!

Шагая через ступеньку, Артур быстро поднялся по лестнице, что вела от набережной к гостинице.  В любое время дня и ночи, возле «Приморской» можно было найти такси. Ещё десяток минут, и он был у дома Паши.
Хозяин дома, встретил его в зале, но через приоткрытую дверь в дальнюю маленькую комнату Артур успел увидеть Светку. Свернувшись калачиком, она забилась в угол большого старого дивана с овальными валиками по краям. Плечи её вздрагивали.
Нервно дёрнув щекой, Паша плотно прикрыл дверь.
- Пусть поплачет, сейчас ей это полезно.
И глянув на физиономию армянина, под глазом у которого, расцветал фингал, сказал:
- Пошли на кухню, есть там у меня кое-что, смажешь, припудришь свою красоту. – Ты уж извини, но не сдержался я.
- Проехали, без претензий, что заслужил, то и получил. – Сам хотел разобраться с этой мелочёвкой, да не успел, а оно, вон как обернулось, - ответил Артур, шагнув через порог кухни.
- Рассказывай, как там всё было, а то я из неё так толком ничего и не вытянул, ревела взахлёб, - и Паша кивнул в сторону комнатки.
Рассказ занял немного времени. Выслушав, Паша молча прошёлся по кухне, посмотрел на часы и присев напротив Артура, начал инструктировать.
Закончив, достал из кармана деньги, протянул их Артуру и повторил наставление.
- Через часок, возьми пару ребят, и вначале мотнитесь на вокзал, бери на самый первый, утренний, есть там проходящий, и только потом в больничку. – К этому времени, там все улягутся. – И главное, тихо чтобы всё было, вежливо и аккуратно. – Этого хмыря не вздумай запугивать. - Так, для порядка, слегка припугни и всё, а то, чего доброго, соскочит на полпути. – Всё понял?
- В третьем часу ночи, старенькая легковушка остановилась в переулке возле ограды больницы. - Не хлопая дверцами, из неё вышли три парня, огляделись по сторонам, подошли к ограде и через несколько мгновений их фигуры растворились в кромешной темноте заднего двора больничного корпуса. – Дверь запасного пожарного выхода поддалась легко. – Свет в коридоре травматологического отделения был выключен и только на посту дежурной медсестры, тускло светила настольная лампа. – Положив голову на руки, девушка спала. - Уголки губ слегка подёргивались, как бы в улыбке, видно, хороший сон снился. – Тишина кругом и только из-за двери ординаторской доносился богатырский храп.
- Артур обернулся к парням и, улыбаясь, приложил палец к губам. – Парни понимающе заулыбались. – Он осторожно погладил девушку по плечу. – Она встрепенулась, подняла голову, глаза округлились и, в тот же миг огромная ладонь легла ей на лицо, закрывая его почти полностью, оставляя на свободе только испуганные глаза. – Послышалось тихое:
- Тихо, тихо сестричка, не пугайся. – Ничего мы тебе не сделаем, не бойся. – Только спросим кой о чём, ты ответишь правильно, и мы уйдём. – Поняла?
- Девушка кивну раз, другой и в подтверждение, даже захлопала подкрашенными ресницами. - Наблюдая за этой сценкой, кто-то из ребят, за спиной Артура прыснул смешком. – Свободная пятерня предводителя группы, моментально сжалась во внушительный кулак и замаячила в опасной близости от носа смешливого.
- Я сейчас уберу руку, а ты не будешь пищать и кричать. – Договорились?
Опять девичьи реснички хлопнули дублируя кивок, означавший согласие.
- Вот и ладушки, - армянин убрал ладонь от лица девушки.
Откидываясь на спинку стула, она выдохнула, как вынырнула из глубины.
- Тут у вас на отделении должен быть наш приятель, ему вечером в кабаке, кто-то по голове настучал, вот я и хочу его проведать. – В какой он палате у вас? – задал первый вопрос Артур.
- В третьей, - шёпотом ответила дежурная.
- И сколько их там болезных лежит?
- Кого сколько, - удивлённо переспросила медсестра.
- Я спрашиваю, сколько человек в палате?
- Так один он. – Да и рана у него ерундовая, подумаешь, выстригли волосы на темечке, кожу зашили, наложили повязку. – Сотрясение у него незначительное, врач сказал, что утром после обхода и выпишет его, мы даже одежду ему оставили, - доложила Артуру, слегка оправившаяся от испуга и осмелевшая сестричка.
- А за какие такие заслуги, ему честь оказана – один в палате лежит? – удивившись, поинтересовался ночной посетитель.
- А куда его? – Он один мужчина, остальные женщины, не к ним же его?
- Точно, к ним его не надо, толку с него, мало будет, - подтвердил, расплываясь в добродушной улыбке Артур.
Повернулся к своим, и как бы восхищаясь, прокомментировал.
- Вот житуха пошла, вот город у нас, не город, а рай для мужиков! – Никто им морды не бьёт, рук, ног, и рёбер ни ломает! - Одним женщинам непруха. – Чудеса!
И повернувшись к девушке, сказал:
- Я сейчас пойду, проведаю его, а мои ребята посидят тут с тобой, они массу анекдотов знают, тебе скучно не будет, - и, погрозив парням кулаком, предупредил.
- Тихо мне тут, больница всё же, не мешайте людям спать.
- В палате на четыре койки, действительно, занята была только одна. - Повернувшись лицом к стене, Косой спал, тихо посапывая. - На голове чепчик из бинтов, концы которого, завязаны под подбородком кокетливым бантиком.
- Нависая над лежавшим парнем, и совершенно не церемонясь, Артур дёрнул его за плечо, разворачивая,  заставляя лечь на спину.
- А … что …кто? – заполошно затараторил Косой, но ладонь посетителя тут же запечатала ему рот.
