Гонимые тенью - 6

— Присаживайтесь мои юные слушатели, — указывая на скамьи, мягким голосом произнес Бенджамин.
Мальчишки не скрывая радости, громко плюхнулись вниз выжидающе. Внутри церкви отдавало прохладой, которая была вдвойне приятна после сменяющей контрастной жары исходящей с улицы. Детская непосредственность, которая сопровождала каждое их действие, ничуть не смущала Преподобного. Наоборот, он старался, чтобы дети чувствовали себя здесь как дома. По глубокому убеждению Бенджамина – проявление строгости с его стороны неуместно, если он хочет сохранить в их памяти приятные моменты, связанные с церковью и заполучить их в качестве верных прихожан. Священник - это друг, наставник, который сможет помочь добрым словом. Он видел в этом свою миссию. Свое предназначение. 
Дети не переставали шептаться между собой. Один хихикал над своим соседом, другой поочерёдно хлопал себя по коленкам, отмеряя такт, третий напевал мотив, недавно услышанной мелодии. Все они находились в оживлении, но один выделялся среди прочих. Карапуз, пришедший со старшим братом, был настолько мал, что не доставал ногами до пола. Мотыляя ими в воздухе, он сохранял суровое выражение лица, олицетворяющее всю ответственность, с которой он подошел к сегодняшней встрече со священником.
— Ты первый раз пришел ко мне, — спросил у него Бенджамин, наклонившись.
— Да, — ответил малыш, сохраняя суровый вид.
— Надеюсь, тебе понравится. И ты станешь моим частным гостем, —  проведя рукой по его волосам, сказал Бенджамин.
Бенджамин готов был начать, но увидев среди прочих ребят своего сына, рукой подозвал к себе. Нехотя Айкен подошел к отцу.
— Айкен, ты должен сейчас практиковаться в чтении. Ты разве забыл?
— Я знаю, — замялся он. — Но я хотел послушать вместе со всеми.
— Ты слышал это много раз, — покачав головой, спокойно ответил отец. — Ты должен занимать и быть упорным, если хочешь чего-то достичь. — Давай, иди - занимайся. А я закончу и присоединюсь к тебе.
Мальчик стоял, потупив глаза в пол.
— Айкен, не нужно противиться. Ты и сам понимаешь, что для тебя это лучше. Ступай.
Айкен ушел в отдельную комнату, которая находилась в нише в виде разукрашенной арки, и запер за собой дверь. Для мальчика это казалось полной несправедливостью, но спорить с отцом было бесполезно. Это Айкен знал наверняка, ведь не раз предпринимал попытку избежать занятий, которые по великому замыслу отца должны были причастить его к церкви и сделать верным последователем церковных учений. Сев за стол отца он уткнулся в большую книгу, которая уже стала знакомой. Водя пальчиком по строчкам, он читал вслух написанные священные писания. Быстро устав от скучного занятия Айкен положил голову на страницы книги. До него доносился голос отца, мелодичный и спокойный. Под эти звуки он уснул.
— Айкен, — услышал он своё имя и резко открыл глаза. — Айкен! Я чем велел тебе заняться?
Мальчик кулаками протер свои глаза, отходя от резкого пробуждения. Он не торопился отвечать на вопрос отца и молча, смотрел на него, моргая длинными ресницами.
— Отвечай, — строго произнес отец.
— Читать, — коротко ответил Айкен, недовольно скрестив руки на груди.
— А ты чем занимался?
Мальчик не ответил. Не потому что своим молчанием хотел позлить отца, хотя это тоже, а потому что не видел смысла. Есть ли толк говорить то, что и так понятно. Отец прекрасно видел, чем он был занят. Так зачем попусту растрясать воздух.
—Айкен, — повторил отец, прервав мысли сына, только начинающие принимать четкую форму. — Тебе нечего мне ответить?
Айкен внимательно посмотрел на отца, встретившись с ним глазами. Он ждал от него объяснений, но по веским для мальчика причинам, Айкен медлил с ответом. 
— Я право не понимаю, чем вызвано твое столь снисходительное отношение к занятиям, —  продолжил Бенджамин свою мысль, поняв, что не дождется от сына внятного ответа. — Я хочу тебе помочь, но у меня не получится это сделать, если ты не будешь стараться. У меня складывается впечатление, что я говорю в пустоту. Ты не выносишь уроки, которые я тебя прошу.
Слова отца прозвучали предсказуемо. В последнее время он только и делал, что указывал ему на его ошибки. Порой у Айкена наступала пора отчаянья – все, что он делал или пытался делать, поддавалось жесткой критике. Вот и сегодня не обошлось без должной порции укоров и замечаний.  И, несмотря на то, что Айкен понимал оплошность, совершенную сегодня, до конца не мог подавить внутреннюю злость. Обжигающая внутри ярость, больно колола, подобно огню, разгорающемуся от мимолетной искры. 
— Простите отец, — делая над собой усилие,  произнес Айкен учтиво, сохраняя честь и достоинство.
Отец подошел к мальчику и, наклонившись, захлопнул книгу.
 —Я не вижу в тебе стремлений, — опечаленно ответил он. — На сегодня все. Ты можешь идти.
Ни сказав, ни слова, Айкен ушел, хлопнув дверью.
— Не выносимый человек — говорил он себе под нос, едва переступил порог церкви. — Айкен, ты знаешь, ты делаешь это не правильно, — начал он передразнивать отца. — Айкен, как можно? Нужно говорить мягче, так тебе ничего не добиться.…  Да, тьфу, на него и на все это обучения, — раздосадовано пнув камень, подумал он.

Вот уже на протяжении четырех лет он посещал уроки отца и за всё это время ни разу не удостоился похвалы. Несомненно, его вина в этом была тоже – назвать прилежным учеником Айкен себя никак не мог. Смирение и терпение – важные атрибуты любого священнослужителя, по мнению отца, были молодому юноше не подвластны. Но он же старался, так почему отец не может хотя бы в порядке исключения отметить это? Если это касается других, да кого угодно, он всегда найдет нужные слова. Скажет о взлетах и падениях, присущих каждому ступившему в этот мир, направит на путь истинный и даст самое главное – веру. Айкен не раз видел отчаявшихся, в чьих глазах потух огонь и жажда жизни, но после встречи с отцом все менялось: угасшее пламя вновь разгоралось, а жизнь наполнялась ранее не видимым смыслом. Так, почему для него, для своего сына он не может сделать то, что для других делает с легкостью. Неужели он чем-то хуже?
Погруженный в лабиринты собственных мыслей, Айкен не заметил, как к нему приблизились Нэт со своей компанией. Нэта Айкен знал хорошо – сын держателя самых превосходных овец в Каролде. И это, пожалуй, был его единственный плюс. В остальном этот мальчишка был сплошным минусом - дерзкий и задиристый, всегда легко и открыто шел на конфликт. Про таких говорят – «сорвиголова», но этим вероятно он и завоевал себе уважение среди других мальчуганов, признающих его непоколебимый авторитет.
Остановившись, Нэт махнул рукой своим дружкам, давая понять, что им необходимо подождать. Их было четверо, расположившись поодаль, они ждали, когда Нэт кончит разговор.      
— Доброго дня, Нэт, — сказал Айкен, подумав, что правильней будет поздороваться первым. 
— Доброго, — щурясь от солнца, ответил он. — Что  нахмуренный какой?
— Ничего я не…
— Не важно, — перебил его Нэт. Он был из тех, кто не хочет слушать, куда важнее, чтобы слушали его. — Значит так, мы с парнями собираемся на край Каролда, — продолжил он с превосходством в голосе, кивая в сторону своих приятелей. — Там у нас будут проходить бои. Все по-взрослому, никаких поблажек. И если ты скажешь своему папочке, в следующий раз я буду отрабатывать удары на тебе. Это понятно?
— Я и не собирался ему говорить… — замялся сын священника.
— Да ладно! Успокойся ты, — громко сказал Нэт, с силой опрокидывая руку на слабое плечо Айкена. — Я же должен был предупредить тебя, дружище. Я слышал, как твой отец высказывался в сторону взрослых соревнований, проходивших на рыночной площади. Как он говорил, — ища подсказку у своих верных псов-приятелей, спросил Нэт.
— Скверное и расточительное занятие, — подсказал один из парней, по имени Гарольд. 
— Вот! И мне не нужны подобные разговоры, относительно того, чем занимаемся мы. — Кстати, — продолжил он тише, уводя Айкена в сторону. — Как там твоя сестра Линн? Я слышал она настоящая красавица.
После этих слов Айкен потерял над собой контроль. Не успев осмыслить, он резко толкнул Нэта. От неожиданности тот отшатнулся, едва сохранив равновесие. Другие мальчишки сдвинулись со своих мест в сторону обидчика. Они были не прочь воспользоваться ситуацией и разменяться перед битвой.
 — Я сам! – гневно выкрикнул Нэт и все послушно остановились. — Ты что позволяешь себе, щенок, — обратился он к Айкену, взяв его за капюшон так, что ногами тот оторвался от земли. — Хочешь драться – дерись, но не делай это исподтишка как крыса. Но тебе же слабо играть по-честному. Ты и пары минут не выдержишь на битве.
— Нэт, — вмешалась непонятно откуда взявшаяся Линн.
— Привет, Линн, — поздоровался Нэт, сменяя гнев на милость.
