1268. Возобновление завоевания Китая

   1268 г. от Р.Х.
6776 г. от С.М, 666-667 (с 9.9) г.х., год Дракона


   Е К Е   М О Н Г О Л   У Л У С

   РАД. Об отправке кааном войска в Нангяс и о покорении той страны [1.2, т.2, с.171-172].
   Каан, дав монгольскому войску несколько лет отдохнуть от походов, задумал взять также Нангяс, так как государство Хитай было полностью покорено. Во времена Менгу-каана тамошний государь был с Менгу-кааном в большой дружбе и они постоянно обменивались послами, так как государи Нангяса были исконными и почитаемыми [царями] и в старые времена владели также государством Хитай. Был хитайский хан Алтан из джурджэнских племен, которые, выступив, захватили то государство; [их] древние цари доходили до Нангяса, как о том будет изложено в их истории в конце этой книги, и так как они враждовали с государями Хитая, то помогали Чингиз-хану во время завоевания им государства Хитай. Особенно в эпоху Угедей-каана, когда они послали целое войско и помогли окончательно победить государя Хитая, как об этом подробно излагалось в повествовании [об Угедей-каане].
   Вначале Менгу-каан стремился покорить Нангяс. Такого же рода намерение имел и Кубилай-каан, в особенности когда его столица была в Хитае и оказалась близкой к их владениям. Вообще он в разные времена посылал к их границам войска, но дело не осуществлялось до даты ..., когда был великим эмиром Баян, сын Кокчу из племени баарин, деда которого, Алак-нойона, казнили за какое-то преступление. Этот Баян достался Кубилаю на [его] долю при дележе рабов, так как он был в Иранской земле у Абага-хана, то Кубилай-каан послал гонцом Сартак-нойона, сына Судун-нойона, вместе с Абд-ар-Рахманом [к Абага-хану] и потребовал Баяна. В год быка, когда скончался Хулагу-хан, его послали вместе с Сартак-нойоном к каану, а Абд-ар-рахман остался в этих областях для окончания проверки счетоводства. [Баян] прибыл туда [к каану], каан подготовил тридцать туманов войска из монголов и восемьдесят туманов из китайцев. Во главе китайского войска он поставил Шинка-бахадура из китайских эмиров города Болагасуна, покорившихся [еще] при Менгу-каане и служивших с чистым сердцем, а во главе монгольского войска поставил упомянутого Баяна и эмира Аджу, внука Субэдай-бахадура из племени урянкат; начальником над всеми он приказал быть Шинка-бахадуру, так как тот твердо правил и дела всегда исполнял хорошо. Каан послал их в сторону Нангяса; Шинка, по случаю болезни, вернулся с дороги, а предводителями обоих войск стали Баян и Аджу. Войско пребывало в ... Так как земли страны Нангяс были крайне обширными, а войско – несчетным и безмерным, то покорение ее могло затянуться на долгий срок.


   У Л У С   Х У Л А Г У

   РАД. О приезде Масуд-бека на служение к Абага-хану и о прибытии Кутуй-хатун и обоза Хулагу-хана, которые оставались там (прод) [1.2, т.3, с.69].
   Между тем в упомянутое время некий индиец проводил их, вывел на верный путь, переправил через реку Амуйе и 19 числа месяца джумада-л-уля лета 666 [7.2.1268] доставил их в окрестностях Кябудджамэ на служение [Абага-хану]. Абага-хан его обласкал и сделал тарханом, а Кутуй-хатун, услышав в Бадахшанском краю весть о событии с Хулагу-ханом, так плакала, что глаза ее ослепли. Абага-хан по прибытии их стал радостен сердцем и весел, благословил их приход и обогатил [их] имуществом и утварью. Из ставки Кутуй-хатун на служение к Хулагу-хану еще раньше прибыла наложница по имени Арыкан. Из добычи, которая приобреталась, ей передавали долю Кутуй-хатун, [и] она собрала множество драгоценного имущества. Когда Кутуй-хатун приехала в ставку, она потребовала его по статьям [и] нашла в порядке. Абага-хан дал им для прокорма [местности] в областях Диярбекр и Маяфарикин и несколько других местностей, а оттуда ежегодно доставалось около ста тысяч червонных динаров. Иногда [Абага-хан] в знак попечения всячески заботился о них. Между тем весною он вернулся из Хорасана и другую зиму перезимовал на [реке] Чагату, а летом отправился в Аладаг и Сияхкух. Следующей зимой он был в Арране, а летом, что было в 668 году [1270], воссел [на коня] на войну с Бораком.