- Тихо, тихо сучёнок, не доводи до греха, - прошипел над ним Артур.
- В ужасе тараща глаза, ещё затуманенные пеленой недавнего сна, вцепившись в руку Артура, Косой молотил пятками по матрасу, отталкиваясь ими, пытался выкрутиться, уползти от хватки. - Да куда там!
- Пелена с глаз наконец-то спала, он узнал, понял, кто рядом и, обмяк обречённо.
- Вот так-то лучше, лежи тихо и слушай, что я тебе скажу.
- Косой замычал, попытался даже кивнуть соглашаясь. - Артур убрал руку. - Дав парню слегка отдышаться, спросил утвердительно:
- Говорят, ты из Ростова на Дону, и родни там полно у тебя?
- Одеревеневшие от страха губы ещё не отошли и, промычав что-то, Косой усердно закивал.
- Дон-река, это конечно не Чёрное море, да и климат иной, но самый подходящий сейчас для тебя. – А тут у нас зима скоро, море штормит … дурное море зимой. – Понимаешь, о чём я? – спросил Артур, не отводя глаз от переносицы лежавшего.
- Да, понимаю, - враз осипшим голосом подтвердил Косой.
- Сядь!
Парень засуетился, сел на койке опустив босые ноги на пол.
- Одевайся, - последовала очередная команда.
- Пока Косой одевался, Артур подошёл к окну, осторожно открыл его и даже выглянул наружу, прикидывая высоту второго этажа, а заодно рассказывая «подранку», как и что, будет дальше.
- Сейчас отвезём тебя домой, заберёшь документы и шмотки необходимые, потом проводим тебя на вокзал, посадим, проводим. – В Ростове тебя встретят наши кореша, - в этом месте Косой напрягся, даже попытался возразить, правда, просительным тоном.
- Зачем, я же всё понимаю и молчать, если что, буду.
- Конечно, будешь, -  согласился Артур. – Только с ребятками, оно надёжней.  - Встретят, проводят, присмотрят за тобой. – Да ты не дрейфь, забьёшься в щель и будешь молчать – проживёшь долго и, возможно, счастливо. – А пасть раззявишь, они из тебя донского водолаза сделают, вот только у них с амуницией плохо и придётся тебе Батюшку Дон, обследовать только с камнем на шее. – Понятно?!
- Что ж тут непонятного? - Ясно было Косому, что не со своих слов «поёт» Артур. – С хозяйских – с Пашиных.  - Пока одевался, трижды проклял тот день, когда последний раз замела его милиция на фарцовке.
- Хрень-то эту сними с головы, - окинув взглядом конвоируемого, сказал Артур, указывая на бинты. – Как светофор будешь отсвечивать за километр, - и, заметив, что Косой замешкался, засомневался, успокоил его.
- Сестричка сказала, что ничего серьёзного там нет, - и добавил, ухмыльнувшись.
- Так и быть, фуражечку мы тебе справим, думаю, не обеднеем.
- Вышли в коридор к посту дежурной. Девушка равнодушным взглядом посмотрела на недавнего пациента, видно, догадывалась, что всё так и произойдёт.
- Забирайте его и давайте к машине, а я догоню, - и, слегка подтолкнул Косого в спину Артур, а сам облокотился о стойку дежурной, слегка подался к ней.
- Дух у вас тут плохой – больничный, я даже в его палате окно открыл, но толку мало, не выветривается. – Не нравится нашему приятелю здесь, решил он дома долечиться. – Ты не возражаешь?
Что ей оставалось делать? Только пожала плечами.
- Вот и хорошо, что не против, а всё, что здесь было и кого видела – забудь, приснилось это тебе, - закончил Артур.
«Какие глаза недобрые, колючие, не те, что были вначале сна», - подумала медсестра, провожая взглядом удаляющуюся спину ночного посетителя.

- Утром, прочитав сводку происшествий за ночную смену, Сапог моментально вызвал к себе опера. - Проинструктировав, отправил его в больницу и стал ждать, весело насвистывая мерил шагами кабинет.
- Ждать пришлось долго, почти час прошёл. - Когда опер в конце-то концов появился в кабинете, Сапог нетерпеливо протянул руку.
- Давай, давай заяву!
- Так нет её, - стушевался перед начальником подчинённый.
- Как нет?! – удивился, медленно багровея лицом майор.
- Так удрал он ночью из больницы, в окно сиганул. – Я и на дом к нему успел смотаться, и там нет, только всякое барахло по комнате разбросано. – Хозяйка его, тоже ночью ничего не видела и не слышала. – Что дальше-то делать? - тихо спросил опер.
Скрипнув зубами, Сапог ткнул пальцем в сторону двери и прохрипел:
- Иди, … мать твою!

Улыбнувшись, Гиви добавил к этой части рассказа.
- Мне потом капитан рассказывал, что после того, как за опером закрылась дверь, грязный мат, изрыгаемый Сапогом, слышал не только весь райотдел, но и на улице люди оборачивались в сторону наших окон.
- Вот такое начало у этой истории, где поломанные судьбы есть, а победителей в итоге – не оказалось.

От рассказа Гиви вновь отвлекли посетители, и он долго гремел стеклотарой в палатке, переговаривался с женщинами-клиентками, а я сидел на своём месте, пытаясь усвоить, переварить всё услышанное от пожилого грузина.
Душила жгучая жалость к Светке и вместе с тем, я упивался своей обидой на неё: «Почему ничего не писала, не рассказала, почему я должен узнавать всё от совершенно постороннего человека?»
Пройдут годы, понадобится несколько «подножек» от жизни, прежде чем из головы выветрится юношеский максимализм и в большей степени - эгоизм. Наступит осознание, что в своём молчании, Светка была совершенно права, а слова Гиви о «умной девочке» точны.