— Что вы творите? Поставь его на место. Сейчас же, — залепетала она, скованная страхом за брата.
— Тебе повезло, — только и сказал Нэт, опуская провинившегося сына священника.
Линн тут же подбежала к брату и обняла его. Убедившись, что с ним, все в порядке девушка повернулась к Нэту. Её лицо выглядело очень грозным.
— Что тут произошло?
— Ничего, — простодушно улыбнувшись, ответил Нэт.
Ответ Линн не удовлетворил, и она показывала это всем своим видом.
— Мы с твоим братом просто отрабатывали прием, — продолжил он. — Айкен попросил меня показать, как делается захват, что я собственно и сделал.
— Это правда, — не поверив, спросила Линн у брата.
— Да, я сам попросил, — согласился Айкен, не желая выносить их разговор на достояние общественности.
— Ну, вот видишь. Неужели прекрасная Линн могла подумать, что я способен сделать что-то ужасное? — спросил он, поцеловав её руку.
— Нэт, — смущенно произнесла Линн, одергивая руку.
— Ладно, парни, — свистнул он. — Нам пора. Приятно было тебя увидеть, Линн. Ты прекрасна.
Айкен посмотрел на сестру, от сладких слов Нэта на ее щеках заиграл румянец.
— Еще увидимся, Нэт, — вмешался Айкен, желая помешать их общению.
— Как знаешь, если что, ты знаешь, где меня найти, — подмигнув на прощание, сказал он, удалившись.
Лишь стоило Нэту немного отойти, как Айкен накинулся на сестру с вопросами.
— Это что было? — нервно спросил он.
— Что?
— Ты думаешь, я не видел?
— Не понимаю тебя.
— Не прикидывайся Линн. Я не слепой. Я про тебя и Нэта.
— Уймись, Айк. Между нами нет ничего, что могло бы тебя так вывести. И вообще я пришла не затем, чтобы слушать твои пустые упреки. Сегодня тот день. Только не говори, что ты забыл.
— Не понимаю о чем ты, — запрокинув глаза, начал передразнивать сестру Айкен, хотя прекрасно понимал, куда она клонит.
— Все ты знаешь. Сегодня ровно пять лет как не стало Айли. 
— И что? — тон его изменился на холодный.
— Как что? — недоуменно спросила Линн. Удивление застыло на её лице.
— Линн, не смотри так на меня. Может, хватит уже? Прошло уже пять лет. Это много для такого события. Неужели ты не понимаешь? Тебе скоро двенадцать, а  ты ведешь себя как маленькая. Тебе не кажется что это уже слишком?
— Нет, не кажется, — коротко и резко ответила она. — Ты дал слово и ты должен его сдержать.
— Я дал слово, и я его забираю, — поправил ее брат. —  Линн, одумайся. Не слишком ли большое значение ты придаешь тому, кого ни разу не видела. Всему есть предел. Нельзя так долго нести траур. Это не к чему.
— Не ожидала такого от тебя. Ты думаешь только о себе. Это не правильно.
— Не правильно думать о мертвых, пренебрегая живыми.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты заботишься об Айли, хотя её нет с нами, но не принимаешь попыток проявить терпении к матери, которая не выходит из комнаты и не разговаривает с нами, замкнувшись в себе.
— Ты не прав, — крикнула она, и ее голос сорвался от наступающих слез. — Как ты вообще можешь такое говорить. Ты прекрасно знаешь, что я старалась, я хотела помочь ей.  Но это не имеет смысла, пока она сама этого не захочет. Для мамы я не могу сделать ничего, а для Айли - могу и поэтому я хочу это делать.
— Хорошо, хочешь – делай.
— И сделаю, —  обиженно ответила она и решительным шагом ушла вся в слезах.
— Ну и проваливай, — крикнул ей в след Айкен, желая этим сделать ей побольнее.
Когда Линн ушла – Айкен остался один. Весь мир словно обозлился на него. Сначала отец, теперь Линн. Может зря он так говорил с ней. С другой стороны, она должна понимать, что всему есть предел. Подумаешь, отказал выполнить её очередную прихоть – в остальном же он старается делать для неё все, так зачем эти крики.
Посмотрев в сторону дому, он понял, что не хочет возвращаться туда. По крайней мере, не сейчас. Бежать за Линн, тоже не было смысла. Иначе все, что он хотел ей донести так и не дойдет до нее и этот разговор придется начать заново, но позже. В смятениях, смотря то в одну сторону, то в другую, Айкен решался, что делать дальше. Пришло время дать отпор и позволить своей злости выйти.

—  Айкен, — удивленно произнес Нэт, когда сын священника подошел к ним. — Сказать, что я удивлен - значит ничего не сказать. Какими судьбами?
— Решил поразмяться, — с напыщенной, мнимой храбростью ответил он. — Или кто-то против?
— Что ты? Почтим за честь сразиться в благородной схватке. Верно, я говорю, парни? — обведя всех собравшихся глазами, спросил Нэт. — Если конечно, ты не заорешь как девчонка после первого же удара.
— Это вам надо бояться.
— Уууу….— послышался вой раззадоренных ребят, недовольных излишней самоуверенностью Айкена.
— Сейчас будет весело, — шепнул один парень другому, кивая в сторону новоиспеченного борца.
—  Что ж, пора начинать, — хлопнув в ладоши, произнес Нэт. Все остальные расступились, образуя круг, своими телами обозначая границы поля. — Я думаю, что мы не будем долго ждать и церемониться. Айкен! — он указал на него рукой. — Мы оба знаем зачем ты пришел. Так давай, покажи, на что ты способен. 
Айкен сделал шаг вперед. Нэт был прав – это была только их разборка и сейчас все разрешится. Внутри нарастал страх. Сжав ладони в кулаки, он почувствовал, как нарастает гнев. Все, что он сейчас видел – это лицо Нэта, остального не существует – это миф, иллюзия. Мысль о том, что он может сразить противника, крепко засела в его голове. Он хотел этого неистово. Представляя пораженного Нэта, он чувствовал прилив радости.   
 — Одежды не будут мешать, — окинув Айкена с ног до головы, рассмеялся Нэт.
— Не слишком ли много разговоров. Может, начнем?
— Как же тебе не терпится получить, — ответил Нэт, сделав резкий выпад.
Все случилось так быстро, что Айкен не смог ничего понять. В следующее мгновение он лежал на спине. Рукой проведя по лицу, он сморщился от боли. Смех парней заглушал все вокруг.
— И это все? — склонившись над ним, с усмешкой произнес Нэт. — На словах ты казался более резким.
Айкен с трудом поднялся. Он не намерен был так легко сдаваться. Подбежав к противнику, он замахнулся на Нэта со спины. Удар пришелся по затылку. Нэт упал на колени, подавив глухой стон. Охваченные яростью парни схватили Айкена за руки, свернув его тело так, что он оказался обездвижен.
— Когда ты пришел сюда, я, признаюсь, проникся к тебе уважением, — подойдя, к нему сказал Нэт. — Я подумал: «Это храбрый малый, который, не смотря на свою слабость, нашел в себе силы, чтобы принять поражение с достоинством. Он хочет испытать себя и доказать если не нам, то самому себе, что он чего-то стоит». Ты знаешь, я уважаю храбрость. Она делает из мужчины мужчину. Но, — он схватил Айкена за волосы, поднимая его лицо к своему, — Я ошибся. А я так не люблю ошибаться. Ты разочаровал меня. Напасть со спины, — последнюю сказанные слова Нэт задумчиво растянул. — Я же предупреждал тебя, что так делать не стоит. Это недостойно. За сегодняшний день ты сделал одну и ту же ошибку два раза. Прости, но это работу над ошибками нужно делать. То, что будет с тобой сегодня, будет уроком, который ты должен вынести.
— Отпустите его, — приказал Нэт, отойдя в сторону. — Давайте, — отдал команду он, когда Айкен был способен самостоятельно стоять.
Толка окружила его. Бежать было некуда. Подняв руки, Айкен закрыл лицо, желая сохранить его от грядущих кровоподтеков. Первый удар удалось отразить, и от этого он даже почувствовал в себе силы. Но удача недолго была на его стороне. Новый удар в голову с левой стороны. Упав навзничь, Айкен не мог пошевелиться. Свернувшись калачиком, он крепко сжал руки, закрывая голову. Со всех сторон на него рассыпались удары. И только когда Нэт сказал «хватит», они перестали. Это было последнее слово, что он слышал. Вместе с ним он потерял сознание.

— Элва ты не видела Айкена? — спросила Линн сестру, зайдя в дом.
— Домой он не приходил. А разве вы были не вместе?
— Нет, — растеряно ответила Линн.
Элва скользнула взглядом по Марте, которая сидела с ней за столом. Сегодня ее было не узнать. Она была здесь, но только телом, мысли её витали далеко за пределами этого дома. Элва хотела было спросить выражающую безучастие сестру о том, не видела ли она брата, но Линн опередила её.
— Марта, ты не видела Айкена? — спросила она, подойдя к ней.