   РАД. О прибытии Борака из Мавераннахра в Хорасан [1.2, т.3, с.69-71].
   Когда Борак свергнул Мубарекшаха и покорил Чагатаев улус, то встал на путь притеснения и насилия. Кайду удерживал его от такого образа действий и по этой причине между ними приключились разногласия. В то время воеводой Туркестана был некий Мугултай. От имени каана Борак послал эмира Бикмиша, чтобы он сел на его место. Мугултай отправился к его величеству каану и доложил обстоятельства. Каан послал старшего эмира по имени Коничи с 6.000 всадников, чтобы он убил Бикмиша и стал воеводой. Борак отправил эмира с 30.000, чтобы его отразить. Коничи, когда понял, что не сможет устоять, вернулся в Хитай. Войско Борака разграбило Хотан. Когда Борак достиг полного могущества, он задумал поход на Кайду и Менгу-Тимура, а Мас’уд-бек указал им на случаи проявления насилия с его [Борака] стороны и подстрекал их на войну [с ним]. В конце концов обеим ратям случилось сойтись на берегу реки Сейхун, и Борак, устроив засаду, хитростью разбил рать Кайду и Кипчака, многих из нее убил и захватил в полон и получил обильную добычу. Он стал заносчив, осмелел, и надменность и высокомерие его выросли.
   Когда весть о поражении Кайду и Кипчака дошла до Менгу-Тимура, он разгневался и послал в помощь Кайду своего дядю Беркечера с 50.000 всадников. Этот снова собрал рассеявшиеся дружины, и они дали бой Бораку, разбили его и с войском обратили в бегство. Множество из его [Борака] войска было убито и ранено. Злосчастный Борак добрался до областей Мавераннахра, снова собрал разбежавшихся [бойцов своего] войска и держал совет с военачальниками, что-де при существовании этих людей, которые на нас нападают, царство за нами не удержится. Самое лучшее сейчас – разорить грабежом эти цветущие края, и начнем с Самарканда. Военачальникам эта речь пришлась очень по душе.
   Когда Кайду, Кипчак и Беркечер проведали об этом обстоятельстве, они учинили совещание о том, чтобы пуститься вслед за ним и прогнать его из тех областей. Кайду сказал: «Когда он получит известие в таком смысле, то произведет разрушение раньше и больше. Будет более подходяще, ежели мы отправим гонца, станем его увещевать и будем просить мира». Кипчак сказал: «Между нами была крепкая дружба. Если будет дозволено, я отправлюсь и соблазню его льстивыми и сладкими речами». Так как они знали красноречие и витийство Кипчака, то послали его в Самарканд с двумя сотнями отборных всадников. Он остановился в Согде и отправил одного всадника к Бораку с извещением о своем прибытии и искал мира и единения.
   Когда весть дошла до Борака, он призадумался на час и сказал эмирам: «Неведомо, что за война таится за этим миром», – а гонцу сказал: «Справься за меня о здоровье Кипчака, да скажи, чтобы как можно скорее приезжал. Светом его присутствия мы просветим узревшие обиду очи». Он приказал великолепно убрать место приема, а воинам, вооружившись, выстроиться перед дворцом, и величаво, по обычаю царей, он воссел на престол. Когда Кипчак прибыл, Борак сошел с престола и встретил его с почетом и уважением. Они обняли друг друга, и Борак, взявши за руку Кипчака, провел его на престол и обменялся с ним чашами. Борак милостиво расспросил его о здоровье и сказал: «Что может быть приятней встречи с друзьями, родными, единомышленниками и дорогими людьми?». Кипчак завел речь о примирении, единении и родстве. Борак промолвил: «Ты говоришь прекрасно. Мне тоже иногда приходила на ум необходимость уважения к этим понятиям. Я стыжусь своего положения, потому что мы все двоюродные братья друг другу. Славные отцы наши завоевали мир мечом и завещали нам. Почему мы теперь в согласии друг с другом не пользуемся благами мира, почему между нами должен быть этот раздор и усобица. Прочие царевичи из наших родичей владеют великими городами и цветущими пастбищами, кроме меня, который имеет вот этот малый улус. Кайду и Менгу-Тимур восстали на меня из-за этого владения и гонят меня, печального и смущенного, по свету». Кипчак похвалил его и сказал: «Добрые слова ты молвил, однако еще лучше, если мы не будем поминать минувшее, устроим сообща курултай, очистим грудь от давней вражды, оставим упорство и упрямство и заключим друг с другом договор, что при всех обстоятельствах будем согласны и будем помогать друг другу». Так как Борак был расстроен долгой сумятицей, он дал согласие на мир. Через неделю Кипчак с разрешения вернулся обратно. Кайду и Беркечеру примирение с Бораком тоже показалось подходящим, и они похвалили Кипчака.


   У Л У С   Д Ж У Ч И

   АН-НУВАЙРИ. О царе Менгутемире, сыне Тогана, сына Батухана, сына Душихана, сына Чингизхана. [3.5]
   Это пятый из их царей в этом государстве. Он сделался царем этого государства и вступил на престол царский в Сарае. К нему перешло господство над странами Северными, Тюркскими и Кипчацкими, Железными Воротами и тем, что к ним прилегает. Это было в 665 году. Когда он воцарился, то султан Эльмелик-Эззахыр Рукнеддин Бейбарс Эссалихи, из стран Египетских, написал ему поздравление (со вступлением на престол) и соболезнование о (смерти) дяди его, и подстрекал его против Абаги, сына Хулаку, возбуждая его против него, как он поступал уже (прежде), когда писал к Берке. Это было в 666 году. (22.9.1267-9.9.1268).

Продолжение: 1269. Курилтай о независимости улусов. http://www.proza.ru/2016/09/12/34
Введение и источники http://www.proza.ru/2015/08/05/1755