Что я мог сделать в той ситуации, чем помочь ей?!  Да ничего и ничем! Только измучил бы её лишними вопросами и расспросами. А толку от этого – пшик!

Вытирая пот со лба, Гиви появился в дверях палатки. Отдуваясь, задрал майку и, обмахиваясь, как веером, прошёл к своему шезлонгу.
- Фу, духота-то какая в палатке, взопрел весь!
Сел и долгим взглядом окинул меня, прежде чем продолжить рассказ.
- И ты думаешь, они оба успокоились на этом?! – Чёрта с два! – Сапог сам съездил в «Чёрный дрозд» и взял объяснительные от бармена и его жены. – Паша, за пару дней обработал фарцовщиков и выяснил, что за неделю до этого приключения в баре, Косого с приятелем в очередной раз замела милиция. – И Косого допрашивал в своём кабинете сам начальник райотдела. – Вот какая честь была оказана этому сморчку! – В тот же день их отпустили без каких-либо  серьёзных последствий. – А ещё через несколько дней родилась эта сплетня о том, что якобы Косой переспал со Светкой и теперь именно он будет вместо Влада втюхивать её рисунки интуристам.
- Ты можешь в это поверить? - прищурившись, Гиви упёрся в меня взглядом.
Кроме мата у меня слов не нашлось.
- Вот и все так, кто её более-менее знал, а остальным, как говорится: «На роток, не накинешь платок», - подтвердил старик.
- С Косым, Паша переиграл Сапога. – Вовремя подсуетился и ни тебе заявы от пострадавшего, ни самого потерпевшего.  - Всё вилами по воде писано, без фактов и доказухи. – Проинструктировал он и Светку, как да что говорить, если всё же вызовут. – И действительно, Сапог повесткой вызвал её к дознавателю, а потом уже, разговор у них с Сапогом шёл в его кабинете, с глазу на глаз. – О чём и как там шёл разговор, теперь знает только Светка.
Гиви откинулся на спинку шезлонга и замолчал. Долго молчал, прежде чем начал рассуждать, как бы только для себя, отключившись от моего присутствия, даже глаза прикрыл.
- Ни Паша, да и никто другой не могли понять, для чего понадобилась Сапогу эта провокация. – С чего вдруг? – Думаю, весь расклад Паша понял, а вернее, узнал уже значительно позже, когда исправить что-либо, было невозможно. – Мне кажется, зная кобелиную натуру Сапога, он всё к этому сводил.
– Через несколько дней, после похода Светки в милицию, Паша утром зашёл ко мне выпить кофейку, я не удержался и спросил его. – Он долго молчал, а потом сказал одну короткую, грязную фразу, но в его исполнении, она была не только грязной, но и страшной: « … ему!» - Встал из-за стола и ушёл, а мне стало ясно, что им стало тесно на этом белом свете. – Всё так и получилось.
Он открыл глаза и, как бы вновь обнаружив меня, продолжил.
- А потом одно наслоилось на другое, раскрутился маховик и понеслось. – В городе появилась кодла, катал из Грузии. – За несколько дней, нагло и грубо отбомбили несколько человек. – Не красиво и технично обули в карты, а именно – отбомбили, в наглую отнимая деньги во время игры. – Забрались на чужую территорию с такими замашками. – Паше пришлось реагировать, а как иначе?  - Ведь, что для вора в законе самое страшное, - Гиви вопросительно посмотрел на меня и, не дожидаясь ответа, сам подтвердил:
- Правильно, потеря общака и потеря авторитета.
- Катал вычислили быстро, а вот разбираясь с ними, Пашины ребятки немного перестарались. – Двое чужаков попали в травматологию дня на два-три. - А двум не повезло, задержались очень надолго. – Говорили люди знающие,  что один так и останется пожизненным инвалидом. – А Сапогу это как раз в тему. – Прижал он, додавил «гостей из Грузии», они и раскололись – дали показания на Пашиных ребят.
– Начались задержания. - Взяли всех, кроме Артура.
– Тому повезло, жил он в большом собственном доме: старики-родители, старший брат с семьёй и он. – Когда под утро нагрянула милиция, брат учинил с ними заварушку, всех на уши поставил: женщины воют, дети ревут в голос, он кулаками машет. – Вот под этот шумок, Артур и оторвался. - Лоханулись милиционеры – брата за Артура приняли, а когда разобрались, того и след простыл. – Потом он уходил в Абхазию, уходил просто и нагло, такого никто не ожидал. – На обычной электричке Сочи – Сухуми. – Вагоны полные, битком, духота, сопровождающие из транспортной милиции несколько раз прошлись по вагонам, но опознать его не смогли в толпе. – Он решил, что всё - пронесло, и вышел в тамбур на перекур, а они опять пошли по вагонам. – Вот там-то, на свою голову, его и прихватили.
Заметив моё удивление, Гиви пояснил:
- Пушки они достать не успели, одному он челюсть сломал, а второму так настучал по голове, что его в реанимационное отделение в Гаграх поместили. – Выломал Артур двери и спрыгнул на ходу. – До сего дня числится во всесоюзном розыске, портрет его красуется на всех стендах - «Их разыскивает милиция».
- Тем же утром нагрянула милиция и в Пашин «Шанхай». – К тому времени уже многих расселили, оставался его домик и парочка соседних. - Понятыми при обыске Сапог привлёк  пожилую пару Пашиных соседей: седого, как лунь, скорей всего ещё старорежимного старичка и его супругу. - Перерыли всё в доме и не нашли ничего интересного, сарайчик-гараж обшмонали с тем же результатом. - И вдруг, из-под сиденья старенького «Москвича», что стоял во дворе, извлекли «ТТ». 