Увидев рядом с собой Линн так близко, она как-будто испугалась, одернувшись корпусом от возможной близости, но потом сумела прийти в себя. Резко встав из-за стола, она пробормотала что-то по поводу того, что «не стоит её так пугать и вообще уже нельзя спокойно посидеть, везде лезут со своими вопросами». Элва пыталась подавить это состояние агонии, в котором пребывала Марта, еще раз повторив прозвучавший вопрос, на что та ответила, что сегодня Айкена не видела и не видела бы никогда этого заносчивого, странного мальчишку. После этих слов она удалилась, оставив сестер в смятении. 
— Это очень странно, — еле шевеля губами, произнесла Линн.
— Что странно. Я что-то не знаю.
— Да ничего. Просто мы повздорили немного и теперь его нет. А что если…
— Никаких если! Вы каждый Божий день ругаетесь или спорите, и что с этого? Мой тебе совет - не надумывай того, чего нет. Он скоро вернется. Вот увидишь.
Скрип двери заставил их обернуться. Молниеносное чувство радости кольнуло грудь, но потом внутри всё упало. Это был не Айкен. Это был отец.
— Отец, — подлетела к нему Линн. — Папа, ты не видел Айкена?
—  А что он еще не дома? — недоуменно спросил он. 
Ничего не ответив, расстроенная Линн побрела к себе в комнату, наградив отца печальным взглядом, в котором ясно читался ответ.
— Элва, что-то я не понял. Айкен не приходил домой после церкви?
— Как видишь, — ответила она, разводя руками. — Линн думает, что это из-за неё. Говорит, что поссорились. Теперь переживает.
—  Да… — протянул он. — И я к тому же добавил полено в огонь.
— Что? — не услышав, спросила Элва.
— Нет, ничего. Это я так. О своем. Я посижу тут с тобой.
— Да конечно. Зачем ты спрашиваешь, — не покидая своих дел, отозвалась дочь.
Присев, Преподобный одной рукой придерживал голову – настолько она казалась ему тяжелой, а шея хрупкой, чтобы выдержать. Не упуская из виду дверь, он замер в одной позе. Фоновым шумом до Бенджамина доносился голос старшей дочери. Сердце предвещало беду. «Бедный мальчик» — проносилась в его голове. Может он и правду был излишне строг.
— Пап, с тобой все нормально? —  присев, осторожно спросила Элва.
— Да все хорошо, —  вскинув голову, как ни в чем не бывало, ответил он.
— Я просто думаю, что если с ним что-нибудь случится, —  Бенджамин глубоко выдохнул. —  Я этого себе не прощу. Понимаешь?
— Да ничего с ним не случится. С чего вы все это взяли? —  позволив себе сорваться, ответила она, но вовремя поняв это, поправилась. —  Прости, — произнесла она. — Все будет хорошо. Я в этом абсолютно уверенна. Не стоит об этом даже думать.
—  Он не пришел, — спросила Линн, приоткрыв дверь комнаты. 
Элва отрицательно покачала головой. 
Время шло. Ночь накрывала землю своим темным одеялом. Айкена все еще не было. Бенджамин больше не мог держать себя в руках. Мечась по кухне, он то и дело поглядывал на дверь, в надежде, что она вот-вот отворится. Но сына все не было.  Мысль, что возможно он был слишком суров с ним, не покидала его. И сейчас он готов был рвать на себе волосы, лишь вернуть упущенный момент вспять.
«Я все прощу - только бы он был жив и здоров»,— крутилось у него в голове. Линн присоединилась к общему числу ожидающих, среди которых числились отец и Элва. Две сестры сидели за столом, наблюдая за хаотичными движениями отца, прекратить которые мог только один человек.
— Айкен! — вскрикнул отец, увидев сына на пороге. — Что случилось?
— Ничего, — буркнул он небрежно, направляясь в свою комнату.
Линн и Элва подскочили со своих мест, окружив брата. Одна губа была сильно разбита, запекшаяся кровь образовала коричневую шишку, в остальном лицо пострадало не сильно, чего нельзя сказать о теле мальчика. С первого взгляда сказать сложно насколько сильно ему досталось, но судя по тому, как он себя держал, одна нога была отбита. По пути к дому он волочил за собой ногу, не имея возможности наступить на нее – вот и сейчас он лишь слегка касался ею пола, удерживая вес тела на другой.
— Айкен кто тебя так, — ахнула Элва и быстро принялась искать, чем бы обработать рану.
— Элва, — с трудом выговаривая слова, произнес Айкен. — Не надо… Я полежу… Всё пройдет. Не волнуйся.
— Может, все-таки расскажешь, что произошло? — спросил отец, желая хоть что-то выпытать от сына.
Но Айкен лишь ухмыльнулся, слегка улыбнувшись, от чего на его разбитой губе просочилась алая капелька крови. Поравнявшись с отцом, он остановился:
— Он это заслужил. И чтобы ты мне не говорил, отец, я сделала все правильно.
Его голос звучал спокойно и уверенно. Мальчишеская неуверенность и напыщенность, которую еще утром он мог наблюдать в поступках сына, отошла на второй план, открывая дорогу новым прежде не свойственным чертам – мужественности и умению за себя постоять. Договорив, Айкен побрел в комнату, перед этим обменявшись взглядом с Линн, которая все это время оставалась стоять поодаль, не решаясь подойти. Она была напугана и внимательно рассматривала его, не веря в то, что произошло. Им было о чем поговорить, но только не здесь. Этот разговор должен был состояться наедине. Айкен знал наверняка, стоит ему только остаться одному, как Линн непременно войдет в его покои – милая, нежная, готовая простить ему все.
Оказавшись по ту сторону двери, он прикрыл глаза, мысленно считая про себя.
— Айкен, — услышал он, как она произнесла его имя. Блаженно открыв глаза, он повернулся к ней лицом, вдыхая её запах. Линн смотрела на него. Она была так близко.
— Я так испугалась за тебя, — кинувшись ему на шею, произнесла она сквозь слезы. Сильные объятия принесли ему боль, которая отзывалась во всем его теле. Сморщившись, он старался не произнести и звука, лишь бы Линн была рядом и не отпускала его.
— Линн, прости меня. Я повел себя как последний…
— Чччч….. — поднеся палец к губам, приказала брату замолчать Линн.
— Не надо слов. Я все вижу и без них.
— Линн, — прошептал Айкен, немного отстранившись, чтобы видеть её лицо перед собой.
— Айк, сказала же - помолчи. У тебя - вон, когда говоришь -  раны трескаются, а из них течет кровь. Мне больно это видеть. Давай завтра поговорим?
Ничего не сказав, Айкен подскочил и отправился в кухню. Буквально через минуту он вернулся, прикладывая белую ткань к лицу.
— Теперь не больно смотреть, — хихикнул он. — Потому что не видно!
— Какой же ты, — воскликнула она.
— Молодец?
— В основном.
Некоторое время они прибыли в молчании, наслаждаясь, присутствием друг друга. Но при этом оба понимали, что между ними есть кое-что нерешенное, что требует прояснений.
— Нам ведь нужно поговорить, — как можно более осторожно спросила Линн, пытаясь свести разговор в нужное русло. — Присядем?
— Да без проблем, — поспешно ответил Айкен, опускаясь на кровать.
— Тебе лучше лечь. Давай я тебе помогу. Вот так, — подставляя под его голову подушку, сказала она. — То, что было сегодня…
— Я хотел бы попросить у тебя прощение, — перебил сестру Айкен. — Я был не прав. Я признаю это. Я знал как это важно для тебя и все равно повел себя так, как повел. Я не знаю, что на меня нашло. Отныне я больше не позволю себе такого. Я обещаю.
— Я тоже хороша. Я не должна была так настаивать на этом. Ведь это дело каждого, разве нет?
— Нет. Если ты любишь человека, то должен следовать за ним всюду, куда бы ни вела его дорога.
— А я так посмотрю, учения отца идут тебе на пользу, — не скрывая улыбки, хитро произнесла она.
— Не без этого! — довольно ответил он, сам удивившись тому, как красиво сложились сказанные им слова. 
— Линн, тебе нравиться Нэт? — спросил Айкен напрямую.
— А что?
— Можешь просто ответить.
Он начинал нервничать. Стараясь не смотреть на лицо сестры, Айкен мучительно ждал ответа.
— Айкен, — коснувшись рукой его подбородка и приподняв лицо, произнесла Линн. — Ты действительно так из-за этого переживаешь?
— Тебе показалось.
— Нет. Я знаю тебя. У тебя ведь на лице все написано. Ты не умеешь скрывать то, что чувствуешь.
— Да я такой! — не вытерпев, завелся он. — Да, я переживаю, Линн. Представь себе.
— Я не говорю, что это плохо, — попыталась вставить Линн, но брат как-будто не слышал её, продолжая говорить.
— Нэт не достоит тебя! И никогда не будет достоин. И поэтому я хочу знать, как ты относишься к нему. Ибо если этот гнусный тип еще хоть раз пройдется по тебе хоть словом, я не удержусь от того, чтобы не сцепится с ним.
— Стой!  Так это с ним ты дрался?
Айкен замялся, не найдя что сказать. К слову этого уже не требовалось – Линн все поняла и без них.
— Айк ты с ума сошел? Посмотри на себя. Ты хоть понимаешь, что тебя могли там убить?
— Не перегибай палку, Линн. — Все же нормально. Я живой, здоровый - сижу перед тобой.
— По поводу здорового, я бы поспорила, — передернула она. — Значит, Нэт? — продолжила она свою мысль. — Ну, все, он у меня получит. Я ему устрою.
— Даже не думай, — подскочив с кровати, сказал Айкен. — Я не для того сцепился с ним, чтобы устроить вашу встречу. Не стоит этого делать. Это была честная драка. Посмотри на меня. Я не вру. Слышишь? Я сам этого хотел.
— Честная, говоришь?
— Насколько могут быть честными драки. Ну, успокойся,  Линн. Все же хорошо?
— Хорошо. Обними меня?
Айкен с наслаждением прижался к сестре. Её хрупкие плечики изредка подрагивали – она походила на бабочку - такая же красивая, нежная и грациозная. Бабочка, которую нужно оберегать. Только рядом с ней, он понимал значение слова «счастье». Только рядом с ней, он становился самим собой. И только находясь рядом с ней, он хотел жить. Никто и никогда не сможет украсть её у него. Он не отдаст ее никому. Она будет всегда рядом – его Линн.
— Нет, — внезапно произнесла она.
— Что нет?
— Ответ на твой вопрос про Нэта. Мне он не нравиться, — договорила Линн и прижалась к брату пуще прежнего.
 «Он не нравиться ей» — говорила внутри него, возросшая радость. «Слышишь, Нэт? Ты неудачник! И тебе никогда не добраться до неё» — мысленно опрокидывая противника на лопатки, думал он, не выпуская из своих объятий сестру. 

— Посмотри, какие красивые облака, — указала пальчиком на небо Линн.
— Да, Линн, они просто замечательные, — ответил Айкен, повернув на сестру голову, отчего непослушно выбившаяся, прежде уложенная травинка защекотала его губы. Резко проведя по ним рукой, он отмахнулся от этого неприятного ощущения, когда одно прикосновение способно вызвать потом мурашек и неприязни одновременно. Линн лежала рядом, не спуская глаз от пролетающих мимо облаков, своей обильностью напоминая стадо, бороздящее пространство голубой бездны. Волосы сестры были распущены, распадаясь на пряди, становившиеся от яркого солнца еще более рыжими.
— Что ты так на меня смотришь? — спросила она, улыбнувшись.
— Любуюсь.
— Нашел чем, — привычно отозвалась она, до конца не веря в то, что он говорит. — Посмотри лучше наверх. Что ты видишь?
— Я не знаю. Лягушку.
— Где?
— Ну вот - лапки, голова, —  очерчивая пальцем границы существа, выросшего из воздуха, показывал он.
— Да и в самом деле. Надо же. Ты молодец. Я бы сама не увидела, — похвалила Линн.
— А что видишь ты?
— Я вижу столько всего, что даже не знаю что.
— Как это?
— Каждый видит то, что хочет видеть. Вот я каждый раз смотрю, и мне все открывается по-новому.
Айкен не нашелся, что ответить. По сути этого и не требовалось – ни ему, ни Линн.
— Что будем делать сегодня? — спросил Айкен после того, как почувствовал, что глаза его начинают закрываться. 
— Даже не знаю, мы так давно не проводили целый день вместе.
— Я не виноват.
— Я знаю. Это все из-за твоих вечных учений. Ах, — вздохнула она. — Как жаль, что женщины не могут учиться, а то мы могли бы ходить с тобой вместе.
— Это было бы чудесно! — ответил он и, увидев, как сестра улыбнулась, улыбнулся в ответ.
— Ну что? Как раньше?
— Ты о чем, Линн?
— Догоняяяй, — закричала она и быстро побежала вперед, навстречу солнцу.
— Сейчас поймаю, и ты поплатишься, Линн.
— А ты сначала догони, — обернувшись, крикнула она.
Повалив сестру на землю, Айкен поцеловал ее в лобик и отпустил. Линн, перевернулась на спину и, засунув в рот колосок, вновь встретилась мечтательным взглядом с небесами.
— Хорошо, — протянула она. — Могу часами наблюдать за этим миром. Какое это совершенство жить. Я не понимаю тех, кто не видит счастья в простых вещах, и, затрудняя себе жизнь, потом жалуются на нее.
— Красиво сказано. Тебе никто не говорил, что ты умна не по годам.
— Смутить меня решил, братец? — игриво ответила она.
— Ни в коем случае. Я, правда, так считаю. Ты - необыкновенная.
— Ну что пошли, сменим место?
— Ага, — вздохнула она и начала подниматься, но не успела. Айкен присел сам и потащил Линн за собой. Он увидел отца,  идущего в сторону леса.
— Айк, что такое?
— Ццц, тише, — ответил он и продолжил наблюдать за ним. – Смотри, видишь?
— Да, — протянула она — А что он тут делает?
— А это нам еще предстоит узнать, — заговорчески сказал брат. — Ты же хотела приключений, не так ли?
Линн заулыбалась и быстро с готовностью закивала головой.
— Значит так. Слушаем меня. Главное не попасться. Потихоньку ползи за мной. Махаю рукой – идем вперед. Покажу ладонь — замереть на месте. Поняла.
— Как же мне все это нравиться, — радостно ответила Линн.
— Ччччч… Веди себя тише. Иначе…
— Все, я поняла-поняла.
— Пошли, — махнув рукой, шепотом проговорил он.
Они ползли очень медленно и практически не сдвинулись с места. Айкен то и дело приподнимался, чтобы посмотреть, чист ли их путь. Нетерпеливая Линн, шипела ему в спину, что мол «побежали иначе упустим», но он игнорировал ее слова. Пододвинувшись близко к брату, она шепотом сказала:
— Айк, ну в конце-концов мы его так упустим.
 — Все под контролем. Ты почему такая не терпеливая?
— Ну, уж извини, терпение не моя добродетель.
Не слушая брата, она приподнялась вместо него и  изумленная тем, что не увидела отца, начала ругаться, выпучив глаза.
— Ну, всё! Мы его упустили. Айк, ну говорила же тебе! Что ты смотришь – побежали! — и, не дожидаясь сигнала, рванула с места, оставив недоуменно замершего брата на месте. Глубоко выдохнув, за неимением других вариантов, Айкен последовал за ней.
— Что ты вытворяешь? Мы же договаривались, — нагнав сестру, спросил он, шипя на неё гневом.
— А что мне оставалось? Ты мог отправить нашу операцию в сливную яму.
— У меня все было под контролем.
— Смотри! Вон он! — указывала Линн рукой на отца, этим жестом заставив Айкена прекратить направлять обвинения в свою сторону.
— Он зашел в лес. Тебе не кажется это странным? Линн?
Никто не ответил. Сестры не было рядом. Она двинулась вперед.
— Линн! Подожди. Ты куда?
— За ним. Не отставай.
— Тебе не кажется, что было бы правильным посоветоваться со мной, — одернул её за руку Айкен, догнав.
— В чем, чтобы пойти туда, куда я хочу? Заметь, я не тянула тебя за собой. Ты сам пошел.
— Что стало с твоим настроением?
— Ничего, просто…
— Просто есть цель и ничего кроме, — закончил за нее Айкен. — Можешь гневаться на меня сколько хочешь, но только ничего хорошего от этого не жди.
— Я не намерена долго препираться. Просто скажи ты со мной?
— Только после вас, — недовольно буркнул он, пропуская сестру вперед.
Линн наградила его презренным взглядом, тем самым приняв брошенный вызов, и переступила черту, разделяющую её с лесом. Никогда прежде она не заходила так далеко и на это были свои веские причины. Дело в том, что это место было окутано темной пеленой страшных слухов. Говорили многое – говорили разное. Самое страшное, что за свою жизнь слышала Линн – это истории с исчезновением людей и найденными останками в лесу. Сама она этого не видела, а значит, не бралась утверждать наверняка. Она допускала и то, что это вполне могли быть простые небылицы, что травят друг другу люди, опасаясь, что скука поглотит их. Но все же, невольно она принимала их в расчет, а значит, боялась и содрогалась от мысли, что это может оказаться явью. Но сейчас она не должна показывать своего страха. Для Айкена она всегда хотела казаться сильной, независимой и смелой, и сейчас она не допустит, чтобы все это сломилось и превратилось в мираж.
— Осторожно, Линн — придерживая ее рукой, сказал Айкен. — Видишь, сейчас бы со свистом шлепнулась  в яму.
— Такой умный, иди первый, — обиженно ответила она.
— Вообще-то я о тебе забочусь. Или мне нужно было дать сделать тебе то, что в конце-концов принесет боль.
— Ты прав. Прости. Иди вперед.
— Мне это послышалось? Ты сказала мне идти вперед?
— Может, хватит? Я же извинилась.
— Хорошо-хорошо. Просто не мог упустить этот шанс…
— Дальше может не договаривать. Ну, так что? ты так и будешь продолжать улыбаться и стоять на месте или мы все-таки пойдем дальше?
— Так я первый?
— Иди уже, — слегка толкнув его в спину, ответила Линн.
Со стороны могло показаться, что этот разговор злил её, но на самом деле у Линн даже в мыслях не было обижаться на брата. Она была рада тому, что Айкен снова был первым, так как понимала, что не справляется с той ношей, что сама же возложила на свои плечи. 
— Тихонько переставляй ноги, чтобы не было так слышно треск веток под ногами.
Линн закатила глаза, чтобы он заметил, что его наставления приходятся ей не по душе. Они потеряли отца из виду и уже сомневались, стоит ли продолжать путь. Но признаться в этом не могли – никто не хотел выглядеть в глазах другого слабаком, способным остановиться перед первыми же трудностями. Поэтому они продолжали идти, то и дело поглядывая друг на друга.