- Ты знаешь, я Пашу не защищаю и не выгораживаю, тем более, сейчас. – Да, он далеко не ангел, но и не дурак. – Ещё в пятидесятые годы, особенно после амнистии пятьдесят третьего года, когда напряжёнка в городе была сильная, я знал, что у паши есть пистолет, да он этого и не скрывал. – Но, это был наган, - Паша считал его самым надёжным оружием. – А тут нашли «ТТ», да ещё где, почти на виду. – Смешно. – Видно, понимая, что ребята не дадут на Пашу никаких показаний, Сапог пошёл на подлянку – подбросил пушку.
- Говорят, когда пистолет «нашли» при свидетелях, Паша повернулся к стоявшему поодаль Сапогу, и сказал:
- Краплёными играешь майор?!  - В старину, за подобное, шандалом побивали.
Старичок-свидетель всплеснул руками.
- Господи, какое прекрасное старинное слово, я уж и забыл, когда его в последний раз слышал.
- И не услышишь больше, - Сапог отвернулся от свидетеля, и закончил фразу тихо и зло, - моль старая, сколько тебе жить-то осталось?
Как бы устав от рассказа, Гиви вновь закрыл глаза и пальцами начал массировать виски. Я уже хотел предложить ему прервать рассказ отдохнуть немного, но не успел. Открыв глаза, он резко, всем телом подался ко мне и зашептал громко, истово, вбивая в меня слова.
- Парень, учти, недаром в народе есть поговорка: «Не буди лихо, пока оно тихо», - ткнул пальцем вверх и продолжил. – Там, все наши дела, пожелания и поступки записаны, и всё зло возвращается бумерангом без предупреждения, не тебе, так к близким твоим вернётся. – Ведь никто не шепнул Сапогу  оттуда: «Заткнись сволочь, а ещё лучше, извинись перед стариком, потому, как тебе, осталось жить намного меньше».
Высказавшись, он опять откинулся на спинку и продолжил рассказывать, только более тихим голосом.
- Вся эта бодяга со следствием и судом прошла удивительно быстро и сноровисто, видно, подгонял кто-то. – Впаяли ему за хранение огнестрельного оружия, хоть пистолет и был чистым. – Срок дали, вроде бы и небольшой, но много ли ему надо с его болячкой? – А если ещё постараться и сунуть в такую зону, где условия гнилые, то и года хватит, чтобы из неё он вышел только ногами вперёд. – Сапог знал, как это делается и действовал наверняка.
- Не знаю точно, и врать не буду, приложил ли руку Сапог к увольнению Светкиной матери из ведомственного санатория, но ей пришлось оттуда уйти. – Сейчас работает кастеляншей в курортной поликлинике за копейки. – А потом добрался и до Светы, отыгрался сволота, зачищал всех и всё, что было связано с Пашей, память о нём в городе уничтожал.
Я напрягся, чуть даже придвинулся ближе к старику, боясь упустить что-либо в его рассказе.
- Это мне уже потом рассказал капитан, что у Сапога в райотделе уголовкой заведовал. – Сейчас он уже майор и кабинет бывшего начальника занял. – А тогда рассказал, что пришло из министерства указание, чтобы перед новым курортным сезоном в городе была проведена соответствующая работа в отношении антисоциальных элементов. – Короче, была дана задача - зачистить город.
Заметив на моём лице недоумение, Гиви пояснил.
- Ну, это всё в отношении попрошаек всяких, бомжей, алкашей и контингента из женщин лёгкого поведения. – Проституции-то у нас официально нет в стране, понял теперь? - спросил меня.
- Да это мне понято, только, какое отношение к этому имеет Светка?!  - Как её можно было к этому прицепить?! – возмутился я.
- А ты не торопи, слушай, можно оказывается. – И слово из тебя правильное вылетело – прицепить, - остудил мой пыл рассказчик.
- Для определённой категории людей в нашем городе, секретом не является, что в городе нашем, есть несколько борделей разного уровня, от самых дешёвых, до перворазрядных. – Вот Сапог и решил сдать, зачистить самый поганый.  – Провёл облаву и всех замёл. – Вот под эту грязь, как ты правильно сказал, он и прицепил Свету.
Я дёрнулся, как от удара, хотел что-то возразить, он остановил меня жестом и словами:
- Не дёргайся, что уж теперь, слушай, - и продолжил.
- Я вот, сколько лет при советской власти прожил, а тоже не знал, что выработана и существует такая формулировка, нет, не статья в законе, а именно формулировка подлая, под которую, оказывается, можно любого подвести, загнать. – Суд над ними был скорым и закрытым, никого из обычной публики в зал не пустили.
Сделал паузу, как бы припоминая всё и вдруг спросил:
- А ты знаешь, как я все подробности разузнал?
Я промолчал.
- Буквально через несколько дней и совершенно случайно.

- Внучка у нас маленькая ещё, жалко в садик отдавать, да и нет хорошего поблизости. – Вот моя жена и нянчится с ней, выгуливает в ближайшем скверике. – Там и познакомилась однажды с такой же пенсионеркой. – Как обычно, разговорились о внуках, детях. – Новая знакомая и сказала моей, что её дочка работает секретарём в суде. – Я когда узнал об этом, поручил жене, чтобы она вытянула из новой знакомой всё, что только ей известно о процессе. – Не может же быть такого, чтобы молодая женщина, вернувшись с работы, ничего не рассказывала дома о ней? – Тем более, что дело недавнее и слухи по городу бродили всякие, а толком, никто, ничего не знал. – Чесали люди языками, кто во что горазд.
- И ты знаешь, - улыбнувшись, Гиви подмигнул мне, - всё получилось.