— Зашли уже довольно далеко. Как тебе, не страшно? — спросил Айкен.
— Ни капли, — как ни в чем не бывало, ответила Линн, высоко задрав носик.
— Если будет страшно - скажи,  повернем обратно.
— Хм, вот еще.
Доставать её больше не было смысла – Линн все воспринимала очень остро. Веских причин тому Айкен не видел, а потому решил, что лучше будет пока её не трогать.
Услышав рядом с собой приглушенный звук – он остановился. Это были птицы. Они порхали под высокими деревьями, размашисто работая крыльями. Айкен всегда любил птиц особой любовью. В чем-то он искренне им завидовал. Ощутить простор душой, коснуться плотью ласканий теплого ветра – все это доступно им,  посланникам небесного Бога, и под запретом для человека. Как бы он хотел, взмахнув крылом, отправиться в далекие дали – туда, где радует восход солнца и заставляет грустить закат. Туда, где нет повседневных проблем, затягивающих людей в свою паутину и превращающих жизнь в рутину. Ах, если бы людям было подвластно тоже, что и птицам.
Опустив голову, он глазами озирался вокруг, но не мог найти Линн. По телу его пробежала неприятная дрожь. Страх за сестру, точно удар молнии, пронзил его, не позволяя сдвинуться с места.
— Линн! — закричал он, позабыв о том, что может выдать себя перед отцом громкими звуками и навлечь его гнев.
Эхо разнеслось по лесу. Собственный голос доносился до Айкена легкими отголосками. Сестры нигде не было. Не понимая, что делать: бежать в Каролд или пытаться найти Линн самостоятельно, он как сумасшедший выкрикивал её имя.
— Испугался, — выкрикнула она, вылезая из высокой травы.
— Линн…Ты… Ты… — на какое-то мгновения он потерял уверенную речь, пытаясь прийти в себя от потрясения. — Что ты вытворяешь? — вернув себе самообладание, не без злости спросил он. — Я уже не знал, что думать! Я думал, с тобой беда! Как так можно-то вообще?
— Хватит кричать на меня, — внезапно заплакала она, чем ввела брата в еще большее изумление.  — Я просто хотела проучить тебя.
— За что?
— Ты не обращал на меня никакого внимания. Я разговариваю с тобой, а ты не слышишь. Молчишь и не отвечаешь. И все смотришь на этих птиц, и смотришь. Вот я и подумала.
— Подумала она! — передразнил брат, в порыве яростно разводя руками. — Ты хоть понимаешь, что этим самым могла подставить нас. Или тебе уже ничего не надо? Может тогда все бросим и повернем назад, в Каролд? Этого ты хочешь?
Расплакавшись, девочка развернулась на месте и быстрым шагом пошла в сторону дома.
— Линн, ты куда? — недоуменно спросил Айкен. Несмотря на то, что сам склонил сестру к этому решению, он не собирался так просто сдаваться и возвращаться обратно ни с чем. — А как же наше приключение? — догнав ее, спросил он.
— С меня хватит. Наприключалась вдоволь! — нарочно коверкая слова, язвительно ответила она, вырываясь из цепких рук брата.
— Ну, подожди, Линн. Хватит идти! Ты можешь остановиться и поговорить?
— Хватит меня держать! Я хочу домой!
— Хочешь – иди!
— Еще будет орать на меня, — злостно себе под нос бубнила Линн, все дальше удаляясь от брата.
«И ведь даже не повернется», — думал Айкен, смотря, как резво его сестра преодолевает препятствия, встречающиеся на пути. Внезапно её фигура исчезла из его поля зрения, словно она спустилась вниз с пригорка. Раздавшийся визг дал понять, что с ней что-то случилось. 

Элва стояла около дома и развешивала только что постиранное белье. Каждый ее день был похож на предыдущий, вот уже много лет подряд. Если над этим не задумываться, то можно спокойно сосуществовать и не придавать большого значения возникающим обстоятельствам. Но если задуматься – можно загнать себя в ловушку, из которой уже не выбраться. Элва иногда позволяла себя пожалеть и, не зная,  где выход из того, что сейчас ее окружает, зарывалась в собственном горе, не позволяя никому прийти на помощь. Хотя если честно не было много желающих быть этой помощью и опорой.  Отец порой предпринимал такие попытки, но это было больше похоже на наставления, которые он давал своим прихожанам. Он говорил ей о том, что это ее долг заботиться о младших и что она должна быть сильной, не смотря на возникающие трудности. А ей так хотелось, чтобы он подобрал для нее простые, но такие нужные ей слова, позабыл о своем статусе священнослужителя и вспомнил, что он, прежде всего, отец, а не священнослужитель. 
Издалека завидев Линн и Айкена, она приветливо помахала им рукой, попутно утерев пот, струящийся по лбу, от выдавшейся сегодня жары. Элва увидела, что Айкен начал прыгать и махать руками, зазывая ее. Дурное предчувствие  вмиг охватило её, заставив бросить свои дела. Она бежала вперед, попутно пытаясь разглядеть, что на самом деле случилось. Предчувствие редко обманывало её. Приблизившись к детям, она увидела, как Айкен тащит за собой сестру. Одна нога Линн была окровавлена. На девочке не было лица, то и дело она теряла сознания от пронзающей боли.
—  Что стряслось? — спросила Элва не успев отдышаться.
—  Линн не заметила ловушку и попалась, —  быстро пролепетал Айкен.
—  Как же вас угораздило, — воскликнула она и, не дав Айкену времени на ответ подхватила Линн с другой стороны. — Пошли скорей, — скомандовала она Айкену. — Давай поднимай ее.
— Ну, ну, моя хорошая. Все будет хорошо. Скоро боль отпустит тебя, —  ласковым голосом утешала сестру Элва, заметив, что та пришла в себя.
— Куда мы пойдем, Элва, — спросила Линн слабым голосом.
— Туда, где тебе помогут. Потерпи. Осталось не много.
— Элва, куда мы? — спросил Айкен.
—  К Моне.
— Ты думаешь, она сможет помочь?
— У нас нет выбора, — коротко ответила она.
До дома Моны было идти недалеко, но они не просто шли, а тащили Линн, которая хоть и была практически невесомой, но все же замедляла их ход. К их счастью, неподалеку от них игрались парни и, увидев их, Элва попросила брата подождать, а сама побежала к ним за помощью. Увидев, кто приближается к ним, Айкен переменился в лице.
— Что с ней случилось, Айкен, — спросил подбежавший Нэт.
— Это долгая история, — недовольно ответил он, всем своим видом показывая, что это «его это не касается».
— Ладно, потом расскажешь, — не обратив внимание на то, с каким тоном прозвучал ответ, простодушно сказал Нэт и, подхватив Линн на руки, быстро понес туда, куда указывала ему еле поспевающая за ним Элва.
— Айкен! Беги к Моне, предупреди, что мы идем, — попросила Элва, на что Айкен поспешил выполнить её просьбу.
Добежав, Айкен постучал в заветную дверь. Топчась на пороге, он придумывал, как лучше обрисовать возникшую ситуацию. Дверь перед ним, все еще оставалась закрытой и тогда, он постучал вновь, уже с большей силой
— Айкен, — услышал он доносящийся голос Элвы.
— Там никто нет, — крикнул он в ответ.
Услышал ответ, Элва с быстрого шага перешла на бег и уже скоро стояла рядом с братом. Будто не веря в его слова, она не переставала ломиться в закрытые двери. Но, не смотря на все старания, дверь обители повитухи так и осталась неприступной стеной. Элву колотило в истерике. Она продолжала обступать пороги, не понимая, что это бесполезно.
— Там никого нет, Элва — заметил подоспевший Нэт с Линн на руках.
Но она, казалось, не слышала его, продолжая бить в дверь.
— Элва, этим ты ей не поможешь,— крикнул Нэт, в попытке её вразумить, аккуратно положив Линн на траву. — Айкен, я прошу - успокой сестру, — но юноша не принял во внимание сказанные слова, вместо этого он опустился на колени перед Линн и, взяв её за руку, принялся целовать.
— Да что б вас всех! — выругался Нэт и со скоростью молнии направился на Элвой. Оказавшись рядом с ней, он грубо развернул ее лицо, так что она могла чувствовать его дыхание.
— Возьми себя в руки! Неужели ты не понимаешь, что тебе не откроют? Ей сейчас нужна твоя помощь, — указав туда, где находились Линн с Айкеном, сказал Нэт. Голос юноши – спокойный и серьезный одновременно, словно ведро холодной воды привел её в чувства. Увидев, в её глазах понимание и решительность, Нэт взял её за руку. Время утекало – нужно было поторапливаться.
— Я попробую помочь ей, — подбежав к Линн, огласил Нэт. — Я помогал отцу, когда его лошадь попала в капкан.
— Но она ведь не лошадь! — возмутился Айкен, отпустив руку сестры и встав с колен.
— У тебя есть другие предложения? Нет, смотри сам, если хочешь подождать Мону или кого-то еще – жди. Но я должен предупредить, что примерно через час, у твоей сестры пойдет заражение и все, что сможет предложить ваша Мона это отнять у нее ногу. Дело ваше, но я бы не хотел, чтобы это милое создание ковыляло всю жизнь на одной ножке.
Элва с Айком обменялись взглядом и Элва произнесла:
— Хорошо, сделай все что сможешь.
Он кивнул в ответ.
— Мне нужны - чистый материал, что-нибудь крепкое из напитков и небольшая деревяшка.
— Что стоим, побежали искать по домам, — крикнул он на них.
— Айкен, пошли! — сказала Элва остолбеневшему брату.
Одна мысль о том, что оставляет их наедине заставляло его кровь бурлить.
— Больно, — еле слышно произнесла пришедшая в себя Линн.
— Ничего. Это бывает, когда не смотришь под ноги, — попытался отшутиться он.
Линн слабо улыбнулась. Он слышал её тяжелое дыхание. В попытках успокоить, Нэт  погладил ее по головке, убрав прядь, что ниспадала на лицо.
— Ты должна будешь потерпеть, я сделаю тебе больно, — предупредил он.
— Физическая боль ничто, — она прервалась, набрав побольше воздуха в легкие. — По сравнению с той, что здесь, — найдя в себе силы договорить, произнесла Линн, указав рукой на сердце. 
— Рано ты это поняла. Я в твои годы над этим не задумывался.
Она снова улыбнулась и по щеке ее покатилась слеза.
— Я боюсь.
— Чего?
— Что будет больно.
— Вот, все что ты просил, — выпалила запыхавшаяся Элва, прервав их уединение. Следом показался Айкен.
— Хорошо. Ты Элва держишь ей ноги. Айкен – вставь ей деревяшку в рот, чтобы не закусила язык, но перед этим дай ей выпить.
— Но… — пытался возразить Айкен, но Нэт оборвал его.
— Сейчас ты делаешь то, что говорю я. 
Айкен посмотрел на Элву, на лице которой олицетворялось полное согласие со словами Нэта. В любом другом случае, он не стал бы слушаться его. Но только не сейчас. Приподняв голову сестры, он влил в нее должную долю питья, одолженного у мастера. Выпучив глаза, Линн закашляла и половину выплюнула.
— Линн, не капризничай. Айкен, давай еще, — приказал Нэт.
Когда Айкен поднес к её губам сосуд, Линн скривилась, но затем послушно проглотила.
— Все готово, — отозвался Айкен.
— Я держу, — ответила Элва.
Нэт уже сильно затянул ногу девушки, чтобы она не потеряла слишком много крови. Дотронувшись до деревяшки, что торчала у нее из ноги, он услышал недовольный вопль. Рука его дрожала, но он понимал, что должен это сделать. Крепко взявшись, он потянул. Линн дергалась и кричала от сковавшей ее боли. Собрав все свои силы и стараясь не обращать внимания на ее крики, Нэт выдернул ее и быстро прижал ткань, которая мгновенно стала красной.
— Питье! Айкен! Дай питье! Быстро!
Айкен передал Нэту сосуд и на что тот поднес его к ране и вылил, давая жидкости затечь внутрь.
— Теперь, дай ей выпить. И побольше. Элва еще ткани. Быстро!
— Все хорошо, сестренка, — сказал Айкен, склонившись над сестрой. — Все будет хорошо.
 
Первое, что увидела Линн после пробуждения – земляной потолок свое комнаты. Она была дома. Мысленно благодаря Господа за то, что он сохранил ей жизнь, она заплакала, почувствовав жалость к самой себе. Нога очень болела. Не решаясь посмотреть на неё, она продолжила лежать.
— Чуть позже все-таки обратитесь к вашей Моне. Возможно, она даст вам мазь, что затягивает раны. В остальном можно сказать, что все прошло удачно, — услышала Линн доносящиеся голоса из кухни.
— Спасибо, Нэт — ответила Элва.
Хлопнула дверь. Голова закружилась и, прикрыв глаза, она не заметила, как уснула.


Бенджамин подошел к уже знакомому дому, что скрывался подальше от людских глаз в чаще леса. С того дня, когда он впервые увидел свою дочь прошло четыре долгих года. И вот уже четыре года как он ходит сюда и позволяет себе издали наблюдать за тем, как она растет, не решаясь на личную встречу. Каждый раз, он думал, что сможет пересилить себя и зайти внутрь, но страх, быть изгнанным, который он сам в себе взрастил, был сильнее. Бенджамин пытался убедить себя в том, что именно гнев ворожеи останавливает его на пути к заветной встрече, но самом же деле было еще что-то, что заставляло его сердце биться чаще – это страх заглянуть в глаза дочери, стыд за события той ночи, когда он беспощадно разрушил её мир, обрекая на верную смерть. Он чувствовал за собой вину, которая шлейфом тянулась за ним, оставляя темные следы.
Преподобный Бенджамин наблюдал за ребенком и ворожеей всегда с одного и того же места - сбоку дома, около оконца. Эту точку он выбрал неслучайно. С крыши дома и до самой земли вился плющ, так что священнослужитель всегда мог там спрятаться, если например обитатели дома выходили на прогулку или страждущая душа, находящаяся в поисках спасения, прибивалась, обивая порог дома. Заняв позицию, создавая как можно меньше шума, насколько это конечно позволяли условия и обстоятельства, Бенджамин высунул голову, дабы заглянуть внутрь. К его великому сожалению, внутри никого не было. Поразмыслив, Бенджамин решил, что они отправились на прогулку и расстроенный он принялся ждать, когда сможет их увидеть. Однако ожидание не было недолгим. Уже через несколько минут, он услышал знакомый голос ворожеи доносящийся до него. Девочка то и дело останавливалась, с изумленным видом указывая  на то, что привлекло ее внимание, но что девушка, одергивала её за ручку, поторапливая. 


Подойдя к дому, ворожея  поцеловала девочку в лобик приговаривая:
— Милая, ступай домой. Мне еще нужно кое-что сделать.
 Ничего не ответив, она зашла в дом. Элена тем временем все еще оставалась у подножия дома. Девушка было очень близко от него. Стараясь не дышать, он замер, чувствуя как страх подлезает под кожу, оставляя мелкие крапины на теле. Закрыв глаза, чтобы вернуть себе самообладание, Бенджамин молил своим Богам, чтобы они помогли ему остаться незамеченным. Он был уверен в своем укрытии, она не могла его видеть, но, несмотря на это, он чувствовал на себе её пытливый, проникающий в глубину души взгляд. Не сдвинувшись с места, она стояла, словно решаясь на что-то. Затем она двинулась в его сторону. Бенджамин слышал только ее приближающиеся шаги от прикосновения с землей, звучавшие в такт его пульсирующего сердца. Остановилась. Протянув руку, она схватила его за одежды, коснувшись плеча, и выдернула из зарослей.
— Какая встреча, — ехидно заметила она, увидев растерянного священника упавшего перед ней на колени.
Встав на ноги, он отряхнулся, парой резких движений, после чего решился поднять на нее глаза. Вопреки своим ожиданиям Бенджамин не нашел и намека на удивление или негодования, ему даже показалось, что она рада его видеть. Не понимая как это возможно, он открыл рот, чтобы сказать что-то нейтральное, не отягощающее сложившуюся нелепую ситуацию, но она его перебила.
— Прежде чем вы что-то скажете, я хотела бы спросить.
— Что же?
— Как долго вы планирование скрываться здесь? Или вы думаете, я не знала о вашем присутствии?
— Знали? — не поверив тому, что слышал, переспросил Бенджамин.
— Представьте себе.
— Но почему тогда…
— Почему я не сделала этого раньше? Верила, что сможете сами заявить о себе. Но вы, к сожалению, подвели мои ожидания. Тянуть дальше? Есть ли в этом смысл. Вы, конечно, можете меня разуверовать и сказать, что это не правда, но я в это, уж простите, не поверю.
Она смотрела на него пронзительным взглядом, и от этого ему становилось не по себе. Бенджамин в деталях помнил их последнюю встречу, и вот она повторилась вновь. С того момента ничего не изменилось,  он все так же дрожал перед ней, не смея возразить ни единому сказанному слову.
— Что ж. Я не смею с вами спорить. Вы правы, я – трус. И я не достоин ни уважения, ни понимания с вашей стороны. Но я хочу, чтобы вы знали - не прошло и дня, чтобы я не пожалел о содеянном. Я проклинаю тот день, когда принес ее вам. Это, пожалуй, самая большая ошибка в моей жизни и если бы можно было отмотать назад, я ни за что не повторил бы её вновь, — сказал Бенджамин, чувствуя, как дрожит его голос. — Я понимаю, вы считаете меня последним человеком, злитесь за то…
— Нет, — воскликнула Элена, не в силах больше случать его высокопарных слов. — Я не держу на вас зла, наоборот – я - благодарна. Благодаря вам я стала счастливее и обрела смысл жизни. Мне искренне хочется верить в то, что вы сейчас сказали. Надеюсь, что это не просто слова, и вы понимаете тот смысл, который в них вкладываете.
— Я отчаявшийся человек, потерявший свое счастье. Элена я прошу вас о единственном – позвольте мне увидеть её.
Ничего не ответив, она повернулась к нему спиной, после чего направилась в дом. Остолбеневший он стоял на месте, не понимая, как расценивать этот жест. Из её уст не прозвучало ни «да», ни «нет» и потому Бенджамин не имел уверенности в том, что может следовать за ней. С каждый сделанным шагом его надежды рушились, а нить, связывающая его с дочерью, становилось тоньше. Мысленно готовя себя к любому исходу, он ждал. Остановившись около двери, Элен, наконец, обернулась.