- Рассказала, что суд был не только закрытым, но и скоротечным. – Такого раньше никогда не было, менее  чем в час уложились. – Обвинитель и судейские, явно спешили осудить, свернуть и забыть это дело. – Адвокат, что-то мямлил невразумительное и не был похож на адвоката. – Хозяйке притона, впаяли восемь лет, шалавам, что на неё работали, дали по четыре года спец поселений. – А вот одна девушка, как она выразилась, шла по делу, явным «прицепом». - Вопросов по ****ской кучке даже не было, их,  как говорится, взяли тёпленькими и голенькими, а всё, что связано с этой, как она сказала - было шито «белыми нитками». – Судейка наш, «пластилиновый», есть такой, - уточнил Гиви, - выполнял чей-то заказ. – Теперь-то мы с тобой знаем чей, да и тогда, кое-кто догадывался.
Я полез в карман за сигаретами и обнаружил, что выкурил все.
- Что, кончились, - спросил старик. – Подожди, найду сейчас, забыл тут один у меня начатую пачку, только они без фильтра, - перегнувшись, Гиви начал рыться в соседнем ящике.
В тот момент мне было совершенно без разницы, что курить – хоть мох, хоть махорку, был в таком состоянии, что не заметил бы, не поперхнулся дымом. Он достал и протянул мне открытую пачку «Примы». Прикурив, я с жадностью затянулся, а он продолжил.
- Знаешь, на чём строилось всё Светкино обвинение?!
Я промолчал.
- На голом абсурде и на нескольких мутных фотографиях, - губы старика брезгливо искривились и, он подтвердил. – Да, да парень, именно на этом!
- Суду было предъявлено несколько фотографий, похоже, сделанных издалека, а потом увеличенных. – Она сидит в кафе за чашкой кофе, напротив мужик, на следующей фотке, всё то же самое, только мужчина другой. – И, таких фоток штуки четыре. – Где-то она улыбается, где-то видно, что разговаривает. – Всё снято в одном месте – в моём кафе!
- С чего ты взял? – спросил я его.
- Нам в том году всю посуду заменили перед новым сезоном. – Кругом, на чашках, блюдцах, тарелках, стояла витиеватая надпись золотом – город Сочи гостиница «Приморская». – Секретарша суда, держала снимки в руках и запомнила. – Ты представь, какие сволочи! – На чём девчонку подловили?!
- Она действительно очень часто, перед тем, как ехать в институт, забегала ко мне, выпить чашку кофе, перехватить что-то перед занятиями, а поздно вечером – никогда. – Институт-то далеко от неё, на Виноградной находится.  -  Там что ли? – спросил меня Гиви.
- Да, там, на горке, подтвердил я старику.
- После занятий её обычно, Артур на машине, а когда и сам Паша, забирали. – Назад едут, посигналят мне, рукой махнут и к себе в «Шанхай».
- А тут всё белым днём было снято, да и не могло быть по-другому. – Ты же знаешь, всё лето у меня кафе забито интуристом. – Она прибежит, бывало, если есть местечко, присядет, если нет, я ей маленький приставной столик, ну тот, что вам всегда выставлял. – Сядет, пьёт кофе. -  А кобели, что наши, что интуристовские …  - Эти ещё хлестче, подваливают к ней, клеятся, наглеют. – Они же уверенны, что за их зелёные бумажки, за флакон духов, или пару колготок, наши девчонки на всё готовы. – Одному, помню, она по морде так смазала, что звон по всему кафе пошёл. - Народ на их столик обернулся, а Светка встала и пошла к выходу. - Так ей вослед, не только женщины, но и мужики аплодировали. -  А этот урод, ухмыляясь, вернулся к своей компании – ему, как с гуся вода. – И такое, как-то было – припомнил Гиви. – Потом добавил:
- И ещё женщина рассказала, что когда Светке перед оглашением приговора дали слово, она только и сказала: «Мне не в чем оправдываться, я знаю, кому это всё понадобилось».
Старик замолчал на какое-то время, а мне вдруг нестерпимо захотелось выпить, ну просто невмоготу. Бывает такое, не часто, но бывает.
- Вот ты представь, - сказал Гиви, возвращаясь в реальность, - потаскухам, за реальную аморалку дали четыре года, и Светке, нормальной девчонке за какие-то фотки, которых можно нащёлкать с любыми персонажами где угодно, дают такой же срок! – Как и где, такое возможно?! – Да ещё со сволочной формулировкой, что-то вроде такой – «за систематическое приставание к иностранным туристам».
- Знаешь, я после этого искал, выпытывал у людей, всё про этого личного фотографа Сапога. – Никто, ничего не знает, но если найду, - старик с яростью сжал кулаки. – Удавлю скота, вот этими руками! – Я своё пожил, мне уже ничего не страшно.
Вот в это - я мог верить.
«Ты представь», - сказал он.
Да как я, в неполные двадцать два года, мог такое представить? В подобную дикость, мерзость, и верилось-то с трудом. Даже через десять лет, когда что-то подобное случилось уже в другом городе, с другим человеком на моих глазах, тоже почти не верилось. Если бы не факты.
Парня в одночасье выгнали из международного отдела перевозок аэропорта «Пулково», только за то, что на Невском проспекте он объяснял подвыпившему финскому туристу, как ему пройти куда-то и даже пошёл вместе с ним в нужном направлении. Начальник смены не бывший «великим другом» своему подчинённому, заложил его куда надо, и уже на следующий день, парень потерял хорошо оплачиваемую работу. Вылетел на улицу, примерно с такой формулировкой в трудовой книжке – «уволен по утрате доверия». 
И, кому он теперь был нужен? Кто и куда его возьмёт на работу?  А ещё через несколько дней, начальник привёл на его место своего родственничка.
 Да, это теперь, когда я прожил большую часть жизни, меня невозможно чем-либо удивить, я уверен, что человеческая мерзость не знает границ и пределов, в какие бы одежды её люди не рядили. А тогда? Тогда просто в голове не укладывалось, что такое возможно.