— Так вы идете? Или вам нужно особое приглашение?
Приободрившись, Бенджамин с необыкновенной скоростью подоспел к ворожее, ожидавшей его у дверей дома. В тот момент он испытывал чувства, одновременно сгорая от нетерпения и испытывая легкое волнение от предстоящей, столь долгожданной встречи.
— Доченька, иди сюда, — позвала девочку Элен.
Послышался топот маленьких ножек, и в комнату залетела девочка. При виде ворожеи она радостно завизжала,  наполняя комнату озорным детским смехов. У нее были золотистые, сверкающие волосы, покрывающие аккуратную маленькую головку, а голубые глаза, цвета василька, делали её необыкновенно красивой. Увидев постороннего человека, она сделалась серьезной и, казалось, испугалась. Подойдя к Элен, она взяла ее за руку, скользя вопросительным взглядом то по ней, то по Бенджамину. Немой вопрос, застывший на её лице, сделал её взгляд острым и пытливым.
 — Меня нужно тебя кое с кем познакомить, — присев перед ней на колени и поправив волосы, произнесла Элен. — Это Бенджамин. Он… — она замешкалась, подбирая слова. — Он мой старый друг, — поправилась она, не придумав ничего лучше. — И он давно хотел с тобой познакомиться.
— Я очень рад нашей встрече, — вполголоса сказал Бенджамин, стоя поодаль от Элен и девочки. Он пытался бороться с волнением, но чувства, который он испытывал сейчас, были настолько сильными, что справиться с ними было невозможно.
— Подойди у Бенджамину – поздоровайся. Не бойся, — мягким голосом попросила Элена, подтолкнув ребенка вперед.
Девочка подошла к нему, то и дело, оглядываясь на Элен, словно ища в её глазах подтверждения правильности своих действий и поступков. Оказавшись совсем близко - она  протянула свою маленькую ручку.
— Керенса, — стеснительно пролепетала она.
Бенджамин присел рядом, упершись на одно колено, чтобы быть с ней наравне, после чего прикоснулся к протянутой руке.
— Керенса, — произнес он, оценивая как звуки, вылетавшие из его уст, созвучно складываются в её имя. — Какая же ты красивая, Керенса.
Бенджамин не мог сдержать слез и, встав с колен, кивнул Элен, после чего быстро вышел, оставив недоуменную Керенсу с широко распахнутыми глазами.
— Мама, а почему Бенджамин плачет? Это из-за меня?
Керенса была расстроена и напугана. Глаза её наполнились слезами и она готова была в любой момент заплакать.
— Нет! Конечно не из-за тебя, — подхватив девочку на руки, пыталась разубедить её Элена.
— А почему тогда, — спросила Керенса, прислонившись губами к ее щеке.
 Элена не знала, что ответить. Как можно объяснить то, что случилось и стоит ли вообще это делать.
— Придет время, и ты сама все узнаешь. Нужно лишь немножко подождать. Ты же подождешь?
— Хорошо, — согласилась она.
Элена поставила её на ноги и, поцеловав в лобик, проводила взглядом. Когда она удалилась, Элена вышла на улицу, обнаружив Бенджамина сидящим на земле. Он сидел, закрыв лицо руками и плакал.
 — Мне так жаль, — сквозь слезы произнес он, заметив её присутствие. — Я не хотел… Но я просто не смог… Сдержаться. Я напугал её, — спросил он, убирая руки от лица.
— Немного. Но уже все хорошо. Я успокоила её. Не стоит об это волноваться.
Бенджамин посмотрел на неё с благодарностью.
— Ты можешь приходить к ней, когда захочешь, но не требуй большего, — сказала Элен серьезно, внезапно перейдя на «ты». —  Она не должна знать правду. По крайней мере, сейчас.
— Спасибо, — произнес он и в этом «спасибо» Элен почувствовала искренность и теплоту.  — Спасибо за все.
— Тебе пора, — встав, сказала Элен, желая пресечь в себе то чувство благодушия, которое возникло у неё внутри к этому человеку.
— Да мне и в самом деле пора, — сказал он, встав напротив неё. — Я еще вернусь. Обещаю.
— И да, я думаю, это тебе пригодится, — она протянула ему небольшой сосуд из обожженной глины.
— Что это?
— Мазь. Заживляет раны. Никому не помешает иметь её дома.
— Спасибо, — подозрительно поглядывая на подарок, ответил Бенджамин.
—  Бенджамин, — выкрикнула Элен, когда он уже удалился. Священнослужитель остановился. — Лес не пронимает тех, кого не хочет принять, — сказала она, на прощание махнув рукой. Он кивнул, не вдаваясь в подробности, и не пытаясь понять смысла, сказанных ею слов. Все его мысли были заняты только одним – сегодня он заново обрел свою дочь. И он знал ее имя - Керенса.
 


— Ну, наконец-то! — бросилась к нему с порога Элва. — Почему так долго? Я посылала за тобой Айкена. Он упрямился, говорил, что тебя там нет. Но всё же - пошел. Вы что разминулись?
— Где? — тщательно скрывая волнение, спросил Бенджамин.
— По пути из церкви. Ты разве не там был?
— Отлучался по делам. Ничего серьезного. А что, собственно говоря, случилось?
— Линн, повредила ногу. Попала в ловушку. Я была дома, развешивала белье, когда увидела их с Айкеном. Сразу почувствовала что-то неладное.
— Но где они здесь могли напороться, — недоуменно произнес он.
 Первое, что пришло ему в голову — кто-то нарочно решил навредить жителям Каролда, расставив ловушки в местах, где они могут быть доступны людям. Низкий поступок одурманенных наживой людишек. Но потом, посмотрев на лицо дочери, Бенджамин понял, что глубоко ошибается в своих суждениях.
— Элва, они ходили в лес? — спросил отец недоуменно.
 — Не могу утверждать наверняка, но шли с той стороны.
— Я же запрещал, — выкрикнул он, чувствуя, как поднимается злость.
Ему необходимо было отдышаться и успокоиться. Одному Господу Богу известно, что могло там с ними случиться. Почему они осушались его? Зачем подвергали себя невиданной опасности.
— Как Линн? — спросил он, почувствовав, что становится спокойнее.
— Ей уже лучше. Сейчас спит. Если бы не Нэт, я не знаю, чтобы мы делали.
— Какой Нэт? Тот, что сын Флечера заводчика овец?
— Именно. Он оказал нам большую услугу. Сразу отозвался на помощь, подхватил Линн на руки, а потом освободил её ногу.
— Но почему не Мона? — спросил Бенджамин, потрясенный услышанным.
— Её не было. Я все руки сбила в кровь, пока пыталась достучаться до неё, — ответила Элва, и только сейчас он заметил, что руки её неряшливо замотаны в суконную ткань.
— Как мама? — спросил он с опаской.
— Ах, да! Еще и мама. Сегодня у неё был приступ. Совсем забылась из-за всего, что сегодня творилось. Я зашла к ней в комнату, как обычно забрать чашку. Она сидела на кровати ко мне спиной и что-то бормотала, я не могла разобрать что именно. Я позвала ее и она, заметив мое присутствие, резко встала и повернулась. Она шла на меня, я так испугалась. Её лицо выражало безумие. Я повернулась, чтобы уйти, но вслед услышала слова.
— Какие слова? Что она сказала?
— Что-то про тень и про жертву, — пыталась припомнить Элва, в то время как Бенджамин жадно хватал каждое её слово. 
— Попытайся вспомнить, — попросил отец.
— «Тень уже рядом и скоро она заберет свою жертву» — вроде как-то так она говорила. И еще она сказала, что в этом виновата «она». Только кто это «она» - я так и не поняла. Ты понимаешь, что это значит?
— Нет. Не имею представления. Но я бы хотел это узнать.
— Я не думаю, что стоит придавать большое значение её словам. Пора привыкнуть к ее выходкам. В конце-концов ее обострения не так часты. Как правило, два раза в год и примерно в это время года. Нужно просто быть готовыми к этому. Ничего большее мы сделать для нее, увы, не можем.
— Ты как всегда права, — ответил Бенджамин с нежностью.
— Айкен, — воскликнула она, увидев брата. — Отец уже пришел.
— Я вижу, — ответил он, бросив на отца взгляд, в котором Бенджамин прочел пренебрежение.
—  Айкен, что-то не так? — спросил отец.
— Просто устал. Я пойду, — коротко ответил он и направился в комнату.
Элва не обратила внимание на поведение брата, тогда как Бенджамину оно показалось очень странным.  Но решив, что у него будет еще много времени на то, чтобы все выяснить – успокоился. В последние пять лет они много проводят времени вместе. Остается лишь просто подгадать нужный момент.
— Я, пожалуй, тоже пойду, — сказала Элва. — От усталости просто валюсь с ног.
 — А я, пожалуй, все-таки зайду проведать Линн. Хочется самому убедиться, что с ней все в порядке. Спокойной ночи, Элва.
— Спокойной.
Заглянув в комнату, Бенджамин тихо позвал дочь, чтобы проверить спит она или нет. Никто не отвечал и когда он уже собирался уйти, то услышал.
— Как можно спать в такую прекрасную ночь.
Это была Линн. «Проказница, решила с ним поиграться», — ухмыльнувшись подумал он и, развернувшись направился к ней.
— Как себя чувствует моя любимая дочь? — спросил Бенджамин заискивающе,  присев на край кровати рядом с дочерью.
— Хорошо, насколько это возможно. Болит, конечно, но терпимо.
— И как же это вас так угораздило?
— Разве Элва не рассказала тебе, что случилось? — спросила Линн, испытав небольшой приступ тошноты, вызванный страхом, что придется во всем сознаться.
—  Сказала, конечно, но я бы хотел услышать это от тебя.
— А ты не будешь ругаться?
— Спрашиваешь так, как будто я только и делаю, что ругаюсь на тебя.
Линн выдохнула. Правда в словах отца была – припомнить трудно, когда в последний раз он позволял себе повышать на неё голос или вести себя неподобающим образом. Но, несмотря на это, всё же опасалась, что может его разозлить.
— Сегодня ты позволил Айкену отдохнуть  и поэтому мы решили провести этот день вместе. Мы гуляли, бегали, резвились, а потом я не заметила палку, торчащую из земли и упала прямо на нее.
— Лииинн, — протянул он недоверчиво, интонацией намекая на то, что она ему недоговаривает. — А кто ходил в лес?
— А я разве не сказала?
— Нет.
— Я просто думала, что сказала, а оказывается - нет, — начала лепетать Линн, в попытках оправдаться, которая выглядела нелепо.
— Кхм, — поправился отец.
—  Ну ладно мы, правда, были в лесу, —  наконец сдалась дочь. —  Просто я не хотела, чтобы ты злился или наказывал Айкена. Он же не виноват, это я побежала внутрь. Ему ничего не оставалось, как последовать за мной. Не мог же он оставить меня одну?
— Пообещай мне, что больше не поступишь так. Я не смогу простить себя, если с вами что-нибудь случиться.
— Я обещаю.
Бенджамин кивнул, приняв её ответ искренним.
— Ладно, тебе нужно отдохнуть и набираться сил, — сказал он, погладив дочь по голове. — Я люблю тебя.
— Я тебя тоже, — ответила она.
Оставшись один в своих покоях, Бенджамин присел на ложе. Заметив, что что-то уперлось его в бедро, он привстал, обшарив рукой то место, где только что сидел. Ничего не найдя, он удивился, но сев, снова почувствовал. Это казалось странным, но все решилось, когда он, охлопав себя руками, нашел сосуд, подаренный ему Элен. Он был небольших размеров и спокойно умещался на половине его ладони. Поднеся сосуд к лицу, священнослужитель крутил его из стороны в стороны, осматривая все грани. 
«Лес не принимает тех, кого не хочет принять» —  вспомнил он и только сейчас начал понимать истинный смысл, который несут эти слова.

***
В эту ночь Элве было не до сна. Ворочаясь с бока на бок, она никак не могла найти себе места. Приподнявшись с перины, она услышала, как за окном беспокойно щебечут птицы, пробудившиеся ото сна, своими песнями, приближая расцвет весны. Девушка пролежала уже достаточно долго для того чтобы понять – сон уже не сможет завладеть ей, окутывая объятиями грез. Встав с  кровати, она накинула накидку на плечи и вышла на улицу, желая ощутить на себе прикосновение свежего, ласкового ветерка.
Ночная тишина была ей по душу, оказывая ничем непередаваемый эффект -  завораживая и успокаивая одновременно. Здесь она могла быть настоящей и чувствовать, что живет. Внезапные шорохи, послышавшиеся сбоку дома, заставили Элву насторожиться. Предчувствие подсказывало, что это вовсе не зверь и дабы проверить это  - девушка подняла с земли камень и двинулась туда, где слышала звуки, осторожно переставляя ноги, чтобы не спугнуть чужака, ворвавшегося на их границы. Подойдя ближе, она убедилась в том, что это был человек. Очертания фигуры не позволяли сказать точно, кто это был, но Элва знала одно – он не должен здесь находиться. Замахнувшись, девушка невольно вскрикнула, сама испугавшись тому, что намеревалась сделать.
— Элва, — выкрикнул человек обернувшись. Перед ней стояла Марта. Этот чужак, которого она хотела уложить на землю, была её сестра. 
— Марта? — с вопросительной интонацией в голосе произнесла Элва. — Что ты тут делаешь?
— Может сначала уберешь от меня камень? — в привычной манере ответила ей сестра.
— Прости, — выкинув его через изгородь, сказала Элва.
— Помоги мне, — сказала Марта, указывая на котомку вещей, что лежала на земле рядом с её ногами. 
— Что? Я не понимаю. Твои вещи? — воскликнула Элва.
—  Ты можешь говорить тише. Не хватало еще, чтобы все проснулись.
— Марта я не буду тебе помогать, пока не услышу объяснений. Что ты задумала? Куда ты уходишь?
— Мы отправляется в Лондон.
— Мы?
— Мы с Годфритом.
— Но почему?
— Элва, — закрыв её рот ладонью, гневным шепотом прошипела Марта. — Если ты не будешь говорить тихо, я найду тот самый камень и разломлю об твою голову. А после ты больше никогда меня не увидишь. Это понятно?
Элва в ответ кивнула и только после этого Марта её отпустила.
— Почему ты уходишь, — повторила свой вопрос Элва, когда брела способность говорить.
— У меня нет другого выбора. Я не могу остаться.
— Почему? — не унималась она.
В ответ на прозвучавший вопрос, Марта взяла руку сестры и приложила к своему животу.
— Поэтому ты уезжаешь с ним? Но ты же можешь остаться здесь. Мы будем заботиться о…
— Не надо, Элва, — прервала её Марта. — Всё уже решено. Годфрит он, — она замялась. — Гордфрит он хороший. Я не уверена, что он меня любит, но он не предаст меня.
— А здесь?
— Я не хочу подрывать репутацию отца и быть обузой для него. Будет лучше, если я просто уйду. Прощай, Элва, — сказала она, напоследок прижавшись к сестре.
— Ты думаешь, что там, куда ты отправляешься, тебе будет лучше? Это Лондон, Марта.
— Я не хочу этого слышать, — подобрав вещи, ответила она, с каждым шагом становясь все дальше.
— Лондон - большой город, где царит величество и роскошь, — продолжила Элва не боясь быть не услышанной. — Но только не для тех, кто этого достоин. Обычным людям все это неподвластно и они словно крысы вынуждены подбирать отбросы, что валятся на них с крепостных стен. Ты убегаешь, потому что боишься трудностей, не задумываясь над тем, куда и к чему приведет тебя другая, выбранная тобой дорога.
Марта остановилась. Вещи вылетели из рук на землю. Слова сестры задели её за живое. Марта не могла просто уйти, не оставив за собой последнее слово – двигаясь на Элву она намеревалась дать реванш.
— Ты говоришь, что я убегаю? Да, это так. Но знаешь ли ты почему? Почему я при первой же возможности стремлюсь покинуть место, в котором провела всю свою жизнь? Почему в своем положении я готова скакать днем и ночью и переносить лишения, отказывая себе в отдыхе и пище? Я никому здесь не нужна. 
— Не говори так! — воскликнула Элва. — Ты же знаешь, что это не правда?
— Правда, Элва. Горькая, но правда. 
— Я всегда была не у дел в этой семье. Вот ты, Элва - старший ребенок. К тебе всегда повышенное внимание. «Элва то - Элва это. Присмотри за младшими, Элва! Ты справишься Элва?». Первый ребенок в семье, почему бы тебя не любить. Айкен - единственный сын, наследник, мужчина в семье. Тот, кто переймет у отца его учение и станет новым священнослужителем. Идем дальше – Линн. Линн – вся такая миленькая -глазками хлопает, губки надует.  Думаешь, я не знаю или не вижу, что ее любят больше всех? А я, Элва? — видно было, как по щеке её потекла слеза. — А я? Кому нужна я? Никто не обращает на меня внимание. Как будто и нет меня. И поверь мне, если меня не станет, ничего в их жизни не измениться.
— А ты не пробовала меняться. Если ты считаешь, что Линн любят за то, что она милая. Попробуй быть такой же, как она? Перестать огрызаться, грубить и делать вид, что вечно чем-то недовольна.
— Я не хочу делать из себя того, кого будут любить. Я просто хочу быть любимой. Вопреки всему, просто потому, что я есть.  Да, я взбалмошная, нетерпимая, но я не буду другой. Неужели меня не за что любить, Элва? Почему я не могу быть нужной?
— Но я тебя люблю….
— Этого мало. Ничтожно мало.
— Ты думаешь, с ним тебе будет лучше?
— Нет. Но и в этом доме, я больше не останусь. Я так больше не могу. Мне будет лучше уже от того, что я никогда и никого из вас больше не увижу. И я воспитаю своего ребенка так, чтобы он был счастлив. И никогда, слышишь? Никогда, не задумывался о том, любят его или нет. Прощай, Элва. Прости и прощай.
Элва не ответила ей. Опустошенная, она села на мокрую от уже возникшей росы траву, и закрыв лицо руками, заплакала, видя, как расплывается перед ней образ сестры, превращаясь в легкую дымку.   

«Тень ходила рядом и уже забрала свою вторую жертву»