Жизнь доказала – всё возможно.
- Гиви, а у тебя нет ничего покрепче, - кивнул я в сторону ящика, за которым стоял кувшинчик с остатками вина.
Старик нахмурился. Седые, лохматые брови, почти сошлись на переносице. Спросил, подавшись  ко мне:
- Ты, кажется, пришёл, чтобы что-то узнать, услышать, а не пить. – Водка в этом деле не помощница. – Я понимаю, конечно, услышать такое … всё понимаю, но если бы даже и было - не дал. – Другое дело – хорошее вино, оно думать помогает, а тебе есть о чём подумать, на ус намотать, у тебя вся жизнь впереди, - и разлил остатки вина по стаканам
Промокнув тыльной стороной ладони губы, крякнув от удовольствия, сказал:
- А на посошок выпьем потом, - и спросил, - ты же зайдёшь ещё ко мне?
- Обязательно Гиви и не раз.
- Вот и отлично, а теперь слушай, как и чем всё закончилось, а то, заговорились мы с тобой, народ вон, уже с работы возвращается.
Действительно, на автобусной остановке из городского транспорта вышла толпа. Люди возвращались в спальный район города, куда уже не доносился запах моря.
Гиви подводил рассказ к финалу.
- Примерно через месяц, Сапога вызвали в городское Управление.  – Чисто выбритый, источая лёгкий аромат «Шипра», наглаженный и надраенный  он утром отбыл на встречу с генералом, или, как у нас ещё любили говорить - комиссаром милиции.
- В приёмной его встретила улыбающаяся секретарша шефа и без промедления предложила пройти в кабинет. начальника – На небольшом столике в углу приёмной, боковым зрением Сапог  успел заметить поднос с тремя стаканами тонкого стекла и несколько блюдец с дольками лимона и твердокопчёной колбасы. - Всё было накрыто белоснежной салфеткой. – Шагнул через порог кабинета с радужной мыслью в голове: «Хороший знак, неужели всё начинает сбываться!»
- Несколько столов сдвинуты в форме буквы «Т». - Во главе стола генерал - начальник Управления. - Напротив, в основании ножки буквы, полковник  -парторг Управления. - Жестом генерал прервал рапорт Сапога, собравшегося было, доложить о себе по всей форме.
- Садись, - и указал на стул напротив парторга.
Улыбаясь и скосив глаза на майора, генерал открыл кожаную папку, достал два листа бумаги, спросил:
- Догадываешься, для чего вызвал?
- Никак нет, товарищ генерал.
- Да ладно тебе, ломаешься тут мне, как мятный пряник.
- Полковник усмехнулся, внимательно всматриваясь в лицо офицера. - Листы легли на стол по левую и правую руку хозяина кабинета. - Чуть пригнувшись, он выдвинул нижний ящик стола, достал и положил на правый лист бумаги, новенькие с двумя звёздами погоны подполковника. – Сердце Сапога сладко заныло: «Свершилось, вот они долгожданные!»
- Положив ладонь на погоны, и барабаня по ним пальцами, генерал обратился к подчинённому:
- Здесь приказ о присвоении тебе очередного звания, а здесь, - и он положил ладонь левой руки на другую бумагу, - приказ о назначении на новую должность.
И добавил после небольшой паузы, не отрывая взгляда от лица майора, как бы изучая его реакцию.
- В один день обе бумаги пришли.
- Сапогов очень хотел выглядеть спокойным и уверенным. - Старался показать всем видом, что не удивлён.  «Да, он доволен произошедшим, но так должно было быть, он это заслужил».
– Но, как он ни старался, плотно сжатые губы предательски кривились, выдавая радостную улыбку.
- Видя это и понимая, что сейчас творится в душе майора, сидевший напротив полковник, вновь ухмыльнулся. – Ехидно так ухмыльнулся. - А генерал в этот момент, уже держал в руке лист, лежавший от него слева, и начинал читать.
- Пока читалась первая часть приказа, так сказать преамбула, Сапог уже не скрывал улыбку. - А вот, наконец и то, чего он ждал более всего: « … назначить подполковника Сапогова, заместителем начальнику Управления МВД по городу, - начальник перевёл взгляд с бумаги на лицо подчинённого и закончил, - по городу Новороссийску».
- Какое-то мгновение улыбка ещё блуждала по лицу Сапога. - В глазах отразилось недоумение, ему показалось, что генерал ошибся, или он сам - ослышался. – Стул под ним скрипнул. - Опираясь руками о стол, он начал привставать с места и одновременно, вытянув шею в сторону начальственного стола, враз осипшим голосом спросил:
- Что?! Что это?
- Это приказ министерства, - жёстко ответил генерал и вдруг спросил, мягко так, вкрадчиво:
- Вы товарищ майор, не согласны с приказом свыше?
- И Сапог, как заворожённый, тупо уставился на начальственный перст, поднятый в направлении потолка.
- Он плюхнулся на стул. – В голове, как назойливая муха перед лицом, закрутилась мысль; « На столе погоны, два приказа, а он меня майором называет! Что это значит?!»
- В горле стало сухо и шершаво, язык, казалось, прилип к нёбу. - Заговорил быстро, сбивчиво и хрипло - не своим голосом, как молоденький лейтенант, впервые попавший в кабинет высокого начальства:
- Я же столько лет отработал в этом городе … навёл порядок … я зачистил его от всякого элемента …
- Жестом руки генерал оборвал его торопливую, речь.
- Всё правильно и мы это оценили, представив вас  к очередному званию, а министерство, учитывая ваш опыт работы и способности, пошло ещё дальше – повышает вас в должности. – В чём противоречие, что вас не устраивает?! – недобро щуря глаза, генерал смотрел в лицо Сапогу. – Продолжил ещё более жёстко.
- Вы хотите майор, чтобы я извинился перед Москвой и объяснил им, что мы ошиблись в вас, а следом ошиблись и они? – Вы этого хотите?! – Так это легко делается, - генерал положил ладони на бумаги, и даже двинул ими по направлению к открытому ящику стола, - раз и всё, а затем, я снимаю трубку телефона. – Вы этого хотите майор?
- Он всё понял, хотел возразить, но не успел. – Заговорил, добивая его, полковник-парторг, сидевший напротив и молчавший до этого момента.
- Майор, вы забываете, что у вас на плечах погоны, но более того, вы забываете, что вы член партии, вы забываете о партийной дисциплине. – Надеюсь, мне не придётся вам напоминать, что бывает с теми, кто нарушает её? – Лишившись партийного билета, вы можете потерять не только погоны подполковника, но и лишитесь тех, что сейчас на ваших плечах. – Вы так уверены, что в городе у вас много друзей, которые захотят взять вас на приличную работу?
- За генеральским столом послышалось хмыканье, и донеслась тихая реплика:
- Хотел бы я посмотреть на того, кто решится.
- Глаза у парторга были бледно-бледно серыми, как парадная шинель у особиста, а на лице ни малейшего раздражения, и это, больше всего пугало. – Сапог начал торопливо оправдываться:
- Да нет, что вы, я всё понимаю! – Приказ, есть приказ …я готов …куда партия пошлёт
- Вот и отлично, бери, подписывайся, что ознакомлен, - генерал двинул бумагу по столу.
- Чтобы не заметили дрожи в пальцах, Сапог, подписывая бумагу, сжал ручку в пальцах так, что она громко хрустнула, норовя сломаться. Подписал и возвращая её начальнику, спросил, стараясь придать голосу, как можно больше уверенности:
- Разрешите идти, товарищ генерал.
- Иди подполковник,  - и, протянув руку, прощаясь, добавил:
- Не расстраивайся, Новороссийск, это не Новосибирск,  всего триста километров по морю, бывают и хуже назначения. – Отличишься теперь там, вот и направят тебя на курсы, а потом, чем чёрт не шутит, вернёшься в такой вот , - он кивнул в сторону вешалки где висела его огромная генеральская фуражка-аэродром.
- Сапог пошёл к выходу, зло думая: «Надолго же ты здесь решил окопаться – зараза!»
- Уже взялся за ручку двери, когда его окликнули:
- Сапогов, погоны-то забери. – Они мне не нужны, я когда-то такие до дыр износил, пока следующие получил.
- Когда принимал их из рук генерала, тот добавил, то ли улыбаясь, то ли ухмыляясь:
- А ты у нас шустрый, удачливый, у тебя быстрей получится.

- Не получилось у него, Гиви улыбнулся и, посмотрев на меня, спросил:
- Ты, наверное, хочешь спросить меня, откуда я такие подробности знаю?
Я только в ответ улыбнулся старику, а он ответил:
- Водка всё парень, она проклятая, она языки многим развязывает. – После того, как Сапог передал дела своему заместителю, они закрылись в кабинете, выпили  две бутылки и, попьяни Сапог всё сам в подробностях рассказал. – А уже потом, когда исполнилось девять дней Сапогу, под самое закрытие кафе, заявился ко мне его зам, поддатый слегка, видно, помянул в тот день бывшего начальника. – Добавил у меня ещё, вот и потянуло его на откровения. - Долго сидел у меня, а под конец, всё печалился о том, что, мол, зря Сапог всю эту кашу заварил с Пашей. – Всё амбиции, за должностями гнался, а что получилось?!
- А что получилось? - переспросил я Гиви.
- А то и получилось, дров наломал, жизни людям искалечил и оба в ящик раньше времени сыграли. – Ради чего, кому от этого лучше стало?
- Сапог погиб страшно, ни приведи господи, такое. – Он уже месяца четыре тогда, как служил в Новороссийске, а семью из Сочи не срывал. – Пару раз в месяц сам приезжал на выходные, на служебной машине. – Вот на этом его и подловили. – Дороги-то знаешь, какие у нас: серпантин кругом, с одной стороны стена, а с другой обрыв. – Если что, деваться некуда.
– Рано утром это случилось, он в Сочи ехал, а под Туапсе есть место такое, там грунтовка от адыгейского хуторка к трассе примыкает. – Вот там его бортовой «ЗиЛ», выскочивший с грунтовки, в бок и протаранил. – Машина метров двадцать летела до скал, что на морском берегу. – Бензобак взорвался, а его заклинило в машине. - Говорили, что жив ещё какое-то время был, следующая машина минут через пять к этому месту подъехала, кричал страшно. – Сгорел Сапог заживо.
– Оказалось, что «ЗиЛ» угнал кто-то от хутора. - Шофёр ночью вернулся из дальнего рейса, машину поставил у дома, а сам отсыпался и не слышал, как её угнали. – Короче, так и осталось это «глухарём». Никто ничего не видел и не слышал, отпечатков, кроме хозяина машины, нет. – Кто, за что? – Одни люди понимали, другие догадываются, … а догадки к делу не подошьёшь.
 – Говорили, что в наш морг, останки Сапога привезли в обычном бумажном мешке. – Хоронили в закрытом гробу, а что там хоронить-то было? – Одни головёшки. – На похоронах, кроме родных, был один майор из Новороссийска, а из наших – только бывший его заместитель. – Ни тебе траурных залпов, ни пламенных речей сослуживцев. – Всё быстренько и по-тихому, как и не было, такого – Сапогова.
Я прикурил очередную «Приму», спросил старика:
- А с дядей Пашей как?
- Так и с ним, всё тихо и спокойно. – Пережил он Сапога, где-то месяца на два. – Почта воровская работает быстро и лучше государственной, а значит, знал он, что рассчитался за всех. – Паша был в большом авторитете, его заказ с удовольствием мог выполнить любой урка, да и про Артура забывать нельзя.
- Говорил парень, что за последние месяцы жизни, Паша исхудал до невозможности, постоянно харкал кровью. – Умер он в лагерной больничке. - Когда врачиха утром подошла к нему, был ещё тёплым, кровь на кубах не успела засохнуть. – Глаза открыты, смотрит в потолок и улыбается. – Так и умер - тихо и с улыбкой. – Это мне рассказал посыльный Паши. - Освободился парень и приехал с ещё прижизненным поручением от Паши к Светкиной матери, передал им что-то, а потом нашёл и меня.
- Так и живём пока без смотрящего. – Кого назначат, непонятно. – Своих нет авторитетных на примете, кто бы мог. - Артур в бегах. – Хотя - это не великая проблема. – А без смотрящего нельзя, сам ведь слышал от мужиков – непонятки в городе начинаются. – Всякая шестёрка, норовит одеяло на себя тянуть.
И подвёл черту под рассказом.
- Вот парень и всё.  -  Что знал - рассказал тебе.
- Спасибо, дядя Гиви огромное, теперь многое понятно, но одного, я так и не знаю. – Где мне найти Светкину мать. - Адрес Светкин нужен.
Он тихо засмеялся, попытался в стать из шезлонга и протянул мне руку со словами:
- Помоги-ка, видно, ноги затекли.
Я помог ему встать, а он, взяв меня за плечи, развернул лицом к дому, что стоял на противоположной стороне улицы.
- А что её искать? - Вот их дом, крайний справа подъезд, второй этаж, вон видишь лоджию, где бельё висит?
- Ну, ты даёшь, дядя Гиви, целый день я сижу с тобой, а ты …
- Так если бы я сказал тебя сразу, разве ты усидел бы со мной? – Да и какой смысл? – Небыло её дома, только недавно с работы вернулась, ты спиной к дому сидел, а я всё видел.
– В последнее время, какой-то хлыщ к ней примазался, живёт у неё и, похоже, бухать она вместе с ним начала. – Как-то подошла она ко мне, бутылки из-под «Портвейна» хотела сдать, я и решил её спросить о Светке. – Так у неё глаза сразу на мокром месте оказались, психанула, заорала на меня: «Что вы все лезете ко мне с этим?! Что вы знаете?!». – Короче, обложила меня, бросила сетку с бутылками и ушла. – С тех пор – ни ногой сюда. – Этот, бухарик её, по нескольку раз в неделю бутылки таскает. – Плохо это - если женщина пить начинает, её уже ничем не остановить. – Так что, иди, потом заскочишь ко мне?
- Конечно, дядя Гиви.
Прыгая через ступеньку, взбежал на лестничную площадку второго этажа. Раз, ещё раз, вдавил кнопку звонка. Наконец дверь открылась.
Да, Светкина мать изменилась за эти годы сильно. Куда делась ухоженность, даже некий лоск, что был прежде. Потухли глаза. Я поздоровался, приглядевшись, она узнала меня.
- А, это ты, вернулся. – И, что надо?
Я начал сбивчиво говорить, объяснять, что Светка перестала писать мне, а теперь я всё знаю, и мне нужен её адрес. Её губы искривились, и она тихо с нескрываемой издёвкой, процедила:
- Знает он всё, - и, уже более громко.
- Что ты понимаешь? – Что ты можешь знать об этом? – Знаешь, как девке жизнь испоганили?!
В коридоре за её спиной, послышались шлепки босых ног, и появился мужик в засаленной майке, спросил, подходя ближе:
- Кто это, кого принесло?
- Иди отсюда, не твоё это дело, тебя не касается, - раздражённо бросила она ему, и он, забормотав что-то, зашлёпал назад.
- Если она не писала тебе, значит - так надо. – Она запретила мне давать свой адрес кому-либо, даже тебе.
Видно, она что-то уловила в выражении моего лица, продолжила более спокойно, даже с просительными нотками в голосе:
- Иди парень, не дам я тебе адреса, если она сама этого не хотела. – У тебя своя жизнь, вот когда вернётся, тогда и встретитесь … если захочешь, - и, начала закрывать дверь.
- Вы напишите ей, что я заходил, я искал и ещё заходить буду, - успел прокричать я, прежде, чем дверь захлопнулась перед моим носом.

Я вернулся к палатке Гиви. Он уже заканчивал работу и собирался домой. Рассказал ему, как всё прошло. Выслушав меня, он мотнул головой, с досадой и удивлением в голосе, сказал:
- Это ж надо, какая! – Я же тебе говорил – кремень девчонка, гордая! – Ишь, какой экзамен тебе устроила?! – И, что тут сделаешь? – Ничего! – Только ждать остаётся.
– Ладно, езжай парень, я тоже домой собираться буду, но ты заходи ко мне, посидим, поговорим, винца хорошего выпьем, - и, подмигнул мне.
- Обязательно, дядя Гиви.
И уже шагнув к дверям палатки, он очень тихо добавил, но я всё же расслышал:
- Скучно мне тут, да и жить не интересно становится.

Примерно через месяц Гиви ушёл.  Умер старик.
Так и не успел я выпить с ним на посошок.
Говорили, что осколок, который он носил под сердцем, шевельнулся вновь, а мне врезалась в память его последняя, тихо произнесённая фраза.
В тот день, когда узнал о его уходе, показалось, что в городе что-то неосязаемо, неуловимо изменилось. А может, изменилось во мне?
Последний, небольшой кусочек от пласта, под названием – детство и юность, оторвался и стремительно, безвозвратно, исчез в голубом, бездонном сочинском небе.